Красавица и Ректор: расколдовать любой ценой

Глава 45

— Да, ничего важного. По правде говоря, мачеха купила его для меня на ярмарке… — Увидев недоуменное выражение лица Оливера, я махнула рукой. — Потом расскажу.

Время шло, постепенно выходку Томаса и Лауры все забыли. В академию прибыл отставной генерал королевской армии с суровым именем Дитрих Гленвиль, и профессор Янг сполз на третье место в общем рейтинге самых завидных холостяков академии.

На первом прочно обосновался Оливер, а граф Дитрих Гленвиль, обладатель пронзительных черных глаз, военной выправки и «ах, каких» шрамов на шее, занял второе.

Стоит ли говорить, что его профессор Янг не взлюбил так же, как и Оливера?

Из головы у меня не выходила принцесса, несколько раз я ее даже видела во сне: лихорадочный взгляд зеленых глаз, просьбу «Давай сбежим!»

Я пыталась узнать у Оливера подробности, даже предположила, что король… плохо к ней относится, но в ответ на это Оливер возмутился так искренне, что мне тут же стало стыдно:

— Унни! Я близко знаком с королем и с ее высочеством уже много лет. Король любит дочь.

— Не похоже, что она… счастлива.

— Она…

— Не говори мне про болезнь. На ней проклятье?

— Не совсем, — уклончиво ответил Оливер. — Чудо, что я смог помочь, а все благодаря мемуарам Джо, моего прапрадеда.

— Читала я эти мемуары, — проворчала я. — Твой предок описывает, как королева фей отреклась от престола из-за любви к нему, как он сам участвовал в походах против драконов, а потом приручил одного из них и несколько лет жил в драконьем племени. И это только первая половина книги! Ну и как ты предлагаешь мне догадаться, что из этого правда и имеет отношение к принцессе?

Оливер засмеялся.

— Это не моя тайна, прости. Могу сказать только, что это все — временные меры. Скоро Амелия успокоится.

— Успокоится? Ты же не имеешь в виду…

— Во имя всех святых, Унни! Кем ты меня считаешь? Скоро ей станет легче, я говорю об этом. Ее беспокойность и стремление куда-то убежать — это не просто так. Это влияние магии, темной, жестокой, слепой. На самом деле принцесса мирная и кроткая. Скоро она опять станет собой.

Летом было объявлено о помолвке принцессы и старшего сына какого-то герцога, и я искренне хотела поверить Оливеру в том, что с ней все будет хорошо. В конце концов, до сих пор он ни разу меня не обманывал.

Во время последнего года обучения в академии я ужасно нервничала. Дело было не в экзаменах, разумеется. И даже не в том, что мне предстояло возвращаться в родную деревню — работать в школе. Меня там не ждали, по правде говоря: Томас перед тем, как сбежать в море, выполнил свою угрозу и попросил своего отца отправить в деревенскую школу учительницу. И, к удивлению, она в самом деле прибыла, еще в прошлом году. Махеча говорила, дети от нее и ее «волшебностей» в восторге.

Причина моей нервозности крылась в том, что заклинание, которое могло снять проклятье с рода Оливера, с каждым днем становилось все более зрелым. Скоро оно сработает.

Зависший посреди наполненной каменными статуями комнаты сгусток силы, переливающийся голубым, зеленым и розовым, уже совсем скоро должен будет взорваться и окатить волной магии все поместье.

От проклятья не останется и следа — но как меня примет род Стортонов?

Что-то мне подсказывало, что они далеко не обрадуются.

Осенью и зимой я утешала себя мыслями, что до встречи с родителями Оливера еще далеко, а весной… изо всех сил пыталась перестать себя изводить. С каждым днем заклинание становилось все сильнее и могло сработать в любой момент — как только магия посчитает, что удачное время пришло.

В ответ на все мои опасения Оливер говорил только, что никакое неодобрение родных его от женитьбы на мне не удержит.

— И вообще, дорогая, разве не пора тебе думать о свадебном платье? Спроси, пожалуйста, у Аннет, на что полагается невестам спускать деньги и потрать как минимум в два раза больше.

— Оливер, я не могу…

— Да что за женщина мне досталась! Просто делай, как я говорю. Если я говорю, что ты должна тратить мои деньги на свои прихоти — будь добра слушаться. Зачем мне жена, которая не уважает мое слово?

Сказать ему, что главной моей прихотью будет открытие школ для магически одаренных детишек, мысли о чем не покидали меня уже многие месяцы?.. Это траты посерьезнее платьев и перчаток. Пока не буду говорить. А то испугается и передумает жениться.

Летом я жила в поместье Стортонов и не сразу заметила, что Оливер… подглядывает за мной. Не в интимные моменты, конечно, а по вечерам, когда я расчесывала волосы перед сном.

Увы, в комплекте с кошачьим телом Оливеру досталось умение бесшумно передвигаться.

— Ты мог бы не прятаться, — не выдержала я однажды.

За дверью раздался шорох, а затем — щелчок: поместье Стортонов, как и любой уважающий себя старинный дом, было оборудовано множеством секретных ходов и лазеек для подслушивания и подглядывания.

— Ты не должна была об этом узнать, — проворчал он.

Я решила не говорить, что в таком случае ему стоило бы тщательнее контролировать вырывающееся из утробы мурчание.

— Проходи, я пока не собираюсь спать.

Оливер открыл дверь и, наклонив голову, зашел в комнату, приветсвенно махнул хвостом. Конечно, неприлично ему находиться в моей комнате после рассвета. Но наши отношения уже давно перешагнули, с одной стороны, все рамки приличий, а с другой — оставались целомудренными, даже слишком.

— Унни, твой гребень…

— Что? Ах, да. Это с ярмарки, я же тебе говорила.

Покраснев, я снова провела им по волосам.

— Нет, Унни, — странным тоном проговорил Оливер. — Такие гребни не продаются на ярмарках. Он стоит… даже затрудняюсь сказать, сколько. Для его величества, если я не ошибаюсь, этот гребень вовсе бесценен.

— Ты что? — со смехом обернулась я. — Это же просто безделушка. Купленная на ярмарке за медяк.

— Унни, — Оливер не сводил взгляда с гребня. Зрачки его расширились, как будто он увидел пучок кошачьей мяты. — Эта вещица уникальна. Откуда она у тебя?

— Мачеха сказала, что ее оставила моя мать. Но… Ты посмотри на этот гребень? Простой, металлический, грубый. Она наверняка соврала, чтобы сделать мне приятное.

Оливер покачал головой.

— Унни, это не металл, это предмет, выточенный из редчайшего серебряного коралла. Даже полунции этого вещества стоит больше ста золотых, а то и дороже, потому что его уже много лет не привозил на остров ни один купец. И… разве ты не чувствуешь магию, исходящую от этого гребня?

Магию?

Я пожала плечами. Простая ведь безделушка. Я повертела гребень в руках. Легкий, гладкий, с острыми зубчиками и ручкой, похожей формой на волну. Я так привыкла держать его в руках, что почти не замечала.

Когда-то в детстве я боялась с ним расстаться, даже к морю собой не брала — опасалась, что его случайно унесет накатывающая на берег волна. Мне представлялось, что однажды мама вернется и узнает меня, когда я покажу ей этот гребень.

Потом я поняла, что нужно справляться самой и что никто за мной не придет.

— Оливер, ты, должно быть, что-то путаешь. Это обычная безделушка, посмотри.

Я протянула ему гребень, и он отшатнулся, а затем тряхнул гривой и возмущенно рыкнул. Звук получился коротким, что-то похожее на «М-р-р-рау».

— Нужно все-таки вернуть в программу академии артефакторику, хотя бы пару занятий. Унни! Да ты прислушайся!

— К чему? Я тебя не понимаю.

Очередное возмущенное «М-р-р-рау», а затем Оливер вдохнул и выдохнул.

— Никуда не уходи! — выпалил он и вынесся прочь из моей комнаты так быстро, как будто за ним гнались пьяные пикси.

Ждать Оливера пришлось недолго — на всякий случай я положила гребень на туалетный столик и опасливо отодвинула от себя подальше.

Мало ли.

Вернулся Оливер уже спустя несколько минут и протянул мне… крылоключ.

— Ты умеешь пользоваться диагностическими чарами, Унни?

— Это что, экзамен?

Оливер фыркнул.

— Вот уж нет, пускай у Янга по поводу заклинаний и адептов, которые ничего о них не знают, готова болит. Попробуй использовать диагностическое заклинание с крылоключом.

— Правда, можно?

Не дожидаясь ответа Оливера, я принялась формировать заготовку и наполнять ее содержанием. Меня так давно тянуло поисследовать этот артефакт! Невероятно ценный, редкий. Просить Оливера я стеснялась.

Диагностическое заклинание получилось темно-красным — должно быть, я немного перестаралась с вложенной силой, но это нестрашно.

Золотой ключ засветился красным, и я восхищенно вздохнула. Диагностические чары позволяли почувствовать артефакт или предмет. Наложив их, я поняла, что волшебства в этом ключе — огромное количество. А еще ощутила дуновение свежего ветра, который чувствуешь, когда открываешь дверь и выходишь из дома. А еще… Он ощущался как Стортон-холл и как… как Оливер.

Так что я без труда, даже встретив этот ключ в первый раз и не видя его глазами, могла бы сказать: это артефакт, открывающий портал в Стортон-холл. Мощный, с большим радиусом действия, питающийся магией обладателя — Оливера Стортона.

— Почувствовала? Молодец. А теперь сделай то же самое с гребнем.

— Только чтобы показать, что ты не прав, — проворчала я, неохотно формируя новое заклинание и направляя его к гребню.

В этот же момент меня как будто затопило ледяной соленой волной, как будто я была кораблем, попавшим в морской шторм. Магии в этом артефакте было так много, что крылоключ на его фоне казался зачарованным на полеты детским воздушным змеем.

Я закашлялась, потому что у меня горло перехватило. Ощущений было так много, что я затруднялась их назвать, все они были новыми, незнакомыми. Одно было ясно — море, ветер и что-то странное, похожее на… песню. Или музыку.

А еще у гребня и крылоключа было что-то общее, что я не могла бы назвать. Что-то… как будто у них была одинаковая основа.

— Унни, дыши. Сними чары, приди в себя. Вот так, умница. — Огромные пушистые лапы обвились вокруг моих плеч, и страх моментально отступил. — Поняла теперь?

— Что поняла?

— Это не просто гребень. Похоже, это портал или что-то вроде этого. И, учитывая, что твоя мама была русалкой… Кажется, это одна из самых ценных вещей на острове. Русалки никогда не оставляли людям ниточек, чтобы их найти.

— Портал? Почему он тогда не работает? И почему я ни разу не замечала в нем ничего странного?

Молчание, во время которого Оливер поглаживал меня по спине, мягко и успокаивающе.

— Должно быть, ты так привыкла к этому гребню, что воспринимала его как что-то нормальное. Возможно, дело в твоей… природе. Ты наполовину русалка, милая. Я думаю, этому артефакту не хватает чего-то важного. Крылоключ работает при соприкосновении с дверными замками, а твой гребень, хм… раз уж ты пользуешься по назначению, и это его не активирует, то… Это довольно интересно. Нам нужно в библиотеку. Ты… не собираешься пока спать?

Голос Оливера стал вкрадчивым и просительным, и я чуть не засмеялась. Он был настоящим ученым, который, увидев впереди интересную загадку, готов был плыть сквозь любой шторм к ее решению. С удивлением я поняла, что в этом мы похожи, сейчас сна у меня не было ни в одном глазу. Я хотела выяснить тайну гребня.

Стоп.

— Оливер, а ты не хочешь посмотреть на него поближе? Потрогать? — невинно проговорила я.

— А можно?

Оторвавшись от меня, Оливер посмотрел на туалетный столик. Чтобы меня обнять, он опустился на одно колено и сейчас не спешил вставать. Оливер потянулся к гребню, сжал его огромной лапой, аккуратно и бережно. Поднес к лицу и повел носом, так что длиннющие усы задергались, а уши встали торчком.

Мне будет не хватать этой его формы.

— Я его тебе дарю, — выпалила я быстро, пока не передумала. — Забирай, гребень твой.

— Что? Ты с ума сошла? Да за его стоимость можно…

Закончить Оливер не успел: схватился за пасть, которая стремительно менялась в размерах и теряла шерсть. Да и лапа его все больше напоминала человеческую руку.

Что ж, мне, определенно, будет не хватать его кошачьей формы: недовольного ворчания по поводу порванной одежды, мурчания, тайной любви к пучкам кошачьей мяты. Игрушек, которых с великой фантазией изготавливает и рассовывает по всему поместью Дрангур. Дергаюшегося кончика хвоста, по которому можно легко считать настроение Оливера. Того, что он сам не может почесать себя за ухом, но обожает, когда это делаю я, хоть и не признается в этом. И, конечно, этого возмущенного «М-р-р-рау».

Похоже, я все-таки умудрилась влюбиться в чудовище.

Все было бы совсем хорошо и спокойно, если бы спустя два дня Оливер, окончательно очеловечившийся, не объявил мне, что знает, как работает мой гребень и может… найти мою маму.

А этого я категорически не хотела.

Я была не нужна ей всю жизнь. С чего бы мне искать ее сейчас?..