Кровные братья

Глава 22, часть 4

Часть 4.

- Быть того не может! – вскричал князь Яррила, вскакивая со своего места, - Точно ли сие ведаешь, дядя?

- Сие истина, государь. Не сомневайся. Стал бы я по-иному тебя беспокоить в столь ранний час, - поклонился боярин Будай, - Верные люди доподлинно сообщают мне из самой Тартарии. Брат твой, князь Ратимир, внезапно помер две седьмицы назад.

Стояло раннее морозное утро. За окном шёл первый робкий снежок, вперемежку с дождём. Зима на Севере наступает гораздо раньше. Где-то ещё тепло, а в Стар-граде и окружавших город землях уже чувствовалось её дыхание. Яррила зябко кутаясь в шерстяное одеяло, торопливо накинутое прямо поверх ночной рубахи, прошлёпал босиком по студёному деревянному полу к окну и распахнул его.

Было приятно вдохнуть утреннюю свежесть после душной ложницы. Дворовые холопы всю ночь подтапливали печь в просторной комнате, где за плотным парчовым пологом располагалось княжеское ложе. Княгиня Ригерда была в положении и Яррила очень беспокоился как бы она не простудилась, особенно по ночам, когда вода в сенных кадках к утру уже застывала. Потому и велел топить печь до утра.

Свежий морозный воздух больно колол лёгкие, дыхание перехватило, и князь закашлялся. Захлопнув окно, он повернулся к своему бывшему наставнику:

- Как же это такая напасть с ним приключилось? – проговорил он взволновано, - Сказывай, желаю знать подробности.

- Пока мало, что известно, государь. Но по всему так выходит, что брат твой был отравлен на пиру.

- Отравлен? – удивился Яррила и устремил на боярина тяжёлый взгляд, - Кажется, мы договаривались. Я же повелел тебе…

- Прости, государь, но в том нет нашей вины, - поспешно прервал его боярин, - Ни моей, ни моих людей. То не наших рук дело.

- Должен ли я тебе поверить, после всего….

- Верь, государь! – горячо воскликнул Будай, - Светлым Духом клянусь и Всеми Великими Ассами – не наших это рук дело. Не повинны мы.

- Тогда, кто же?

- Я и сам всё утро об том мыслил. По всему выходит, что должно быть Империя постаралась. Брат твой летом в поход на неё собирался. Не иначе как ролланы прознали и побеспокоились, чтоб того не случилось.

- Да, предательски отравить человека на пиру – это в их духе, - вздохнул князь, - Они, как трусливые бабы, всё норовят тайком в спину ударить. Жаль брата. Славный был воин. Достоин был доблестной смерти на поле боя, а пал от руки презренного отравителя.

Ярриле вдруг стало грустно. Когда-то его окружала многолюдная, пусть и не очень дружная, но семья. А теперь, начиная с кончины отца, все его кровные родственники умирали один за другим буквально в считанные месяцы у него на глазах. Он вдруг остро ощутил своё одиночество. Вокруг были преданные, но чужие люди. Своих – кровных рядом с ним не было никого. Ни одной родной души. «Наверное – это и есть расплата за получение ВЛАСТИ, - тоскливо подумал он, - ВЛАСТЬ и одиночество идут рука об руку.»

Но тут же другая мысль его немного утешила: «Зато, не надо ни с кем ДЕЛИТЬСЯ ВЛАСТЬЮ!» Будай, словно прочитав его мысли проговорил:

- Как сие ни печально, государь, - пробасил он, - Но это нам лишь на руку. Империя, сама того не ведая, оказала тебе услугу. Ратимир, да упокоится его Душа в Светлой Ирии, был твоим последним достойным противником. Теперь путь к ВЛАСТИ над всей Склавинией тебе открыт. Иди на Святоград и возьми её! Заодно и сестёр своих с Позвиздом из полона освободишь.

- Верно мыслишь, дядя! – воскликнул с воодушевлением князь, - Опять настало моё время.

- Я же говорил, что придёт день и мы всё вернём. Даже и не чаял, что он так скоро настанет.

- А что же теперь в Тартарии будет, дядя? – задумчиво спросил Яррила, - Об том не мыслил ещё?

- Как не мыслить, государь? – ответил боярин, - Вестимо, мыслил. После столь скорой кончины Ратимира, уж больно там всё запутано будет. Наследник то его – княжич Евстафий, ещё совсем дитя неразумное. А больше сынов у него не было.

- Так в чём же сложность? Знать его и объявят вслед отца. Больше ведь некого.

- Это, разумеется, так, государь, - согласился Будай, - Сложность в том, кто его опекуном и наставником станет? Кто до его совершеннолетия делами вершить станет. Вот вопрос, от которого многое зависит. Доверенные люди сказывают, что тамошние «сильные» уже надвое поделились. Одни за продолжение союза с тобой, супротив Севолода и других врагов, а вторая половина – против тебя.

- Да-а, - протянул князь, поёживаясь от утреннего холода, - Сие важно будет – кто из них одержит верх.

- То-то и оно, - кивнул боярин.

- Можем ли мы как-то на этот выбор повлиять?

- Попытаемся, государь. Есть надёжные люди. Если повелишь, дадим им указания, что делать и будем ждать результатов.

- Ну, добро. Действуй и держи меня в курсе.

- Непременно, государь, - поклонился первый боярин, попятившись спиной к выходу, - Немедля же начну.

- Да и вот ещё что, - остановил его князь, боярин почтительно замер в дверях, - Собери после полуденной трапезы моих воевод. Обсудим поход на Святоград. Пора Севолода с его полавами изгнать оттуда. Откладывать нельзя. Ты всё уразумел?

- Будет исполнено, государь.

- Вот и славно, дядя. Я на тебя полагаюсь, а мне к супруге пора. Заждалась небось.

* * * * *

Потекли короткие зимние дни. В Стар-граде велась энергичная подготовка к новому походу. Подходили новые ополчения из окрестных северных городов и сёл. Его тесть Конунг Ульф Прекрасноволосый прислал из Хольмсгаарда ещё одну дружину наёмников, созванных со всей Нурландии. Командование которой Яррила поручил ярлу Эйрику.

После возвращения принцессы Ригерды и битвы у Лесного, молодой ярл был приближен князем, обласкан и награжден. Служба его кончилась, но неожиданно он не захотел возвращаться на Родину. Чему окружающие были не мало удивлены. Ярл объяснил это решение желанием добыть себе настоящую воинскую славу в больших сражениях, как и положено было истинному воину-нурландцу, а уж затем возвращаться домой со славой и богатством. Потому то и пожелал остаться в Склавинии, на службе у Яррилы, которому после гибели Агонара требовался новый начальник наёмной дружины. Конунг Ульф не стал возражать.

В этом не было ничего такого уж необычного. Многие поколения нурландских наёмников так и поступали. А некоторые и вовсе оставались навсегда на службе в чужих землях, обзаводились семьями и детьми. Но мало кто догадывался, какой была истинная причина, заставившая молодого человека остаться на службе у старградского князя. Он никогда и никому не показывал этого ни слово, ни делом. Лишь один только человек сумел заметить те редкие и очень незаметные взгляды, которые молодой ярл иногда бросал на княгиню. От бдительного ока Будая ничто не могло утаиться. Однако, всем остальным, включая и князя, было невдомёк, а свои наблюдения хитрый боярин держал при себе.

Между тем, подготовка к походу шла не просто. Обычно склавины предпочитали воевать летом. В тёплую и благоприятную погоду совершали свои походы. А к зиме старались вернуться домой, перезимовать, а по весне – готовиться к новым.

Но в этот раз слишком многое было поставлено на карту и ждать до весны Яррила не хотел. Особенно после того, как было получено известие об уходе из Святограда полавского короля с его войском. Севолод оказался теперь в довольно уязвимом положении. Большой рати у него не было и Яррила решил не дать ему возможности собраться к весне с силами. Ударить нужно было немедленно, пока он не окреп.

Всё пока складывалось в его пользу. Единственное, что встревожило и даже взбесило старградского правителя, это то, что Бурмидор забрал с собой в Полаву, в качестве заложников, всех его сестёр и брата Позвизда. Не считая Севолода и Судислава, это были последние оставшиеся в живых его кровные родственники. В отличие от этих двоих, всех остальных он любил и это изрядно связывало ему руки. А вскоре пришло ещё одно печальное известие. Надёжные источники в Полаве сообщали, что король Бурмидор насильно сделал княжну Радостлаву своей наложницей и даже не скрывал этого. Узнав о этом, Яррила впал в такую ярость, что целый час крушил всё, что попадало под руку. Он поклялся жестоко отмстить за поруганную честь сестры.

Помимо собственно Бурмидора, он винил во всём случившимся, прежде всего, Севолода и жаждал мести. Но подготовить новый поход на стольный град было делом не простым. После разгрома у Лесного требовалось время, чтобы снова собраться с силами. Вынужденная задержка изрядно его волновала, но Яррила был расчётливым правителем и прекрасно понимал, что поспешность здесь не нужна. Подготовиться следовало основательно. Новое поражение могло стать крахом всех его амбициозных планов, поэтому свои эмоции ему пришлось до поры держать в узде.

А вскоре произошло событие, которого мало кто ожидал. Прибыли послы из далёкой Тартарии во главе всё с тем же хорошо ему знакомым боярином Друбичем. Он и поведал князю Ярриле и его «нарочитым» мужам, что Боярская Дума Тартарии и сама княгиня Анастасия приняли решение просить его, как родного дядю, лично принять опеку над малолетним тартарским князем до его совершеннолетия.

- Вот это новость, так уж новость! – воскликнул Яррила, не веря своим ушам, - С чего же это они такое решение приняли, Друбич? И все ли с ним в Тартарии согласны? Там ведь небось не все меня почитают? – усмехнулся князь.

- Не все, княже, - согласился тартарский боярин, - Скрывать не стану. Были те, кто против. Но наше большинство их пересилило. Покойный наш господин желал в дружбе и союзе с тобой жить. Зело высоко ценил тебя, как разумного правителя, да и сродственника, ближе тебя, у княжича не осталось. Кому же, как не тебе, делами вершить до зрелости Евстафия? Княгиня-мать не против и волхвы наши, с Антонием во главе, за тебя голос подали. Так что – окажи милость княже.

- Поразмыслить надобно, боярин, - отвечал князь, задумчиво теребя свою бородку, - Как-то так всё вдруг приключилось.

- Только не больно долго думай, княже, - озабоченно проговорил Друбич, - Наши супротивники, да и весь народ в Тартарии в изрядном волнении пребывают.

- Пошто же так? – улыбнулся Яррила.

- Видишь ли, княже, - заговорил Друбич, - Много споров у нас в Думе было. Пока жив да здоров был наш светлый господин, мы все спокойны были. Всё на нём держалось, его страшились и даже враги уважали. А как его не стало все взволновались. Врагов вокруг полно, да и вчерашние друзья и союзники уже руки свои алчно потирают. Без крепкой власти и твёрдой воли нам туго придётся. Вот и решили к тебе обратиться. Все ждут твоего ответа. Да только прошу тебя, княже – не тяни. Случится нам тут застрять надолго – неизвестно, что там у нас станется.

- Знамо дело, - кивнул головой Яррила в знак согласия, - Сегодня передохните с дороги. А завтра я ответ дам и грамоту с тобой составим.

- Благодарю, княже, - поклонился боярин, - До завтра.

Когда тартарское посольство в полном составе удалилось, в гриднице поднялся гомон. Бояре и старшины вовсю обсуждали внезапную новость, наперебой давали советы. Яррила поднял руку, и все притихли:

- А теперь, говорите, по одному, что думаете, - велел он.

Раздался густой басовитый кашель и первым поднялся боярин Будай, на правах старшего в Думе.

- Сие нам сейчас вельми как на руку, государь. Момент уж больно удобный, - деловито пробасил он, вставая с места, - Так ведь теперь тебе можно сразу трёх зайцев убить. Тартарию без войны и без проблем по-добру взять под свою руку, коль сами просятся – это раз, - загнул он свой толстый палец, - Призвать тартарское войско тебе в подмогу и с его помощью без проблем сесть в Святограде – это два, а уж апосля ничто не помешает тебе отбить Тургур и Пронск у полавского старого пердуна – это три.

- Верно речёт боярин. Сам Светлый Дух тебя благословляет, государь. Сие вестимо теперь всем стало, - следом поддержал его Верховный волхв Иллиозор, - Надо тебе соглашаться. Соберёшь в кулак всю державу, как при отце твоём было. Истинную веру, попранную западниками, в столице восстановишь, сестёр и брата своего из полона вызволишь. Хватит в Склавинии лихого раздора. Пора установиться в государстве единому твердому правлению на благо всем.

- Верно владыка, - поднялся посадник Коснятин, - Пора тебе, государь, занять своё истинное место в Святограде, простереть свою десницу над всей страной и установить в ней мир и порядок.

- Истинно сие, - раздалось сразу несколько голосов с разных сторон, - Да здравствует Великий Каган Яррила!

- Тише, други мои, тише, - поднял руку Яррила, восстанавливая тишину в зале, - Ход ваших мыслей мне ясен. Да, признаться, я и сам так думал. Всё сложилось как-то само собой. Знать Судьбе и Светлому Духу так угодно было. Ну а раз так, то и грех перечить. Я согласен. Объединим снова все наши земли во славу Склавинии и прогоним всех наших недругов.

Последние слова князя утонули в шуме и восторженных криках. Решение было принято. И уже на следующий же день, после полудня, посольство Друбича, получив соответствующую грамоту, отбыло в обратный путь. Вместе с ним выехал и боярин Путянич, которого Яррила назначил своим временным наместником в Тартарии до окончания святоградского похода. Он должен был в самые короткие сроки собрать и прислать большую тартарскую дружину в помощь своему господину. У самого же Яррилы все мысли были о Святограде.

Всё складывалось как нельзя лучше. Уже через месяц он собрал достаточные силы для похода на столицу. Севолод метался по центральным уделам в отчаянных попытках спешно собрать хоть какое-то войско, способное противостоять Ярриле. Но популярность его была весьма невысока, мало кто хотел умирать за неудачливого Кагана. Да и стольное боярство, по своему обыкновению, быстро поняв на чьей стороне в данный момент сила, сразу же повернулось в сторону Яррилы, словно флюгер под порывом ветра. Осознав тщетность своих попыток, Севолод вынужден был снова бежать в Полаву, вместо со всем своим двором и Верховным волхвом Исидором.

Прошло не много времени и Яррила во второй раз вступил в столицу без боя. Под сводами Главной схинии Новый Верховный волхв Иллиозор и стольные бояре вновь провозгласили его Великим Каганом. Теперь приём ему был оказан совсем другой, не то что в первый раз. Столичные жители, натерпевшись притеснений от чужеземцев, приветствовали его восторженно, как освободителя и готовы были оказать ему полную поддержку.

Окрылённый успехом, новый Каган отправил в Полаву грозный ультиматум требуя от короля Бурмидора немедленного возврата захваченных им западных склавинских земель, а также, всех своих родственников. В противном случае угрожал по весне учинить большой поход на Полаву и сжечь город. Бурмидор стал тянуть время, пытаясь втянуть нового правителя Святограда в бесконечные переговоры. Но, в конце концов, не решился выступить против объединённых сил Склавинии и вынужден был уступить.

Полавские гарнизоны покинули Тургур и Пронск. А Яррила мог снова обнять своих сестёр и братишку. Лишь только Радославу король категорически отказался отпустить домой. Так же, как и выдать Севолода в Святоград на суд Великого Кагана. С этим предстояло разобраться позже.

К весне же произошло ещё одно радостное событие в семье Великого Кагана. Супруга его Ригерда благополучно разрешилась от бремени. Яррила был на седьмом небе от счастья. Принимая на руки своего первенца, он торжественно провозгласил:

- Нарекаю тебя, сын мой, именем Владимир. Ибо, клянусь, что после меня будешь ты владеть всем миром!

По случаю рождения наследника в Святограде был устроен пышный пир. Три дня город гулял, пил и веселился. Горожане радовались, поздравляли друг друга и обнимались на улицах, словно это у каждого из них родилось по наследнику. Один только начальник нурландской дружины ярл Эйрик, так до сих пор и не женившийся, напился до беспамятства в полном одиночестве в своём доме. Но до этого никому не было никакого дела.

Казалось, Яррила достиг всего, к чему так долго стремился. Да и во всей Склавинии мирная жизнь после всех этих многочисленных княжеских усобиц стала понемногу налаживаться. Но тут добрые вести кончились и всё в момент переменилось. Пришла большая беда. Одина за другой с дальних рубежей стали приходить тревожные вести о вторжении на Склавинские земли какого-то неведомого доселе могучего врага.

С непреодолимой силой, сметая всё на своём пути, эта вражеская рать стала быстро продвигаться вглубь страны.

В Святограде и в других городах по всей Склавинии ударили в набат.

* * * * *