Коко и Игорь

5

Спустя три недели. Первая суббота июня. Самый жаркий день за весь год.

Вилла Коко гнездится в лесистой местности к западу от Парижа. Дом прячется среди самых разных деревьев, там ели и березы, яблони и вишни, цветущие сливы. В саду смешиваются ароматы астр, бархатцев, лилий и нарциссов. Черные лакированные ставни подчеркивают кремовую белизну оштукатуренных стен. Светло-серая крыша только добавляет сдержанности общему колориту.

Издалека приближается шум автомобиля, и внезапно из-под его колес разлетается гравий. Залаяли две большие овчарки, к ним присоединяются пятеро щенков. Они кидаются на автомобиль, когда тот останавливается возле дома.

— Эй! Пошли прочь! — кричит Коко.

Собаки мгновенно подчиняются.

Первыми появляются дети, уставшие от поездки и возбужденные видом нового дома. Затем выходит Игорь, который помогает выйти и жене.

Она в белой шляпе с широкими полями для защиты от солнца. И Коко сразу видит, что жена Игоря некрасива. В чертах ее лица, в жесткости губ определенно есть нечто мужеподобное. У нее нескладные, длинные конечности, и Коко с удивлением отмечает, что Игорь на несколько дюймов ниже жены. И в ту же секунду Коко ощущает, насколько женственна она сама. В ее жестах сразу же появляется что-то кошачье.

— Как приятно наконец-то с вами увидеться, — говорит Коко.

Женщины пожимают друг другу руки сильным рукопожатием-испытанием. Коко чувствует жар пальцев Екатерины. И хотя она вложила свою маленькую ладонь в руку Екатерины, все-таки ее пожатие крепче. Коко ощущает в себе тайную силу и хочет, чтобы и Екатерина почувствовала ее.

Екатерина, со своей стороны, встревожена привлекательностью Коко, которая не только богата, но еще и красива. Екатерина пытается подавить в себе инстинктивное презрение к выскочке. Она отмечает некое несоответствие между маленькой Коко и ее огромным домом. В этом доме видится вульгарность и даже тщеславие. Напыщенная глупость.

Затем Екатерина видит, насколько безвкусны вилла и сад. Есть в этом месте что-то такое, что ее тревожит. Наверное, ей просто не нравится похоронный шик ставень. Черные! Это отвратительно. И газон — будто пострижен маникюрными ножницами, как сукно бильярдного стола. Как все не похоже на сочную вольную траву ее русского дома. Ей так этого не хватает! Там была яркая, насыщенная жизнь. Этот же сад выглядит слишком стерильным.

Но в доме еще кое-что ранит Екатерину. Это дом без Бога. Для Екатерины цвет всегда был символом присутствия Бога. Она думает о церковных витражах и о красках природы. В своей упрямой монохромности вилла сдирает с себя божественность, обкрадывает Бога. Екатерину тревожит странное предчувствие. Она ощущает, что ей нужна защита, и тут же раскрывает над собой зонтик.

Она прислушивается к себе. Ей несвойственно быть недоброй. Может быть, внутри дома она по-другому все оценит. Нужно быть снисходительнее. В конце концов, эта женщина пригласила их к себе. В любом случае первое впечатление, говорит себе Екатерина, когда она отдохнет, может перемениться. Путешествие ее утомило.

— Хочу поблагодарить вас за то, что вы пригласили нас здесь пожить, — говорит она Коко. — Не могу выразить, какое наступило спокойствие, когда в нашей жизни возникла эта стабильность. Особенно это важно детям.

— То, что вы здесь, — честь для меня. Добро пожаловать! — провозглашает Коко и делает широкий жест, охватывая им Екатерину и детей.

Под внешней вежливостью беседы скрывается второй слой. Несмотря на теплые слова, во взглядах женщин очевидна настороженность. Коко сразу распознает в Екатерине человека, созданного для страданий. Ей уже встречались женщины такого типа. Они, считает Коко, видят нечто благородное и возвышенное в несчастьях и самопожертвовании. И если эта женщина — жертва, то она сама призывает на себя несчастья. Коко пытается представить себе костлявое длинное тело Екатерины в постели с Игорем. И у нее это не получается.

Предчувствуя напряжение между женой и Коко при их первой встрече, Игорь изо всех сил старался подготовить Екатерину, высказывая восторг от великодушия Коко, но при этом не скрыл и ее родословную. Екатерина считает, что женщина благородного происхождения не будет заниматься бизнесом. Возможны занятия благотворительностью, но никак не коммерцией. Оба соглашаются, что это вульгарно.

Игорь спрашивает, можно ли его жене присесть. Ее укачало в машине. Глаза Екатерины под полями шляпы кажутся выцветшими, на щеках у нее темные пятна, будто ее кто-то щипал. Коко указывает на садовую скамейку. Когда они встречаются взглядами, оба не могут сдержать улыбки. И тут они оборачиваются на собачье рычание.

Стравинские привезли с собой своего кота Василия. При виде кота у собак встает дыбом шерсть, они бьют хвостами по траве. Собаки глухо рычат. Кот выгибает спину и скалится. Василий чувствует свое превосходство, хотя собаки обнюхивают его. Их забавляет его миниатюрная ярость. Угроза расправы отступает.

Из дома появляются Жозеф, мажордом, и его жена Мари. Прежде она работали у Миссии Серт, но та три года назад поменяла мужа, а с ним и прислугу. Коко представляет слуг Стравинским. Игорь видит, что Жозеф прямой и добрый человек. Мари производит впечатление суровой женщины. Но Мари, взяв у Екатерины жакет, провожая ее в дом, уже улыбается. Жозеф следует за ними. Коко, Игорь и дети остаются в саду.

Наблюдая за тем, как дети бегают с собаками, Игорь говорит:

— Они очень счастливы.

Оба мальчика, замечает Коко, унаследовали светлые волосы и короткие ресницы матери, в то время как девочки — темноволосые и похожи на Игоря. Когда Коко пытается заговорить с Федором, тот от смущения отбегает, но потом вместе с остальными детьми активно включается в игру, которую предлагает Коко.

— У них все будет хорошо, — улыбается Коко.

Шофер и Жозеф разгружают машину, переносят багаж.

Обернувшись к Игорю, Коко говорит:

— Пойдемте, я покажу вам дом.

В вилле несколько спален и ванных комнат. Стены выкрашены бежевой краской, потолки и перемычки над окнами — черной. Каждая комната украшена белыми цветами.

Коко ведет Игоря наверх в его спальню. Там на большой кровати уже сидит Екатерина, она вытирает платком лоб.

— Как ты себя чувствуешь? — спрашивает Игорь.

Екатерина, не улыбнувшись, отвечает:

— Ужасно.

Как она и боялась, внутри вилла так же сурова. На стенах нет ничего, как в тюрьме или в больнице. Да и мебель кажется такой примитивной! Голова разламывается от боли. Екатерина до сих пор не сняла шляпу и испытывает острое желание подняться и уехать отсюда.

Игорь легко прикасается к ее плечу. Жест, который был задуман как успокаивающий, в этих обстоятельствах выглядит небрежностью. Но Игорю не терпится осмотреть дом.

— Жозеф принесет чемоданы. Я только совершу небольшое путешествие. — Он чувствует необходимость добавить: — Не волнуйся, я ненадолго.

Коко слышит все это, стоя за дверью, разговор удивляет ее. Когда Игорь выходит из комнаты, она указывает ему путь вниз. Лестница приводит в коридор, где Коко останавливается и открывает дверь.

— А здесь ваш кабинет.

Это большая комната с шезлонгом, с двумя окнами, прикрытыми ставнями.

— Окна выходят на юг, — говорит Коко.

Опершись на подоконник, Коко открывает ставни. Комнату наполняет пение птиц и крики играющих детей. За окном трепещут листья, бросая острые тени на руки Коко.

Пока все доходит до сознания Игоря, тянется пауза. Он как-то сразу чувствует, что ему в этой комнате хорошо и тут он наконец сможет как следует поработать. В других комнатах ощущается что-то враждебное. А эта — светлая, в ней много пространства, много воздуха. Эта комната располагает к себе.

— Это великолепно! — говорит он.

— Я надеюсь, что вы здесь много напишете.

— Ну, если этого не произойдет, то я должен буду винить только себя.

Игорь и Коко в поиске, они пытаются достичь тепла и взаимопонимания, тона, который граничил бы с интимностью.

В коридоре — Жозеф и шофер, они несут багаж. Первыми появляются полдюжины клеток с большими и маленькими попугаями.

Жозеф останавливается, не зная, к кому обратиться.

— Куда мне это поставить?

— Господи! Вы привезли с собой зоопарк? — спрашивает слегка обескураженная Коко.

— Я надеюсь, вы не будете возражать?

На мгновение повисает тишина. Игорь ничего не говорил о птицах и не спрашивал разрешения привезти их с собой. Коко чувствует, как ему неловко.

Игорь говорит:

— Извините, я должен был предупредить…

Сначала Коко решает, что он нарочно ничего не сказал. Какая дерзость — поставить ее перед фактом! Разве не достаточно того, что ему, его жене и четырем детям предоставлен дом? Так еще и устраивать тут птичник! Пока она размышляет, попугай фисташкового цвета, которому что-то пришло в голову, пронзительно кричит.

— Конечно, не в дом, — говорит Коко.

Она смотрит на Игоря, который одобрительно кивает. Коко поражена своей терпимостью и тактичностью.

Интересно, почему она не настояла на том, чтобы он придумал другой выход из положения? Но тут же ей начинает казаться, что эти птицы обещают нечто экзотическое.

За попугаями следуют чемоданы, шляпные коробки и несколько тяжелых пакетов. Последним — и самым неудобным для Жозефа и шофера — появляется фортепиано. Понимая, что инструмент нельзя повредить, они с особой осторожностью несут его в студию композитора. После нескольких неудачных попыток им удается, ловко поворачивая пианино, поставить его на место. Шофер, вздыхая, утирает со лба пот.

Коко видит, как Игорь шевелит пальцами.

— Не хотите ли поиграть?

Он смотрит на инструмент так, будто впервые видит его. Не присаживаясь, поднимает крышку и кладет руки на клавиатуру, нажимает на клавиши. Он слушает, как молоточки ударяют по струнам и заставляют вибрировать деку. Комната наполняется музыкой, серией холодных, светлых, мажорных аккордов. Звуки, смешавшись с солнечным светом и с присутствием Коко, рождают в Игоре удивительную радость и восхитительное чувство свободы. Будто к нему возвращается голос.

Коко улыбается, дивясь той легкости, с которой он играет. Игорь продолжает музицировать, и ей чудится, как что-то вступает во владения, как его кисти радуются жизни. Сухожилия и кости его рук у нее на глазах сливаются воедино с деревом, струнами и молоточками фортепиано. Кажется, что клавиши расплавляются под его руками.

Екатерина наверху тоже слышит музыку. Спазмы сжимают ее желудок. Радостные звуки говорят ей, что на какое-то время семья обрела покой.

Поздно вечером пакеты аккуратно распакованы. Стравинские уже привыкли к кочевой жизни. Упаковочная бумага кипами лежит в их комнатах. Из пакетов появились чашки, ложки, самовары, пресс-папье, аптекарские баночки и коллекция икон плюс всяческие механизмы, включая карманные часы, барометр и граммофон с ручкой и рупором. На стене студии Игоря вешают портрет императора Николая II.

Игорь ставит на фортепиано метроном. Прислушиваясь к ритму, который тот отбивает, Игорь чувствует, как в нем оживает то, что дотоле было скрыто. Активизируется нечто жизненно важное. Дан старт новому, свежему началу. На какой-то момент он ощущает себя удивительно свободным.

Вечером, когда Игорь помогает укладывать детей спать, он слышит, как Людмила шепчет сестре:

— Коко.

Игорь закрывает за собой дверь, но все равно ему слышно, как пересмеиваются девочки, почти распевая это имя, которое преследует и его, когда он спускается по лестнице. Он тоже постоянно повторяет про себя ее имя, видя при этом в сильном гласном звуке сладостную окружность, подобную солнцу.

В доме устанавливается новый порядок.

Каждое утро Игорь поднимается, когда стрелки часов показывают восемь. Он проделывает пятьдесят приседаний и столько же взмахов руками, пока не чувствует, как набухают сосуды на руках. Затем следуют другие упражнения, на растяжку. Это ежедневный ритуал. Игорь гордится своей выправкой, в его представлении это сродни военной дисциплине.

Завтрак Игоря состоит из двух сырых яиц, которые поглощаются за один глоток, сигареты и чашки кофе. Возбуждение от первой сигареты в сочетании с кофе рождает острый вкус, который надолго остается на языке.

Игорь привык работать утром до ленча. Он упорно работает и надолго сосредоточивается на том, что пишет. Ему нравится, что его жизнь идет по заведенному порядку. Дверь в его студию всегда закрыта. Он не переносит посторонних звуков, его ни в коем случае нельзя беспокоить. Разрешается входить только коту Василию. Любому другому это строжайше запрещено.

На его рабочем столе, подобно хирургическим инструментам, выложены ножик для заточки карандашей, нож для вскрывания писем, портсигар с монограммой, стаканчик с карандашами, ластики разных размеров и линейка для начертания нотного стана.

Рабочий стол Коко заполнен подушечками для булавок, разных размеров наперстками, пакетиками с иголками, катушками и лентами. На полу лежат рулоны кальки, мотки шерсти и множество всяческих тканей — шелка, батист, крепдешин, лен, муслин, шифон, атлас, джерси, ситец, бархат и тюль. Каждый сорт лежит на своем месте.

Пока в одной комнате звучит фортепиано, в другой раздается лязг ножниц. В то время как из уголка рта Игоря свисает карандаш, Коко трудится, зажав в губах булавки. Игорь нажимает на педали фортепиано, Коко жмет на педаль швейной машинки. Оба за работой бормочут что-то невнятное.

На третий вечер после приезда в Бель-Респиро Игорь и Екатерина пьют чай вместе с Коко в гостиной. В саду, в темноте, трещат цикады. В лесу мрачно кричит сова.

У Игоря особые требования к чаю. Он любит чай некрепкий и очень горячий. Как противоядие водке, которую он обычно выпивает. Игорь рассказывает, какие он вел сражения с соседями из-за его игры на фортепиано.

— Один человек колотил палкой по потолку до тех пор, пока хозяин дома не стал сокрушаться из-за испорченной штукатурки. Другие бросали в мои окна еловые шишки и даже разбили одно окно.

— Это может не нравиться людям, мой дорогой, — говорит Екатерина.

Муж с женой обмениваются взглядами, свидетельствующими о взаимопонимании.

Коко говорит:

— Здесь вы можете играть так громко, как вам хочется.

Внезапно открывается дверь и входит Милена. Она проснулась в незнакомой комнате, испугалась, не понимая, где находится. Пугает то, что мебель кажется чем-то из кошмарного сна: силуэт кресла представляется великаном, абажур лампы похож на гигантского паука, а халат, висящий на двери, выглядит как безголовое привидение. Милена храбро выходит в незнакомый коридор, слышит голоса мамы и папы, спускается вниз и входит в гостиную. Войдя в комнату и увидев родителей, она бросает на них взгляд, полный обиды, но смешанный с облегчением, которое она испытывает при виде знакомых лиц.

— Милая моя! — Екатерина поднимается и раскрывает объятия, Милена бросается к ней. — Что случилось?

Коко говорит:

— Бедняжка! Она явно заблудилась.

Милена молчит. Она слишком испугана и даже не плачет. Лицо ее застыло в безмолвном выражении любви.

Игорь подходит к дочери. Он присаживается, чтобы быть с ней на одном уровне. Нежно поглаживая девочку по волосам, он говорит:

— Не волнуйся, моя любимая. Мама и папа с тобой. И Коко тоже.

— Здесь тебе нечего бояться, — вступает Коко. — Здесь теперь на некоторое время твой дом.

Лицо девочки смягчается. Ее глаза поблескивают от света лампы, стоящей рядом. Игорь говорит:

— Все будет хорошо.

Екатерина шепчет:

— Я пойду уложу ее.

— Нет, — отвечает девочка.

— Пойдем почитаем книжку.

Милена умоляет:

— Можно мне еще чуть-чуть побыть здесь?

Но Екатерина отвечает с мягкой настойчивостью:

— Нет. Уже слишком поздно. Пора спать.

— Да. Тебе нужно выспаться, потому что завтра будет очень интересный день. Мы будем играть в новые игры в саду, и тебе надо набраться сил, чтобы ты смогла играть. — Коко в качестве иллюстрации размахивает руками.

Милена понимает, что ее заманивают, но, кажется, ей это нравится.

— А теперь поцелуй папу.

Милена обнимает отца. Крепко прижав дочь к себе, Игорь нежно целует ее в лоб.

— Спокойной ночи, — говорит он. — Поцелуй и Коко и скажи ей спасибо за то, что она позволила нам здесь жить.

— Спасибо, Коко, — нараспев произносит девочка.

— Вот и хорошо.

— А теперь, барышня, — наверх и спать. Пойдем.

Когда Милена открывает дверь, чтобы уйти, Екатерина чуть задерживается:

— Я тоже пойду отдыхать, если не возражаете. Я очень устала.

Игорь говорит:

— Я скоро поднимусь.

— Спокойной ночи, — музыкальным эхо откликается Коко.

Екатерина покидает комнату, сжав ручку дочери. В ней все еще живут сомнения по поводу сложившейся ситуации. Что-то нехорошее есть в этом месте. Она это чувствует инстинктивно. Ковры новые, мебель современная, и все в идеальной чистоте. Повсюду запах свежей краски, даже газон безупречен. И тем не менее все это какое-то нереальное. Екатерине кажется, что она на сцене и в любой момент могут появиться зрители. И все же это просто ее привычка судить обо всем с осторожностью. Так что следует еще подождать.

Оставшиеся в гостиной Игорь и Коко прислушиваются к шагам ребенка и к более тяжелым шагам матери. Екатерина с девочкой поднимаются по лестнице. Между Игорем и Коко растянулся кот, который, зевая, высунул язык.

— Она милая девочка.

— Правда.

— Вы должны ею гордиться.

— Да.

В наступившей тишине слышно, что цикады трещат на тон выше. Вернувшись на свое место, Игорь кладет листы упавшей газеты на колени. Текст статьи расплывается перед глазами. Он ощущает присутствие Коко в другом углу комнаты в виде некоего объекта. И тут же кажется, будто она приблизилась, будто ее стул подтащили к нему. Внезапно ему становится не по себе, он вспоминает об ожидающей его наверху жене. Он кладет газету на пол, без всякой нужды аккуратно сложив ее. Затем так же формально допивает чай и объявляет, что тоже идет спать.

— Спокойной ночи, — говорит он. В его голосе слышится какое-то сомнение, на лице, справа, подергивается мышца.

Коко вскидывает на него глаза, блеснувшие в свете лампы. Она склоняет голову набок. Чуть передвигается в кресле. Что-то в ее взгляде лишает Игоря сил. Он смело отвечает на ее взгляд.

— Спокойной ночи, — говорит Коко.

Голос у нее хриплый, шершавый, как бархат, если его гладить против ворса. Он продолжает звучать в ушах Игоря, когда тот поднимается в спальню. Этот голос остается с ним, когда он кладет голову на подушку, и его сознание начинает создавать путаницу снов.