Кэш

Глава 29

Кэш

ЭПОХА КОВБОйш

Моё сердце сбивается с ритма, а потом и вовсе замирает.

Я открываю глаза и вижу, как Молли смотрит на меня. Густая пелена слёз покрывает её нижние ресницы. Её глаза лихорадочно метаются, встречаясь с моими.

Она ищет что-то. Что именно — я не знаю.

Но каким-то образом я понимаю: что бы это ни было, я не смогу ей этого дать.

Уверенность, может быть? Она ждёт, что я приму решение за неё — остаться или уйти? Конечно, я умолю её остаться. Чёрт, я больше чем просто расстроен тем, что те тесты на сиденье не дали другого результата.

Я хочу, чтобы Молли осталась. Хочу её в своей постели. В своей жизни. Хочу, чтобы у нас был ребёнок. Но это не мне решать. Мольбы только запутают всё ещё сильнее.

В груди стягивает. Она уходит. Или думает об этом. Я знал, что это не может длиться вечно. Я знал, что этот момент наступит.

И всё же я не был готов к тому, насколько хреново это ощущается. Моё тело опустошено, кроме этого странного, звенящего эха — будто мне в грудь врезался удар.

Молли уходит.

— Это тот самый звонок, — Молли резко вдыхает через нос. — Юристы мамы с самого оглашения завещания пытались найти способ обойти это условие. Им удалось добиться, чтобы судья его отменил.

— Как? — Вопрос дурацкий, но я не знаю, что ещё сказать.

Молли пожимает плечами.

— Не знаю. Но её юридическая команда настроена серьёзно, так что…

Я бы хотел разозлиться. Злость — это понятно. Просто.

А вот грусть — нет.

— Значит, тебе надо вернуться, — я с трудом выдавливаю улыбку.

— Чтобы подписать бумаги, да.

— Но и в целом…

Её глаза продолжают искать что-то в моих.

— Я действительно хочу вернуться в Даллас. Моя мама, мои друзья… у Bellamy Brooks наконец всё начинает складываться.

— И ты столько сил на это потратила. — Я сглатываю. — Ты построила там жизнь, которой стоит гордиться.

— Я и горжусь. — Она моргает, по её щеке катится слеза. — Но я также горжусь жизнью, которую строю здесь. Я хочу поехать, но не хочу уезжать. Честно говоря, я очень, очень хочу остаться.

Мои руки находят её бёдра. Я сжимаю их и закрываю глаза.

— Тогда оставайся, милая.

— Но как это устроить? Мне не нравится мысль о том, что я никогда не смогу быть по-настоящему полностью в одном из этих мест. Ранчо — волшебное место, и ему нужен кто-то, кто посвятит ему себя целиком. Делать это наполовину — неправильно. — Она вытирает слезу. — Но, боже, я люблю его, и не хочу просто так всё оставить.

Она говорит о ранчо.

Но ещё и обо мне. О нас. О той искре, что неожиданно вспыхнула в пожар.

Я провожу большим пальцем по пуговицам её рубашки. Теперь она одевается как настоящая ковбойка — джинсы, рубашка, рабочие ботинки.

Я прочищаю горло. Когда говорю, голос у меня всё ещё сдавленный от эмоций.

— Я хочу, чтобы ты знала: я очень хочу, чтобы ты осталась на ранчо. Очень. Но я также понимаю, почему тебе нужно уехать.

— Я счастлива здесь. — Она берёт моё лицо в ладони. — Счастливее, чем была за долгое, долгое время. Но я счастлива и с мамой, и с друзьями. Я без ума от сапог, которые создаю. — Её губы нежно касаются моих. — Но от тебя я без ума ещё больше. Ты бы не рассмотрел…

— Переезд в Даллас? — Я открываю глаза. — Ты сама сказала. Люди на этом ранчо — всё для меня. Моя семья здесь. Моя работа здесь. Я не городской парень.

Молли усмехается.

— Одна из множества вещей, за которые я тебя люблю.

— Тогда не пытайся делать из меня того, кем я не являюсь.

В её глазах мелькает боль.

— Прости, — говорю я. — Это прозвучало не так. Я знаю, ты никогда не пыталась бы меня изменить.

— Никогда бы не стала.

— Я знаю. Прости.

Она глубоко вдыхает.

— Я ценю твои извинения. Спасибо.

— Я пытаюсь сказать, что мы оба заслуживаем возможности идти за своей мечтой. Твоя — в Далласе, а моя — здесь. В Хартсвилле. Ранчо Риверс — это моя мечта. Сделать его таким, каким он всегда должен был быть. Я хочу этого больше всего на свете. Или… когда-то хотел. — Я сглатываю. — Теперь я хочу тебя.

Она кладёт ладонь мне на грудь.

— Но ты также хочешь быть рядом со своей семьёй. Сделать их гордыми. Видеть, как они создают свои семьи.

Господи, это настоящая пытка. Я едва могу дышать от спазма в горле.

— Да.

Её глаза снова наполняются слезами, и она медленно кивает.

— Я понимаю.

— Но я не хочу тебя отпускать. — Я сильнее сжимаю её бёдра. — Даже просто для того, чтобы ты подписала эти бумаги. Я не выношу мысли, что ты будешь спать где-то ещё. Я боюсь…

Она смотрит на меня.

— Ты боишься чего?

Я опускаю взгляд.

— Что ты не вернёшься ко мне.

— Я вернусь, Кэш. — Она берёт мой подбородок большим и указательным пальцем, заставляя меня посмотреть на неё. — Но если ты так боишься, то поезжай со мной.

— В Даллас?

— Да. — Я вижу, как в её голове что-то щёлкает, когда она выпрямляется. — Всего на день-два. И мне тоже не нравится идея спать без тебя. Хотя, судя по всему, у меня вот-вот начнутся эти дни.

Я зацепляю большой палец за петлю её ремня.

— Думаешь, это меня остановит?

— Почему-то я знала, что нет.

Меня вдруг поражает мысль, что месяц назад я бы без колебаний отказался от её приглашения. Для начала, я её ненавидел. И уж точно не мог позволить себе уехать даже на час, не говоря уже о выходных. Братья, Элла, ковбои — все нуждались во мне, и я не собирался их подводить.

Но сейчас…

Сейчас я приму это приглашение.

Я бы предал самого себя, если бы не принял. Мои братья уже доказали, что справятся без меня. А я не собираюсь упускать возможность быть рядом с девушкой, которая перевернула мой мир вверх дном самым лучшим образом.

Я закончил упускать самое важное.

— Я поеду с тобой, конечно. — Я дёргаю за петлю ремня. — А потом что? Я знаю, мы думаем на десять шагов вперёд…

— Но мы должны, — тихо отвечает она, словно читая мои мысли. — Так правильно.

Так правильно, потому что мы оба уже слишком глубоко увязли. Мы хотим, чтобы это работало в долгосрочной перспективе.

Это признание, больше всех других за этот вечер, сжимает моё сердце в смертельной хватке. Я ведь не планировал влюбляться в Молли. Все мы думаем, что контролируем свои чувства, но за последний месяц я понял, что это вовсе не так. Я не хотел влюбляться, но всё же влюбился. Прекрасно осознавая, что её мир совсем не похож на мой. Я бы никогда не открылся такому риску, если бы мог этого избежать. Но теперь мне нужно придумать, как оставить Молли в своей жизни, не заставляя ни её, ни себя отказываться от всего остального, что мы любим.

Мы должны это решить.

Наверное, начну с совета Джона Би. Буду веселиться с ней. Заставлять её смеяться. Заботиться о ней. И надеяться на лучшее. Гарретт, если ты меня слышишь, помоги мне.

Молли закусывает губу, её взгляд прикован к моему рту.

— Я не знаю, что будет дальше, Кэш. Думаю, нам нужно просто идти шаг за шагом? Теперь мы точно знаем, как быстро всё может измениться. — Она смеётся. — Может быть… кто знает, что может случиться? Я просто хочу быть с тобой столько, сколько смогу.

Я провожу ладонью по её боку и обхватываю её затылок. Здесь её кожа мягкая, нежная, и её глаза затуманиваются, когда я большим пальцем скользну по её горлу.

— Я твой, милая.

И я стараюсь доказать ей это снова и снова этой ночью.

Пот стекает в глаза, пока я осматриваю свою работу.

Понадобились кое-какие навыки игры в Тетрис, но, кажется, я справился. Молли два дня решала, что нужно взять с собой в Даллас, и в итоге сузила список до трёх чемоданов, сумки для ноутбука, коробки для шляпы и чего-то, что она назвала «дорожной сумкой». Теперь всё это аккуратно уложено в багажник её Рэндж Ровера.

— Вы точно едете в Даллас только на две ночи? — Уайатт появляется рядом, держа в руках бумажный пакет.

Я вытираю лоб рукавом.

— Как ни странно, да.

— Почему нас вообще удивляет, что Молли не умеет путешествовать налегке? — Он протягивает мне пакет. — Пэтси приготовила вам немного снеков. Шоколадное печенье и её фирменный сыр с крекерами.

Я фыркаю, даже несмотря на то, что сердце сжимается.

— Конечно, она собрала нам еду. Надо будет ей позвонить и поблагодарить.

— Ты же знаешь Пэтси. Она не даст своим людям остаться голодными.

Мой брат наблюдает, как я ставлю пакет на переднюю консоль. Каким бы нелепым ни был этот автомобиль, я с нетерпением жду возможности прокатиться на нём. Во-первых, в нём есть кондиционер. Во-вторых, спутниковое радио с несколькими каналами кантри.

И да, мысль о том, что Молли будет сидеть рядом, закинув ноги на приборную панель, вытянув свои длинные ноги, тоже совсем не плоха.

Повисает неловкая пауза.

Я уже в общих чертах рассказал Уайатту о том, что у меня с Молли. Он знает, что мы больше, чем просто друзья. Знает, что теперь она не обязана оставаться на ранчо ради наследства.

Но он не знает, что я чертовски извёлся, боясь потерять её после этих выходных. Или, может, знает — и именно поэтому стоит тут, провожая нас.

— Когда ты в последний раз выезжал за пределы Хартсвилла?

Я бросаю взгляд на крыльцо Нового дома. Молли внутри, заканчивает краситься.

— Я много раз уезжал. Помнишь родео в Хьюстоне? А охоту на уток под Остином?

— Это было пятнадцать лет назад.

— Ну и что? Всё равно считается.

Опять молчание.

А потом Уайатт говорит:

— Она та самая, да?

Я даже не пытаюсь отрицать. Просто засовываю руки в карманы и продолжаю смотреть на дверь. Ему этого ответа достаточно.

— Не забудь, мамино кольцо всё ещё в сейфе, — продолжает он. — Если вдруг захочешь подарить его Молли.

Что бы она подумала о мамином крошечном бриллианте на скромном золотом кольце? Засмеялась бы? Или бы полюбила?

— Кольцо на её пальце не решит наших проблем. — Я смотрю на Рэндж Ровер. Может, завести его, чтобы включить кондиционер? На улице жарко, не хочу, чтобы Молли было душно. — У Молли целая компания в Далласе. И она очень близка со своей матерью.

Уайатт медленно кивает.

— А у тебя в распоряжении сто тысяч гектаров земли. Вполне достаточно места и для её компании, и для семьи, которую вы создадите.

Я бросаю на него предупреждающий взгляд.

— Обри точно не вернётся на ранчо.

— Просто говорю, как есть. — Он поднимает руки. — И тебе не стоит нервничать перед встречей с её семьёй.

— Я не нервничаю.

Он только смеётся.

— Теперь уже ты будешь не в своей тарелке. И, судя по тому, что рассказывал Гарретт, Обри ковбоев терпеть не может. Особенно если один из них встречается с её дочерью.

— Я не надену шляпу. — Я улыбаюсь ему.

Он улыбается в ответ.

— Но ты всё равно берёшь её с собой. И у тебя всё ещё те же джинсы Wranglers. И загар фермера. Но усы — вот что тебя выдаёт с головой.

— Молли они нравятся. — Я провожу большим и указательным пальцем по волоскам над верхней губой. — Они остаются, что бы там ни думала её мама.

— Вот видишь? Ты можешь быть обаятельным, когда захочешь. Ты хорошо относишься к Молли. Ты знаешь, чего хочешь. Знаешь, кто ты. Ты работаешь усерднее, чем кто-либо, кого я знаю. Если Обри это не впечатлит… — Уайатт тихо свистит. — Да и плевать.

— Для Молли это важно. — Моё сердце подпрыгивает, когда я вижу, как открывается входная дверь. — А значит, и для меня тоже.

Её лицо озаряется улыбкой, когда она видит нас с Уайаттом. Она выглядит потрясающе в длинном клетчатом летнем платье, которое играет вокруг её ног, пока она идёт. На ней украшения, каблуки и огромные чёрные солнцезащитные очки.

Она бы выглядела как настоящая избалованная наследница, если бы не загар фермера. Я не могу не улыбнуться, глядя на чёткие линии на её груди и руках.

Она городская девчонка. Но теперь ещё и ковбойка. И я ни за что не позволю ей снова оставить эту часть себя позади. Так же, как не могу просить её бросить свою жизнь в Далласе.

— Просто помни, — негромко говорит Уайатт, махая Молли, — где есть желание, там найдётся и способ.

Я оборачиваюсь, удивлённый тем, как легко он читает меня, будто открытую книгу. Часть меня раздражает, что я настолько прозрачный. Но другая часть… радуется, что мой брат знает меня так хорошо.

Я из кожи вон лез, чтобы сохранить нашу семью. И приятно осознавать, что это дало результат. Я знаю так много людей, которые отдалились от своих близких. Гарретт. Молли.

Это редкость, особая ценность, не только любить своих братьев, но и по-настоящему нравиться друг другу.

Именно поэтому я не могу оторваться от этого места.

Но если бы я начал выбираться почаще, скажем, сопровождать Молли в Даллас пару раз в месяц, мои братья подстраховали бы меня. Они никуда не денутся.

Мне просто нужно показать Молли — и её маме тоже — что я готов идти на компромисс. Чтобы мы с ней не жертвовали своими мечтами ради того, чтобы быть вместе.

Все мы заслуживаем счастливый конец.

И мой невозможен без Молли.