Кэш

Глава 14

Кэш

Худший способ

Чёрт возьми, если Молли не чертовски хороша.

Она загорела после дня, проведённого на улице.

Пьёт пиво Shiner Bock в моём любимом баре на свете.

На ней коротенькая юбка и топ. Длиннющие ноги. Открытые плечи, обнажённые руки. Широкая улыбка.

Она поёт слова моей любимой песни Джорджа Стрейта.

Может, поэтому я позволяю ей увести меня на сцену. Музыка звучит так громко, что ритм отдаётся внутри груди. Пэтси выкладывается на барабанах по полной. Не виню её. Ухаживать за нами всеми — напряжение накапливается.

Краем глаза замечаю, как Уайатт наблюдает за нами с Молли. Он чуть склоняет голову.

Не будь идиотом.

Таллула тоже бросает на меня взгляд, с понимающей улыбкой наполняя холодный бокал у крана.

Я давно никого не уводил к себе. После всего, что произошло сначала с Гарреттом, потом с Молли, я был слишком погружён в это, слишком измотан, чтобы даже пытаться.

Наверное, поэтому сейчас так заведён, когда Молли держится за мою руку. Она приятно пахнет, её парфюм одновременно сладкий и соблазнительный. Лёгкий намёк на ваниль. И ещё один — на что-то цветочное, нежное.

Это была плохая идея.

Прийти в Рэттлер и выпить пива с Молли — чертовски плохая идея.

Мне нужно уйти. Немедленно.

Но тут песня заканчивается, и Молли вскидывает руки, громко вопя так, что у Салли расплывается широкая улыбка.

Это привлекает внимание всех парней в радиусе шести метров. Несколько без стеснения разглядывают её, парочка смелее даже приближаются. Среди них братья Уоллес. Интересно, было ли что-то между Беком и Салли? И где, чёрт возьми, их сестра Билли? Она умеет держать их в узде.

Я сжимаю бокал крепче. Вот почему я здесь. Последнее, чего мне хотелось после долгого дня на ранчо — это наряжаться и куда-то идти. Но мне ещё меньше нравилась мысль о том, что Молли будут клеить местные пьянчуги, которые после пары рюмок становятся слишком уж ручными.

Уайатт слишком занят… ну, всеми, чтобы приглядывать за Молли.

Сойер остался дома, укладывает Эллу.

А Дюк и Райдер? Они сейчас заняты тем, чтобы заполучить девчонок, а не следить за нашей новой хозяйкой.

Так что, как обычно, следить за всеми приходится мне.

— Спасибо вам, ребята, — говорит Пэтси в микрофон. — Всегда приятно сыграть короля.

— Ты просто рок-звезда! — выкрикивает Молли.

Джон Би поднимает руку.

— Разве нет?

— Всё, я теперь фанатка навсегда! — Молли даёт ему пять. — У твоих девчонок просто невероятный талант.

Он светится от гордости.

— Мне повезло, как никому.

— А следующая песня для Кэша Риверса, — объявляет Салли, бросая на меня взгляд, прежде чем сделать глоток своей маргариты. — Раз уж он давно не заглядывал в Рэттлер, думаю, стоит его поприветствовать одной из его любимых. Наслаждайтесь.

У меня внутри что-то шевелится, когда в баре звучат первые ноты Neon Moon.

Молли смотрит на меня, и теперь её улыбка светится в глазах.

— Это тоже одна из моих любимых песен у Brooks & Dunn.

Кажется слишком простым для такой девушки, как она — удовольствие от хорошей песни в исполнении отличной группы в баре, который стар как мы сами. Я бы подумал, что её можно осчастливить только полётом на личном самолёте или Ролекс на день рождения.

Но вот же она.

Моё сердце глухо стучит, пока пары выходят на танцпол. Глядя, как они двигаются, Молли на миг переводит взгляд.

На её пальце нет кольца.

Думаю, если бы у неё был парень, он был бы здесь. Я бы точно не позволил своей девушке войти в этот бар в одиночку. Тем более ступить на ранчо, которое она только что унаследовала, без сопровождения.

Значит, она свободна.

Или я просто надеюсь, что свободна. А это уже глупо.

Молли Лак чертовски хороша, да.

В ней больше характера, чем я ожидал.

Но я не могу втягиваться в это.

Я не хочу втягиваться, несмотря на этот бешеный пульс.

Но тут Родди Олдман, ковбой с одного из мелких ранчо неподалёку, с кривоватой улыбкой и липкими руками, протягивает ей руку.

— Можно пригласить вас на танец?

Молли оборачивается ко мне, улыбаясь.

— Ну, разве ты не джентльмен? Я с удовольствием…

— Нет.

Чёрт.

Я уже обхватываю её за талию. Теперь я притягиваю её к себе, и от этого касания моё тело вспыхивает, как петарда. Моя рука ложится на её бок, сжимая её крепче. Я не пропускаю, как её грудь приподнимается от резкого вдоха. Я говорю себе, что просто забочусь о ней. Просто обеспечиваю её безопасность. Пока я рядом, у Родди нет ни единого шанса лапать её своими грязными руками.

— Подожди, подожди, — Молли поднимает голову, нахмурив брови. — Ты что, серьёзно…

— Танцевать? Да.

Она моргает.

— Я ничего не понимаю.

— Всё просто. Группа играет песню, а мы танцуем.

— Вместе?

— Именно так танцуют двушаг.

Она снова моргает, её щёки розовеют. Затем она кивает на Родди.

— Я хочу потанцевать с ним.

Не отпуская её талию, я ставлю пиво на край сцены.

— Ты танцуешь со мной.

— Да ты издеваешься, Кэш? — возмущается Родди.

Я одариваю его холодной улыбкой.

— Только через мой труп, Родди.

— Ты грубый, — говорит Молли.

— Ага. — Забираю у неё пиво и ставлю рядом со своим. — Только не наступи на ботинки. Я их только почистил.

Она бросает взгляд вниз.

— Ты вообще когда-нибудь снимаешь отцовские ботинки?

— Если только нет другого выхода.

Беру её за руку. Вторую кладу ей на поясницу, мизинцем касаясь голой кожи под коротким топом. Пульс колотится. Её тепло проникает в меня, расползается по телу.

Я не могу танцевать с этой девушкой и не потерять голову. Но и оставить её на растерзание Родди Олдману тоже не могу.

Наклоняюсь к её уху.

— Я тебе одолжение делаю. Как начнёт пить, не отвяжется.

Она смотрит на меня с лёгким сомнением, но без недовольства.

— Ох. Ну… спасибо, наверное?

Я действительно почти теряю рассудок, когда Молли кладёт руку мне на плечо. Представляю, как её пальцы поднимаются выше, перебирают волосы на затылке, притягивают меня ближе. Её губы всего в сантиметре — мягкие, горячие и…

Чёрта с два. Нет-нет-нет. Этой фантазии не будет.

Отрывая взгляд от её соблазнительного рта, делаю шаг вперёд, и она одновременно делает то же самое. Мы сталкиваемся.

Жар, пронзающий меня, пульсирует тяжестью внизу живота, когда её грудь прижимается к моей.

— Ты что делаешь? — Она поднимает на меня глаза.

Я сжимаю зубы, глядя вниз. Её кожа светится в жёлто-красных лучах сценических прожекторов.

— Я веду. Дай мне это сделать.

— Сейчас уже никто не ведёт в танце…

— Я веду. — Я ловлю её взгляд. — Позволь мне.

— А если нет?

— Тогда мы пропустим остаток песни.

Она моргает. На её лице появляется странное выражение, будто она хочет улыбнуться, но сдерживается.

— О. Хороший аргумент. Ладно.

Я снова делаю шаг вперёд. Теперь Молли делает шаг назад. Она запаздывает на полшага, то же самое на следующем, но, по крайней мере, позволяет мне направлять её, глядя на наши ноги.

Она наступает мне на носок, тут же отдёргивается, её пальцы сжимаются на моём плече, комкая ткань рубашки.

— Чёрт, прости.

— Всё в порядке. Просто следуй за мной. Быстро, быстро… — Я двигаюсь увереннее, крепче прижимая её к себе. — Медленно, медленно. Вот так. Обычный двушаг.

Жду, когда она отстраняется.

Она не отстраняется.

Проблема.

— Чувствую себя Хэппи, тем жеребёнком, — шепчет Молли, и сердце пропускает удар от её игривого взгляда. — Будто у меня нет контроля над ногами, и ты должен мне помочь.

— Ты прекрасно умеешь пользоваться ногами.

Она наконец улыбается. Закрытым ртом, будто сдерживает смех.

— Это прозвучало двусмысленно.

— Только потому, что ты извращенка.

— Это ты сказал что-то с намёком.

— А ты это подметила!

Я даже не осознаю, что улыбаюсь, пока Молли не говорит:

— Ага. Может, ты всё-таки умеешь веселиться.

Ты даже не представляешь, насколько, дорогуша. Хочешь, научу тебя, как правильно пользоваться этими ножками? Дай мне оказаться между ними, и я покажу тебе, как всё должно быть.

— Ты в порядке?

Я моргаю, услышав её голос.

— Что? Да. А что?

— У тебя такой вид был, будто ты кого-то убить хочешь.

Скорее трахнуть кого-то.

Бросаю взгляд через плечо — Родди буравит нас взглядом. Стоит мне только отпустить эту девчонку, он тут же бросится в атаку. В Хартсвилле нечасто появляются новые лица, так что если хочешь застолбить за собой кого-то новенького, действовать нужно быстро.

Но не сегодня. И вообще никогда.

Припев звучит громче. Я пытаюсь сосредоточиться на чём угодно, только не на девушке в моих руках. На той, что уловила двушаг всего за минуту. Учится быстро. Молодец.

Плохо для меня.

Я вспоминаю, как много раз слушал эту песню в своём пикапе с Гарреттом. Neon Moon — классика кантри, та самая песня, где парень теряет девушку и приходит в бар, чтобы утопить сожаление в виски.

Когда она звучала, Гарретт замолкал, опуская стекло и высовывая руку за окно. Иногда он подпевал, иногда просто молчал, уставившись в дорогу, погружённый в мысли.

Я знал, о ком он думал. О Обри, своей бывшей жене. Наверняка и о Молли тоже. Меня удивляет, что она верила в то, будто отец не думал о ней и не говорил о ней.

Хотя, с другой стороны, Гарретт редко покидал ранчо. Да, он был занят тем, что заботился обо мне и моих братьях. Но мы и сами бы справились, если бы он решил съездить к дочери в Даллас.

Я высказывался об этом, разумеется.

Но Гарретт лишь отмахивался:

— Всё не так просто. Молли должна была жить с матерью. Им не нужно было моё присутствие.

— Ребёнку всегда нужны родители, — отвечал я. — Поверь мне.

Но тут наши мнения расходились. Можно привести лошадь к воде, но заставить её пить — другое дело.

Я смотрю вниз, на Молли, и думаю, почему она не настаивала больше. Может, настаивала. Я-то знаю только одну сторону этой истории. А может, просто устала пытаться, не получая ничего взамен.

Теперь она чувствует себя достаточно уверенно, чтобы подпевать, полностью погрузившись в песню.

К тому же она покачивает бёдрами, добавляя в движения что-то дразнящее, когда я веду её по танцполу. Раньше на её лице всегда было напряжение, но сейчас кожа между бровями разгладилась. Она, похоже, впервые расслабилась. Её губы изогнуты в улыбке, длинные волны волос качаются на плечах, когда она двигается в такт.

Она ловит мой взгляд. И вместо того чтобы поймать меня на том, что я смотрю, она улыбается ещё шире. Такой улыбкой, что она отражается и в глазах. У меня в груди резко сжимается. Чёрт. Эта радость, что светится на её лице, заразительна.

Прежде чем успеваю осознать, что делаю, я поднимаю руку и раскручиваю её.

Она смеётся. Громко, искренне.

Поэтому я кручу её ещё раз.

И ещё.

На третьем повороте она замедляется, плавно вращаясь, а потом дразняще двигает задницей в такт музыке.

Кто-то свистит. Я поднимаю глаза — это Пэтси, которая улыбается со сцены, выбивая ритм на барабанах. Молли поднимает руку, помахав ей пальцами. Затем позволяет мне снова притянуть её к себе.

Теперь наши движения плавные, лёгкие. Она не смотрит на ноги, а поднимает голову, кусая зубами свою нижнюю губу.

Мне хочется прикусить эту губу самому.

Песня заканчивается. Все взрываются аплодисментами, как обычно.

Но, в отличие от привычного, Frisky Whiskey не дают Салли времени поговорить с залом — они тут же переходят к следующей песне.

Ещё одна медленная песня.

Будто они знают, что я вот-вот встану колом, танцуя со своей новой начальницей, и решили окончательно меня добить.

Родди, сидя в дальнем углу, потягивает пиво, ожидая своего шанса.

Я смотрю на Молли. Она всё ещё смотрит на меня. В груди что-то опускается, когда я ловлю вопрос в её глазах. Она хочет танцевать со мной снова? Чёрт, ещё как хочет.

Похоже, я ещё не потерял хватку, несмотря на то, что не танцевал… чёрт, сколько уже лет прошло?

Я снова делаю шаг вперёд, начиная всё заново. На этот раз Молли без промедления вступает в танец. Не знаю, почему это вызывает у меня улыбку, но вызывает. Может, потому что она чувствует себя со мной спокойно?

Она теперь поёт во весь голос, двигаясь в своём ритме, но при этом позволяя мне вести.

Она чертовски потрясающая.

Когда начинается припев, она прижимается ко мне, вставая на носочки, и шепчет в ухо:

— Теперь твоя очередь.

Я едва не теряю сознание от того, что она так плотно прижалась ко мне, но всё же спрашиваю:

— Моя очередь?

— Крутиться. Дай дамам то, чего они хотят. — Она отстраняется, поднимая наши сцепленные руки.

— А что это?

— Шоу. — Её другая рука скользит к моему плечу, и она тянет.

Я отдёргиваюсь.

— Я не кручусь.

— Крутишься.

— Нет. Так люди получают сотрясение мозга.

— Да ладно. Ты же сам говорил, что собираешься показать мне, как пользоваться ногами, помнишь?

Из меня вырывается громкий, неожиданный смех, ударяющий в бока, делая меня легче.

— Давай! — выкрикивает Райдер сквозь музыку.

Я даже не заметил, что он так близко. Он танцует с Билли Уоллес. Слава богу, эта девчонка пришла.

Я приподнимаю бровь, глядя на Молли.

— Если я рухну, ты повезёшь меня в больницу?

— Ты не рухнешь. — Она повторяет мою же фразу с такой точной, наглой уверенностью, что я снова смеюсь. — Ты крутишься. Я позабочусь обо всём остальном.

— У тебя отличная память.

— А у тебя потрясающее нахальство — не давать своей партнёрше то, чего она хочет. Ну же, ковбой.

— Давай! Давай! — теперь скандируют Райдер и Дюк.

Бросаю взгляд на бар — Уайатт поднимает рюмку виски, на лице у него дурацкая ухмылка.

Спаси меня, беззвучно прошу его.

Он просто поднимает рюмку ещё выше, а затем осушает её.

Я убью его позже.

С тяжёлым вздохом возвращаюсь к Молли. Затем поднимаю наши руки так высоко, как могу. Всё равно приходится пригнуться, но я проворачиваюсь, мои ботинки чуть скользят по полу. Недавно менял подошву, так что нужно быть осторожнее.

Когда снова оказываюсь лицом к лицу с Молли, её улыбка сияет. Чистая, искренняя. Вокруг раздаются аплодисменты.

Она смеётся, и этот звук проносится у меня в горле горячей волной.

— Видишь, как им понравилось?

А тебе понравилось? Похоже, да. Потому что, когда через минуту припев звучит снова, Молли снова поднимает руку. На этот раз ей достаточно просто прикусить нижнюю губу и я уже разворачиваюсь.

Она визжит от восторга.

И потому что у меня явно нет инстинкта самосохранения, я добавляю движение бёдрами в такт музыке.

Я, блядь, обожаю танцевать.

Это заставляет меня забыть, как я устал. Как мне тяжело. О всех делах, о бесконечном списке задач, что гоняет у меня в голове днём и ночью. Всё это растворяется в движении.

Только, видимо, я качнул бёдрами слишком резко — потому что внезапно левая нога уходит из-под меня.

Внутренности переворачиваются, когда я теряю равновесие.

Чёрт, только не снова…

Но тут меня резко дёргает вверх чья-то рука, сжимая предплечье.

Рука Молли.

Я тут же хватаюсь за неё, и мы вцепляемся друг в друга, как будто выполняем какой-то секретный рукопожатие.

Она смотрит на меня с широко распахнутыми глазами.

— Ты в порядке?

— В порядке. — Пульс колотит в висках. — Спасибо.

Эта улыбка.

— Я же говорила, что не дам тебе упасть.

— Мне вообще не стоило сюда выходить. — Я киваю вниз, на пол. — Танцевать.

— Нет, стоило. — Она кивает на бар, который с каждой минутой становится всё оживлённее. Люди смотрят на нас, ухмыляются, одобрительно кивают. — Я же говорила, они хотят шоу.

Песня заканчивается. Снова толпа вопит, свистит, хлопает.

Но я просто смотрю на Молли, пытаясь, разобраться в этом странном, электризующем чувстве, что поднимается внутри, но не справляюсь

Сначала лимонад. Потом перерыв в душе и бутерброд. Теперь вот это.

Молли заботится обо мне, да?

Эта избалованная, эгоистичная богатая девчонка обращает на меня внимание так, как давно никто не обращал.

Может, она не такая уж и избалованная.

Или у неё есть скрытый мотив. В самом деле, с чего бы ей беспокоиться обо мне, если только она не хочет заставить меня ей доверять?

Только вот внутри меня что-то подсказывает: нет. Это не так.

Колени чуть подкашиваются. Молли всё ещё держит меня за руку, хватка крепкая. Я выше её на несколько сантиметров, тяжелее килограмм на сорок, но она сильнее, чем кажется.

Кто, чёрт возьми, эта девушка? И почему мне внезапно хочется расквасить нос каждому парню, который хоть раз взглянет на неё?

Мне надо убираться отсюда. Немедленно. Сесть в пикап и умчаться отсюда, как будто здание вот-вот вспыхнет. Это был бы умный поступок.

Только вот Молли здесь. И, похоже, не собирается никуда уходить.

Обхватываю её за талию, притягивая к себе.

— Тогда давай дадим им шоу.