Кровные братья

Глава 10 Часть 1

ГЛАВА 10.

Часть 1.

Юный князь Григор Велимирович заканчивал обеденную трапезу в своей гриднице, когда в комнату прибежал взволнованный и запыхавшийся отрок.

- Гонцы, княже, к тебе из самого Святограда. Сказывают дело спешное – выпалил он, едва переведя дух.

День выдался ясный и светлый. Ярко жёлтый солнечный диск медленно, словно нехотя, плыл над обрывистыми берегами реки, заливая всё вокруг летним теплом и светом. На улицах и дворах Изорска с первыми петухами уже закипала повседневная будничная суета. Из широких ворот выгонялся скот не пастбища, оглашавший окрестности занудным блеянием и мычанием. Громко кричали зазывалы купеческих лавок, стучали молотки в кузницах и мастерских. Народ привычно спешил на торжище и по всем своим делам. Город жил обычной жизнью.

- Велишь позвать что ли, - переспросил отрок.

- Зови немедля, - ответил Григор, вытирая жирные ладони рушницей.

- Да тута старшой их, княже, за дверью дожидается.

Отрок посторонился, пропуская в гридницу высокого темноволосого человека в чёрной запылённой свите из дорогого сукна и такого же цвета кожаных сапогах. По его усталому лицу и кругам под большими умными глазами было видно, что путь он проделал немалый. Но вида явно не подавал. Держался прямо и уверенно. Переступив порог, он извлёк из-за пазухи свиток и с поклоном степенно передал его князю.

- Грамота тебе, княже, от брата твоего Севолода.

- А ты кто таков будешь? Что-то раньше не видел тебя в Святограде.

- Верно, княже. Я не святоградский. Тургуровские мы. Имя моё – Горясер. Боярин брата твоего Севолода, князя тургуровского.

- Что за важность такая? – спросил Григор, принимая свиток, - Аль худое что приключилось с братом Севолодам? И почему он вести шлёт из столицы, а не из Тургура?

- С ним всё хорошо. Но вести скорбные. Прости, княже, но отче твой – Великий Каган Велимир Судиславович помер восемнадцатого дня. О том наш князь Севолод тебе грамоту прислал. Прочти, там всё писано.

- Как помер! – воскликнул Григор, вскакивая со скамьи.

Выхватив из рук Горясера свиток, юный князь торопливо развернул его и быстро пробежал глазами по строчкам. Свиток выпал из его рук:

- Светлый Дух – да как же это! – выкрикнул он в сердцах и, неожиданно, так громыхнул кулаком по столу, что посуда с звоном разлетелась по углам гридницы. Тяжёлые серебряные кубки опрокинулись и покатились по дубовой столешнице. Выплеснутое вино образовало на ней большую кроваво-красную лужу, - Да как же это так! Неужто лекари разные заморские не могли ничего сделать? Куда бояре то смотрели?

На шум прибежали сенные отроки, да так и застыли в дверях.

- Они делали, что смогли, - тихо ответил Горясер, - Но над смертью никто не властен и никто её не избегнет. Знать пришло его время. Что тут можно поделать?

- О Боги! Великий Каган помер! – воскликнули кто-то из отроков и все они сразу выпорхнули из коридора, словно стайка испуганных воробьёв.

Юный князь отвернулся к стене, чтоб не выдать своих слёз, предательски появившихся на глазах. Не гоже было сильному князю плакать, словно девке на выданье. Но поделать с собой он ничего не мог. Душа его была ещё не столь суровой и зачерствевшей, как у многих окружавших его мужей. В ней ещё оставались остатки детской благодати и эти остатки сейчас горько переживали утрату близкого человека.

Весть эта была, хоть не такая уж и неожиданная, но всё равно сильно опечалила молодого князя. Григор, как и Бурислав, в отличие от других братьев, был привязан к отцу. Он знал, что в последние месяцы Великий Каган сильно хворал, молился за его выздоровление и надеялся на лучшее, хотя слухи из Святограда были неутешительные. И вот – развязка. Случилось неотвратимое, то, чего он и опасался. Юный князь встал из-за стола и, подойдя к иконам в красном углу, молча помолился за упокой души своего родителя.

Горясер терпеливо ждал, разглядывая молодого князя. Так близко он видел его впервые. Григор был статен и хорош собой. Длинные тёмные волосы свободно ниспадали на крепкие плечи, а над верхней губой и на подбородке едва пробивался первый юношеский пушок. Несмотря на молодость, он старался держаться с достоинством, как и подобает сыну Великого Кагана, а ныне - удельному князю из рода Велимировичей. Закончив молитву, князь повернулся к гонцу, который продолжал почтительно стоять в дверях, и голосом глухим от волнения проговорил:

- Да, знать пришло его время. На всё воля нашего Светлого Духа.

- Во истину так, княже, - снова поклонился Горясер.

- Что-нибудь ещё, боярин? Может брат мой на словах велел что передать.

- Только одно, светлый княже. Велел накрепко запомнить и передать тебе – Ждёт он тебя в Святограде! В любви и дружбе желает с тобой жить. Ближним к себе человеком хочет тебя видеть.

- Знаю. Он это и в грамоте написал. Более ничего?

- Более ничего. Просил только, чтоб не мешкал ты. Зело нужен будешь ему в столице. Большая надёжа у него на тебя. Поспеши, княже.

- Добро. Ступай, боярин, передохни с дороги. Эй, люди! - князь кликнул своих отроков, снова появившихся в дверях, - Накормите боярина и его людей. Да пристройте с дороги отдохнуть. Лошадей не забудьте. А после кликните ко мне Брячеслава, да волхва Никифора.

- Будет исполнено, светлый княже. Пойдём, боярин.

Проводив взглядом отроков и тургоровского боярина, юный князь подошел к окну и, распахнув створки, стал задумчиво смотреть на величественный деревянный кремль, с высокими стенами и башнями, раскинувшийся на возвышенностях прямо напротив княжеской избы. Это зрелище всегда успокаивало его и отвлекало от тяжких дум.

Отца не стало. Немыслимо! В это трудно было поверить и ещё труднее принять. Но жизнь, несмотря ни на что продолжалась. Ему, как воину и князю надлежало принять этот удар Судьбы с честью и достоинством. Он ведь уже не дитя, а зрелый муж.

Почему-то ему вспомнился первый день пребывания на изорской земле. Два года уж минуло с того момента, а помнил он всё, как будто это было вчера.

Отправляясь в свой удел, Григор был преисполнен самых радужных ожиданий. Планы юного князя простирались очень далеко. Он жаждал оправдать ожидания сурового отца и показать себя не хуже старших братьев, давно управлявших своими уделами. Он уже видел себя сильным и мудрым правителем, под рукою которого людям будет легко и спокойно жить, а небольшое изорское княжество станет могучим и приобретёт значительный вес в Склавинии.

Не меньшие амбиции испытывал и его духовный наставник, выходец из ролланских земель, старый волхв Никифор, прибывший в Изорск вместе со своим бывшим воспитанником. Местные жители ещё крепко держались за своих старых Богов, несмотря на грозные приказы из столицы. Старый волхв надеялся изменить эту ситуацию. Он рассчитывал основать здесь новую схинию Святого Духа, обратив изорчан в новую веру, и, разумеется, возглавить её.

Ох уж эти юношеские благие устремления! Как часто они разбиваются о стену суровой реальности.

Прибывшего из столицы новоявленного князя изорского, городские старшины по началу и вовсе не хотели пускать в город, демонстрируя своё несогласие с этим назначением. Земли эти не так давно были подчинены и обложены данью. И местные старейшины всячески старались сохранить остатки своей вольницы. Они требовали, чтобы князем стал кто-нибудь из представителей местных знатных родов. Но Велимир был неумолим и прислал на княжение своего сына. Это окончательно закрепило бы зависимость местных земель от Святограда.

Тогда старейшины пошли на саботаж и закрыли для Григора ворота городского детинца, где располагалась княжеская резиденция. Мощный детинец и был собственно городом. Окружавшая его территория была по сути просто огромным посадом. Небольшая дружина, сопровождавшая князя, не могла взять город силой. Пришлось разбивать походный княжеский лагерь прямо под городскими стенами, среди дворов ремесленников и купцов.

Дальше – ещё хуже. Волхв Никифор и прибывшие с ним послушники рьяно взялись за дело. При княжеской поддержке они развёл такую бурную деятельность по обращению местных жителей в новую веру, что явно перегнули палку. И это дало формальный повод местной оппозиции.

Подстрекаемые старейшинами, ревнители старой веры, при поддержке горожан, устроили настоящий бунт. Начались погромы и бесчинства. Изорчане стали избивать тех, кто перешёл в новую веру, а их дома поджигать. Вину же за пожары и убийства быстро переложили на пришлых святоградцев. В итоге всё переросло в настоящее восстание против власти Святограда и его удельного правителя, назначенного Каганом.

Положение было очень опасным. Юный князь, со своими сторонниками вынужден был бежать из города и укрепился в одном из ближайших сёл. Распалившаяся городская чернь требовала немедленного уничтожения «гнезда скверны». Многие советовали Григору возвращаться в столицу и просить помощи у Кагана.

Григор колебался. Начинать своё княжение с жалобы в далёкий Святоград, означало показать суровому отцу свою беспомощность и неспособность самостоятельно разобраться с местной ситуацией. Юный князь не смалодушничал и проявил твёрдость. Пришлось идти на компромиссы и вести долгие и трудные переговоры.

Помогло и то, что местные старшины сами испугались масштабов восстания, которое нарастало, как снежный ком. Страшась неминуемой кары сурового Каган и боясь окончательно потерять контроль над ситуацией, они вынуждены были пойти на попятную. Зачинщиков бунта повязали и кинули в поруб, а к князю отправили повинную делегацию с предложением взять виру за убитых и покалеченных, а после «забыть обиды и жить в мире».

Григор великодушно всех простил и не стал сообщать в столицу о бунте и восстании. Что сразу значительно упрочило его авторитет. Старейшины его приняли и даже согласились за городской счёт отстроить новые княжеские хоромы, взамен сгоревших.

С тех пор прошло уже почти два года. Много воды утекло в местной реке Журинке. Князь повзрослел и возмужал. Обустроил себе знатный терем на живописном берегу реки. Изорский люд проникся к нему уважением за его справедливость и учёность. С городскими старшинами тоже удалось окончательно поладить. Только в вопросах веры дела обстояли до сих пор неважно. Большинство местных оставались идолопоклонниками и крепко продолжали держаться старых обычаев, к большому огорчению Никифора.

Скорбные вести и грамота старшего брата нарушили весь размеренный уклад его жизнь, сложившийся в последнее время. Григор не испытывал каганских амбиций и не рвался править Святоградом. Его вполне устраивал его небольшой изорский удел, где у него постепенно всё налаживалось лучшим образом. Отца он любил и, в отличие от старших братьев, никогда ему не перечил. Потому пользовался его поддержкой и защитой.

Теперь же отца не стало и новый государь требовал его к себе в стольный град, бурливший политическими страстями. Надо было срочно посоветоваться с отцом Никифором и Брячеславом, которого он недавно назначил своим боярином и воеводой.

Он и явился первым на зов князя. Высокий, крепко сложенный светловолосый и голубоглазый муж, одетый в простую домотканую рубаху и порты, перехваченными по склавинскому обычаю подвязками на голени и под коленями, переступил порог гридницы и земно поклонился молодому князю:

- Здрав буде, светлый княже, - зычно проговорил он, - Ты звал меня нынче?

- И тебе здравствовать, друже, - ответил Григор, - Проходи, садись. Новости есть зело важные из Святограда. От того и кликнул тебя. Обождём волхва Никифора. Совет с вами держать намерен.

- Добре, княже.

Брячеслав уверенным размашистым шагом прошёл в гридницу и расположился на широкой лавке возле стола. Было ему уже за тридцать. По тем временам возраст весьма зрелый. Но выглядел новоявленный боярин моложе своих лет. Даже густая светлая борода, обрамлявшая его несколько округлое загорелое лицо, не прибавляла ему лет. Длинные волосы были собраны в пучок на затылке и перехвачены белой лентой. Поджарый, мускулистый воин, он всю жизнь провёл в битвах и походах. Его открытый и смелый взгляд обозначал неукротимость и решительность характера.

Свойства весьма необходимые для воина, но не столь ценные для советника. Хотя именно его воинским опытом в первую очередь и руководствовался Великий Каган, отправляя Брячеслава в Изорск вместе со своим сыном. Он должен был стать начальником княжеской дружины. Дружина Григора была не столь многочисленна и опытный командир, способный компенсировать своим воинским талантом недостаток численности, был ей необходим. Для мудрых же советов был приставлен к молодому князю волхв Никифор.

В отличие от Брячислава, Григор не мог усидеть на месте и нетерпеливо расхаживал по светлице в ожидании своего бывшего наставника. Ждать пришлось не долго. Вскоре за дверью послышались шаркающие шаги старого роллана и на пороге появилась его сгорбленная тщедушная фигура.

Был он невысокого роста и сухощав. Широкая чёрная ряса с капюшоном, подпоясанная простым кушаком, была явно ему не по размеру и висела на худых старческих плечах, как на колу. Голова священника скрывалась под капюшоном, виднелись только длинная седая борода, да блестел острый внимательный взгляд. Перекрестившись на иконы Светлого Духа, он обратился своим тихим, спокойным голосом к Григору:

- Утро доброе, светлый княже. Отрок твой поведал мне о гонце из стольного града. Что за новости будут?

- Здравствуй, отче, - любезно отвечал князь, - Проходи. Дела важные. Совет твой нужен.

- Знамо дело, сын мой, - отвечал Никифор, проходя к столу, - По-иному, не стал бы меня звать. Ну сказывай, что приключилась.

Вместо ответа Григор показал им грамоту, привезённую утром Горясером:

- Вот грамота из столицы от брата моего Севолода, - скорбно проговорил князь, опуская глаза, полные горести, - Отец наш - скончался восемнадцатого дня.

В комнате повисла гнетущая тишина. И новоиспечённый боярин, и старый волхв были поражены известием и некоторое время приходили в себя.

- Ну-у-у и дела…, - только и смог выговорить Брячеслав.

- Вот как? Свершилось-таки. Отошёл наш господин, - тяжело вздохнул, наконец, Никифор, садясь на лавку, и как-то сразу поник, - Не к добру сие. Ох, не к добру! Что ж, все мы под Светлым Духом ходим и все в свой час предстанем перед судом его праведным и справедливым. Вот и настало значит время князя Велимира, - волхв смахнул скупую старческую слезу, - Немало он погрешил, но и славных дел так же немало свершил. Спаси, Светлый Дух, душу его грешную.

Старый роллан поднялся с лавки и зашептал молитву. Брячеслав с Грегором последовали его примеру. Окончив молитву, Никифор молча опустился на лавку. А Брячеслав не мог усидеть на месте и в возбуждении зашагал по комнате.

- Это что же получается? Вот уж весть, так уж весть, - заговорил он, - Каково же тепереча станется? А что князь Севолод пишет?

- В Святград меня требует, - ответил Грегор.

- А на что тебе туда ехать? - удивился боярин.

- Поддержки во мне ищет. Каганом себя объявил.

- Так нешто без тебя не управятся? Ведь он старшой брат в вашем роду. И так престол его будет по старшенству. Какая же тут поддержка ему нужна.

- То не добрая весть, - снова тихо подал голос Никифор.

- Пошто так мыслишь, отче? – спросил Григор, - Растолкуй нам сие.

- Оттого так мыслю, княже, что видится мне дело это не простым.

- Так что ж тут мудрёного, - снова удивился Брясеслав, - Отец помер. Старший сын – наследник. Всё просто.

- Ой ли, сын мой? Помниться мне, весть приходила будто старый Каган Велимир молодого князя Бурислава своим наследником назначил. Так ли?

- Так и есть, отче. Было сие, - кивнул Григор, - Бурислав мне писал. Тому старшие браться, а особо Севолод с Яррилой вельми как недовольны были. Да только нет в том вины Бурислава. Но то была отцова воля, Бурислав её не искал.

- То-то и оно, княже. Коли так сбудется, то боюсь, смуты большой на нашей земле не миновать. Мыслю, что братья твои старшие не смирятся. Вот и будут по всем землям союзников собирать. Сцепятся друг с другом, словно волки алчущие, в борьбе за столичный престол, дающий Верховную власть. А её и тот, и другой давно уж в тайне желают. И всё это ко всеобщему лиху. Так уже во времена отца вашего в Склавинии бывало. Тогда всем худо будет.

- А что Севолод ещё там пишет? – кивнул на лежащий на столе свиток Брячеслав.

- На, прочти сам, - протянул ему свиток Глеб.

- Прости, княже, - смутился боярин, - Не силён я в буквенной науке. Не пером, амечом обучен владеть. Скажи так.

- В любви и дружбе жить зовёт. Земли и привилегии к моему уделу добавить обещает.

- А что взамен? – осторожно спросил Никифор.

- Признать его требует Великим Каганом вместо отца нашего и клятву на верность принести в Святограде.

- Только то, - скривил губы Брячеслав, - Дать клятву законному наследнику – невелика трудность будет. Так можно и вовсе никуда не ездить, чай не ближний свет. Сослаться на дела местные неотложные. Грамоту с заверением любви и преданности отправить, да с ней тысячу златников положенной Святограду дани - вот и вся недолга. Дань то уже почитай всю собрали.

- Коли признают его другие братья, то так оно и случится, - задумчиво возразил Никифор, - А коли нет - тогда начнётся распря. И потребует Севолод кое-что покрепче грамоты или клятвы. Призовёт он тебя, светлый княже, с твоей дружиной себе в помощь с братьями остальными воевать. Да и изорское ополчение потребует привести. Что тогда делать станешь? На кого мечом пойдёшь? На кровных братьев, на Бурислава, на Яррилу? Севолод на любого указать может, кой ему не по нраву будет.

Григор промолчал. Об этом он не подумал. Вопрос застал его врасплох и у него не было ответа. Молодой князь в раздумьях сидел за столом, подперев подбородок кулаком. Брячеслав крякнул с досады и с размаху тоже уселся на лавку. Воцарилось молчание.

- Да… Это тебе не супротив степняков или кретанийцев выступать, - протянул, наконец, боярин задумчиво, - Там вороги-супостаты, всё ясно, а тут - братья единокровные и дружины склавинские.

- Вот именно, - сказал волхв Никифор, - Тут сперва подумать крепко надобно во имя чего и с кем воевать. Чью сторону держать.

- А может и вовсе в стороне остаться? Как мыслите? – предложил неожиданно Брячеслав, - Изорск далеко. Какое нам дело? На что нам Святоградский стол? Вот пусть старшие братья сами и разбираются – кому из них в столице править. А нам зачем лезть в чужую драку? А кто верх возьмёт – тому и поклонимся. Нам ведь всё едино. Все они Велимировичи.

- Мысль добрая, - кивнул волхв, - Вот только получится ли отсидеться в сторонке? Может так статься, что тот, кто ни с кем – тот неугоден всем. А в этом не будет добра для Изорска.

- Справедливо глаголешь, отче – согласился Григор, - А коли получается так, что Севолод старший брат и наследник, то по сему выходит, что его сторону держать по справедливости будет. Не так ли?

- Может и так, - задумчиво протянул старец, - Только поступать по справедливости не всегда получается к выгоде. Запомни, княже - в политике ошибиться с выбором стороны нельзя. Так и без головы остаться не долго. Проигравшие долго не живут.

- Значит надо победить! – запальчиво вскликнул боярин.

- Верно. Только пока не ясно кого?

- Ну тогда выбора нет, - заключил молодой князь, - Надобно ехать в стольный град. Только там можно понять, что к чему и у кого что на уме. Из Изорска, боюсь, этого не разглядеть.

- Вероятно ты прав, княже, - согласился Никифор, - Хоть и не по сердцу мне сия затея, но тихо отсидеться в стороне у тебя вряд ли получится. Поезжай в Святоград. Ох, чую – распри не миновать! Сила власти зело как притягательна. Крепко сцепятся твои братья. Так что подумай хорошенько, прежде чем на чью-то сторону встанешь.

- А ты каково мыслишь старче? Что посоветуешь? – спросил Григор.

- Ну что ж, давай прикинем расклад, - вздохнул Никифор, - Севолод – старший сын и законный наследник, бояре стольные за него будут, да и тесть – полавский король воинской силой завсегда поддержит. Теперь возьмём Бурислава – он назначен самим Велимиром в свои преемники, народ столичный его любит, да и столичная рать за него. Это большая сила. Император Васспасиан непременно поможет любимому племяннику. Уж больно для Империи выгодно иметь его в Святограде, на Каганском престоле. А Яррила? Тот ещё хитрый лис. Далеко в Стар-граде сидит по-тихому, да силы копит. Породниться хочет со сунейским конунгом Ульфом не просто так. Сунеи – сильная подмога. Амбициозен он не в меру, давно зарится в Святограде сесть.

- Ух, от подобных раскладов голова может пойти кругом, - вздохнул Глеб.

- И это ещё не всё, княже. Есть ещё Ратимир. Тот вообще тёмная лошадка. Правит за тридевять земель в своей Тартарии. Что у него на уме никто не знает. А воитель он знатный и силу воинскую имеет немалую. С таким любому считаться придётся.

- А остальные братья? – спросил Брячеслав, увлечённый политическими раскладами от Никифора.

- Видится мне, что князь Святослав по-слабее остальных братьев будет, - продолжал волхв, - Но этот будет искать сильных союзников из вне. А коли не найдёт, то всё одно в стороне не останется и своего не упустит - непременно к кому-нибудь примкнёт для своей выгоды. Судислав же – самый младший из тех, кто уделом владеет. Он ещё слишком юн и наивен и ничего в своём Ново-граде не решает. А вече наверняка за Яррилу проголосует. Да и весь Север тоже.

- Да, знатную картину ты нарисовал, отче, - восхитился Брячеслав, - Будто красками по холсту. Все цвета учёл.

- Вот и поразмысли, княже, с которым из них тебе по сердцу в союзе быть, - закончил Никифор.

- Да уж. Задал ты мне задачку, старче - протянул Григор, - Добре всё растолковал. Осталось токмо выбор сделать.

- Не ошибись, княже.

- Да-да, помню, как ты сказал – проигравшие долго не живут. Как же тут угадать то доподлинно?

- Думай, княже. Ты уже взрослый муж. Теперь ты все ведаешь. Сердце своё и разум послушай. Так с помощью Святого Духа и примешь решение.

- Что ж, ступайте. Хочу побыть один. Поразмыслить требуется крепко. Вас же призову, когда приму решение.

Брячеслав и Никифор, поклонившись князю, вышли из гридницы. Григор долго сидел один за неприбранным столом и размышлял. Похоже его спокойное сидение в тихом Изорске подходило к концу. Только вот теперь он уже не дитя малое и не отрок несмышлёный, который отсидится за широкой спиной могущественного родителя. Он – уже зрелый муж, удельный князь. Он в ответе за свой удел и свою землю. На него все смотрят. Его приказов ждут.

Теперь ему решать, что делать и как быть. Григор отчётливо понимал, что грядёт смена власти. И что в грядущем водовороте событий можно либо потерять свой удел, возможно и вместе с головой, либо наоборот - расширить и увеличить его.

Всё зависело от правильности выбора победителя в предстоящей борьбе за власть. А в том, что она будет сомневаться не приходилось. Но кто одержит верх? Никто не решился бы дать ответ. И что в этом случае предпочесть – выгоду или справедливость. Тот ещё выбор!

- Смотрите, смотрите, это ведуны-кудесники, - вдруг зашумели дворовые мальчишки, - Настоящие! Сюда идут. Они, колдуны. И чудеса способны творить!

* * * * *