К островам Индийского океана

Встреча на корабле. О рынке и ламбах

Помаргивая фарами, бежит по пирсу малолитражка: на корабль приезжают наши соотечественники — преподаватели, работающие на Мадагаскаре по контракту. Вскоре в конференц-зале собираются на дружескую встречу члены экспедиции, и курчатовцы с интересом слушают рассказы гостей, преподающих на электромеханическом отделении в региональном университетском центре, созданном в Анцеранане в 1977 году.

— Хотелось бы услышать о ваших мадагаскарских впечатлениях, особенностях педагогической работы…

— Видите ли, для всех наших товарищей, приехавших из Советского Союза, еще со времен детства Мадагаскар был загадочной, за семью печатями землей.

До семьдесят второго года между СССР и Малагасийской Республикой не существовало никаких отношений. В октябре семьдесят второго на острове состоялся общенародный референдум, на котором малагасийцы одобрили антиимпериалистический курс нового правительства. Были эвакуированы военные французские базы, налажены связи с прогрессивными африканскими странами, в сентябре того же года установлены дипломатические отношения с Советским Союзом. Страна получила новое название — Демократическая Республика Мадагаскар.

Обратимся к истории. В колониальный период на острове существовало две системы школьного образования — «туземная» и «французская», последняя была подчинена задаче «офранцузить» малагасийцев. Главным препятствием для получения знаний была чрезвычайно высокая плата за обучение — к дню провозглашения независимости насчитывалось шестьдесят процентов неграмотного населения…

Конституция тысяча девятьсот семьдесят пятого года гарантировала каждому гражданину право на образование, было введено обязательное начальное обучение. И хотя число учителей растет, нехватка их очень велика, поэтому выпускники средних школ должны отработать в сельских начальных школах срок от восемнадцати месяцев до двух лет.

Что касается высшего образования, то одобренная в семьдесят пятом году «Хартия малагасийской социалистической революции» позволяет всем окончившим лицей записаться в университет.

Нам, конечно, трудно себе представить особенности малагасийского образования. В стране приветствуют «массовое шествие в науку». Правительство считает, что каждый молодой гражданин имеет право попробовать свои силы. В настоящее время семьдесят процентов студентов получают полную стипендию, остальные — в зависимости от доходов семьи. Занятия длятся четыре часа с утра и еще четыре часа после трехчасового перерыва. В субботний день учебное время уменьшено вдвое. На первый курс часто приходят люди взрослые — двадцати, двадцати двух лет. Здесь педагог не может сказать нерадивому студенту: «Ты отчислен»; если студент не выдержал экзаменов, он все равно имеет право еще раз пройти весь курс, получая стипендию. Окончившим университет вручают диплом о высшем образовании, и, если посчастливится, с университетской скамьи они могут получить работу и будут иметь заработную плату в три раза большую, чем квалифицированный рабочий со стажем. Но молодому специалисту на Мадагаскаре получить работу по специальности — большое счастье. Многие из закончивших университет работают простыми клерками.

Некоторые заинтересованы растянуть процесс учебы, учатся с ленцой, уходят с уроков когда вздумается.

— А на каком языке ведется преподавание?

— Здесь два государственных языка — малагасийский и французский. Мы преподаем на французском. Многое приходится изобретать. Например, если назвать курс лекций «химия», студенты ходить на занятия не будут, поскольку в школе не имели понятия о химии. Назовешь предмет «термохимия» — ходят!

Небезынтересно, что экзамены длятся по три-четыре часа и проводятся лишь в письменном виде. Экзаменатор обязан для всех поставить один и тот же вопрос, иначе последует болезненная реакция: каждый полагает, что его вопрос труднее.

— Вот, наверное, когда списывать блаженство!

__ А вот тут вы попали впросак, крепко ошиблись.

Никто ничего списывать не даст.

Есть еще очень сложное обстоятельство — непростая обстановка в коллективе студентов, ведь на острове существует восемнадцать этнических групп (на обелиске в честь независимости Мадагаскара изображено восемнадцать звезд). Религиозные представления иногда очень осложняют обстановку, трудно приноровиться к удивительным обычаям, «войти» в мадагаскарский быт.

…Возьмите так называемый обычай «переворачивания мертвых». Хоронят малагасийцев не в гробу, а завернув в кокон из плотной ткани. Спустя определенный срок после похорон покойника выносят вместе с его истлевшим саваном и кладут на специальный помост в северо-восточном углу двора, заворачивают в новые одежды — ламбамены. Затем на ритуальной циновке вносят в дома родственников, чтобы предок мог повидаться с близкими людьми.

Если семья в течение трех-четырех лет не устроит подобной церемонии, ее сочтут не только жадной и бесчестной, но и попросту глупой, ибо «дух предка управляет судьбами живых».

Суеверия играют огромную роль в жизни малагасийцев. Так, люди, желая изменить свою судьбу, как отмечает писатель-географ С. Ф. Кулик, меняют имена; для малагасийцев существуют «хорошие», стимулирующие благополучие районы, а есть предрасполагающие если не к несчастьям, то уж к хандре и грусти обязательно (я полагаю, этот вопрос связан с вполне реальным воздействием на психику магнитных колебаний).

Есть и любопытные, уходящие в прошлое обычаи; например, воров и мошенников по нескольку раз заставляют вытаскивать камни из котла с кипящей водой!

Малагасийцы темпераментны, добродушны, придерживаются прекрасных принципов: «Жизнь человека — замкнутый круг, любое злоумышленное действие неизбежно обратится против совершившего его», «Относись к людям так, как ты хотел бы, чтобы они относились к тебе» и тому подобное.

Разумеется, мысли эти выражены более витиевато, но суть именно такова. На Мадагаскаре привыкли произносить и выслушивать длинные речи.

Молодежь любит упражняться в искусстве красноречия — своего рода соревнования в ораторском искусстве. В присутствии более или менее многочисленной аудитории устраиваются популярные «айнтени» — спектакли-экспромты, где любой зритель, сочтя момент подходящим, может включиться в представление, попробовав свои силы в исполнительском мастерстве.

В Хартии женщину называют одним из столпов социалистической революции; символ домашнего очага — изображение, похожее на женскую грудь.

Каждое начинание связано с предназначением определенного дня недели: есть счастливые и роковые дни и даже часы.

— Например?

— Например, среда — «аларубиа» — коричневого цвета, это злой день, но и день женщин. Мужчина в этот день не должен отправляться в дорогу, ибо может не вернуться назад. В четверг приятное сочетается с неприятным: справляют свадьбы, строят дома, но нельзя принимать подарки. Пятница — «зума» — сильный день, день красного цвета…

— А суббота?

— Суббота — «асбуци» — день голубой. Это день молодых и детей, в субботу все родится и растет. Понедельник — «алацинаини» — черный день, траура и скорби, никто не затевает никаких дел. Если хочешь умилостивить судьбу, в понедельник можно есть только зелень. Вторник — день счастья, но опасен для заключения союзов или закладки домов. Лучший день для каких-либо дел — воскресенье — «алахади». Воскресное утро благоприятствует начинаниям, но вечер несет опасность. В алахади нельзя прикасаться к белым предметам, пить молоко, есть мясо животных и птиц, что были белыми…

— Товарищи! Вы помните, когда мы вышли из Калининграда?

— В воскресенье, в воскресенье мы вышли!

Голос оптимиста: Вот и хорошо! Благоприятствует начинаниям.

Голос скептика: Но ведь наш корабль белый?!

— Но корабль не предмет, а дом!

И дальнейшая беседа носит уже частный характер.

«…Давным-давно, в незапамятные времена, старая женщина переходила вброд широкую реку. Живший там большой крокодил схватил и утащил ее в свою нору, что находилась на дне возле самого берега. Хитрая женщина притворилась мертвой, и крокодил отправился на охоту, оставив ее в норе: говорят, крокодилам нравится не совсем свежая пища, а может быть, он просто хотел пригласить на обед приятеля, кто знает… Так или иначе, крокодил уплыл, а женщина осталась в пещере. Тем временем крестьянин пригнал к берегу стадо зебу. Быки стали драться, и один, самый крупный, в пылу боя оступился и… провалился ногой прямо в пещеру. Тут уж старуха не стала зевать, крепко схватила его за ногу и жива-здорова выбралась наверх, на землю. Тогда-то и повелела Рафуцибе (так звали старую женщину) всем своим детям и детям их детей никогда не есть мяса зебу. Вот почему и сейчас на Мадагаскаре очень многие не едят говядину…»

Такова мадагаскарская притча.

Плетемся следом за парой зебу, что влачат по раскаленной мостовой арбу на двух высоких, нещадно скрипящих колесах. Над улицей раскинуто гигантское опахало равеналы — «дерева путешественников», самого древнего представителя флоры острова: в основании веером расходящихся листьев, расположенных полукругом, как лезвия зеленых ножей, до пяти метров каждый, долго сохраняется сладковатая влага, коей может воспользоваться путник. Удивительное дерево из тропических лесов пришло на улицу Анцерананы.

Минуя квартал за кварталом, попадаем на базар.

— Если пойдете на рынок, помните: все, что спросят, разделите пополам, это и будет истинная цена, — говаривали опытные моряки.

Экзотический рынок, кипящий людьми и красками, — сам по себе удивительное зрелище. Вся окружающая крытый рынок площадь превращена в базар. Среди зеленых островков кокосовых орехов под черными шляпками зонтов расположилось на плетеных циновках мужчины и женщины, тут же кувыркаются в пыли грязные, красивые, как картинки, ребятишки, сверкают жгучие глаза. На асфальте расстелены влажные клеенки с горками серо-сизых лангустов, креветок и крабов в наростах ила. Ударяет в нос запах свежей, только что пойманной рыбы. На высоких жаровнях тлеют угольки, шипит пальмовое масло, тушится рис с пряностями, кое-где вьется дымок из виланбари — горшков для варки риса, пекутся в горячей золе бананы.

Геометрические и растительные орнаменты украшают плетения из бамбука, рафии, пальмовых волокон. Корзины всех форм и размеров, сумки — от крошечных до вместительных, как кофр, сети, сетки, канаты, штабеля вложенных одна в другую широкополых шляп из рисовой соломки, похожие на высокие стопки желтых блинов.

Пунцовые, бирюзовые, алые, перемещаются цветные пятна одежд, яркие ламбы, сотканные из хлопка или шелка, свободными складками драпируют фигуры, остается лишь удивляться, как мудро и гармонично приспособлена одежда к условиям жизни. Малагасийская ламба, лава-лава в Полинезии, парео, изящное индийское сари…

Основной компонент малагасийской национальной одежды, именуемой ламба, — не что иное, как кусок ткани оригинальной расцветки, — может служить юбкой, подобием сарафана, просто шалью и даже… при необходимости скатертью в доме! Несколько метров материи, немного искусства, и без участия иголок и ниток рождается одежда.

Но увы, попытка зарисовать живописный типаж обречена на неудачу: женщины отворачиваются, завидя альбом, закрывая лицо, стараются прошмыгнуть мимо.

Вскоре грунтовая дорожка уводит нас от рыночной площади Анцерананы к окраине, где серые кубики хибар, бедные, почти нищие жилища из досок и ящиков с узкими, похожими на щели окошками, беспорядочно разбросаны по красной земле.