Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой

Глава 18

Спустя час я сидела в будуаре, сна не было ни в одном глазу. Напротив меня в кровати посапывала Ирма, на голове у нее красовался смешной чепчик.

Я раз за разом проводила гребнем по волосам и пыталась уложить в голове все события сегодняшнего дня.

Мысли то и дело возвращались к моменту, когда ректор Стортон дотронулся до моей руки — зачем он это сделал? Почему я об этом думаю? Как глупо.

Следом мои мысли метнулись к тому, что произошло в подвалах — к привидению. Привидения не умеют врать, а это значит, что ректор Стортон в самом деле убил кого-то. Могущественного мага. В подвалах академии, потому что привидения привязаны к тому месту, где умерли.

Как такое возможно? Рядом с дверью кабинета ректора, когда я вышла, меня ожидала профессор Хейдар. Я снова попыталась заговорить с ней о том, что узнала, но получила только сурово сведенные к переносице брови и гневное:

— Говорить такое о профессорах академии — недопустимо, адептка Танг!

— Но…

А что мне еще об этом говорить? Узнала бы, что ректор герой — говорила бы об этом. Но увы, сообщили мне только о том, что он убийца.

— Отправляйтесь в свой будуар, — приказала профессор Хейдар.

— Но…

— Я неясно выразилась?

Всю дорогу до девичьего крыла я кипела от злости. Раз профессор Хейдар не желает меня слушать — я выясню все сама.

На кончике волос к концу дня сплелся колтун, и я принялась яростно его вычесывать гребнем. Металлическая поверхность поймала свет свечи и на секунду заслепила глаза.

Я повертела гребень в руках, привычно провела кончиком пальца по острым зубчикам, по плавной, как морская волна, ручке. Он был легким, небольшим, идеально подходящим к моей ладони.

Мачеха отдала мне этот гребень два года назад, завернутым в платок, и сказала, что это единственное, что осталось от моей матери.

Я с трепетом развернула платок, ожидая увидеть… не знаю даже, что. Что-то, наверное, такое, что показало бы, что мама меня любила хоть немного. Может, что-то, что обещало бы нам скорую встречу или помогло бы мне ее найти.

Но у меня в руках оказался всего лишь гребень — легкий, металлический и поблескивающий гладкими поверхностями. Похожие продавали на весенней ярмарке за одну медную монетку, и я подумала тогда, что мачеха мне его сама купила, чтобы сделать приятное.

Тогда я в первый раз подумала, что она и есть моя настоящая мама, — а до остального мне нет дела. Хотела бы я, чтобы так оно и было.

Думая о мачехе и о родной деревне, я улыбнулась, и вдруг все перед моими глазами заволокло туманом. Кожу обжег мороз.

— Весело было? — спросил скрипучий голос.

Я закричала, закрыла лицо руками и, пытаясь встать, упала с кровати.

— Что случилось? Унни! Унни, облачко мое, что произошло?

До моего плеча дотронулась чья-то рука, я закричала опять, сворачиваясь от испуга в комок.

— Унни, Унни, да что с тобой! Это же я! — мягкие маленькие руки тормошили меня за плечи.

Только сейчас я сообразила, что слышу голос Ирмы.

Я несмело приоткрыла один глаз: на меня смотрело испуганное лицо Ирмы, чепчик сбился на бок, из-под него выбились спутанные пряди темных волос.

— Унни! Что с тобой? Ты как будто призрака увидела!

— Я… Я…

Объяснить, что случилось, не вышло.

Провались все к низвергнутым, а ведь так оно и было! Я, наверное, в самом деле увидела призрака — белая дымка, мороз, который коснулся кожи. Но как это возможно? Откуда у нас в будуаре призрак. И — тот самый?

— Страшный сон приснился, — пробормотала я.

— Ты слишком много учишься, облачко мое, — сказала Ирма.

Я кивнула.

— Пойду… приму ванну.

— Но там воды горячей уже нет, всю вылили! — в спину мне крикнула Ирма. — Унни! Унни!

Не в силах ей ответить, я вышла в коридор, закрыла за собой дверь и огляделась. Вокруг — темно, только свет снующих над полом зеленых огоньков позволяет разглядеть хотя бы что-то.

— Ты тут? — шепотом спросила я.

Тишина.

Неужели показалась? Ирма права, нужно меньше сидеть над книжками.

Уже собираясь уходить, я увидела за поворотом небольшое белое пятно. Быстрым шагом я направилась туда, и пятно тут же исчезло.

— Я тебя вижу! — заявила я, ускоряясь.

Завернула за поворот и успела увидеть, как белое пятно исчезает прямо в стене.

— Подожди! — воскликнула я, подходя к этому месту, и положила ладонь на стену. — Стой! Я тебя видела! Зачем ты приходил, если не хочешь разговаривать?

Несколько минут ничего не происходило. Неужели мне все-таки почудилось? С ума схожу.

— Я, знаете ли, не люблю, когда мне в лицо кричат, — проскрипело из-за спины.

Рывком обернувшись, я увидела привидение — то самое, из подвала. Я узнала его по голосу и по неприязненному прищуру черных провалов-глаз.

— Что вы делали в моей спальне? — дрожащим голосом произнесла я. — Вы меня напугали!

Привидение, до этого немного подрагивающее, замерло, и подлетело к моему лицу.

— Напугал? Правда?

— Чему вы так радуетесь?

— А вы, как видно, не аристократка?

Не очень-то и хотелось!

— А вы, как видно, не знаете, что в женскую спальню не стоит заглядывать без спроса?

Белая дымка под глазами привидения стала мутной и плотной — можно было бы подумать, что оно покраснело.

— Я не удержался, — проговорило привидение. — Знали бы вы, сколько я просидел в подвалах без возможности выйти! А там — вы не поверите, такая тоска.

Я заморгала. Привидения были привязаны к месту смерти, так писали в учебниках.

— Но как вы смогли оттуда выбраться теперь?

— Благодаря вам! — радостно заявило привидение. — Не скажу, что ваша спальня так уж мне интересна, но вот та сцена в кабинете! Оливер, которого вы превратили в чудовище! Это еще и увидел весь королевский двор! Уннер Танг, я бы пожал вам руку, если бы мог. Надеюсь, вы не собираетесь его в ближайшее время расколдовывать?

За моей спиной скрипнула дверь.

— Танг? — спросил холодный женский голос. — Что ты здесь забыла?

Обернувшись, я увидела Лауру Уортон. Она стояла в дверях своей комнаты, держа в руках свечу. Одета Лаура была в просторную ночную сорочку до пят и халат, украшенный золотыми нитями. Во имя всех святых! Панталоны у нее тоже с драгоценностями? Не удивлюсь.

Окинув коридор взглядом, я едва не ударила себя рукой по лбу. Это же надо было сюда забрести и встать ровно напротив дверей комнаты Лауры? А привидение тем временем как сквозь землю провалилось. Наверное, это даже к лучшему.

— С кем ты разговаривала? Я слышала мужской голос.

— Я…

Стоит ли упоминать, что приглашать кавалеров в будуары было строго-настрого запрещено?

— Танг? У тебя все в порядке? Ты выглядишь…

Закончить Лаура не успела — ее оттеснила от двери низенькая женщина лет пятидесяти, в кружевном чепчике и накинутой на плечи шали. Она окинула меня взглядом и поджала губы.

— Леди Уортон, вам не следует общаться со всяким отребьем, — выплюнула она, подталкивая Лауру в комнату.

Я не помнила, как звали эту женщину, но часто видела ее рядом с Лаурой — она была ее компаньонкой. Ирма говорила, что у каждой знатной леди должна быть компаньонка: следить за тем, чтобы репутация леди оставалась кристально чистой.

Тогда я не поняла, почему знатные леди не могут сами следить за своей репутацией, и Ирма сказала, что обязательно должен быть кто-то, кто подтвердит, что леди до брака была невинна. Я решила, что медная монетка цена такому браку, раз он строится на одной только невинности, но мнение свое оставила при себе.

— Уму непостижимо! — бушевала компаньонка, закрывая собой Лауру, как будто я могла на нее бросится. — Средь бела дня водить мужчин! Плетей ей всыпать!

— Но ведь сейчас ночь, — ляпнула я и тут же прикусила язык.

Компаньонка гневно затряслась, а Лаура вдруг… хихикнула, закрыв ладонью рот.

— Леди Уортон! — обернулась к ней компаньонка. — Немедленно вернитесь к себе в спальню!

Лаура, как будто опомнившись, снова посмотрела на меня надменно и скрылась в комнате.

Компаньонка сверлила меня злобным взглядом, осуждающим, как у пастора.

— Если вы позволите, я пойду, — церемонно сделала я реверанс, как учила Ирма, а потом не удержалась и ляпнула: — Меня ждет мужчина. Возможно, не один.

И, прежде чем компаньонка успела хоть что-то сказать, я припустила прочь по коридору. Горло разрывал смех: были все-таки преимущества в том, что я безродная и уж точно не собиралась замуж.

В тот вечер, сколько я ни ходила по коридорам, сколько ни звала, мне так и не удалось увидеть привидение, так что пришлось вернуться в свой будуар и лечь спать.

Следующий учебный день обещал быть легким: одно занятие по основам и правилам метаморфоз, два — по существознанию и никаких проклятий.

— Унни, ты прямо светишься, — заметила Ирма по пути на обед. — Давно тебя такой радостной не видела.

— Погода сегодня хорошая, — довольно прищурилась я, глядя на хлещущий в окна дождь.

Конечно, я не рассчитывала на то, что вовсе не увижу сегодня ректора Стортона, но до конца занятий я точно в безопасности.

Занятия, к удивлению, проходили спокойно и гладко, даже Томас, погруженный в свои мысли, едва ли обращал на меня внимание. На основах метаморфоз привычно хмурая профессор Хейдар рассказывала о том, как превращать воду в вино (адепты старательно конспектировали), а на существознании нас учили справляться с гримами — низшими тварями, одними из тех, кто был отмечен печатью низвергнутых.

По правде говоря, считалось, что печатью низвергнутых отмечены в той или иной мере все волшебные существа, от пикси и баньши до… Я тряхнула головой, вспомнив гневный окрик «Отродье низвергнутых!», которым меня наградил хозяин таверны много лет назад. Не хочу об этом думать. Только феи были исключением — они считались посланниками святых на земле. Возможно, их так любили потому, что живых фей уже давно никто не видел и легко было поверить в их непогрешимость и святость.

Обычно гримы выглядели как черные псы размером с волка, но могли также рассыпаться дымом или стаей летучих мышей. Чаще всего их можно было встретить на кладбищах, на развалинах разрушенных домов или рядом с больницами.

— Первое правило для любого мага при встрече с гримом, — говорил пожилой профессор Кипер, — посторониться! Гримы могут быть весьма агрессивными, чем сильнее маг — тем больше агрессии гримы проявят. Чтобы справиться с гримом, необходимо сплести заклятье, формулу которого вы видите на доске.

Я прищурилась. Заклинание-сетка, такое подходило для поимки почти любой нечисти. Правда, в случае с гримами необходимо было прикладывать минимум сил, заклятье должно быть легким, как паутинка.

— Кто попробует? — спросил Кипер.

— Что именно? — раздался голос с задних рядов.

— Справиться с гримом, разумеется.

— Но здесь нет грима, сэр!

Удивительно наблюдательные у меня все-таки однокашники.

— Не верьте своим глазам, — ответил профессор Кипер, а затем отошел от учительского стола, наклонился и сделал рукой жест, как будто поднимал что-то пола — маскирующее заклинание!

На том месте, где только что ничего не было, появилась клетка в половину человеческого роста, а внутри — огромная черная собака с блестящими красными глазами.

Она скалилась, глядя на нас так, как будто готова загрызть, — впрочем, ничего удивительного. Если бы меня посадили в клетку, я тоже была бы не в восторге.

— Убивать грима не следует, — мягко заговорил профессор Кипер, глядя на устрашающего зверя. — Как и других волшебных существ. Если грим поселился, скажем, рядом с деревней и не дает покоя ее жителям, нужно связать его сеткой и переселить в другое место. Собственно, с этим красавцем я так и планирую поступить — но сначала решил показать вам вам. Итак, кто попробует его связать? Никто? Что ж.

Профессор потянулся к замку клетки и щелкнул ключом.

Грим медленно шагнул вперед, а профессор отступил назад.

— Кого же он выберет? Гримы жадны до магической энергии, так что советую сделать заготовки под связывающее заклинание. Иначе можете на пару дней разучиться колдовать, если грим до вас доберется. А, возможно, и лишиться какой-нибудь важной части тела.

Профессор хихикнул, как будто это была шутка.

Руки одеревенели. Ирма, охнув, принялась мастерить заготовку. У нее она вышла алой и слишком яркой — это значило, что заклинание получилось чересчур сильным и не сработает против грима.

Красные глаза грима впились мне в лицо, и дыхание перехватило. Нет! Только не это!

Грим двинулся ко мне, мягко, аккуратно, наклонив вперед устрашающую морду, приоткрыв зубастую пасть. Черная шерсть бликовала на солнце, и это было бы даже красиво, если бы мне не было так страшно.

— Унни! Унни, очнись! — воскликнула Ирма. Она запустила в грима свое заклинание, но оно только ударилось о мощное покрытое шерстью тело и растворилось.

Слишком сильное, как я и думала.

— Унни!

Голос Ирмы звучал как будто издалека. Я смотрела в красные глаза, горящие огнем низвергнутых. Они приближались, закрывали собой весь мир. Как там профессор сказал? Разучимся колдовать или лишимся важных частей тела?

Дыхание грима, когда он подошел к моему столу вплотную, обожгло лицо. Кто-то что-то кричал, сверкнула искра заклинания, но я ничего не слышала. Грим оперся передними лапами о стол, наклонил морду, которая вдруг оказалась вплотную к моему лицу, а потом вдруг… облизал мне щеку.

Что?

Грим издал странный звук, как будто заскулил, а потом облизал мне вторую щеку. Я положила ладони ему на шею и автоматически погладила, будто хотела успокоить разыгравшегося пса.

На ощупь он был горячим, как разогретая печка, и мягким, как шерстяной плед.

— Что, провались все к низвергнутым, тут происходит? — спросил кто-то.

Грим опять заскулил, подался вперед, и тут перед моими глазами промелькнула вспышка. Грима окутала светло-зеленая дымка, еле заметная, и он замер.

Чья-то сетка все-таки сработала.

Придя в себя, я отдернула руки. Погладить грима⁈ Во имя всех святых, да я могла лишиться обеих рук! Что на меня нашло?

В аудитории стояла гробовая тишина.

Обернувшись, я наткнулась, как на штык, на острый взгляд синих глаз.

Ректор Стортон в своем человеческом обличьи стоял у двери. Его рука, которой он выпускал заклинание-сетку, все еще была поднята, лицо было бледным.

«Отродье низвергнутых!» — снова вспомнился адресованный мне гневный окрик хозяина таверны.