Коко и Игорь

29

Игорь, подняв очки на лоб, сидит в гостиной. Он только что получил телеграмму от Дягилева. Она гласит: «Лавочницы всегда предпочитали великих князей гениям. Балет отправляется в Мадрид. Поехали с нами!» Игорь сминает телеграмму и швыряет ее об стену.

Дягилев наверняка узнал обо всем от Миссии. Игорь был прав, эта женщина — яд. Хочется позвонить Дягилеву и все рассказать ему. Но что, собственно, рассказать? Об отъезде Екатерины? О том, почему он остается в Бель-Респиро? О Дмитрии? Его щеки пылают от унижения.

Коко тоже получила кое-какие новости. Письмо, отправленное из Биаррица. Она вскрывает конверт и видит текст, написанный синими чернилами.

6 декабря 1920

Дорогая мадемуазель Шанель!

Я пишу, чтобы поблагодарить вас за ваше великодушие, позволившее нам жить у вас в эти месяцы. Для нашей семьи последнее время было трудным. Мы все еще не привыкли к статусу изгнанников, пополнивших категорию европейцев, лишенных всяких прав. И вы очень помогли детям в этот трудный период. Я ценю вашу помощь в нашем устройстве и в их образовании в этой стране, которая может стать их домом на несколько грядущих месяцев.

Я хотела бы поблагодарить вас и за ваши усилия, касающиеся моего здоровья. Без вашей поддержки я никогда не смогла бы позволить себе оплату медицинских счетов. Нечего говорить и о рентгене. За это я приношу глубокую благодарность.

Следующая тема разговора, однако, гораздо труднее. Я приберегла ее, как, мне кажется, принято в приличном обществе, к концу. Мне ясно, что последние несколько месяцев вы наслаждались близостью моего мужа. Это обстоятельство было причиной моих великих мучений, а я уверена — и мне необходимо об этом сказать, — что оно способствовало развитию моей болезни. При всем том, что я глубоко уважаю вас за ваше независимое мышление и чрезвычайную природную настойчивость, я не могу притворяться, что меня восхищает ваша мораль, которую я нахожу чрезмерно безвкусной. К счастью, дети не знают правды о ваших отношениях с их отцом. Я хотела бы тем не менее призвать вас обратиться к своей совести. Я советую вам оборвать, если вы уже этого не сделали, связь с Игорем — это позволило бы ему исполнять его истинные обязанности как отца, так и мужа.

Разумеется, в этом прискорбном романе он так же виноват, как и вы. Я допускаю, что, возможно, даже больше. Но как раз теперь вы, кажется, вполне можете управлять его чувствами. Если вы находите в своем сердце возможность совершить последнее доброе дело вдобавок к тем, за которые я уже вас поблагодарила, тогда, пожалуйста, оставьте его. Вас, должно быть, удивляет, что я все еще люблю его.

Мы прожили вместе много лет. Детям нужен отец. Я почти при смерти и нуждаюсь в нем более, чем когда либо еще. Кроме того, вы должны понимать, что Игорю нужно время и спокойствие для занятий композицией.

Большое спасибо за ваше участие в обсуждении этого дела. Дети — особенно Людмила — шлют вам свою любовь.

С уважением,

ваша Екатерина С.

Коко аккуратно сворачивает письмо и кладет его обратно в конверт. Некоторое время она держит его обеими руками, будто пытаясь впитать его содержание. Затем опускает в карман и равнодушно идет вперед.

После напряженного ленча с большим количеством вина, в ходе которого Игорь мало ест и почти не разговаривает, он просит Коко о разговоре наедине. Коко смотрит на Дмитрия, и тот, пожав плечами, великодушно кивает в знак согласия. С грубоватой вежливостью, скрывающей царскую пренебрежительность, он говорит, что ему нужно почистить ружье перед охотой в лесу.

Коко и Игорь выходят в сад. Коко в шерстяном пальто, она обхватила себя руками, а Игорь засунул руки в карманы. На улице очень холодно.

— Итак, о чем ты хочешь со мной говорить?

— Я думаю, что ты совершаешь ошибку. — Он пытается произнести это с вызовом, но в его словах прячется мольба.

— Почему ты так думаешь?

— Мне кажется, между нами есть нечто, чего нельзя нарушать.

— И что же?

— Не знаю. Чувства. Назовем это любовью.

— Я смотрю, ты, как всегда, романтик.

— Ты понимаешь, что я имею в виду.

— Боюсь, что не понимаю. — В голосе Коко нет никакой нежности.

— Мы так хорошо вместе работали. Мы подходим…

— Игорь, скажи мне…

— Что?

— Ты бросил бы Екатерину?

— Похоже, это она бросила меня.

— А ты развелся бы с ней?

— Это нечестно. Она сейчас тяжело больна и…

— Я больше не желаю слушать оправдания. Ты никогда ее не оставишь, даже несмотря на то что не любишь ее.

Игорь пытается протестовать. Коко поднимает руку, останавливая его.

— Так, я готова поверить, что ты меня любишь. Но этого недостаточно. Я не хочу таиться, как шлюха, в собственном доме. Мне тридцать семь лет. Я богата. Я заслуживаю лучшего!

Коко хочет уйти. Игорь хватает ее за руку. Она не сдается, оглядывается на дом и, крепко обхватив себя руками, не подпускает Игоря.

— Я знаю, я был эгоистом. Я вел себя непорядочно… Все будет по-другому.

— Хотелось бы верить тебе, Игорь. И — да, ты — эгоист. — Она отдергивает руку. — Что ж, и я тоже! — Ее слова бьют его по лицу словно камни. — Беда в том, что ты хочешь подчинить меня своей работе. Ну а я этого не хочу. Я не Екатерина. У меня своя работа. И я честолюбива.

— Если ты честолюбива, то зачем тратишь время на этого слабоумного Дмитрия?

— Я не собираюсь вступать в глупый спор!

— Он на двенадцать лет моложе тебя. Господи помилуй, он просто мальчик!

— Возраст тут ни при чем. К тому же, если хочешь знать, он младше только на одиннадцать лет.

— Не понимаю, как ты можешь относиться к нему серьезно.

— А кто сказал, что я серьезно к нему отношусь? Может, я хочу слегка развлечься. — Она, усмехнувшись, добавляет: — Это допускается?

Голос Игоря опускается до шепота. У него еле шевелятся губы, слова вырываются с трудом:

— Не видишь, что ему нужны лишь твои деньги?

И тут Коко теряет терпение:

— Я понимаю, что ты обозлен и ревнуешь. И тебе он кажется недоумком. Но со мной он хорош. Он уделяет мне больше внимания, чем хотел бы ты, — больше, чем мог бы ты. И мне это нравится. Мне нравится о ком-то заботиться. Мне нравится, что рядом есть кто-то глупенький. Кто-то, для кого я не на третьем месте после фортепиано и жены! — Коко в негодовании топает ногой. Резким движением руки отирает слезы. — А насчет денег ты ошибаешься!

Повисает тяжелое молчание. Вдали лают собаки. В воздухе раздается еле слышный звук выстрела. Ясень стряхивает остроконечные красные листья.

Более твердо Игорь спрашивает:

— Теперь, когда Екатерина уехала, у тебя стало меньше сомнений, а?

Коко будто хочет отплатить. Тоном слишком жестоким, чтобы он был естественным, она продолжает:

— Возможно, ты прав. Может быть, по поводу тебя у меня теперь уже меньше сомнений.

Игорь чувствует себя поверженным.

— Нельзя так играть человеческими жизнями. Ты разрушила семью…

— Полагаю, что ты для этого ничего не сделал?

— Я прошу тебя, — говорит Игорь с новой силой и настойчивостью, выделяя каждое слово с безумной четкостью, — передумать. — Видно, как натянулась кожа на его скулах, как напряглись все мускулы. В его глазах отчаянная мольба. — Дягилев говорит, что балет едет в Испанию. Почему бы нам не поехать туда вместе?

— Дмитрий хочет поехать в Монте-Карло.

— С тобой?

— Да.

— И что?

— Я еще не решила.

— Ты не хочешь быть со мной?

Она едва заметно качает головой. Игорь не может поверить, что это конец, так — вскользь. В отчаянии он ищет ту ниточку, потянув за которую, можно все вернуть.

— Чего ты хочешь? Брака, детей?

Коко вспоминает, в какой шок привела его новость о ее беременности. И отвечает даже с большим презрением, чем ей бы хотелось:

— Ты не тот отец, которого я выбрала бы для своих детей.

В Игоре как будто раскручивается пружина.

— Знаешь, в чем твоя беда?

— В чем? Скажи!

— Ты очень поверхностная!

Коко смотрит на него, на мгновение ей становится больно. Затем она расплывается в улыбке.

— Ты очень поверхностна, — повторяет Игорь, на сей раз более спокойно, но с большей убежденностью.

Улыбка Коко сменяется лукавой усмешкой.

— Что там еще? — интересуется она проказливым тоном.

И в этот момент из дома появляется Дмитрий.

— Коко, ты идешь? — кричит он.

Готовый к походу, он несет свое ружье. Он всегда в лес идет с ружьем. Дуло покоится у него на плече. Дмитрий олицетворяет собой силу.

— Что там еще? — торопится Игорь, не обращая внимания на Дмитрия. Но момент упущен. Игорь продолжает в упор смотреть на Коко. В его мерцающих глазах — безнадежность.

Внезапно заволновалась листва деревьев. Все оборачиваются, чтобы понять причину этого волнения. Дмитрий инстинктивно вскидывает ружье. Его тело подается вперед вместе с ружьем, он стреляет по верхней ветке. Один за другим следуют два выстрела. Из дула вырываются голубые облачка дыма, и на газон камнем падает голубь с белой полоской на шее. Немедленно вверх веером вздымается стая птиц, косяком улетая мимо верхушек деревьев. Дмитрий от восторга свистит. Горячие гильзы от пуль лежат на земле. Отзвук каждого выстрела все еще висит над садом.

Игорь не может поверить своим глазам. Шум отдается у него в ушах. Когда кислотный запах пороха долетает до него, его негодование вырывается наружу. У него темнеет лицо. Он не может сдержать ярости.

— Вам так необходимо разрушать все, к чему вы ни притронетесь?

Игорь делает шаг к Дмитрию, бежит. Размахивая руками, кидается вперед и колотит кулаками по его груди.

— Что вы делаете?

Дмитрий отшатывается. Ружье падает у него из рук. Чрезвычайно удивленный, он принимает на себя этот бессмысленный взрыв. Затем разворачивается и очень уверенно бьет Игоря в нос. Игорь, вздрогнув, падает. Ему больно. Очки разбиты. Текут слезы. Острый осколок стекла мешает зрению. Нос явно свернут. Игорь пальцами пытается найти место удара. Липкие пальцы темнеют от крови.

Игорь смотрит на Коко, его требование любви теперь уменьшается до робкой надежды на сострадание. Дмитрий следит за ее реакцией. Коко трясет головой, она раздражена его бесчувственностью, однако не откликается на безмолвный призыв Игоря. Она просто поворачивается и уходит.

Дмитрий тупо стоит на месте, потом поворачивается и плетется за Коко. Игорь в одиночестве сидит на сырой траве. Он видит перед собой пар от своего дыхания. Чувствует, как из носа течет кровь. И будто все его страхи выморозило холодом.

Игорь неловко снимает очки и изучает их трещины.