Кэш

Глава 16

Кэш

НЕ ОТСТАВАй

— Чувствуешь себя слишком самоуверенно, потому что сегодня немного покрутились на танцполе, да? — Глаза Молли сверкают. — Не забегай вперёд, ковбой.

— Мы же договорились без прозвищ.

— «Ковбой» — это не прозвище. Скорее… атмосфера.

— Атмосфера, которая тебе нравится?

— Атмосфера, которую я могу терпеть, да.

Я сворачиваю направо, и колёса машины встречаются с грунтовой дорогой, ведущей к ранчо Лаки.

Слава богу, мы дома, иначе я мог бы сделать какую-нибудь глупость. Например, потянуться через кабину, схватить лицо Молли и поцеловать её.

Понятия не имею, что со мной не так. Как я перешёл от желания избавиться от этой девушки к желанию попробовать её губы всего за… сколько, неделю? Почему я не могу перестать с ней флиртовать? Почему она не перестаёт флиртовать со мной?

Я останавливаюсь перед Новым домом, фары освещают окна. Заглушив двигатель, я паркуюсь.

Молли замирает.

— Что ты делаешь?

— Как ты думаешь? — Я хватаюсь за ручку двери. — Провожаю тебя до дома.

— Зачем?

— Потому что, — медленно отвечаю я, — на улице темно, вокруг полно животных, и я хочу убедиться, что ты нормально дойдёшь. Ты забыла включить наружные огни.

Она выглядит чертовски мило, когда так хмурится — нос морщится, губы поджаты.

— Это часть «ковбойской атмосферы»?

— Пусть будет так.

— Я справлюсь. То есть, дойти одна. Тут всего-то метров десять.

Я ухмыляюсь и распахиваю дверь.

— Вот именно. Всего десять метров, так что позволь мне тебя проводить.

— Я не приглашаю тебя внутрь! — бросает она, открывая свою дверь.

Я обегаю капот и держу её дверь открытой.

— Я и не говорил, что хочу зайти.

— Опасный тип. — Она берёт мою протянутую руку и спрыгивает на землю, демонстрируя при этом слишком много ног.

Смеясь, я говорю:

— Я бы даже не заметил, если бы ты сама не заикнулась. Убери голову из грязных мыслей.

— Не хочу, спасибо.

Если Молли Лак в постели так же остра на язык, уверена в себе и бесстыдно непристойна, как в обычной жизни…

Господи, помоги мне.

Незаметно поправляя джинсы, я бурчу:

— Ты — проблема.

— Я знаю. — Она поднимает на меня глаза, улыбается… и вдруг замирает. — Боже мой, звёзды. Они тут просто невероятные.

Я запрокидываю голову и смотрю в небо. Поскольку дом не освещён, видно всё с поразительной ясностью: полумесяц, яркие звёзды, даже крошечные, тусклые точки, похожие на пылинки.

— Впечатляет, да? — говорю я.

— В Далласе такого точно не увидишь. Там столько городских огней, столько смога, что Луну порой не разглядишь. — Молли скрещивает руки на груди. — Это выглядит настолько красиво, что даже нереально. Это когда-нибудь надоедает? Звёзды, ночное небо?

— Нет. — Я делаю шаг к ней. — Никогда.

В тишине я слышу, как она сглатывает.

— Теперь я понимаю, почему папа так любил это место.

Я смотрю на неё. Впитываю её задумчивое выражение, изящные линии шеи.

— Те, кто любит это место…

— Любит его по-настоящему. — Она переводит на меня взгляд. — Как можно не влюбиться? Если бы я не валилась с ног, я бы осталась тут навсегда.

Я киваю в сторону двери.

— Звёзды будут и завтра. И послезавтра. Пора тебе внутрь.

— Значит, ты хочешь, чтобы я осталась? — Её глаза искрятся в темноте. — Честно. Я же знаю, что пару дней назад ты пытался меня напугать, чтобы я уехала.

Улыбаясь, я пинаю носком гравий.

— Ты дочь Гарретта. Если будешь такой же хорошей хозяйкой, как он…

Она тоже улыбается, разворачивается и идёт к дому. Я засовываю руки в карманы и следую за ней, мои шаги глухо отдаются по ступеням.

Не. Трогай. Её.

Но. Я. Хочу.

Когда она оказывается на верхней ступеньке, то поворачивается. Я резко останавливаюсь, сердце срывается с места.

— Спасибо, что выслушал, — говорит она. — Обычно я не откровенничаю с незнакомцами…

— Я тебе не незнакомец.

Наши взгляды встречаются. Пространство между нами сжимается, искры пробегают по коже, когда её глаза скользят к моему рту.

Чёрт возьми, Молли собирается меня поцеловать?

— Нет, — говорит она. — Не незнакомец.

А потом она встаёт на цыпочки и обнимает меня.

Я настолько ошеломлён, что просто стою, как полный идиот. Я знаю этот вид объятий. Её руки обхватывают мою шею, её грудь и живот прижимаются ко мне.

Ей нравится этот контакт. Ощущение моего тела рядом. Она хочет большего.

Желание вспыхивает во мне, кровь закипает от того, что я готов дать этой девчонке ровно то, чего она просит. Не раздумывая, я обхватываю её за талию и притягиваю ещё ближе, зарываясь лицом в её шею.

После вечера, проведённого на танцполе в Рэттлер, она всё равно пахнет чертовски хорошо. Сладко — запах девчачьего шампуня и её чертовски сексуальных духов.

— Давай не будем убивать друг друга, ладно? — Её голос другой. Едва слышный шёпот.

Когда я отвечаю, мой голос тоже звучит иначе:

— Ничего не обещаю.

— Ты сложный, знаешь это?

— Разве было бы интересно, если бы я делал всё просто?

Она фыркает, её дыхание касается волос на моей шее.

— Ты всё, что угодно, но только не простой, Кэш.

Малышка, только поцелуй меня и увидишь, насколько я могу быть простым.

Ей всего-то нужно сказать слово. Сделать шаг. И через пару секунд я уже буду между её ног.

Стоит мне представить её мокрой, как член тут же оживает. Если я задеру её юбку, что я там увижу? Наверняка эти нелепые шёлковые трусики.

И горячую, напряжённую киску, пульсирующую от ночи, полной танцев, прикосновений и флирта.

Пульс оглушительно гремит в висках, в тот же момент Молли разжимает руки, отступая ровно настолько, чтобы наши взгляды снова встретились.

Она смотрит на меня. Я смотрю в ответ.

Я до боли осознаю, как моё сердце стучит теперь где-то в районе губ. Её губы приоткрываются, и я замечаю проблеск белых зубов за розовой линией.

Мои руки всё ещё на её талии. Её ладони — на моей груди.

Я изо всех сил стараюсь вспомнить, почему поцеловать Молли Лак — ужасная идея.

Стараюсь… и не могу.

Я уже готов идти до конца, но она делает шаг назад, поворачивается к двери и, не глядя, машет мне рукой.

— Спокойной ночи, Кэш.

Я нахожу в себе силы крикнуть ей вслед:

— Закрой дверь.

— Конечно, закрою. Не хочу, чтобы ты сюда пробрался.

Паршивка.

Но, видимо, теперь мне это на все сто нравится. Я возбужден. Не сплю. До глубины души раздражён тем, что стою с возбужденный и и не сплю в полночь в пятницу.

Провожу рукой по лицу и жду, пока услышу, как щёлкает замок. Только после этого сажусь в грузовик и еду домой.

И, если честно, мне чертовски хочется, чтобы Молли поехала со мной.

Когда я прихожу на кухню ровно в четыре утра, там уже вовсю хлопочет Молли. Пахнет потрясающе — что-то жарится в неприличном количестве масла.

Технически по субботам и воскресеньям я не работаю, но всё равно оказываюсь на ногах. Поэтому я здесь. Пэтси тоже не работает по выходным, так что по пятницам она набивает холодильник всякими продуктами, чтобы нам было чем перекусывать до понедельника.

Но горячий завтрак от самой Молли Лак — это уже совсем другой уровень.

Она стоит у плиты, помешивая что-то в сковороде. Рядом в тостере выстроились куски хлеба. Я замираю, когда замечаю, что на ней одежда для верховой езды. Или, точнее, настоящая рабочая одежда: футболка, джинсы, сапоги безо всяких страз и розового блеска.

Она хочет работать с нами сегодня?

Эта мысль не должна меня радовать, но, чёрт возьми, радует. Может, после вчерашних звёзд она поняла, в чём магия этого места. Да и мне нравится, что ей не всё равно.

Нравится, что она заботится. Её волосы собраны в хвост. Она снова в очках.

Я чертовски люблю её в очках.

Сдерживаюсь, чтобы не подойти ближе. Не обнять её со спины, не поцеловать в шею.

Очевидно, моя правая рука мне больше не помогает.

Я смотрю, как Молли открывает шкафчик рядом с плитой и тянется за новой бутылкой острого соуса. Вчера за ужином мы прикончили предыдущую. Техасский Пит делает белый куриный чили Пэтси просто божественным.

Молча пересекаю кухню и беру бутылку для неё. От неё пахнет солнцезащитным кремом. Значит, она действительно собирается работать.

Отступая на пятки, она случайно задевает меня плечом и поднимает голову с улыбкой:

— Спасибо.

— Доброе утро. Пахнет вкусно. — Я снимаю пластиковую пломбу, откручиваю крышку и передаю ей бутылку. — Что ты так рано делаешь на ногах в субботу?

Она пожимает плечами.

— Уайатт пригласил меня присоединиться к вам. А ты чего так рано? Омлет хочешь?

— С удовольствием. — Я отворачиваюсь и прислоняюсь спиной к столешнице, скрестив руки, чтобы смотреть на неё. У неё тёмные круги под глазами. Но сами глаза всё ещё светятся, так же, как вчера вечером. — Как самочувствие?

— Нормально. Не представляю, как вы умудряетесь гулять допоздна, а потом вставать ни свет ни заря.

Я киваю на кофеварку.

— А как ты думаешь, зачем мы варим такой крепкий кофе? Спасибо, что приготовила нам завтрак.

— Уверена, всем сегодня с утра будет не очень. Тут спасут только углеводы и сыр.

У меня снова это ощущение в груди, будто сердце подключено к розетке и электричество бежит по позвоночнику.

— Это мило с твоей стороны. — говорю я.

Молли переворачивает омлеты на сковороде.

— Не спеши благодарить. Я никогда не готовила завтрак на двадцать человек. Может, в итоге вы все отравитесь. Хотя в этот раз не специально.

— Смотри-ка, прогресс. Больше никаких угроз убийства.

Она улыбается.

— Не забегай вперёд, ковбой. А ты как? Вчера на танцполе ты явно отрабатывал на полную.

Я вдыхаю поглубже. Когда в последний раз кто-то спрашивал, как я себя чувствую? Когда в последний раз мне было нормально после четырёх часов сна?

— Знаешь… я в порядке, наверное. Устал, но не совсем?

— У меня то же самое. — Она всё ещё улыбается, снова переворачивая омлеты. — Я забыла, как люблю танцевать.

Я беру пару тарелок и протягиваю ей, подмигивая.

— Потому что ты никогда раньше не танцевала со мной.

— Ты не так уж плох. — Она перекладывает омлет на тарелки. — Хотя до меня тебе далеко.

— Эй, я просто давно не практиковался. Что тебе добавить? — Я поднимаю тарелку. — Сальсу? Сметану?

Она моргает.

— И то, и другое. И «Техасский Пит».

— Будет сделано.

— Мне стоит сделать ещё? — Молли бросает взгляд на дверь. — Не знаю, когда остальные проснутся.

— Как ты сама сказала, с утра все будут двигаться медленно. Давай пока поедим. — Я ставлю тарелки в углу стола и направляюсь к кофеварке. — Ты уже пила кофе?

— Нет, ещё нет.

— Как тебе нравится?

Она моргает, и я сразу понимаю, куда пошли её мысли. Точно туда же, куда и мои. Она что, покраснела?

О, да. Мне нравится заставлять Молли краснеть.

— Чёрный, пожалуйста.

Я хватаюсь за графин и хмурюсь.

— Серьёзно?

Она колеблется.

— Вообще-то, сделай светлый и сладкий.

— Как скажешь. Я тоже так люблю.

Мы садимся и принимаемся за еду. Мне нравится это время суток. Тишина. Горячий кофе и утренний воздух. Ну, он не совсем прохладный, но уж точно свежее, чем вчера ночью.

— Это вкусно. — Я вытираю рот салфеткой.

Молли делает глоток кофе.

— И кофе тоже. Спасибо.

— Пей. Если ты идёшь с нами, тебе понадобится энергия.

Она снова замирает, кружка всё ещё в руках.

— Это приглашение?

— Ты пойдёшь, пригласил я тебя или нет.

Её губы дёргаются.

— Что меня выдало?

— То, что на тебе ни одной блестящей пайетки. И ботинки Ариат.

— Просто беру пример. — Молли бросает взгляд на мои собственные Ариаты под столом. Я иногда их надеваю, чтобы сберечь старые сапоги Гарретта. — Вот и хотела попросить тебя ответить услугой на услугу: я затащила тебя вчера на танцпол, так что сегодня ты должен затащить меня в седло.

Теперь моя очередь краснеть. Чёрт побери, мозги снова работают, как у озабоченного пятнадцатилетнего.

— Без проблем, — выдавливаю я и тут же обжигаю язык, отпивая слишком горячий кофе. — Значит, ты правда планируешь остаться. На ранчо.

Молли разрезает омлет краем вилки.

— Честно? Пока не знаю. Вся моя жизнь в Далласе. Там мой бизнес-партнёр. Мама, бабушка с дедушкой. Я надеюсь, что адвокаты мамы смогут найти способ обойти это условие, чтобы у меня хотя бы был выбор — остаться или нет.

В груди неприятно сжимается.

Я чуть не роняю кружку. Стоп-стоп-стоп. Мне что, действительно не по себе от того, что Молли не уверена, останется ли? С каких пор? Я ведь не хочу, чтобы она оставалась. Но, видимо, и не хочу, чтобы уезжала?

Господи…

— Всегда можешь оставить ранчо мне, — шучу я. Только вот это не совсем шутка.

Я жду, что Молли закатит глаза. Скажет, что я наглый тип. Но она просто пожимает плечами.

— Ты чертовски хорошо управляешь этим местом. Мне есть чему у тебя поучиться.

Я открываю рот. Закрываю. Потом снова открываю.

— И ты хочешь учиться?

Она встречает мой взгляд.

— Я всё-таки дочь своего отца.

— Да. — Я снова улыбаюсь, как идиот.

И тут меня осеняет: сейчас был бы хороший момент, чтобы показать ей фотографии Гарретта. Он вроде бы оставил их мне, но на самом деле они принадлежат Молли. Интересно, почему он сам ей их не отправил? Собирался ли он передать их ей или Обри позже? И когда вообще он положил всё это в банковскую ячейку? Навещал ли он её, чтобы взглянуть на снимки?

Желудок неприятно скручивается. У меня ещё слишком много вопросов, и я даже не представляю, как Молли отреагирует. Не хочу взрывать ей голову или снова погружать её в пучину горя. Мы и так еле держимся на плаву.

Эти фотографии сделают её день? Или окончательно её добьют? Не хочу рисковать. Пока что.

— Теперь мне интересно, насколько ты похожа на него, — говорю я.

На этот раз она всё же закатывает глаза.

— Так я могу поехать с вами или нет?

— Можешь. Но тебе придётся не отставать.

— Я не отстаю.

— Докажи. Может, тогда я перестану звать тебя Городской Девчонкой.

Улыбаясь, она пинает меня под столом.

— Ты просто невыносим.

Я такой.

Но, будь я проклят, если это не лучшее утро за долгое-долгое время.