Коко и Игорь

10

Днем, вернувшись из магазина, Коко приглашает Игоря на прогулку в лес. Над ними громадное голубое небо. В кукурузных полях кое-где мелькают маки. Вдали виднеется шпиль церкви.

Они останавливаются, садятся на траву, прислонившись к кедру. Запах дерева напоминает Коко запах отточенного карандаша. В траве стрекочут сверчки.

Коко сетует:

— Мне хотелось бы играть на каком-нибудь инструменте.

Игорь возражает:

— Но вы же поете.

— Как ворона!

— Неправда.

Он начинает рассказывать об одной певице, у которой было сопрано и которая бросила петь, потому что ее собственный голос заставлял ее плакать.

Коко говорит:

— Это смешно!

— Почему?

— Это жеманство.

— Я думал, это романтично.

— Сентиментально, а не романтично.

— Я думал, вам это понравится.

Коко резко отвечает:

— Вы ошиблись.

Она позволяет себе так унижать его, как не посмел бы никто другой. Возможно, рассуждает он, это потому, что ему важно знать, о чем она думает.

Коко предпочитает разговаривать о более земных делах: о налогах, которые она должна платить, о банковских процентах, о повышении цен. В ненависти Игоря к большевикам ей слышится эхо ее собственного раздражения по поводу прав рабочих. Поскольку она сама себя вытащила из болота, то теперь она не желает подавать руку помощи другим. Поднимутся, думает она, если есть талант.

Ее охватывает какая-то беззаботность. Она поднимается и направляется к фруктовому саду. Через минуту возвращается, глаза ее лукаво поблескивают. В руках у нее два небольших яблока.

— Вот. — Яблочко похуже Коко протягивает Игорю, а свое вытирает о блузку. Откручивает хвостик и надкусывает плод.

Прислонившись к дереву, Игорь закрывает глаза. Лицо подставлено лучам солнца, он чувствует в себе какую-то приподнятость. Как хорош этот мир, думает он. Внезапно стрекот насекомых, солнечный свет и хруст яблока во рту синтезируются в его голове в единый аккорд.

— Хорошо, — громко говорит он.

Игорь смотрит на Коко. Он очарован этой женщиной, у которой, кажется, поразительное самообладание. Она не только справляется с каждодневными проблемами, но к тому же с большим смыслом формирует свою судьбу. Короче говоря, она хорошо справляется с жизнью. Она жизнерадостная и сильная. Ему это нравится. Он видит, насколько она отличается от Екатерины. При этом она умна и красива. Что говорить, в нем все кипит, он чувствует, как его наполняет неодолимая, животная тяга к ней. Он вспоминает, что не предавался любви уже несколько недель, даже месяцев. В паху разрастается сладостная тяжесть.

В прошлом он всегда сопротивлялся другим женщинам. Однако сейчас, здесь, испытывает сильнейшее искушение. Он поворачивает голову к Коко и видит ее, залитую солнцем. Внезапно ему захотелось дотронуться до нее. Передать ей свои ощущения, испытать ее на смелость. Он сидит настолько близко к ней, что видит поры на коже ее носа. Он чувствует, что вуаль флирта растворяется под наплывом грубой потребности, слепого желания. Пальцы его напряженно вытягиваются. Секунды изгибаются в новое пространство. Его тело непроизвольно тянется к ней.

Опасаясь, что некое искажение перспективы делает ее ближе, чем на самом деле, он склоняется вслед за инстинктом, только чтобы отодвинуться назад — так ему страшно. Момент упущен. Она недостижима.

Какое-то северное пуританство, существующее в нем, все эти формальные ограничения, эта холодность утягивают его прочь. Он это в себе ненавидит. Он боится сказать что-нибудь недозволенное. Он живет здесь, в доме Коко, и благодаря ее покровительству радуется жизни. Если он пойдет в наступление, неизвестно, что она сделает. Она может возмутиться и рассказать все Екатерине. Возможно, ее приглашение в Бель-Респиро — сплошной альтруизм.

Вспотев, Игорь потирает след от дужки очков на носу. Он думает о любви во всем мире, от которой ничего не достается ему. За всю жизнь у него не было никакой женщины, кроме Екатерины. Он видит, как перед ним простерлась возможность, вероятность, которая вытягивается в перспективе до точки, что, как ему представляется, и есть его смерть.

Потом он сурово напоминает себе, что он здесь для того, чтобы работать. Это для него первостепенно. И в нем сильна верность — всегда была сильна. Он знает, что никогда не перестанет любить Екатерину. И детей. Они есть и будут основой всей его жизни. Есть во флирте, конечно, что-то очаровательное, но благородство не допускает этого, говорит он себе. И еще он знает, что прелюбодеяние с Коко в этой вилле убьет его.

Игорь смотрит, как она отбрасывает огрызок яблока и поправляет костюм. Они возвращаются через лес. Цветет шиповник. В траве летают бабочки и растут грибы. На кронах деревьев сладко распевают птицы.

Коко протягивает руку, и Игорь с преувеличенной любезностью принимает ее. Только от ее существования рядом возникает такая интимность, думает Игорь, их обоих овевает один и тот же воздух. Игорь чувствует, как Коко склоняется к нему. Они все теснее прижимаются друг к другу, хотя со стороны это и незаметно. Моментами они сознательно притрагиваются к одежде там, где соприкасаются их руки. Затем, без предупреждения, Игорь целует Коко, быстро и обдуманно, так что это можно принять за простую шалость. Легкий поцелуй в щеку, мягкий и влажный, который длится меньше секунды.

Коко позволяет — и улыбается, не глядя на него, но не допускает продолжения. Он воспринимает это как отказ. Она ведет свою линию. Только на таком расстоянии, но не дальше, и он это понимает.

В молчании они возвращаются домой и разъединяются у входа в сад. Ведь там на солнышке сидит и читает Екатерина. И там играют дети.

Ночью на балконе Екатерина, стоя рядом с мужем, говорит:

— Романтично, не правда ли?

Романтика — запах жасмина, почти полная луна и цикады, будто скрипачи в кафе. Он не может этого отрицать.

— Да, — говорит он, наклоняясь к перилам.

Игорь чувствует, что должен успокоить жену после битвы той ночью. Уже целую неделю они почти не разговаривают. Все еще оскорбленный Игорь не желает общаться и очень угрюм. Он может дуться очень долго. Но сейчас именно он пытается примириться.

Игорь придвигается к жене. Они держатся за руки, у него смягчается взгляд. Обняв жену, Игорь ласково целует ее в лоб. Поглаживает щеки. Она склоняет шею, поддаваясь его прикосновениям. Губы нежно прижимаются к ее векам. Но когда он пытается поцеловать жену в губы, она отстраняется — и он целует волосы.

— Нет, — еле слышно говорит Екатерина.

Отведя голову, отказавшись от поцелуя, Екатерина отказывается от всей своей прошлой жизни, думает Игорь. Она, притихнув в его объятиях, кажется ему безжизненной куклой. Игорь ощущает легкое вожделение. Он слегка прижимает ее к себе, чувствуя, как ее голова вдавливается ему в грудь. Она говорит, что хочет спать. Был длинный день. Дети уже в кроватях.

Игорь не может вспомнить, когда в последний раз они спали, как мужчина и женщина. Он понимает, что она больна, но от этого не легче. Недоступность физической любви прожигает его насквозь. Он чувствует в себе сильнейшее напряжение, которое отчаянно требует освобождения.

Игорь еще раз обнимает Екатерину и отпускает ее. В этот момент сильный порыв ветра бьет Екатерину в бок, она покачнулась. Игорю не верится, что она не могла удержаться. Екатерина прислоняется к перилам. А Игорь думает о Коко, о том, как она придает бодрости и сил. Перед ним предстает ее образ: темные волосы, черные глаза и горячие губы с широкой улыбкой. Думая о Коко, Игорь смотрит на жену, пытаясь наложить один образ на другой. Они такие разные, их невозможно сравнивать. Белая клавиша и черная клавиша. Они рядом — это дисгармония.

Екатерина уходит с балкона. Игорь остается. Он смотрит на звездное небо, прислушивается к жужжанию насекомых, вдыхает аромат ночных цветов. Как часто, думает он, ему приходит на ум слово «романтичность».

Воскресное утро. Стравинские всей семьей отправляются в церковь.

По возвращении Игорь и Екатерина отдыхают в разложенных шезлонгах. Дети на газоне играют в футбол. Их крики разносятся во все стороны. В дальнем конце сада мальчики, думая, что их никто не слышит, начинают ругаться. Игорь кричит им, чтобы они попридержали языки.

Кресло Игоря чуть отвернуто от кресла жены. С того момента, как они вернулись из церкви, они еще не обменялись ни словом. Игорь занят тем, что записывает какие-то ноты.

Екатерина говорит:

— Ты их только отчитываешь. Ты никогда с ними не играешь. — Бледность ее кожи контрастирует со смуглостью мужа.

— Я никогда не видел, чтобы и ты с ними играла, — отвечает он после недолгой паузы. Хотя Игорь и хочет залатать отношения с женой, тем не менее он в ее присутствии постоянно чувствует себя обиженным.

— Я бы играла, если бы лучше себя чувствовала.

— Ну а я не могу попусту тратить время. — И он продолжает писать. Еще быстрее.

— Федя последние дни выглядит таким несчастным.

— В самом деле?

— А тебе все равно.

Медленно и нарочито спокойно, ухватив губами карандаш, он произносит:

— Мне не все равно.

— Я думаю, что он мог слышать нашу ссору.

— Нет. Он только слышал, как ты кричала.

Екатерина игнорирует слова мужа.

— Им трудно. Они так возбуждены.

— В России было гораздо труднее.

— Не уверена.

— Ты так думаешь? — язвительно интересуется он.

— Ты единственный, кто счастлив в этом доме.

— Неправда. Людмиле здесь нравится, и Сулиме тоже здесь хорошо. В сущности, нет никаких причин, чтобы они здесь были несчастны.

— Ну, есть кое-что.

В голосе Игоря звучит раздражение:

— Екатерина, неужели ты не видишь, что я пытаюсь работать?

Все так плохо, отношения с Екатериной никак не налаживаются. Игорь хочет Коко, без нее он чувствует себя несчастным. Какая мука — жить рядом и не иметь возможности до нее дотронуться! Какое напряжение он испытывает от этого соблазна! Надо что-то предпринять. Так нельзя. Он признается себе, что влюблен, но не знает, что же ему делать. Его сжигает желание перемены жизни.

Полет.

Екатерина будто бы чувствует его состояние.

— Зачем тратить время на нас? Почему бы тебе не отправиться к ней? Ведь ты этого хочешь, разве нет?

Игорь ничего не отвечает, только прикусывает губу и продолжает писать.

— Ты теперь совсем не разговариваешь со мной. Даже Жозеф уделяет мне больше внимания, чем ты.

Это правда, он злится, что сейчас нужно быть рядом с женой, и ему просто нечего ответить. Ему стыдно, но ничего не поделаешь. Частично проблема в том, что он беспомощен, что он живет здесь благодаря капризу и благотворительности Коко. Ему необходимо кем-то командовать — а кто больше всего для этого подходит, кроме его жены? Игорь понимает, что это звучит слишком патетически. Однако когда он пытается сопротивляться, обнаруживает, что ему ничего не удается.

Мальчики несутся к ним.

— Папа, иди к нам! Мама, иди!

Игорь все равно зашел в тупик со своим сочинением и после слов Екатерины он немедленно отвечает на призыв детей. Мстительно доказывая свою энергичность — в противовес слабости жены, — он убирает бумаги, кладет карандаш и бежит за мячом.

Поднимаясь с кресла, Екатерина чувствует, с каким трудом работают ее легкие. Воздух проникает туда очень медленно. В то время как свежий воздух живителен для нее, эмоциональное расстройство, которое она испытывает, пагубно для ее здоровья, это она хорошо понимает.

Вся сегодняшняя проповедь была о терпении и прощении, о том, как нельзя допускать, чтобы наши обиды уничтожали любовь. Обычно она быстро прощала Игоря. Но сейчас все еще чувствует себя обиженной и злится. Он в сущности не делает никаких усилий, чтобы примириться с ней, кроме того великодушного жеста на балконе. Секс — вот все, чего он хотел. В то время как она жаждет, безумно жаждет нежности, любви и больше всего уважения. Она не хочет так просто сдаваться. Это было бы слишком легко.

Екатерина наблюдает за тем, как Игорь носится по саду. Как будто это его владения. В конце концов он с такой силой запускает мяч во флигель, что начинают кричать все попугаи.

Пока Стравинские в церкви, Коко засовывает нос в студию Игоря.

Она входит в комнату с почтением, но при этом и с некоторой опаской. Острым взглядом осматривая студию, она почти представляет, как он ворвется и начнет ее упрекать за то, что она осквернила его мир. Она оставляет дверь приоткрытой, чтобы при необходимости быстро убежать. Каждый шаг кажется ей греховным. В этом поступке есть что-то очень интимное. При всем ее почтении, она чувствует себя этаким хищником.

Коко сразу проходит к столу Игоря, прикасается к бутылочке с тушью, к ластикам, карандашам и линейкам — к вещам, которые ценны тем, что принадлежат ему. Она открывает футляр для очков, который резко захлопывается. Подняв лупу Игоря над столом, Коко видит предметы странно искаженными и раздутыми. Сразу же обнаруживается то, что было скрыто, — фактура бумаги, водяные знаки. Под взглядом глаза Циклопа утолщается вилочка метронома.

Самый сильный греховный трепет Коко испытывает, подходя к фортепиано. Она, не присаживаясь на стул, поворачивает трилистник ключа, пока не раздается щелчок. Обеими руками поднимает крышку. Она тяжелее, чем думала Коко, и кажется, будто крышка говорит, что Коко не должна ее поднимать.

Коко мягко опускает руку на клавиши. Слишком мягко, чтобы раздался звук, но достаточно сильно, чтобы ее пальцы ощутили легкую пульсацию при подъеме опущенных клавиш. Это странное ощущение, не то, которое Коко представляла себе. Белые клавиши кажутся костлявыми и хрупкими, в то время как черные — тверже и плотнее. Затем Коко позволяет своему указательному пальцу нажать одну из верхних нот. Звук зажигает звезду в окружающей тишине.

Сердце Коко подпрыгивает, когда она слышит шорох. Отскочив от рояля, видит мягко ступающего Василия. Кот в упор смотрит на нее прищуренными зелеными глазами. Приятель Игоря. Кот потягивается. Коко чувствует свою вину и наконец до нее доходит — Игорь вернется не раньше чем через два часа.

Она снова — на этот раз смелее — нажимает на клавиши, и еще, и еще, пока комната не начинает звенеть от их несмолкаемой вибрации. Затем, нажав клавиши помягче, Коко прислушивается к растворяющемуся звучанию. Чувства, которые она испытывает, не чувства слушателя, эти чувства — из области тактильных ощущений. Звуки затихают, но эхо от них вызывает спазм по всему спинному мозгу.

Ее еще раз поражает мысль о том, что она тоскует по Игорю. Каждый день без него — проклятый день. Но как бы то ни было, думает она, почему ей нужно идти на компромисс? А что, если это шанс испытать истинную любовь? Не бессмысленная возня юности, но нечто более существенное, более глубокое? Может ли она позволить себе пройти мимо, когда ей уже под сорок? Если ей это доставляет удовольствие, она вольна делать что хочет. У нее есть деньги, чтобы оплачивать свои желания, и сила — чтобы приводить их в действие. У Екатерины был шанс. Почему она должна жалеть эту женщину? До сих пор Екатерина пользовалась всеми привилегиями. Теперь Игорь должен решить, с кем он собирается жить. Она убеждена: ему неинтересно вести жизнь мученика, и надеется, что не запугала его.

Коко, глядя в окно, чувствует, как перед ней раздвинулись горизонты. Листья, их тени сердечком, мерцают, касаясь стены.

Она опускает крышку фортепиано и запирает инструмент. Затем, обежав взглядом стол, проверяет, все ли так, как было, когда она пришла, ничего ли не потревожено. Она покидает комнату так же тихо, как и вошла. Позади нее лучи солнца проникают сквозь приоткрытые ставни, прикасаются к вещам в комнате и согревают их.