Кровавый квартал

АЛОРА

Сегодня ночью царил жуткий полумрак, и, хотя облаков не видно, я знала, что они заслоняют звезды, пропуская лишь тонкий луч лунного света, пробивающийся сквозь одеяло тьмы. Когда я была маленькой, я боялась темноты и монстров, что прячутся в ней. Наверное, большинство детей боялись, кроме моей младшей сестры. Эви была бесстрашной, намного храбрее, чем я когда-либо. Что весьма забавно, ведь мама винила меня в том, что Эви хотела быть похожей на меня, а я тем временем пыталась доказать, что могу быть такой же беззаботной, как она.

Мои потертые ботинки пинали мелкие камешки, пока я шла. Я изо всех сил старалась притворяться, что не нервничаю, но могла бы поклясться, что на кладбище за мной кто-то наблюдал. Ничего подозрительного я не заметила и ничего не слышала, но было ощущение, будто ледяная вода медленно стекает по позвоночнику.

Кладбище было тем местом, где обычно можно не бояться ни людей, ни чего-либо еще. Не то что на улицах. Здесь каждый был мишенью, и, если свернешь не в тот переулок, можешь больше никогда не вернуться домой. Смех привлек мое внимание, и я оглянулась. Оказалось, это просто два парня, спотыкаясь, выходили из бара. К счастью, они повернули в другую сторону.

Я заметила Рекса на следующем углу — кончик сигареты тускло светился, когда он делал затяжку. Мы познакомились на второй день моего пребывания в приюте для бездомных, в тот момент он сжалился надо мной. Я уже выпустилась из реабилитационного центра, но мои запои привели меня сюда. Бездомная, и каждый раз, когда я срывалась дольше, чем на неделю, мне приходилось начинать все сначала, копить деньги заново. Рекс взял меня под свое крыло, чтобы помочь мне выжить. Мне нравились его рассказы, особенно о временах, когда он служил за границей в армии. Они были печальны, но до глубины души эмоциональны и сильны. Думаю, мы так хорошо ладили, потому что оба понимали, что такое потеря.

— Вот ты где. Я уже начал беспокоиться, что ты вляпалась в какую-то передрягу, — произнес Рекс, как будто я была его дочерью, вышедшей после комендантского часа.

— Нет, ты же меня знаешь. Я стараюсь избегать неприятностей любой ценой, — усмехнулась я, а Рекс рассмеялся.

— Кого ты пытаешься облапошить, девочка? Мы оба знаем, что неприятности всегда следуют за тобой по пятам, хочешь ты того или нет.

— Вот уж правда, — вздохнула я, оглядывая улицу. Пару человек сидели у стен зданий, что было обычным делом для этого времени суток. — Внутри мест больше нет?

— Есть, просто не могу заснуть. Иногда призраки говорят слишком громко и не дают мне покоя. К тому же, твое место в безопасности. Я попросил Паулу присмотреть за твоими вещами.

Может, кто-то другой счел бы его сумасшедшим за разговоры о призраках, но я прекрасно понимала, что он имеет в виду. У меня было слишком много своих собственных, и каждый из них по очереди мучил мой разум.

— Спасибо, Рекс. Не знаю, что бы я делала без тебя, — сказала я, положив руку ему на плечо.

— Выше голову. Впереди у тебя большие дела, я чувствую, — его улыбка была теплой и искренней, но я не могла заставить себя поверить, что он прав. Со мной никогда не происходило ничего хорошего, чтобы это не было потом жестоко отнято. Была ли это моя вина или кого-то другого — не имело значения. Все всегда заканчивалось одинаково.

— Может, я скоро получу новый дом, и тогда ты сможешь переехать ко мне, и будешь у меня в должниках, — сказала я, заставив его рассмеяться, но моя улыбка тут же сменилась на беспокойство, когда он начал кашлять. — Ты в порядке?

— Да-да, перестань надо мной трястись. Просто простуда. Иди внутрь, я подойду через некоторое время.

Мне не хотелось оставлять его одного, но он отвернулся и медленно пошел прочь, тем самым закончив разговор и дав понять, что он думает о моем беспокойстве.

Перейдя через дорогу к приюту, я открыла дверь и пошла по слабо освещенному коридору. Некоторые, как Рекс и Паула, стали для меня семьей. За стойкой сидел Джером, я кивнула ему, проходя мимо через спальни и столовую. Почти все свернулись клубком или лежали на спине на низких кроватях. Личные вещи были либо спрятаны под кроватями, либо прижаты к груди. Те несколько драгоценных вещей для каждого из нас были как золото. Новая пара носков, дезодорант или батончик с протеином — все раньше не имело для меня значения, но жизнь на улице научила смирению сильнее, чем даже тюрьма.

Я заметила незнакомую женщину, склонившуюся над моей кроватью и роящуюся в моем рюкзаке.

— Эй, что ты там делаешь? — Я подбежала и вырвала рюкзак, прижимая его к груди. — Это мое. Отдай, — сказала я, заметив часы в ее руке.

— Теперь они не твои, я нашла их. Правила есть правила. Что нашел, то твое. Оставленное без присмотра — больше не твое.

— Я здесь уже год и ни разу тебя не видела. Это мое место. Паула присматривала за моими вещами. — Я уставилась на женщину, разъяренная тем, что она вторглась в мое пространство и забрала мою вещь.

— Не знаю, кто такая Паула, и не важно, как давно ты здесь живешь. Правила улицы не меняются. — Она попыталась засунуть часы, принадлежавшие моей сестре, в карман, но я схватила ее за руку.

— Ты не возьмешь эти часы.

Она резко дернула руку, но я не отпускала.

— Возьму. Отпусти меня.

— Нет, не отпущу, пока не отдашь мои часы, — настаивала я.

— Помогите, помогите! Нападение! — Закричала она, разбудив всех. — Отпусти меня, воровка! Перестань пытаться украсть мои часы!

— Твои часы? Они мои. Любой, кто был здесь дольше, чем ты, подтвердит.

— Что здесь происходит? — Спросила Паула, выбегая из кухни и вытирая руки о полотенце.

— Эта воровка пытается украсть мои часы, — женщина снова попыталась вырвать руку, но я не собиралась ее отпускать. Она могла побежать к двери, и я ни за что не позволю ей смыться с часами моей сестры в ее грязных руках.

Паула посмотрела на меня, ожидая объяснений.

— Я поймала ее за тем, что она рылась в моих вещах, и она украла часы моей сестры. Я не позволю ей уйти отсюда с ними.

— Ты не сможешь доказать, что часы твои, — прошипела женщина.

— Хочешь поспорить? Паула, возьми часы и посмотри на обратную сторону. Там будет гравировка: «Эви, с 13-м днем рождения», — сказала я.

Паула подошла и протянула руку.

— Нет, я ничего не обязана доказывать, — возразила женщина.

— На самом деле, обязана. В этих стенах — безопасное пространство для всех, кто здесь живет, включая тебя, но мы не терпим воровства. Если часы действительно твои, то тебе не о чем беспокоиться, — ответила Паула.

Женщина метнула взгляд между мной и Паулой, а затем оглянулась на людей, которые уже следили за происходящим.

— Да какая разница, все равно сломанный хлам. Забирай, — она протянула мне часы, и я забрала их, прежде чем отпустить ее руку. Перевернув часы, я показала гравировку Пауле и ей.

— Плевать, — бросила женщина и повернулась, чтобы уйти.

— Джером, пожалуйста, проводи нашу гостью к выходу, — сказала Паула. — Ты не сможешь вернуться сюда в течение семидесяти двух часов, а если подобное повторится, тебе будет запрещено приходить сюда навсегда.

— Как будто я хочу возвращаться в эту помойку, — процедила она, когда Джером забрал ее сумку и проводил к двери.

Я с облегчением выдохнула.

— Прости, дорогая. Я воспользовалась тем, что все спали, чтобы сделать заготовки к завтраку. Я и подумать не могла, что здесь возникнет такая проблема.

— Все нормально, Паула, я понимаю. Просто часы — последнее, что осталось у меня от сестры. Я не могла позволить ей украсть их, — я провела пальцем по гравировке на обратной стороне часов, а потом перевернула их, глядя на треснувшее стекло. Печаль захлестнула меня, и я почувствовала сильное желание сорваться. Впрочем, так было всегда, когда я думала о сестре.

Паула похлопала меня по плечу. Она вернулась на кухню, и села на свою кровать. Некоторые дни просто тяжелее других, и сегодня был один из тех дней, когда я с нетерпением ждала его конца. Закрыв глаза, попыталась уснуть, но как только веки сомкнулись, передо мной вновь всплыл самый страшный момент моей жизни. Сегодня мне точно не удастся заснуть.

Грейсон

— Полегче, девочки, — сказал я, когда собаки бросились ко мне, скользя по полу и затем послушно усаживаясь. Они виляли хвостами, а некоторые щенки тихо скулили и тявкали. У меня всегда были собаки, и я любил питбулей, но, когда понял, что могу заработать на разведении — и при этом мои собаки не будут использоваться для боев — целиком погрузился в разведение бельгийских малинуа.

— Что за шум, черт возьми? — Родни спускался из своей квартиры на втором этаже в сторону вольера. Родни был моим управляющим уже больше трех лет, и следить за беременными или за теми, кто недавно ощенился, было его главной задачей. Он также чертовски хороший тренер для собак. Я бы сказал, что лучший. Благодаря ему я зарабатывал максимально на каждой собаке, проданной полиции или военным. Я был не просто предпринимателем. У меня было видение — показать средний палец правопорядку, убивая прямо у них под носом.

Зачем? А почему, блять, нет? Да потому что это весело.

— Эй, расслабься, это всего лишь я, — окликнул я, пробираясь через собак к морозильнику с контейнером в руках.

— Ты когда-нибудь, блять, спишь? Сколько сейчас времени, черт возьми? — Зевая, спросил Родни, следуя за мной в морозильную камеру.

— Почти пять. Ты же меня знаешь, когда звонят и предлагают хорошее мясо по выгодной цене, я не премину воспользоваться шансом. У меня в машине еще пять контейнеров. Поможешь занести?

— Невероятно. Ты разбудил меня на два часа раньше будильника, и сразу отправляешь работать, — ворчал Родни, выходя наружу.

Только в одном из контейнеров были останки Джайлса. В остальных — говядина и индейка. Родни не знал о моих «внеклассных занятиях». С самого начала я дал понять, что я крайне придирчив к тому, чем кормлю своих собак, поэтому установил правило — только я покупаю им еду. Потом я тратил время на то, чтобы измельчить все и разделить на порции. Замороженную смесь ежедневно размораживали и добавляли свежие овощи и фрукты для моих любимых пушистиков на месяц вперед. Так грустно, что последним пристанищем Джайлса стало такое дерьмовое место. Я ухмыльнулся своей шутке, готовя мясорубку.

— Ты серьезно собираешься начинать прямо сейчас? — Родни с грохотом поставил тяжелый контейнер на стол.

— Время не стоит на месте. Коси сено, пока солнце светит³, не так ли говорят ваши фермеры? — Родни провел всю свою жизнь на скотоводческой ферме, пока не пришел работать ко мне. Дома у меня участок был больше, но тренировочный комплекс на пятьдесят акров отлично справлялся со своей задачей и находился ближе к городу. — Иди выпей кофе. Ты бесполезен, когда такой ворчливый, — сказал я, когда внутрь принесли последний контейнер.

— Да-ага, — отмахнулся Родни.

Когда я только купил этот участок, здесь не было ничего, кроме голой земли. С тех пор я построил современный вольер, дом для разведения и родов, крытые и открытые тренировочные площадки, а также десять акров огороженной земли, чтобы собаки могли бегать и играть. И, конечно, позаботился о лучшей системе безопасности, какую только можно было купить за деньги.

— Джекс и Блю готовы к завтрашней демонстрации? — Спросил я, когда Родни вошел в упаковочный цех и плюхнулся на табурет.

— Вот, я и тебе кофе взял. И, конечно, они готовы. Я же профессионал.

— Спасибо, дружище, — улыбнулся я, сделав глоток горячего напитка. — Отлично. Надеюсь, продать их за максимальную цену.

— Продашь. Они, возможно, лучшие собаки, которых мы когда-либо вырастили. Руби, Дейзи и Стар дают лучших щенков для армии. А Блю уже с легкостью проходит все тесты на поиск бомб.

— Прекрасно. С нетерпением жду демонстрации, — сказал я, запуская мясорубку и бросая в нее первую горсть Джайлса. — Включи музыку, ладно? — Я улыбнулся и напевал, пока работал. Сегодня будет отличный день. Я чувствовал.