Кэш

Глава 23

Кэш

Без преград

Я швыряю Молли на кровать и тут же принимаюсь за ремень.

Не могу поверить, что она здесь.

Не могу поверить, что эта потрясающая женщина — моя. По крайней мере, на этот вечер. Как мне так повезло?

Молли, запыхавшись от смеха, смотрит на меня, её карие глаза затуманиваются, пока я срываю ремень с брюк. Я оставил включённой лампу на прикроватном столике, чтобы видеть, как меняется её выражение лица.

— Это неправильно, что мне это кажется таким чертовски притягательным? — спрашивает она.

— Вовсе нет. — Я наматываю ремень на кулак. — Нравится то, что нравится.

Кровать стоит высоко, с балдахином, который я собрал вместе с мастером, восстанавливавшим этот дом. Так что я без труда подтягиваю Молли к самому краю матраса и встаю между её ног. Наклоняясь, провожу рукой, в которой сжат ремень, вдоль её бока, а затем захватываю её губы поцелуем.

У меня кровь закипает, когда она без колебаний отвечает на поцелуй. Наши губы двигаются в унисон, раскрываются, и я проникаю языком в её рот одновременно с тем, как она скользит своим в мой. Она целуется глубоко, с жаром. Азартно и в то же время уязвимо.

Пару недель назад, когда мы только познакомились, я бы удивился. Как это не похоже на надменную, высокомерную городскую принцессу — быть такой мягкой, такой беззастенчиво жадной в своём желании.

Но теперь меня это совсем не удивляет. Молли не боится расслабиться, отпустить себя. И что-то во мне тоже смягчается от мысли, что рядом со мной она чувствует себя достаточно в безопасности, чтобы так себя вести.

Готов поспорить, тот придурок из Далласа никогда не видел её такой.

Я хватаю её запястье и направляю руку вверх, над головой. То же самое делаю со второй рукой. Затем одной рукой сжимаю оба запястья и прижимаю их к матрасу.

Моё тело откликается, когда она втягивает в себя мою нижнюю губу, лениво прикусывая её, а затем выгибает спину, когда я засовываю свободную руку под её рубашку и накрываю ладонью её грудь.

Её сосок твердеет, становясь упругим, когда я сжимаю его сквозь ткань её бюстгальтера. Я задираю её рубашку и покрываю поцелуями её шею. Она стонет, когда я впиваюсь зубами в её кожу. Ей это нравится.

Она двигает бёдрами, заставляя мой стояк скользить вверх и вниз по её центру.

Я рычу.

И мне нравится это.

Мне нравится, что она знает, как это меня заводит. Она снова двигает бёдрами, потом ещё раз, и, чёрт возьми, я готов слететь с катушек только от одной мысли о том, что окажусь внутри неё.

От мысли, что ей действительно важно узнать меня так досконально.

Я захватываю губами её сосок прямо через ткань бюстгальтера, втягиваю его в рот. Прикусываю, а затем переключаюсь на второй.

— Кэш, — выдыхает она. — Это пытка. Самая сладкая пытка.

— Подожди, это только начало.

Я даю её соску последний прикусывающий поцелуй, а затем переключаю внимание на её руки. Смотрю ей в глаза, пока оборачиваю ремень вокруг её запястий — раз, другой — и затягиваю пряжку.

— Не слишком туго? — спрашиваю, просовывая палец под ремень, чтобы проверить.

— Нет. — Она прикусывает губу. — Мне нравится, когда так туго.

— Точно?

— Точно, Кэш.

— Если станет больно, сразу скажи. И держи руки над головой. Поняла?

— Да.

— Да, сэр.

Её опухшие от поцелуев губы растягиваются в хитрой ухмылке.

— Да, сэр.

— Вот так лучше.

Затем я веду руками вниз по её телу, стягиваю с неё юбку. Расстёгиваю бюстгальтер и задираю его вверх, к рубашке.

Выпрямляюсь, встаю у края кровати.

Она тут же сгибает ноги и сжимает их вместе.

— Нет-нет. — Я тянусь за воротником своей футболки. — Раздвинь ноги. Прямо сейчас, Молли. Я хочу тебя видеть. Всю.

Срываю с себя футболку и бросаю её на ближайший стул.

С удовлетворением наблюдаю, как Молли подчиняется, её колени разъезжаются по матрасу.

Сердце глухо ударяет в груди при виде её набухших, влажных губ. Лобок аккуратно подстрижен, чуть гуще наверху.

Я провожу по нему большим пальцем.

— Рад, что ты это оставила.

— А я рада, что ты снял футболку. Господи, Кэш.

Она смеётся, когда я провожу рукой по груди, пальцы задевают густые, жёсткие волосы.

— Тебе тоже нравится волосатость?

— Обожаю. Мне правда нельзя тебя трогать? — Она шевелит пальцами.

Я качаю головой, теперь уже ухмыляясь сам.

— Не в этот раз. Может, в следующий. Если будешь слушаться.

— Думаю, я уже доказала, что легко обучаема.

Я расстёгиваю джинсы и стягиваю их вместе с трусами. Разуваюсь, отталкиваю всё в сторону и остаюсь перед Молли, голый, в чем мать родила.

Её взгляд цепляется за мой член. Губы складываются в аккуратную букву «О».

— Ну конечно, у тебя и член красивый.

— А почему ты не сказала этого в машине? — Я обхватываю себя ладонью и слегка сжимаю, лениво, с наслаждением, так что внутри всё сжимается ещё сильнее.

— В машине я не могла разглядеть так хорошо. Ты… — Она выдыхает. — Это нечестно, Кэш. Бог явно не скупился, когда создавал тебя. Мог бы оставить немного красоты и для остальных.

Я смеюсь и протягиваю руку к её мокрой киске.

— У тебя тоже полно красивых мест, милая.

Провожу большим пальцем вверх по её длине и резко втягиваю воздух, ощущая, насколько она влажная.

Её тело вздрагивает, когда я круговыми движениями касаюсь её клитора.

Её ухмылка исчезает.

— Пожалуйста, Кэш. Я хочу тебя. Внутри. Пожалуйста.

Я снова провожу рукой по себе, раз за разом, ощущая, как внутри всё натягивается до боли, пока продолжаю ласкать её.

Во рту пересыхает, когда я жадно оглядываю её тело. Она выглядит потрясающе — грудь высоко приподнята, руки вытянуты над головой. Длинные ноги, мягкие изгибы. Роскошные бёдра. Полные, набухшие губы.

Она выгибает бёдра навстречу моим прикосновениям. Я погружаю в неё большой палец, выдыхаю ругательство, чувствуя, какая она узкая, тёплая, сладкая. Идеальная.

Мысль захватывает меня: никто другой.

Я не хочу, чтобы кто-то ещё знал, каково это — чувствовать её вот так.

Не хочу, чтобы она изучала кого-то ещё так, как изучает меня.

Чёрт, я по уши увяз. Если то, что я вмазал парню за то, что он её обидел, ещё можно было как-то объяснить, то тот факт, что я ляпнул:

— Нам нужны презервативы? — уже точно говорит сам за себя.

Ресницы Молли дрожат. В её глазах сгущается тьма. Я не могу понять, это от возбуждения или от отвращения.

Прокатывая большим пальцем по её клитору, я продолжаю:

— Я никогда не спрашиваю об этом, потому что ответ всегда должен быть «да».

Молли, запыхавшись, кивает.

— Должен, да.

— Но сама мысль о том, что мне придётся использовать их с тобой, что между нами будет что-то… — Я двигаю бёдрами, скользя по собственной ладони. — Меня это бесит, Молли. Пару недель назад прошёл медосмотр, все анализы чистые. И с тех пор я ни с кем не был.

Она приподнимает бровь, её взгляд пробегает по моему торсу.

— С таким телом — и никого?

— Был занят другими вещами. — Я усмехаюсь. — Но вот такая «занятость» мне нравится.

Её голова откидывается назад, когда я захватываю её клитор между большим и указательным пальцами и осторожно потягиваю.

— Кэш…

— Если хочешь, я надену. Без вопросов. Но я хочу чувствовать тебя. Всю.

И да, может, саму мысль о том, чтобы оставить в тебе ребёнка, не должно быть так чертовски возбуждающей… но она есть.

Может, я хочу её не на одну ночь. Это не просто перепихон. Я не знаю, кем я для Молли, но точно не парнем, с которым она время от времени спит, как с другом.

Тьма в её глазах сгущается, зрачки расширяются так, что глаза кажутся почти чёрными.

— Анализы такие же, как у тебя. Я на таблетках. И я знаю, где ты живёшь, если что… так что…

Мои бёдра дёргаются, член пульсирует в ладони.

— Ты правда думаешь, что я бы сбежал, если бы ты забеременела?

Странный, чертовски странный вопрос. И уж точно не тот, который стоило бы задавать дочери Гарретта Лака.

Но Молли, будучи тем идеальным человеком, каким она есть, просто ловит его на лету, с хитрой улыбкой.

— Нет, Кэш, ты бы не сбежал. Но, думаю, ты бы больше не позволил мне кататься верхом.

Я смеюсь, ощущая внутри что-то лёгкое, мягкое и при этом настолько огромное, что кажется, будто оно разрывает меня изнутри.

— Теперь ты ковбойша, милая. А ковбойш приручить невозможно. Даже пытаться не стану.

Теперь смеётся она, а меня чуть не душит это чувство внутри.

— Ты мне нравишься, Кэш Риверс, — говорит она, её взгляд смягчается.

Я собираю её влажность на два пальца. Провожу по её клитору раз, другой, а затем поднимаюсь и размазываю эту влагу по её соску.

— Скоро я тебе понравлюсь ещё больше, Молли Лак.

— Ужасно… — она взвизгивает, когда я наклоняюсь и обвожу языком её сосок, — …самодовольный, да?

— Нет, милая. Просто честный.

Захватываю её талию руками и резко подкидываю дальше по кровати. Она вскрикивает.

Забираюсь сверху, мой член тяжело свисает между нами, пока я захватываю её губы жёстким, горячим поцелуем.

Одной рукой удерживаю её связанные запястья, другой опускаюсь вниз, обхватываю ладонью её колено и поднимаю ногу вверх и в сторону, раздвигая её шире.

Мы одновременно опускаем взгляды.

Её мокрая киска блестит в мягком свете лампы.

— Потрясающе. — Я поднимаю взгляд и встречаюсь с её глазами. — Эта сладкая киска будет кончать на моём члене, слышишь? Я хочу это почувствовать.

Брови Молли сдвигаются, изгибаясь вверх, будто от боли.

— А я хочу почувствовать, как ты кончаешь внутри меня.

Я смотрю на неё.

Мой член пульсирует. Кажется, я никогда в жизни не был таким твёрдым.

Глаза Молли бегают между моими, будто она только что призналась в чём-то… в чём-то, чего, похоже, никому раньше не говорила. И теперь ждёт моей реакции.

Наклоняюсь, веду носом вверх по её шее. Останавливаюсь, чтобы втянуть губами впадинку под ухом.

— Да, мэм.

Мой голос звучит хрипло против её кожи.

Она стонет.

Я опускаю руку и обхватываю себя. Кожа горит. Всё тело дрожит. Но я всё же провожу головкой по её клитору.

Сквозь стиснутые зубы вырывается ругательство — от того, насколько мягкая, скользкая, обнажённая она подо мной.

Молли двигает бёдрами, умоляя о большем.

— Помни, что я сказал, — рычу я. — Ты кончишь на моём члене.

Я упираюсь головкой в её вход. Она подаётся вперёд в тот же момент, что и я, её тёплая, мокрая плоть жадно принимает меня.

— О, Кэш… — Её взгляд прикован к тому месту, где наши тела сливаются воедино. — Ты такой… чертовски хороший.

Я внутри всего на сантиметр, может, два, но её узкое, цепкое нутро уже заставляет меня судорожно втягивать воздух.

Наклоняюсь, чтобы поцеловать её, и медленно, сантиметр за сантиметром, погружаюсь до самого конца.

— Ты совершенна, милая.

Она издаёт тихий, высокий звук прямо мне в губы.

Продолжая удерживать её запястья, я опускаюсь на неё, напрягая мышцы пресса, чтобы не придавить её своим весом.

Ощущение её твёрдых сосков, впивающихся в мою грудь, сбивает меня с ритма, заставляет сердце колотиться в бешеном темпе.

Она такая чертовски мягкая. Везде.

Мягкая, но не боится показать эту мягкость мне.

И я теряю контроль.

Я откидываю бёдра назад, поднимаю голову и смотрю Молли прямо в глаза. Затем двигаюсь вперёд — жёстким, глубоким, но неторопливым толчком, от которого мы оба задыхаемся.

Мои яйца со звонким шлепком ударяются о её мокрую киску, когда я вхожу в неё до самого основания.

Жар её тела, поглощающего меня целиком, разносит мою кровь в бешеном водовороте.

Я отступаю назад, снова вбиваюсь в неё.

Молли вскрикивает, и я ловлю этот крик в захлёбывающемся, влажном поцелуе, пока жестко, безжалостно двигаюсь в ней.

Раз за разом. Глубокими, выбивающими дух толчками, от которых сжимается живот и бешено колотится сердце. Я хочу вытрахать из неё всю грусть. Вытравить сожаление о прошлом, о том, что она сделала или не сделала.

Трахать её, пока она сама не почувствует это — уверенность в том, что, пока она здесь, ей даже не придёт в голову смотреть на кого-то ещё.

Трахать её так хорошо, так глубоко, чтобы она осталась.

Я не спешу, но вхожу до конца, заставляя изголовье кровати ритмично стучать о стену в такт моим движениям.

Молли полностью во власти моих рук — её запястья связаны, моё тело прижимает её к матрасу. Но даже так она умудряется двигаться вместе со мной, её бёдра ловко перекатываются в такт моим толчкам.

Она наклоняет голову и проводит языком вверх по моей шее, заставляя мурашки пробежать по моим рукам и ногам.

Одновременно с этим меня бросает в пот. Жар поднимается по члену, пульсируя в голове.

Но нет ни единого шанса, что Молли не кончит первой.

Оторвавшись от её губ, я перекидываю её ногу себе на плечо. Отбрасываю в сторону её рубашку и прикусываю плечо, двигаясь в новом, ещё более глубоком угле. Её стоны превращаются в крики.

Я тянусь между нами, ощущаю, как её киска раздвигается подо мной, плотно обхватывая мою толщину.

Играть с её клитором, нажимая пальцами, в то время как я ускоряю толчки — вот что мне нужно.

— Дай мне почувствовать это, ковбойша.

Я грубо скольжу пальцами по её клитору.

Её тёплая, дрожащая киска сжимается вокруг моего члена в тот самый момент, когда я наклоняюсь, чтобы снова поймать её губы.

Наши языки переплетаются в бешеном танце, пока я довожу её до грани.

Её бёдра резко подаются вперёд, толкая меня к самому краю собственного оргазма.

Её ноги дрожат.

— Сейчас, — рычу я. — Кончи сейчас, Молли. Я чувствую это. Отдайся, милая. Полностью.

Два бешеных удара сердца — и она отпускает.

Её тёплая киска сжимается вокруг меня. Она стонет моё имя. Я рычу, когда по позвоночнику взрывается целая галактика звёзд — от ощущения, как она пульсирует на мне.

Открыто. Без преград.

Я уже чувствую, как растекаюсь внутри неё, в тот момент, когда её нога соскальзывает с моего плеча.

Когда она кончает, наша связь становится такой тугой, что это почти больно.

Давление кружит голову.

Она дёргается, пытаясь вырвать запястья из моего захвата, выгибается мне навстречу. Её стоны переходят в мольбу, глаза крепко зажмурены.

Неправильно ли то, что я горжусь тем, как сильно заставил её кончить?

Я продолжаю целовать её. Продолжаю двигаться внутри неё так ровно, как только могу. Но теперь дрожу уже я.

— Твоя очередь, — выдыхает она мне в губы. — Давай, Кэш. Пожалуйста.

За пределами спальни она ни разу не была вежливой. Но когда я сверху, когда она жаждет большего, её отчаяние прорывается сквозь манеры — она умоляет меня о том, чего хочет.

Но сейчас отчаянный здесь я.

Двигаюсь резче, глубже, яростнее, заставляя её грудь подпрыгивать при каждом толчке.

— Если не хочешь, чтобы я кончил в тебя, скажи сейчас, — с трудом выдавливаю я, — или молчи навсегда.

В ответ она прикусывает уголок моих губ.

Обжигающее, раскалённое давление скапливается внизу, взлетает вверх по стволу, и я кончаю глубокими, горячими толчками.

Разрядка настолько мощная, что кажется нереальной. Я удивлён, что не прикусил себе язык, стиснув зубы, пока держусь за Молли.

Бёдра дёргаются в судорожных спазмах. Сердце подкатывает к горлу, пульсируя там, словно готовясь вырваться наружу.

Молли выдыхает мне в рот. Я чувствую, как её губы растягиваются в улыбке.

— Ты такой приятный… — Она медленно поднимает ноги, нежно обхватывая ими мои бёдра. — Кэш, это так чертовски хорошо.

Грудь сжимается от её нежности.

Я чувствую себя в безопасности, хотя всё, что заставляет меня ощущать Молли, — далеко не безопасно.

Жизнь столько раз била меня, что я уже сбился со счёта.

И всё же вот я — открываюсь полностью, готовый к разрушению, словно мне нечего терять.

Спина ноет от напряжения, оттого что держу себя на весу.

Я опускаюсь чуть ниже, позволяя себе положить больше веса на Молли. Мне нужно её тепло. Аромат её кожи и чистый вкус её губ.

Мы молчим несколько мгновений, оба тяжело дышим.

— Кэш? — наконец спрашивает она.

— Да?

— Развяжешь мне руки? Они онемели.

У меня снова сжимается грудь.

— Прости.

— Не извиняйся. Мне понравилось.

Я послушно распутываю ремень с её запястий. Ругаюсь, когда вижу красные следы на её коже. Осторожно массирую покрасневшие места.

— Больно?

— Немного. Но ты делаешь лучше.

— Надо было сказать.

— Я не хотела, потому что мне нравилось.

Она обхватывает меня руками за шею и притягивает в поцелуе.

— Это было идеально.

Ты идеальна. Я влюбляюсь в тебя. И хочу знать, что мне сделать, чтобы ты осталась.

Я слишком близок к тому, чтобы сказать это вслух. Но не здесь. Не сейчас, пока я всё ещё внутри неё. Так что я немного выхожу. Следом за мной вытекает тёплая, липкая волна, покрывая нас обоих. Не помню, когда в последний раз не использовал презерватив. Забыл, насколько это грязно. Насколько горячо.

— Я уберу это. Лежи пока.

Когда я отстраняюсь, привставая на колени, взгляд падает на её бёдра, блестящие от моего семени.

Оно медленно вытекает из её раздвинутых губ, перламутровой струйкой стекая вниз. Она вся во мне, её грудь поднимается и опускается, пока она смотрит на меня, а я — на неё.

Что-то дикое вспыхивает внутри. Желание обладать этой женщиной. Заполучить её в какой-то первобытно-извращённой, пещерной манере.

Так что вместо того, чтобы сделать то, что должен — пойти в ванную за тёплым полотенцем. Я опускаю руку и собираю пальцами своё семя. Затем смотрю Молли в глаза и задвигаю его обратно внутрь неё. Её веки тяжелеют, когда я двигаю пальцами, растягивая её чуть больше, чем нужно для комфорта. Она хватывает воздух, её брови выгибаются вверх.

— Скажи мне остановиться, — рычу я.

Но она лишь качает головой и толкается бёдрами мне навстречу. Её рука находит моё запястье, и я позволяю ей самой задавать ритм.

Внутрь и наружу.

Внутрь и наружу.

Она прикусывает губу, её тёплая плоть дрожит вокруг моих пальцев.

— Ты снова кончишь?

— Я… Я никогда не кончаю дважды подряд. Но сейчас… Я близко.

Что, чёрт возьми, мы делаем? Какую больную игру затеяли? Мне плевать. Я хочу, чтобы так было каждую ночь. Хочу её в своей постели. Хочу, чтобы моё семя было в её рту, между её ног, на её коже.

Через минуту она вздрагивает. Я провожу рукой вверх по её боку.

— О, малышка, замёрзла?

— Немного.

— Хочешь в душ?

Её глаза загораются.

— Только если ты будешь там со мной.

Позже, когда мы уже помылись и снова оказались в постели, начинается дождь.

Сначала он едва слышен — лёгкая изморось. Потом усиливается, барабаня по жестяной крыше, создавая ровный, раскатистый ритм, почему-то успокаивающий.

— Будто колыбельная, — сонно бормочет Молли.

Она лежит голая, прижавшись ко мне. Мы на боку. Моя рука крепко обхватывает её талию. Её упругая попка прижата к моему паху. Я зарываюсь носом в её шею, вдыхая аромат кожи. Спокойно мог бы ещё раз — легко. Но знаю, что Молли нужно отдохнуть.

— Спи, милая. — Я целую её затылок.

Она сжимает моё предплечье, которое лежит у неё на талии.

— Спокойной ночи, Кэш.

— Спокойной ночи, ковбойша.

Я слышу её улыбку, когда она отвечает:

— Этот прозвище мне нравится больше.

— Может, завтра поспим подольше, а? — вдруг говорю я. — Знаю, обещал отвезти тебя домой рано, но если честно… Мне бы очень хотелось, чтобы ты осталась.

Молли замирает.

— Кэш Риверс хочет поспать подольше?

— Совсем чуть-чуть, — усмехаюсь я. — Будильник не буду ставить.

Пауза.

— Хотя предупреждаю: всё равно, скорее всего, проснусь рано.