Kurohibi. Черные дни

Глава 9: Berry.

Теплые лучи утреннего солнца скользнули из-за шторы по сияющей коже рыжеволосой девушки, нежно растянувшейся на смятой простыне и обнажившей из-под одеяла свое восхитительно чистое и манящее тело.

Она безмятежно спала, укрываемая теплым солнечным сиянием на открытой спине и изгибах бедер, и на лице ее, обрамленном копной густых рыжих локонов, не осталось ни следа от слез и той вчерашней сокрушенности, с которой она бросилась в бездну вожделения и саморазрушающей страсти. И лицо уже не хранило выражение безудержной радости, пробивающейся сквозь пелену молочного семени, оставив после себя лишь едва заметную улыбку спокойствия, наслаждения от короткого мига сакральной близости, чувства принадлежности, нужности, в чем она так бесконечно нуждалась.

Синдзи стоял над ней, мысленно ощущая тепло согретого под солнцем тела, уже одетый и с ранцем, сжимая в руке электрошокер.

«Она выглядит такой умиротворенной».

Он постучал ногтем по кнопке разряда.

«И нужна-то для этого самая малость — отсутствие боли. Ее исчезающее чувство, всего лишь возврат к покою, но сколько блаженства оно доставляет. Боль, творящая радость...»

Надпись на электрошокере бесстрастно предупреждала, что длительный разряд в 7500 КВ может привести к летальному исходу.

«Кажется, она и вправду была счастлива. Может быть даже впервые за все это время».

— Спи, солнышко, — прошептал Синдзи и, убрав шокер в ранец, отправился к выходу из квартиры.

Он поднялся еще ранним утром, ощутив посапывание на своих ногах — Аска, уснувшая на полу у его ног, за ночь успела перебраться в кровать и свернуться клубочком с одного края, а потом плавно вытянуться вдоль его тела, согреваясь от сумеречной прохлады. Синдзи за ночь просыпался несколько раз, то случайно упираясь ногами в ее тело, то утыкаясь лицом в липкую от вчерашних ласк кожу девушки, однако та, несмотря на все свои передвижения, как-то умудрилась не проснуться. Или сделала вид, что не просыпалась. В любом случае, Синдзи, даже с чувством волнительного трепета от вида устроившейся рядом обнаженной Аски, не стал продолжать любовных игр или как-то наказывать ее за своеволие, просто потому что со вчерашнего дня у него осталось слишком мало сил, а таблетки опять куда-то запропастились. На утро же он, несмотря на вернувшуюся энергичность и наплыв сил, о чем просигналил бодро поднявшийся и уткнувшийся в аскино бедро член, все-таки решил не тревожить ее, а сразу отправиться в школу, благо что до начала занятий оставалась уйма времени и по пути можно было зайти и купить один подарок.

Поэтому Синдзи, подавив обычное уже желание потратить день на доведение до изнеможения только-только оправившуюся девушку, собрал школьные принадлежности вместе с заготовленной заранее дозой препарата и не спеша побрел в школу. Среди и так немноголюдных улиц в столь ранний час прохожих практически не попадалось, поэтому Синдзи устроился на парапете опоры магистрали, следя, как дороги постепенно наполняются машинами, и наслаждаясь прохладным освежающим ветерком, приносимым с озера. Прямо впереди за насыпью открывался вид на старое треснувшее здание, оставшееся, видимо, после давно минувших и забытых бедствий и уже поросшее плющом, а по земле окруженное высокой травой и кустарниками, однако Синдзи был слишком погружен в себя, чтобы разглядывать приевшийся пейзаж. Он думал о Рей — о ее скрытной душе, ее жизни, о которой она никогда ничего не говорит, о ее чувствах, таких же глубоких и загадочных, как ее глаза, и о ее наслаждении, потаенном, но бьющем через край трепете, сдерживаемом желании и необъяснимой страсти, которая крошечным и притом несгибаемым ростком пробивалась сквозь ее стену отрешенности.

«Совсем как Аска... И как я был когда-то... А теперь мы меняемся, мы выбираемся из этой ямы, мы живем. Это та жизнь, о которой я мечтал, и вдруг, хотя бы однажды, мне не придется убегать?..»

Эта мысль отчего-то принесла с собой воодушевление, словно давно позабытый голос прошептал ему утешающие слова, подтолкнув вперед, к своей цели, заодно наполнив вены столь приятным и упоительным чувством предвкушения чего-то сладкого, близкого и неизбежного, что так горячило его сердце. Ускоряя шаг навстречу бодрящему ветерку, Синдзи пешим ходом добрался до зоомагазинчика в торговом районе, который только-только открылся, и с любопытством изучил ассортимент принадлежностей для домашних питомцев, остановив взгляд на одной красивой вещице.

— Этот, — указал он продавцу, и, пока тот упаковывал покупку, начал осматриваться по сторонам.

— Ух ты, — его взгляд вдруг замер на аквариуме, в котором шевелился представитель морских глубин.

— Декоративный, — прокомментировал продавец, заметив его взгляд. — Таких мало осталось, море слишком загрязнено, хотя они неприхотливы к среде обитания. Или вам для еды?

— Ну... — Синдзи вдруг улыбнулся. — Возможно, если подрастет.

— Этот вряд ли. Если нужны пожирнее, тогда вам лучше зайти в магазин у пирса, где грузовые склады — морепродукты на любой вкус, не ошибетесь.

— Благодарю вас, — Синдзи забрал коробку. — Вы даже не представляете, как мне помогли.

Оставив продавца в легком недоумении, он поспешил покинуть магазинчик и отправился к школе, теперь уже на метро — в своей прогулке он уже успел опоздать на первый урок, что, впрочем, его не сильно беспокоило. Подгоняемый надеждой увидеть голубовласку, он вошел в центральный вход, как раз к окончанию первого урока, расталкивая шугающихся учеников, поднялся по лестнице и влетел в родной класс, тут же наткнувшись на задержавшегося в дверях учителя физики.

— Опаздываете, Икари, — хмуро бросил он, отступив в сторону. — У нас еще одно занятие, будьте немного собраннее.

После чего поспешил удалиться, явно испытывая дискомфорт от нахождения рядом с Синдзи. А тот, моментально позабыв об учителе, вскочил в класс и окинул взглядом парты.

— А вот и наш герой-спаситель! — раздался восторженный голос с заднего ряда. — Аплодисменты!

И в гробовой тишине раздался одинокий хлопок, сразу же стихнувший в гнетущей атмосфере молчания под тяжелыми взглядами одноклассников.

— Да ну вас, блин! — фыркнул Тодзи и, схватив необычно серьезного Кенске за шиворот и с грохотом расталкивая зевак, пробрался к помрачневшему Синдзи.

«Рей здесь нет. Проклятье, где же она?»

— Здорово, дружище! — Тодзи как обычно бесцеремонно хлопнул того по спине. — Я уж думал, тебя в той битве под асфальт закатали, а ты бодрячок у нас! Везучий паршивец!

— Рей не появлялась? — сдержанно спросил он, согнувшись под тяжелой рукой товарища.

— А? Принцесса-несмеяна? Не, ни Рей, ни Аски, никого не было. А ты чего интересуешься? — он оскалился в похабной улыбке.

— Ладно тебе, Тодзи, — неожиданно жестко одернул его Кенске. — Лучше расскажи ему, что произошло.

Тот вдруг резко посерьезнел, замерев, по его лицу скользнула тень, и он, схватив Синдзи за руку, оттащил того в сторону.

Собираясь со словами, Тодзи хмурился все сильнее и, наконец, произнес:

— Тут, в общем, такое дело... — в его голосе пропали любые намеки на дурашливость. — Не знаю, как все это связано с тем, что ты тут учудил на прошлой неделе... Ну то есть понятно, что связано напрямую, но вот детали и тонкости... Да и совпадения все эти...

У Синдзи неприятно засосало под ложечкой, а по спине потек холодный пот. Тодзи, сбросив всю свою браваду и удаль, неожиданно приобрел серьезный, устрашающий вид, уже больше не походя на дворовую бестолочь с интеллектом гориллы, но заставляя сжиматься в нервной дрожи.

— Тут я просто подумал, что тебе будет лучше знать. Короче, помнишь тех дебилов, которых мы раскидали в классе?

Синдзи кивнул.

— Так вот, прошел слух, просто слух, ничего более, что эти самые гопники вдруг в один день все тяжело пострадали, а даже есть погибшие насмерть. Странные случаи, знаешь: кто-то под машину попал, кто-то упал на рельсы, кто-то свалился в озеро, и причем никто ничего не видел своими глазами, как бы, но что интересно — все эти парни действительно больше не появлялись в школе. И теперь ходит слух, что это как-то связано с нами. То есть с тобой.

— В смысле... — Синдзи, несмотря на участившийся пульс, почувствовал внезапное облегчение, — они думают, что я к этому имею отношение, потому что я пилот?

— Бинго, — на лице Тодзи растянулась зловещая ухмылка. — Ты их пришил?

— Не неси чушь, — Синдзи раздраженно оттолкнул его от себя. — Даже если какая-то связь и есть, неужели ты думаешь, что я, как маньяк, охотился за ними по ночам?

Ухмылка Тодзи стала еще шире.

— Откуда такое уточнение, что именно по ночам? Ты что-то знаешь? Это был ты?

— Блин, отвали уже! — Синдзи ощутил, как начал закипать в раздражении. — Я все это время был в больнице, и если ты считаешь...

— Ладно-ладно, — вмешался Кенске, замахав перед ними руками. — Тодзи, хватит так шутить. Мы знаем, что ты ни при чем, просто пустые слухи, которые не стоили внимания, если бы не одно «но».

Синдзи вновь замер, ощутив вернувшуюся тревогу.

— Покажи ему, — кивнул Кенске своему другу и тот из ранца достал свернутый лист бумаги.

— Мы нашли его в твоем столе после той битвы, — начал пояснять Тодзи, пока Синдзи разворачивал листок. — Вообще, нам, конечно, не стоило его открывать, но мы тогда не знали, жив ли ты и увидим ли тебя еще раз, так что... в общем... прости...

Синдзи, наконец, развернул бумажку, и тут в его голове будто громыхнула молния. Ноги едва не подкосились, а на плечи словно свалилась гора, когда он увидел изображение на листке. Это была простая черно-белая распечатка на принтере одной фотографии, судя по качеству, сделанной с телефона и растянутой до краев, но даже в этом мутном и нечетком изображении угадывалась фигура парня со спины, насиловавшего привязанную к парте девушку. Затуманившимся взглядом Синдзи без труда смог различить себя, пронзающего рукоятями швабр нутро Хикари, поднятую в диком крике боли и страха голову старосты, парты, окна, фрагмент двери, из-за которой была произведена съемка, и четко отпечатанную надпись внизу: «Ты изнасиловал Хикари Хораки».

— Понятное дело, что это какая-то жестокая шутка, — Тодзи неловко почесал голову. — Розыгрыш, там, или подстава какая. Но тут дело в чем — староста и вправду пропала. За последнюю неделю ее никто не видел, а телефон ее выключен...

— Ага, — хихикнул Кенске и тыкнул локтем в бок друга. — Наш Ромео места себе не находит.

— Заткнись, придурок! — тот ответил ему мощной затрещиной. — Сам ты, блин, Ромео! Я бы и не обратил внимания, если бы не это письмо. Ну, то есть, может, просто побеспокоился там, как одноклассник и все такое, мы ведь без старосты остались, нехорошо как-то...

Последние слова он почти пролепетал, сконфуженно нахохлившись, однако вдруг перевел на Синдзи серьезный и обеспокоенный взгляд.

— Просто, учитывая все эти слухи, хочу убедиться, что ничего плохого не случилось. Я думаю, ты тоже не в курсе насчет всего этого?

Синдзи с пересохшим языком только смог кивнуть, стараясь, чтобы бумага в руках не выдала его дрожи.

— Ну, я так и думал. Просто, мало ли... ты понимаешь, учитывая, что ты учудил... — Тодзи кашлянул, скрывая неловкость. — Ладно, замяли. Наверное, это просто чей-то тупой юмор.

— Скорее всего, — подтвердил Кенске. — Девушка она фото отдаленно напоминает старосту, но лицо неразличимо, а парень — так просто какой-то тип в белой рубашке и темными волосами, здесь каждый второй так же выглядит. Плюс с таким качеством картинки я даже не могу определить, фотошоп ли это или постановка.

— Ну, — Тодзи вновь залыбился, от души хлопнув Синдзи по плечу, отчего тот вновь чуть не прогнулся. — Главное, что мы тебя поставили в известность. Если какие проблемы — тут же говори мне, всех порву. А староста... — в его глазах вновь мелькнула грустинка, — думаю, с ней все в порядке, иначе мы бы уже обо всем узнали. Заболела, скорее всего, или дела там какие срочные... С кем не бывает...

Чувствуя, как тьма пульсирующими волнами застлала его глаза, Синдзи потерянно кивнул, не в силах оторвать глаз от своей фигуры на фото, и внутри него панический страх и ужас от разоблачения вдруг потеснился сладостными воспоминаниями о том трепете и восторге, с которым он сломал бедную старосту.

«Не волноваться, не волноваться, не волноваться. Главное, чтобы я ничем себя не выдал. Просто отойти и сесть на свое место».

Однако ноги предательски не хотели отступать от двух друзей, которые как ни в чем не бывало стали выкладывать ему последние школьные новости, и Синдзи уже начал ощущать непреодолимое внутреннее напряжение, будто струна в его душе натянулось с такой силой, что сейчас порвется и вырвет всего его внутренности наружу, как вдруг его спас звонок на урок.

С облегчением заняв свое место в зашевелившейся толпе учеников и разложив учебники, Синдзи сосредоточился на собственном сердцебиении, мысленно пытаясь успокоить себя и краем глаза следя за лекцией:

— Как я вам сказал на прошлом уроке, это макет двигателя внутреннего сгорания. Сейчас я его включу... — На столе учителя зажужжал моторчик и заработал механизм. — Вот, как вы можете видеть, поршень начал движение. В нижней точке внутри цилиндра открывается клапан и впрыскивается топливо. Напоминаю, то, что вы сейчас видите, это только макет, он работает от электричества и бензина в нем нет, но в настоящем двигателе получившаяся смесь сжимается и в верхней точке поршня воспламеняется искрой из свечи зажигания...

«Меня кто-то видел... Но ни полиция, ни спецслужбы за мной не явились, а значит, этот подглядывающий пока не раскрыл информацию и хочет что-то конкретно от меня. Скорее всего, либо развлечься и попугать, но это бессмысленно и может быть небезопасно для него, либо шантажировать. Второе вероятнее, однако, из-за нападения Ангела он сейчас не уверен, что письмо дошло до меня, и попытается предпринять еще один шаг. Это только в том случае, если подглядывающий не из моего класса. Тодзи? Точно нет. Кенске? Не исключено, но зачем ему это? Он вроде не склонен к интригам. Надо взять на заметку, но сейчас может всплыть новая проблема. Если Тодзи обо всем узнает, я понятия не имею, что он сделает, но это будет пострашнее тех гопников-неудачников. Надо придумать, как его можно взять под контроль. Либо отвлечь. Чтобы ему не было дела до всех остальных. Вывести из игры. Точно».

Синдзи пришлось подпереть подбородок кулаком, чтобы скрыть улыбку. Решение его проблем лежало на поверхности, а коварный подглядывающий на поверку оказался куда как меньшей угрозой, чем показалось изначально. В конце концов, все что он может сделать — обнародовать информацию, а Синдзи зашел так далеко, что его уже не пугали подобные мелочи. На протяжении всех уроков он выстраивал решение проблемы, и вот, под завершение занятий, душевное равновесие чудесным образом пришло в норму, тяжесть исчезла, а внутри вновь появилось то самое воодушевление, что толкало его сквозь тягучую мглу мира к своей цели.

Однако, несмотря на вернувшийся прилив сил, Синдзи прежде всего запретил себе терять голову. Он мигом укротил разгорающееся предвкушение, возбуждение от предстоящей встречи, потому что один неверный шаг мог стоить ему всех достигнутых вершин.

«Я просто иду поговорить, просто просмотреть, что можно сделать с моей проблемкой. Оказать влияние, не больше. Сейчас все складывается весьма удачно, и я бы не хотел ничего запороть».

Сразу же после занятий он поспешил удалиться из школы, не попадаясь никому на глаза, хоть это и было проблематично из-за ряда провожающих его настороженных взглядов. Впрочем, никто к нему так и не обратился, никаких подозрительных конвертов он так и не нашел, а бравая парочка не успела его перехватить, так что Синдзи с легкостью на сердце покинул школу, устроился на сиденье вагона метро и, расплываясь внутренне в улыбке от одухотворяющего энтузиазма, отправился к своей цели.

Подход к Первой муниципальной больнице Токио-3 оказался ничем не примечателен и не отличался от таких же больниц в других городах: ряд машин скорой помощи на парковке, сквер, белое здание-коробка и десяток околачивающихся вокруг людей, среди которых безошибочно определялись больные по грустным и квелым выражениям лиц. Никто не обратил внимания на парня в школьной одежде и с ранцем, проскользнувшего в центральный вход и задумчиво остановившегося возле информационной панели на стене.

Синдзи изучал планировку здания. Схема кабинетов заботливо указала ему нужный этаж и номер палаты, заодно раскрыв местонахождение уборных, запасных выходов и даже окон, удобно выходящих во внутренний двор. Выучив план здания, Синдзи вдруг заметил на стенде рядом расписание смен медсестер и график их обходов. Через сорок минут как раз заканчивалась пересмена, и у сестер начинался перерыв, так что где-то на час больных оставляли в покое.

«Чудненько. Как раз есть время подготовиться».

В его голове уже заиграла забавная мысль, безобидная, но пробирающая до дрожи своей пикантностью. Едва не хихикнув вслух, Синдзи покинул больницу и зашел в ближайший продуктовый магазин, где купил фрукты, конфеты, мороженое и баночки с питьевым йогуртом, заодно приобретя скромный букет полевых цветов. Вернулся он как раз к началу пересмены и, проскользнув мимо регистратуры, по лестнице поднялся на второй этаж, где завернул в уборную. Проведя подготовку, Синдзи остановился у умывальника, переведя дух и еще раз мысленно проработав план действий. Ничего экстремального, просто разговор и легкое внушение. Никаких проблем.

Собравшись с силами, Синдзи прошел к нужной палате. Прежде чем зайти в нее, он осторожно заглянул в соседние и с облегчением обнаружил, что они пустовали. Только после этого он бодро вошел в палату №216, где на койке дремала миловидная маленькая девочка десяти лет. Ее темные волосы длиной приходились чуть ниже плеч, симпатичное личико обрамляла ниспадающая челка, а из-под одеяла проглядывала бежевая пижама с аппликациями в виде клубничных ягод. Хрупкая фигура девочки в окружении медицинских приборов казалась слабой и болезненной, несмотря на отсутствие капельниц или повязок на теле. Внешне она не выглядела нездоровой, просто слегка обессилевшей и исхудавшей, но такое впечатление создавалось лишь из-за свободной пижамки и детского, еще не сформировавшегося телосложения.

От вида тихо посапывающей на кушетке девочки Синдзи вдруг ощутил холодное покалывание по спине — она выглядела столь ранимо и уязвимо, но притом до умиления чудесно, что у него невольно сдавило грудь, а ноги сделались ватными. Сердце с каждым ударом стучало с такой силой, что, казалось, оно было способно сбить его с ног, и Синдзи замер на месте, не способный сделать больше и шага.

«Черт возьми, почему я так волнуюсь? Кажется, руки трясутся… Что происходит?»

Девочка слегка заерзала, с сонным стоном-вздохом повернувшись под одеялом и засопев дальше, а Синдзи, превозмогая шквалом обрушившееся на него волнение, сделал шаг вперед. Он понимал, что эта девочка не идет ни в какое сравнение со всеми теми девушками и женщинами, с которыми он имел дело, что она являлась абсолютно беспомощной, беззащитной, отчего перехватывало дыхание и щемило в груди. Синдзи замер в ступоре, впервые ощутив уже казалось бы забытое и преодоленное чувство — страх. И вместе с тем трепет, восторженное предвосхищение и ощущение необузданной силы, что разгоралась в нем рядом с этим крошечным слабым существом.

Но тут девочка вдруг шмыгнула носом, во сне проведя своими крошечными пальчиками по лицу, резко распахнула по наивному удивленные, большие глаза и уставилась на стоящего рядом Синдзи.

— Э… — запнулся тот, проглотив язык.

Она еще несколько секунд пролежала без движения, лишь моргая своими длинными тонкими ресницами и прогоняя остатки сна, потом слегка приподнялась, приняв полусидящее положение и сложив ручки поверх одеяла, и вдруг неожиданно дружелюбно улыбнулась, засияв своими все еще сонными глазами.

— Здравствуйте, — пролепетала она милым тоненьким голоском.

— Д-Добрй день… — сипло выдавил Синдзи.

— А вы ведь Икари Синдзи, да?

— А… да…

— Мне братик о вас много рассказывал. Вы настоящий герой!

— Ну… — нервозное онемение Синдзи стало медленно сменяться неловким смущением. — Это не так на самом деле. Тем более, учитывая, что это я виноват в том, что ты пострадала…

— Нет-нет, — девочка оживленно затрясла головой, отчего ее растрепанные после сна локоны соскользнули вниз вдоль шеи. — Я вас не виню, нисколечко! Это просто случайность, да и я уже чувствую себя хорошо, меня еще не выписали из-за угрозы обст… оботс… обострения травмы.

Она неловко хихикнула и тюкнула себя кулачком по лбу.

— Я еще не до конца проснулась, извините.

Синдзи легонько улыбнулся. Былое оцепенение уже прошло, а тяжелое нервозное ощущение тяжести, камнем давящее на сердце, сменилось приятным и трепетным теплом в душе, будто ее согревал исходящий от улыбки этой девочки незримый свет.

— Ты… не против, если я зайду? — тихо спросил Синдзи.

— Конечно нет, проходите, чувствуйте себя как дома… — Она осеклась. — Ой. Глупость сморозила.

Едва сдерживая смешок, Синдзи прикрыл дверь, с заминкой задумавшись и все же заперев ее на замок, неуверенно проследовал к кровати и, положив пакет с гостинцами на тумбу, осторожно присел на край. Девочка смущенно потупила взгляд и отодвинулась в сторону, буквально на дюйм, но Синдзи все равно почувствовал волну мурашек от ощущения близости к такой хрупкой и такой очаровательно жизнерадостной девочке. На секунду в голове даже мелькнула мысль, а стоит ли продолжать, ведь прямо перед ним сидело чистое, неиспорченное и наивное существо, совершенно беззащитное и слабое, словно снежинка на солнце. Бросая на него смущенный и робкий взгляд, девочка поправила рукава на пижамке, которая, казалось, была на размер больше и висела настолько свободно, что можно было разглядеть сияющую бледность кожи за чересчур низко распахнутым воротом, где показывались проступающие из-под молочной кожи бугорки ключиц и ровная гладкость грудей, еще даже не начавших свой рост. Шея едва ли не блестела за струящимися локонами под светом больничных ламп, и бледность лица разбавляли лишь порозовевшие щечки да блеск глубоких темно-янтарных глаз.

— Это… — промямлил Синдзи. — Я тут… принес подарки…

Он протянул пакет, и глаза девочки осчастливлено загорелись, уставившись на коробку конфет, фрукты и бутылочку сока с йогуртом.

— Конфеты, наверное, поле еды, — невзирая на выдох разочарования девочки, Синдзи убрал коробку на тумбу. — А вот фрукты и сок можно прямо сейчас. Они полезны для здоровья, особенно в твоем состоянии.

— Хорошо… — протянула та с притворной скорбью в голосе и взяла открытую Синдзи бутылочку молочного сока.

— Юки. Я хотел спросить…

Он не моргая следил, как девочка приложилась губами к горлышку и медленно стала втягивать розовую густую жидкость — молочный коктейль из йогурта и вишневого сока. На краешках ее губ проступили белесые капли, гортань задвигалась вверг и вниз, с шумом проглатывая сок.

«Теперь уже поздно отступать».

Опустошив половину бутылки, Юки с облегченным выдохом оторвалась от горлышка, причмокнула и облизнула влажные губы кончиком язычка, покрытым густым слоем молока. Синдзи изнутри ощутил волну пробирающей дрожи.

— Ах, как же жажда мучила, — промурлыкала она. — Большущее спасибо!

«Прости».

— Я хотел спросить… Ты же ведь хочешь увидеть своего брата?

Юки вздрогнула и перевела на Синдзи широко раскрытые глаза.

— Да… Очень! То есть я его вижу почти каждый день, но я хотела бы вернуться домой, к братику, играть с ним и надоедать ему дальше, — она хихикнула и тут же запнулась. — Он так переживает из-за меня…

— Знаешь, Юки... — Синдзи говорил медленно, отчетливо, стараясь скрыть в голосе все нарастающее волнение. — Я могу сделать так, чтобы ты вернулась к нему как можно скорее.

— Правда?! — выпалила она со вспыхнувшим пламенем в глазах, развернувшись к нему корпусом. — То есть выписаться из больницы? На самом деле?

— Абсолютно. У меня есть лекарство, которое изготовили в исследовательском отделе НЕРВ, с ним ты мгновенно поправишься. Только вряд ли получится сразу же выйти из больницы, потребуется еще некоторое наблюдение, но ты сможешь видеться с Тодзи сколько угодно.

— Я так рада это слышать, — девочка, зажмурившись, засияла от счастья.

— Ты ведь не боишься уколов?

— А… — она мигом вернулась с небес на землю. — Ну… не сказать что они мне нравятся… Точнее совсем не нравятся… Но если так нужно, я готова вытерпеть.

— Какая ты храбрая, — ободряюще улыбнулся Синдзи. — Тогда всего один укольчик. Повернись, пожалуйста, спиной и приляг на бок.

— Х-Хорошо… — Юки с заметной нервозностью и проявившимся страхом в глазах неуверенно замялась на месте, но спустя пару секунд повиновалась, медленно опустившись на кровать и развернувшись.

Синдзи в это время достал из ранца пенал для ручек, в который вложил заранее приготовленный шприц со стимулятором, снял колпачок с иглы и подсел поближе к девочке. Та сжалась в комок, нервно обхватив колени и втянув голову в плечи, и Синдзи приспустил ей край штанишек, обнажив идеально гладкие, сияющие под светом ламп маленькие ягодицы.

— Легкий укол, — произнес он, чувствуя, как бешено заколотилось его сердце.

Но пути назад уже не было. Синдзи резко вонзил иглу под кожу и надавил на поршень шприца, не обращая внимания на дергание девочки и ее тихий всхлип боли. Прозрачная жидкость устремилась в мягкую плоть, расплывшись крошечным бугорком под кожей, и Синдзи вытащил иглу, прижав взятую со столешницы вату к месту укола, на котором уже заблестела капелька крови.

— Ну вот и все, — ласково сказал он. — Больно было?

— Не очень… — девочка облегченно выдохнула и слегка расслабилась.

— Но ты все равно держалась молодцом. Тодзи гордился бы тобой.

— Я рада это слышать… — ее речь становилась слабее. — Только... что-то в глазах стало темнеть…

— Значит, лекарство действует. Давай, ложись на спину, тебе так легче будет.

Он помог ей повернуться, обхватив ее хрупкие и невесомые, будто пушинки, плечи и осторожно устроил ее на подушке, поправив на лбу сбившиеся локоны. Только сейчас он ощутил, что температура ее тела стала подниматься.

«Я не переборщил с дозой? Вколол четверть от той, что получила Рицко».

— Мне… мне жарко… — произнесла Юки с отдышкой. — Внутри горит все…

— Тебе больно? Неприятно?

— Нет… Просто… как будто чешется изнутри… — она заелозила бедрами и стала тереть ладонями живот. — Не знаю… что это… Горит и жжет…

— Вот, выпей, — он протянул ей бутылочку с йогуртом.

Девочка приняла ее дрожащими руками и впилась в горлышко, с жаждой глотая и не обращая внимания на выплескивающуюся через край густую жидкость, ручейком потянувшуюся по ее подбородку и вниз по шее. Синдзи почувствовал, как у него перехватило дыхание и сковало тело. Йогурт был не обычным — перед тем, как зайти к Юки, Синдзи заглянул в уборную, где, мастурбируя, кончил прямо в бутылку, разбавив сок и йогурт обильной порцией спермы. И теперь Юки, даже не подозревая, глотала и глотала его семя, облизывала язычком с губ, проливала на лицо и шею, упиваясь этим коктейлем и за вишневой кислинкой не различая вкуса спермы.

«Привыкай к нему, моя юная девочка, в будущем тебе еще много ее доведется испробовать».

Опустошив бутылку, Юки откинулась на спину, тяжело дыша, и стала стряхивать с лица капли розово-белесой жидкости, покраснев и покрывшись истомой. Ее щечки уже горели пунцом.

— Как же жарко… Я больше не могу… — она распахнула ворот пижамы. — Голова потяжелела и… и взгляд расплывается… Что со мной?..

— Ты же хочешь увидеть брата, Юки? — мерно спросил Синдзи.

— Я…

— Он очень расстроится, если ты его подведешь.

— Я не хочу этого…

— Он бросит тебя, если ты сдашься. Если ты расскажешь ему, что не смогла выдержать.

— Нет… — на ее глазах проступили слезы.

— Ты ведь хочешь его удержать? Ты знаешь, что для этого нужно сделать?

— Нет…

— Я покажу тебе.

Синдзи подсел рядом с девочкой и провел рукой по ее горячей щеке, отчего она затрепетала в дрожи и обхватила своими маленькими пальчиками его руку, однако, не пытаясь отдернуть ее в сторону.

— Просто будь ласковой, Юки, — улыбнулся он. — Будь нежной и постарайся сделать ему приятно.

— Как?..

Синдзи замер. Он уже видел, что девочка стала мягкой, будто пластилин, и сейчас элементарно поддавалась внушению, так что ему требовалось лишь сказать — как девушке подобает сделать приятно. Она уже вкусила его сперму на вкус, она уже окунулась в источник вожделения, сгорая от столь непонятных и необычных ощущений, и этого было достаточно. Но Синдзи почему-то не мог отстраниться от нее. Он чувствовал ее дрожащие пальчики на своей руке, маленькие, хрупкие и слабые, он глядел в ее глаза, в эти доверчивые и по-детски проникновенные глаза, сейчас сквозь пьянящую пелену вожделенных чувств пропитанные нерешительностью и боязнью, он различал ее юное, незрелое тело через промокшую от пота пижаму, легкое, как тростинка, уязвимое, обессиленное, он ощущал ее неровное дыхание, с сипом вырывающееся из учащенно поднимающейся грудки, жар от порозовевшей кожи, волнами проносящуюся легкую дрожь, шевеление сдавленных бедер и ритмично напрягающийся животик, и Синдзи осознал, что теряет контроль над собой. Член в секунду напрягся и обрел небывалую твердость, даже несмотря на разрядку десять минут назад, а в голове расплылось дурманящее чувство соблазна, не агрессивного, но нежного и приятного, в чем-то даже трогательного, ведь Синдзи даже не собирался причинять боль этой девочке. Он просто хотел ощутить ее вкус, всего лишь кончиком языка, просто одно касание.

И он медленно приблизился к ней, ощутив на руке ее все сильнее сжимающиеся пальчики, ее дернувшуюся грудь, слишком резко захватившую воздух, и жар ее дыхания из открытых дрожащих губ. Теряя голову от восхищения, Синдзи подался вперед, опустив руки девочки ей на колени и ощутив слабое их сопротивление, впрочем, легко преодолеваемое, и тогда он еще ближе подвинулся вперед, машинально прикрывая глаза и замечая, что Юки в страхе повторяла за ним, вряд ли понимая, для чего, и по-прежнему пытаясь сохранять дистанцию, но, удерживаемая им, неспособная избежать прикосновения. И вот Синдзи, преодолев остаток расстояния до лица девочки, бережно коснулся ее губ, горячих, трясущихся от трепета и волнения, тут же сжавшихся в тонкую линию, но через секунду слегка расслабившихся, будто поддавшихся приятным сладостным чувствам и замерших в растерянности. Задыхаясь от нахлынувших чувств, Синдзи ласково, но напористо провел своими губами по ее, едва ущипнув их и с радостью ощутив, как те чуть подались вперед и приоткрылись, показав, насколько тонкими и маленькими они были, совсем не налитыми той взрослой упругостью, которую он ранее чувствовал. Но их незрелость только подстегивала возбуждение, заставляя со все усиливающейся страстью потягивать и облизывать эти крошечные губки, водить по ним языком и запускать его дальше, в маленький ротик, где притаился забившийся вглубь острый крошечный язычок, беспрестанно бьющийся и трепыхающийся. И когда они коснулись друг друга, Юки вдруг протяжно застонала через нос, вырвав руки из хватки Синдзи, из-за чего мгновенно потеряла равновесие и завалилась на спину, невольно потащив его за собой. Однако Синдзи не разомкнул объятий, всего лишь прервав поцелуй, но, уже нависнув над Юки, продолжил ласки, облизывая ее пылающие жаром щечки, на вкус напоминающие гладкую кожицу абрикоса. Девочка, зажавшись и на выдохе сдавленно запищав, уперлась в его грудь своими ладошками, неспособная даже пошевелить его, а Синдзи без остановки в вожделенной жажде непрерывно слизывал с ее тонкой кожи пресные капли пота, ощущая сохранившийся привкус вишневого йогурта и собственного семени на ее лице. И вот руки сами спустились по ее шее вниз, стянув пижаму с плеч и обнажив бледный исхудалый торс Юки, ее тонкие плечи и руки, блестящую в своей бледности кожу спины и грудь — крошечную, совершенно плоскую, несформировавшуюся, с двумя розовыми кнопочками-сосками, где лишь ареола вокруг них оказалась приподнятой и взбухшей, будто от возбуждения.

— Нет!.. — вырвалось изо рта Юки. — Не надо… Стойте… Мне страшно…

— Здесь нечего бояться, — произнес Синдзи, не в силах оторваться от этой юной детской красоты. — Ты ведь хочешь доставить радость брату? Быть ласковой с ним? Признайся, ты ведь этого желаешь?

— Д-Да… ж-желаю… — она задыхалась от бешено заколотившегося сердечка и сорвавшегося дыхания. — Но… мне стыдно… этого нельзя делать…

— Для близких и дорогих людей, Юки, можно. И здесь нечего стыдиться или бояться, ведь это доставляет радость и счастье. Ты увидишь.

Синдзи скользнул рукой вниз, проведя ладонью по шее и остановившись на грудках, где под тонкой упругой кожей на маленьком пятачке вокруг сосков вдруг прощупался чрезвычайно мягкий бугорок, который он ошибочно принял за возбудившуюся ареолу. На самом деле это оказались зачатки настоящей женской груди, сейчас развившиеся лишь до крошечных холмиков, почти шишечек, только мягких, нежных, едва ли не водянистых.

— Ах!.. — вдруг вырвалось у Юки, и та заерзала на месте. — Не надо! Мне щ-щекотно и… я странно себя ощущаю… Ай!..

Синдзи бережно затеребил ее соски между пальцев, надавливая на мягкую медленно затвердевающую округлость.

— Все в порядке, Юки, так и должно быть. Тебе ведь не больно?

— Н-Нет…

— А приятно?

Та зарделась и робко кивнула, смотря на него стесненно дрожащим взглядом.

— Ну, вот видишь, — он успокаивающе улыбнулся. — Значит, все в порядке. Тебе просто следует немного расслабиться, Юки, и тогда ты сможешь доставить радость своему брату.

Девочка, еще немного поелозив, постепенно успокоилась, и только дыхание ее осталось таким же взволнованно учащенным.

— Я поняла… — прошептала она. — Братик будет доволен, если я не буду сопротивляться… Я все сделаю, что он захочет.

Синдзи мысленно расхохотался.

— Ты просто умница, Юки. Тодзи будет в восторге, я уверен.

И затем он наклонился, расстегнув пуговицы на пижаме и бережно сняв ее с дрожащего тела девочки. Та вновь напряглась, прижав руки к груди, но Синдзи начал успокаивать ее нежными поглаживаниями по всему детскому телу, от плеч до пояса, попутно целуя ее в шею и по всему лицу до тех пор, пока та не начала вновь извиваться, на этот раз от медленно поглощающего ее вожделения. Синдзи ощущал, как девочка постепенно таяла под его ласками, как она слабела и терялась в нахлынувших на нее чувствах, одновременно сковав разум в страхе и потеряв способность сопротивляться, лишь только извиваясь под Синдзи, будто тщетно пытаясь выползти из-под него и, уже подсознательно, снова оказаться под ним, доставляющим столь пугающие и сладостные чувства.

— Мг… мгх… хах… — ее стон становился все громче и напряженнее, — мга-ах… а-ах… аха-ах…

Юки от вожделения уже не сдерживала своего тоненького сбивчивого голоска и согнула руки в локтях, поднеся сжатые на выгнувшихся ладошках пальчики к голове и затерев бедрами друг о друга. И вот Синдзи, поняв, что он достиг своей цели, прекратил ласки и приподнялся, со сжавшимся сердцем смотря, как разморенная полуобнаженная Юки шевелилась под ним, поблескивая каплями пота и слюны на губах и приподнявшихся сосках, сияя затуманившимися и притом яркими янтарными глазами, в изнеможении тихо постанывая и постепенно угасая в возбуждении, и тут в его голове будто возник знакомый шум, заглушивший все мысли, пелена заволокла взгляд, оставив лишь вид трепещущего юного тела, и только одно сжигающее чувство осталось внутри — чувство жажды и голода. Нельзя останавливаться на полпути. Девочка еще не удовлетворена сполна.

— Хочешь больше? — прошептал он. — Еще сильнее, такие чувства, которые приведут твоего братика в восторг.

— Братик… — со слабым стоном выдохнула она, — братику будет хорошо…

— Очень. И тебе тоже.

— Мне хорошо… Внутри так жарко… жжет и щиплет… и еще чешется так, что мне хочется тереться о саму себя… Это так страшно, и смущает, но хочется еще и еще… еще больше и сильнее…

И Синдзи усмехнулся.

— Как пожелаешь.

От возбуждения он мог чувствовать лишь только доставляющие неописуемое наслаждение прикосновения к этой девочке. Он приподнялся и одним движением сорвал с нее штанишки пижамы, обнажив нижнее белье в клубничную ягодку. Юки только успела пискнуть, как Синдзи спустил с нее детские трусики, и взгляд его тут же приковала незрелая девичья киска — гладкая плоскость кожи, на которой даже еще не образовался венерин бугорок, не говоря уже о лобковых волосиках, сужающаяся в две плотно сомкнутые дольки внешних половых губ с длинной непроницаемой щелкой, закругленные края которой плотно смыкались, сверху образуя крошечный разрез, а снизу в основании бедер сразу переходя к маленьким налитым ягодицам. В этой несформировавшейся киске нельзя было различить ни капюшона клитора, ни преддверия влагалища, ни лепестков малых губ, вместо которых выпирали два слитных бледных бугорка, напоминая крупную неспелую сливу, однако этот вид вскружил Синдзи голову. Чувствуя, как от возбуждения сковало дыхание, он избавил обессилившую и изнуренную девочку от остатков одежды, приподнялся и расстегнул ширинку брюк, высвободив онемевший от сдавливания в штанах и оттого напрягшийся как никогда член. Рука сама скользнула с ее грудей вниз, погладив основание проступающих ребер, выпуклый упругий животик и необычайно гладкую, мягкую, пылающую жаром кожу над киской, отчего девочка протяжно пискнула и согнула колени.

«Нет, это просто невозможно. Она еще слишком маленькая, ничего не получится, физически. Хотя… есть другой путь».

Синдзи перевел взгляд на лицо Юки, красное и влажное, на ее дрожащие губки и взбудораженный взгляд, спутавшийся и заплывший слоем кристально чистых слез смятения и страха, и он подвинулся к ней, расположившись так, чтобы член оказался прямо над ее лицом, и тут девочка наконец-то его увидела.

— Ч-Что это?! — воскликнула она, уставившись на него округлившимися в ужасе глазами.

— У твоего братика тоже такой есть, — ласково произнес Синдзи, начав поглаживать рукой голову Юки по мягким волосам. — Это то, что поможет тебе доставить максимум радости. Попробуй.

Та не сводила ошарашенного взгляда с мощной, налитой багровой кровью головки пениса, поблескивающей каплями эякулята от недавнего оргазма.

— Он с-страшный… — прошептала Юки дрогнувшим голосом. — Я боюсь… не хочу…

— Ну ты же не хочешь расстроить братика, правда? Давай, я тебе помогу.

Синдзи перебрался на тоненькую фигуру девочки, оседлав ее грудь и схватив голову обеими руками, чтобы подтянуть ее повыше к подушке.

— Нет!.. — заверещала та, зажмурившись. — Не надо, прошу вас!.. Я не смогу, мне страшно!.. Отпустите, пожалуйста!..

— Юки, открой глаза! — твердым тоном приказал Синдзи. — Открой, или Тодзи обо всем узнает. Ты делаешь это для него, чтобы ему было хорошо, не разочаровывай его. Он надеется на тебя.

И вот девочка, уменьшив трепыхание, осторожно приоткрыла глаза, из которых тут же по щекам полились дорожки слез, ее губы скривились в подобии беззвучного плача, но вдруг она робко протянула трясущиеся ручки к члену и осторожно, слабо обхватила его ствол.

— Горячий… — надрывно прошептала она, глотая слезы плача, — и такой большой… Я не знаю, что делать…

— Попробуй на вкус, Юки. Увидишь, тебе понравится.

Девочка вновь скривилась в сдавливаемом рыдании.

— Я не смогу… не могу… нет…

Тогда Синдзи начал одной рукой нежно потирать мягкие соски девочки, а другую завел назад и стал поглаживать основание ее животика и упругий треугольник над киской, разминая податливую эластичную кожицу.

— И-йя!.. — воскликнула Юки, невольно сдавив член ручками. — Йах!.. Нет, постойте… только не там… Мга-ах!.. Ха-а… Слишком сильно… там чувствительно… так... очень…

— Я прекращу, когда ты возьмешь в ротик эту штуку. Ну же, Юки, сделай радость братику.

— Х-Хорошо… — наконец, выдавила она, разрываемая от чувственных ласк.

И вот, разразившись крупной дрожью, уже походившей на судороги, девочка оробело приподняла голову, зажмурилась и приоткрыла рот, направив в него член своими маленькими пальчиками. Однако Синдзи не собирался ждать, пока она освоится, он резко обхватил голову девочки руками и двинул таз вперед, вогнав пенис наполовину в ее крошечный ротик до самого основания, уперевшись в забившийся вглубь мокрый язычок.

— Мгх!!! — промычала через нос Юки, распахнув на выкате глаза и вцепившись пальцами в основание пениса, тщетно пытаясь вытащить его наружу. — Кхгм… Мгх… Гхм…

Синдзи заводил бедрами по телу девочки, скользя на ее влажной коже по грудкам и впихивая член в ее рот, трясь о твердое небо и пробиваясь за язык все глубже к основанию горла. Юки захрипела, задыхаясь, лихорадочно забилась и сдавленно взвыла через нос, но тут Синдзи начал гладить ее по голове и щекам, стряхивая с них поток слез и утешающее шепча:

— Ты почти смогла, Юки, ты уже почти что с братиком! Еще немного стараний, и ты будешь с ним, всегда, даря ему радость и наслаждение.

И то ли его слова подействовали утешающее, то ли разум девочки просто начал раскалываться и сдавать, но ее сбивчивое сопротивление пошло на спад, язычок перестал сдавливать глотку, не пропуская дальше в горло член, а ее напряженное тело постепенно слабело, и закатившийся взгляд, стекленея, начал проваливаться в небытие. Двигаться стало гораздо легче, однако Синдзи вдруг понял, что расслабившееся горло девочки уже не оказывало того умопомрачительно стимулирующего воздействия, что почти довело его до оргазма. Да и вид девочки, находящейся в полуобморочном состоянии, открыл невеселую истину — она просто-напросто задыхалась.

И тогда Синдзи перестал пропихивать свой член в ее горло, хотя уже и ощущая головкой дальнюю стенку глотки, вытащил его наружу и слез с девочки, перевернув ее на бок, чтобы дать отдышаться. Попутно поглаживая ее дрожащее тело, Синдзи шептал ей на ухо:

— Ты молодчина, Юки, держишься просто отлично. Еще чуть-чуть…

Однако сам он едва мог двигаться из-за упущенного оргазма, что горечью раздавалось по его телу. Понимая, что проникнуть в нее он не сможет, он слез с кровати, усевшись перед ней, и начал осыпать ее тело ласками, целуя лицо и чувствительные грудки, следя, как медленно восстанавливалось ее дыхание и взгляд расплывался в покое, впрочем, не проясняясь. На лице Юки проступила слабая улыбка, когда Синдзи нашептывал ей о братике, что будет доволен ее нежностью и покорностью, с края губ потекла слюна и в глазах проступили искорки счастья — нерационального, полубредового счастья. Вдруг девочка, находясь в прострации, неосознанно поднесла ладошки к своему паху и стала тереться пальчикам о нежную плоть киски, теребя ее из стороны в сторону и шепча имя своего брата.

«Черт, это невыносимо. Я не могу больше сдерживаться».

Но тут Синдзи озарило. Он мигом привстал на колени, схватил запищавшую девочку за ноги и спустил их с кровати, оставив ее торс лежать на животе и развернув ее попой к себе.

— А сейчас, Юки, финальный штрих. То, что сделает твоего братика по настоящему счастливым.

— Братика… — раздался ее слабый блаженный голос из-под прижатой к койке головы.

Синдзи устроился за девочкой, пальцами разведя ее тонкие небольшие ягодицы в стороны и раскрыв крошечную дырочку ануса.

— Ай… — донеслось из-за простыни.

Член был еще влажный от слюны, так что Синдзи приставил его к анусу и осторожно надавил, погрузив головку в туго стиснутое колечко.

— Яй! — голос Юки стал обретать былую осмысленность. — А-ай!!!

Подождав, пока анус захватит головку, Синдзи одним резким движением рванул член вперед, ощутив, как сфинктер вцепился в его ствол, оттянув до рези крайнюю плоть, как головку облепила тугая обжигающая плоть, стиснутая и вязкая, сдавившая с такой силой, что в глазах потемнело от нахлынувших ощущений. И не ожидая, пока мышцы ануса свыкнутся с посторонним предметом, он схватил девочку за талию и дернул на себя, насадив ее попу на свой член до самого основания.

— Гха-а-а-ах!!! Ха-а-ах!!! Больно, Юки больно!!! — она неистово забилась, вцепившись пальчиками в простыню и собрав ее под себя. — В попке режет, сильно, невыносимо!!! Юки больше не выдержит!!! Умоляю, перестаньте!..

Синдзи пришлось рукой придавить ее спину к кровати, чтобы она не вырвалась, и, придерживая за бедра, начать вонзать член в узкую, плотно стиснутую плоть девичьей попки, маленькой саму по себе, но еще и предельно сдавленной от напряжения и страха. Давление было настолько сильным, а плоть облегала настолько крепко, что на выходе вместе с колечком сфинктера наружу пробивалась часть прямой кишки, облегающая ствол пениса, — ярко-красная и вздутая, неизвестным образом как пробившаяся из нутра, но так и не отлипнувшая от члена. Вбивая пенис внутрь и выводя наружу, Синдзи месил тугую плотную массу из внутренней полости кишечника и наружного колечка ануса, вытягивая его наружу все дальше и дальше, пока ягодицы не обмякли, сфинктер не расслабился, слишком резко, будто в нем что-то лопнуло, и из стиснутой дырочки не показались струйки слизи, смешанной с кровью. Только тогда плоть стала отлипать от члена и погружаться внутрь попки, оставляя разбитую дырочку ануса открытой и пульсирующей от ритмичных сокращений.

— Мга-ах!!! Кха-а-а!!! Юки разрывает… изнутри… — сквозь плач донесся ее мучительный стон. — Попку сейчас разорвет!.. Ха-а-ах…

Синдзи не ощущал уже больше ничего, кроме приятного, соблазнительного трения о член, кружащего голову и толкающего его вперед — сильнее и сильнее двигать тазом, вгоняя в порванную плоть девочки твердый ствол пениса. Однако головку все слабее сдавливали разомкнувшиеся мышцы внутренностей, став слишком мягкими, будто ватными, и волна удовольствия пошла на спад, да и густой поток ослизлой влаги с розовыми разводами крови показывал, что попка девочки больше не выдержит. А он был лишь в шаге от оргазма.

«Нет, это было неизбежно. В конце концов, ей уже десять лет. Почти девушка. Она выдержит».

Синдзи вытащил член из сбившегося ануса, который развернулся наружу вместе с частью прямой кишки, так и не закрывшись окончательно, и забрался на кровать, подтянув судорожно вздрагивающую и тяжело стонущую девочку к себе на колени животиком кверху.

— Осталось немного, Юки. Ты в порядке?

— Я не знаю… — задыхаясь и переведя на него мутный взгляд, ответила та. — Мне так больно… В попке все горит и режет… Но в животике чешется еще сильнее… Там жжет и все тает… как будто течет и плавится… А грудь покалывает и так щекочет…

— Выдержишь?

— Я… я… — она вдруг улыбнулась. — Ради братика, да…

Синдзи в ответ ей так же ласково улыбнулся.

— Ты такая сильная, Юки. Теперь я не сомневаюсь, что ты сможешь позаботиться о своем братике. Думай о нем не переставая, каждую минуту, и думай, какое наслаждение ты ему доставишь. Он будет счастлив.

— Я так рада… — расплывшись в сладостной удовлетворенной улыбке на грани помешательства, девочка растянулась на ногах Синдзи, распластав руки у головы и расслабив напряженные бедра, и тот развел ее ноги в стороны, приоткрыв тонкую щелочку девичьей киски.

Но даже так нельзя было разглядеть входа во влагалище, просто два плотных уплотнения кожи, образующих бугорки внешних половых губ, закругляющиеся к краям. Синдзи, задержав от трепета дыхание, осторожно пальцами развел их в стороны, и едва не выдохнул, завороженный зрелищем. Не удивительно, что он не мог разглядеть влагалище — в основании внутренней полости киски едва различалась крошечная сомкнутая дырочка, не отличимая от бледно-розовой плоти его преддверия, стянутая и эластичная, как кожура ягоды, только легко поддающаяся нажатию.

— Гха-ах… — простонала Юки в ответ на касания Синдзи к своему лону. — Мха-а-ах… Постойте… ах… там слишком чувствительно… не трогайте, я умоляю… хах…

Но тот едва ли слышал ее голос. Зачарованный зрелищем, он бережно подтянул девочку к себе, нацелив свой возбужденный, покрытый слизью член в эту крошечную, незрелую дырочку девичьего влагалища, на фоне которого эрегированный пенис казался просто гигантским чудовищем, и осторожно погрузил головку между двумя вздувшимися порозовевшими бугорками внешних половых губ.

— Кха-ах… Что это?.. Там… что-то касается меня… А-ах… Что-то напирает… Мне страшно… Пожалуйста, не надо…

И Синдзи, приложив член к взбудораживающе горячей дырочке и схватив Юки за бедра, одним плавным, но мощным движением насадил ее на себя, вдавив головку в невероятно тугую и узкую плоть, изнутри мягкую и эластичную.

— МГА-А-А-АХ!!! — взвыла девочка от боли, вытаращив глаза и вцепившись своими тонкими пальчиками в руки Синдзи. — НЕ НАДО!!! НАЗАД, ПРОШУ ВАС, ВЫТАЩИТЕ ЭТО!!! КХА-А-АХ!!! Юки больно, мне больно, я этого не вынесу!!! Меня разрывает, я умру, мне страшно!.. Гх-а-ах…

Крепко держа извивающуюся и бьющуюся девочку руками, Синдзи усилил нажим, чувствуя, как член натужно пробивается через тесный тоннель, даже не схвативший его член мышцами, а обволокший его тонкой натянутой кожицей, гладкой, горячей и влажной, что, впрочем, не спасало ее от не по размеру протискивающегося вглубь инородного тела. Вмяв всю поверхность преддверия влагалища внутрь дырочки до такой степени, что туда уже начали погружаться дольки внешних губ, Синдзи даже не успел заметить, как небольшая преграда на пути члена лопнула и из краев тоннеля обильно засочилась ярко-алая кровь, почти розовая, стекая по ягодицам и бедрам на белую простыню.

— КГХ!.. — сжала зубы Юки, подавляя крик боли. — МГХ-М!.. Мха-а-ах!!! Как же больно… я больше не могу… Что-то входит в меня, погружается… Меня сейчас разорвет на части!..

Кровь немного помогла смазать узкий и тугой тоннель влагалища, и дальше член пошел чуть легче. Плоть лона двигалась вслед за членом, оттягивая кожу внутрь и обволакивая член, и Синдзи стал ощущать мягкость незрелого нутра, неспособного сдавить пенис мышцами, а только стискивая ствол и растягиваясь до предела погружающейся вглубь головкой. Розовая наружная плоть уже утонула во влагалище, и Синдзи подался чуть назад, позволяя киске распрямиться и принять прежнюю форму, чтобы потом член смог войти еще глубже. На выходе из растянутой до предела дырочки член выдавил изрядную порцию крови, что слегка взволновало Синдзи, но следующим движением он вновь вошел в Юки, еще глубже, чувствуя, как его член раздирает невинную узкую плоть ее нутра, и все беспокойство мгновенно улетучилось.

— Ха-а-ах!!! Опять!.. А-а-а-ах!!! Он внутри меня!.. Слишком большой… Ма-а-ах… Ха-ах… Братик… Тебе хорошо, братик?.. Я все для тебя сделаю, братик… Мгха-ах!.. Ах! Ах-а-ах!!!

Краем взгляда Синдзи мог видеть, как закатились вверх мутные глаза девочки с широко раскрывшимися зрачками и в ее распахнутом рте начал болтаться язык, разбрызгивая слюну по лицу, как по щекам потекли сопли, смешанные с настоящими ручьями слез. Но тут он ощутил, как член уткнулся в упругую преграду, хотя вошел едва ли наполовину, и Синдзи понял, что достиг предела — дальше матки продвинуться было нельзя. Впрочем, его это устраивало и так, в расширившемся влагалище уже было достаточно места для фрикций. Отведя член к основанию до самой дырочки, отчего та, как и анус ранее, выпятилась наружу вслед за стволом пениса с изрядной долей мягкой бугристой плоти, Синдзи выдержал паузу и резко вогнал член вглубь через весь туннель прямо в матку, смяв ее в лепешку и уткнувшись в дальнюю стенку чрева.

— ГХА-А-АХ!!! — захрипела Юки, прервав крик сдавленным кашлем и исторгнув изо рта клубок пены. — Кх… Гхах… Кха… Ах…

Ощутив, как влагалище стало наполняться теплой влагой, Синдзи заводил членом с еще большей силой, чувствуя, как стенки с каждым движением расширялись все сильнее, едва ли не разрываясь, позволяя ускорять амплитуду толчков, и вот уже он стал замечать, как снаружи на гладком округлом животике девочки чуть ниже пупка начал пробиваться небольшой бугорок, когда член утыкался в дальнюю стену нутра, и с каждым движением головка выпирала все дальше, вычерчивая силуэт ствола пениса от основания раскрасневшейся от трения и крови киски до вмятой матки, выпирающей вместе с членом сквозь тонкую нежную кожу. Плоть внутри окончательно утратила свою тугость, став похожей на фруктовую мякоть в упругой и плотной кожуре, и Синдзи, тяжело дыша от переполняющего его возбуждения, в финальных рывках приподнял ноги мучительно и исступленно стонущей девочки, прижав колени к грудкам и положив ее руки сверху, чтобы она сама держала свои ноги, а та, находясь в полуобморочном состоянии, все шептала:

— Мой братик… А-ах!.. Братик… Входи в меня… Ха-а-ах… Сломай меня, растерзай, издери… Пронзи насквозь, разорви … Ах! Я буду твоей, навсегда… Кха-ах!..

Член в ее киске уже начал чавкать от обилия крови, смешанного с соком, однако Синдзи уже не мог остановиться — оргазм сцепил все его тело, заставляя биться в лоне девочки все сильнее и сильнее, пока вдруг мощный поток спермы не вырвался из члена и мгновенно не залил полость матки, брызнув наружу. После первого толчка экстаза Синдзи успел вытащить член из переполненного влагалища и воткнуть его во все еще открытую дырочку ануса, излив в прямую кишку остатки семени, и только тогда вспышка блаженства отпустила его тело, позволив выдохнуть и насладиться зрелищем разбитой девочки, чье влагалище и попка были до пределов залиты густой массой белесо-розовой жидкости, растекающейся между бедер по простыне.

— Гха-ах… а-ах… — тяжело задышала она, самозабвенно улыбнувшись. — Ах… Братик… Я никогда еще… не… чувствовала такой ужасной боли… И у меня все ноет, саднит… сейчас… разрывает, жжет, щиплет… Но мне хорошо… Потому что тебе было приятно…

Синдзи, переведя дух, выдохнул и чувство реальности стало медленно возвращаться к нему. От одного взгляда на киску девочки мурашки пробежали по его спине — в раскрытой дырочке влагалища под слоем спермы и густой розовой жидкости он мог различить растерзанную багровую плоть, истекающую кровью из множества мелких рваных ран, а все еще раскрытый анус обнажал часть вывалившейся на несколько сантиметров прямой кишки, с которой стекали густые капли спермы, вперемешку с бурой массой. Судя по всему, это был первый и последний половой акт у этой юной и в душе так и оставшейся невинной девочки.

Похолодевший Синдзи вдруг усмехнулся и безудержно расхохотался.

«Просто превосходно! То, что надо. В хлам. Осталось нанести последний штрих».

Поднявшись на дрожащих ногах, Синдзи подтянулся к пакету с продуктами и вытащил из него две упаковки мороженого — а точнее фруктового льда, две круглые яркие палочки сока, замороженные в форме эскимо. Сняв упаковку, Синдзи вернулся к Юки, бережно ее приподнял и аккуратно ввел в киску и попку по одной ледяной палочке.

— Йяй… Ай!.. Ай-ай-ай!!! — обессилено заверещала та, постепенно приходя в сознание. — Холодно, Юки холодно, братик, очень холодно! Не надо…

Синдзи следил, как уже подтаявший кусок льда медленно погружался в растерзанную плоть сквозь слой спермы и крови, схватывая и заставляя сжиматься влагалище и анус, тем самым прекращая кровотечение.

— Вот видишь, боль проходит, — ласково прошептал он. — Сейчас тебе станет легче и ты снова сможешь нести радость братику.

— Тогда ладно… — устало произнесла Юки, сладко улыбнувшись и сверкнув пропитанными слезами, заплывшими глазами.

Синдзи целиком погрузил ледяные дольки внутрь, так что наружу остались торчать лишь деревянные палочки, подождал, пока затянутся раны и из отверстий вместо крови и спермы не начнет вытекать фруктовый сок, а затем поднял девочку, опустил ее на пол, усадив на колени, и расположил ее между своих бедер, сам сидя на кровати.

— Вот, Юки, тебе надо это слизать, — он поднес к ее лицу свой вновь напрягшийся член, покрытый слоем семени, крови, слизи и бурой массы. — Вычисти его до основания.

— Хорошо… — без промедлений кивнула та и впилась своим ротиком в пенис, захватив его почти до основания и начав слизывать язычком внутри всю ту массу, что налипла на него в ее же внутренностях.

Слыша, как усердно чавкает и сосет член Юки, Синдзи невольно прогнулся от наслаждения и начал нежно гладить ее волосы, тихо приговаривая:

— Ты со всем справилась, Юки. Просто умничка, я даже не представляю, насколько будет рад твой братик.

— Я так лада… — пробубнила она с забитым ртом, на секунду оторвалась, чтобы слизать грязным язычком с губ белесо-багровую массу, и вновь взялась за работу. — Бгатик бугет хахлив…

— Именно так, Юки. Очень счастлив. Но ты не должна никому говорить об этом, иначе он очень расстроится и даже бросит тебя.

— Я этохо не хощу… — раздосадовано подняла глаза она.

— Этого не случится, если ты никому не скажешь ни слова. Это будет сюрприз. Не испорть его.

— Хогощо, — она вновь заулыбалась, несмотря на забитый за щеку пенис и жидкую кашицу в ее рту, разбавленную слюной и стекающую ей на грудь коричневыми каплями.

Зажмурившись, Юки окончательно закрыла рот, обвив выпятившимися губками ствол пениса, и заводила язычком по головке, попутно глотая ту массу, что она собрала во рту. Синдзи пробрала волна мелкой дрожи от наслаждения, и он решил не сдерживать себя, быстро кончив в третий раз. Из члена вырвался небольшой поток жидкой спермы, выстрелив в небо Юки и разлившись по ее рту. Та кашлянула, распахнув глаза и коротко простонав, но рта так и не раскрыла, а усердно собрала с члена язычком всю сперму и одним глотком проглотила ее, только потом отпустив член.

— Все, — радостно сообщила она, упоенно зажмурилась и широко раскрыла рот, продемонстрировав Синдзи полностью вычищенную полость с редкими следами расплывшейся крови и семени. — На вкус как йогурт…

— Как же я горжусь тобой, Юки, — хохотнул Синдзи, потрепав ее макушку. — Ты отработала на пять с плюсом. Лучше всех.

— Спасибо, — лучезарно улыбнулась та, однако от глаз Синдзи не ускользнул тот факт, что она едва держится на ногах, шатаясь и балансируя на грани потери сознания.

— Ладно, Юки, теперь тебе нужно отдохнуть. Поспи, наберись сил, но помни — никому ни слова. Иначе братик расстроится и не захочет больше тебя видеть.

— Никому не слова… — повторила девочка, словно в прострации, и, окончательно потеряв сознание, рухнула прямо на руки Синдзи.

— Молодчина.

Он поднялся, взял девочку на руки и отнес ее в уборную, где положил в камеру душа, вытащил из киски и попки уже почти растаявшие куски льда и включил воду, смыв с нее все следы крови и спермы и помывшись заодно сам. Юки начала тихо постанывать, когда Синдзи окончательно прочистил ее внутренности и убедился, что раны затянулись, помылся сам, вытерся и закутал ее в одеяло, оставив на кресле для посетителей. Затем он оделся, убрал в большой пластиковый мешок для мусора все посторонние предметы, которые принес с собой, вычистил пол и выглянул в коридор, убедившись, что никого рядом нет — до конца пересмены оставалось пятнадцать минут. Убравшись, Синдзи быстро сбегал в соседнюю палату и забрал оттуда сменных комплект постельного белья, вернулся и расстелил на койку чистую простыню, положив на нее Юки и осторожно одев ее в свою пижамку.

Еще раз осмотревшись перед уходом и убедившись, что следов больше не осталось, Синдзи взял свой портфель, мешок с бельем, поцеловал на прощание девочку в лоб и выскользнул в коридор, быстро отправившись на первый этаж в дальний корпус. Избегая ненужных встреч с докторами, он выждал, пока коридор опустеет и, держа в уме план здания, метнулся к окну, которое выходило на задний двор больницы прямо в сквер. Открыв его, Синдзи выбрался наружу, нашел контейнер, в котором виднелись горы больничного тряпья — перчатки, халаты, вата, большая часть которого была испачкана кровью и еще какими-то желто-бордовыми жидкостями, природу которых Синдзи знать не желал. Вытряхнув испачканные простыни в контейнер, он завязал пакет и выкинул его в печку для первичных отходов. Жаль, но цветы, конфеты и фрукты ушли в расход, однако Синдзи не мог рисковать и оставлять их в палате.

Только покинув территорию больницы, он с облегчением вздохнул и еще раз прокрутил в голове план действий. Все шло в рамках допустимого, и, несмотря на изломанную невинную девочку, чей вид разорванных внутренностей влагалища и ануса до сих пор прошибал спину холодным потом, Синдзи был доволен. Закрывать глаза на проделанные им зверства становилось все легче, и сейчас он без особого труда подавил еле слышимый изнуряющий и навязчивый голосок разума, кричащий от ужаса где-то в центре его души и заставляющий сжиматься сердце от боли и жалости, стоило лишь вспомнить, что он изнасиловал беззащитную, слабую, болезненную десятилетнюю девочку, сестру его друга. Все это было пустое, и сейчас Синдзи анализировал в голове дальнейший план действий, ведь оставалось еще завершить с этим делом, а эмоции этому только мешали.

«Все идет своим чередом. Все идет своим чередом».

Заставив себя не думать о лишнем, он отправился в медицинский корпус НЕРВ, где было намечено его плановое обследование у доктора Акаги. Именно она должна была поставить точку в его плане с совращением маленькой девочки, и сделать это Синдзи полагал с помощью проверенных средств. Хотя его силы после развлечений с Юки иссякли почти полностью, он все же надеялся на волшебный коктейль в шприце и таблетки, горстью покоящиеся в его кармане.

Однако, прибыв на месте и зайдя в кабинет к доктору, Синдзи наткнулся на реакцию, которую ожидал увидеть в последнюю очередь.

— Ты опоздал, — холодным тоном бросила из-за плеча Рицко, не отрываясь от бумаг. — Садись.

В ее голосе не прозвучало ни намека на страсть и отчаянное желание, что она изливала вчера, сгорая от возбуждения.

«Нет, это не дело. У меня еще есть доза стимуляторов, но… Может, я смогу и без них?»

Женщина так и не обернулась, так что Синдзи начал медленно приближаться к ней.

— Акаги-сан… — осторожно прошептал он, держа руку у портфеля, где лежал электрошокер.

— Синдзи, давай не будем. Просто проведем это чертовое обследование и пойдем по…

Но тот уже вплотную приблизился к женщине и без промедления заключил ее в объятия, крепко обняв за плечи и прижавшись щекой к ее светлым локонам.

— Я уже успел соскучиться.

— Синдзи, хватит… — Рицко отчаянно пыталась сохранить ледяной тон, но от его уха не ускользнула дрогнувшая нотка в ее голосе. — Прекрати.

— Я же сказал вам, что больше не буду заставлять вас. Все, как вы скажете, Акаги-сан. Я просто хотел ощутить ваше тепло, прикоснуться к вашему манящему телу и поцеловать вас.

— Чт… — она, наконец, обернулась и наткнулась на крепкий поцелуй Синдзи, прильнувшего к ее губам.

Тот не без удовольствия ощутил мягкость ее губ и теплый вкус помады, почувствовал, как напряжение на ее лице ослабло и как зашевелился ее язычок, встретивший его губы. Женщина жарко выдохнула через нос, подавшись назад на спинку кресла, но, будто спохватившись, резко отпрянула.

— Постой, Синдзи… — однако голос ее уже больше не источал лед. — Пожалуйста, не сегодня. У меня из-за тебя и так влагалище никак не сходится, я на стуле могу с трудом сидеть, и еще одного такого безумства просто не выдержу…

— Я вас понял, Акаги-сан, — добродушно улыбнулся тот. — И сегодня мы не будем делать ничего экстремального. Но вы мне позволите еще немного ласк? Просто обнять вас, прижать и поцеловать? Вы ведь такая красивая, Акаги-сан…

— Чертов льстец, — ее губы дрогнули, в недовольной гримасе скрывая укол смущения. — Все вы говорите одно…

Но закончить она не успела, наткнувшись на очередной поцелуй Синдзи и раскинувшись в кресле от его рук, проникших под халат с блузкой и начавших нежно поглаживать мягко и упругое тело женщины, ее налитую грудь, живот, облаченные в колготки пружинистые бедра под задравшейся юбкой. Ощущения в корне отличались от поглаживаний незрелого и худощавого тела девочки, и этот контраст давил Синдзи на голову, сводя с ума и заставляя возбуждаться все сильнее, пока его сдавленный в брюках член не заболел от очередной эрекции. Но он наслаждался ласками, как и пообещав, не собираясь набрасываться на женщину, не собираясь вкалывать ей стимулятора или применять электрошок, потому что она в его объятиях оттаяла сама, разомлев и поддавшись нежным ласкам. Когда уже румянец стал пробиваться сквозь слой бледной пудры на ее щеках, глаза вожделенно заблестели, а дыхание потяжелело до легкого стона, Синдзи, наконец, прервал ласки и заглянул в ее лицо, видя, как раздосадовано выгнулись ее брови, но понимая, что ни она, ни он на сегодня не были способны продолжить.

— Акаги-сан… — прошептал он.

Та приподняла голову.

— У меня есть к вам просьба, — он вытащил из кармана листок и с именем «Судзухара Юки». — Вы можете перевезти эту девочку сюда, в медкорпус НЕРВ?

Рицко перевела слабый взгляд на бумажку и попыталась сосредоточиться.

— Это… Это сестра твоего одноклассника. Она здорова, ее просто держат там, потому что… в общем, так нужно.

— Я понимаю. Но я пообещал Тодзи, что о его сестре позаботятся лучшие специалисты и что она будет находиться более комфортных условиях, и мне не хотелось бы его разочаровывать. Вы можете перевезти ее сюда? Раз она здорова, думаю, ей больше не потребуются обследования, она может свободно жить в палате с телевизором, игрушками, нормальной едой, без всех этих медицинских приборов и врачей. И здесь гораздо безопаснее, чем снаружи.

Рицко задумалась.

— Ну, это возможно… Но здесь она не сможет видеться со своим братом. Ты… — она запнулась, отведя взгляд в сторону. — Ясно. Посмотрю, что можно сделать.

— Вы невероятная женщина, — Синдзи широко улыбнулся и продолжил ласки.

После окончания процедуры обследования, прошедшего слегка сумбурно из-за еще не сошедшего возбуждения, Синдзи уже собирался домой, когда все-таки спросил мучавший его вопрос:

— Кстати, Акаги-сан, я не видел Рей. С ней все в порядке?

— Да, она уже должна быть у себя дома.

Но тут Рицко вдруг развернулась и бросила сосредоточенный взгляд на Синдзи, от которого тот похолодел.

— Ты ведь собираешься к ней?

Он неуверенно кивнул.

— Не стоит.

— Почему, Акаги-сан?

— Я проводила ее обследования, с ней что-то происходит. С ее мозгом, а точнее, эмоциональным фоном. Ее что-то тревожит, до такой степени, что пульс уже несколько дней держится неровным, началась гиперактивность бета-волн с подавлением характерной для нее альфы. Для обычного человека это еще приемлемо, но не для Рей. Я не сомневаюсь, что это ты на нее влияешь, так что я прошу — ради ее же безопасности, перестань.

Синдзи выдержал паузу, внимательно обдумав ее слова.

— Я учту эту информацию. Спасибо, что сообщили, Акаги-сан. — И уже на выходе он сказал: — Но мне почему-то кажется, что вы будете счастливы, если с Рей что-нибудь случится. Не цепляйтесь так за якоря, что тащат вас вниз. Я обо всем позабочусь.

И не дожидаясь ответа, он выскользнул наружу, быстро покинув Геофронт и направившись в квартиру Рей. Он спешил, как мог, потому что желал увидеть голубовласку, увидеть, что с ней стало, желал ее тело, ее всю. Он уже понимал, что с ней происходит, как и то, что именно он сможет направить становление новой Рей. И, примчавшись к ее квартире, он по привычке замер с поднятым пальцем у неработающего звонка, вновь чертыхнувшись, без стука вошел в темную квартиру, где с кухни доносилось журчание воды, удовлетворенно хмыкнул и достал электрошокер, начав тихо красться к углу комнаты.

Но тут позади него мелькнула тень, что-то резко и с силой толкнуло его в спину, одновременно поставив подножку, и Синдзи, не успев сгруппироваться, грохнулся вниз, со всей мощью гравитационного ускорения ударившись лбом о твердый пол. Зрение вспыхнуло тысячью искр, в голове взорвался фейерверк боли на фоне непроницаемой тьмы, обволокшей все его органы восприятия, и на несколько минут он потерял сознание, лишь далекими чувствами ощущая, как его куда-то тащат и переворачивают.

И только когда калейдоскоп перед глазами угомонился, отдавшись жуткой звенящей болью в голове, а взгляд прояснился, Синдзи стал различать, что по-прежнему находится в квартире Рей, сидящий на полу у кровати с привязанными к металлической ножке руками за спиной. А над ним возвышалась Рей в одних белых трусиках, зловеще сверкая красными пронзительными глазами.

— Я не позволю, чтобы ты оставался с ней, — тихо произнесла она своим спокойным, леденящим душу голосом. — Теперь я буду с тобой, навсегда, Икари-кун.