Kurohibi. Черные дни

Глава 4: Velvet.

Со спортивной площадки на противоположенном конце школы доносился беспорядочный топот ног под бодрый свист учителя физкультуры. Где-то недалеко стрекотали осточертевшие сверчки, перекрываемые редкой трелью птиц. С закрытыми глазами Синдзи вслушивался в умиротворяющий фон окружающей среды, медленно успокаиваясь и приводя мысли в порядок. Сейчас ему нужна была кристально чистая голова, а подскочивший гормональный фон лишь возвращал в памяти сцены разрыдавшейся старосты с проникшими в ее нутро двумя рукоятями швабр. Сердце все еще колотилось в повышенном ритме, перекачивая сладкий привкус возбуждения и нервное щекотание от возможного разоблачения. Стоило только Хикари в таком виде показаться родителям, как ее маленький секрет тут же будет раскрыт, а там — прощай жизнь. Не то, чтобы Синдзи сильно волновался по этому поводу, просто устал уже от бесконечной фрустрации, но вот подобные последствия были крайне нежелательны. Не хотелось останавливаться на полпути.

Открыв глаза и глубоко вздохнув, остывший Синдзи включил розовый мобильник-раскладушку старосты. Прежде всего, проверил список вызовов — и вчера и сегодня обнаружились несколько наборов на номер Аски. От нее входящих звонков не зафиксировано. Затем Синдзи залез в память телефона. Музыку отбросил сразу, а вот фото его заинтересовали. Как и ожидалось, в памяти хранилась дюжина изображений как самой Хикари, так и Аски — тогда еще веселой, жизнерадостной, самоуверенной, улыбающейся, где-то надменно-величественной, а где-то приветственно сложившей пальцы в знак победы. Синдзи грустно улыбнулся. Этой Аски больше не существовало. Прощелкав далее сквозь фото неизвестных ему людей, он вдруг наткнулся на несколько снимков Тодзи.

— Минутку… — Синдзи нахмурился.

Всего пять фото, снятых явно со стороны, на одной из них даже черноволосый смуглый парень красовался в школьных плавках у бассейна, пуская слюни на девушек в воде.

— Ох, черт!.. Неужели Хикари и этот неформал?.. Нет, он явно не в курсе. Значит, тайная воздыхательница?

Теперь уже Синдзи озарило, на что там любовалась староста, мастурбируя в классе. Не первопричина, но как следствие. Ее симпатия к Тодзи пока еще не являлась проблемой, хотя и могла таковой стать в будущем. Надо запомнить, отметил про себя Синдзи, и перестраховаться.

Но сейчас его интересовало лишь письмо Аски. Заглянув в память сообщений, он тут же нашел несколько ее обрывочных сообщений, пришедших с перерывом в несколько минут буквально час назад.

«Хикари. Мне нужна твоя

Я не знаю что делать

Это чудовищно. Я была

Синдзи овладел мною. Изнасиловал. 2 дня назад. Это было ужасно. Больно. Жестоко. Я хотела умереть. Он разрушил меня, втоптал, разорвал, а я не могла сопротивляться. Он лишил меня девственности, облил своей спермой и выкинул, как тряпку. А я только рыдала, кричала и трепыхалась, но ничего не могла поделать. Это было унизительно и мучительно, но он был очень сильный, я тряслась от страха, а он просто пожирал меня. Но, Хикари, что хуже всего

Он причинял мне чудовищную боль, я боялась его до ужаса, я хотела умереть под ним, но что хуже всего, я чувствовала его наслаждение. Это ощущение в себе — резь, жар, волны и удары, он сломил мое сопротивление, и я дрожала и стонала, не знаю почему, это просто дикость, но я чувствовала, как мое тело переставало слушаться меня, оно будто нагрелось и промокло, а потом мой цветок будто расцвел, будто потек мед, и несмотря на ужасную боль я почувствовала блаженство внизу живота, а потом снова дрожь и экстаз, и будто взрыв в голове. И, Хикари, это было настолько сильное и приятное чувство, что я, кажется, закричала или может быть даже застонала, у меня потемнело в глазах, и осталось только ощущение вспыхнувших искорок экстаза, которые затмили всю боль и страх, и ужас. Даже когда я ласкала себя сама, у меня никогда не было столь сильного и бурного чувства на вершине возбуждения. Но было это лишь на мгновение.

А потом я пришла себя, и у меня болело все, у меня ужасно болел живот, текла кровь и его семя по моему телу, меня тошнило, выворачивало, а чувствовала разбитость, унижение, ощущение, близкое к смерти. Я хотела покончить с жизнью, но мне не хватило смелости, я просто убежала и все эти дни скрывалась в каких-то разрушенных зданиях, в кинотеатре, в забегаловках, и все время меня преследует этот ужас, его устрашающий вид надо мной, разрывающая боль в животе. Вся моя жизнь разрушена, я больше не могу быть собой и просто хочу умереть, но даже не способна и на это. Я чувствую себя грязной и отвратительной, и я не знаю, что мне делать.

Помоги мне, Хикари».

— Аска… — выдохнул Синдзи. — Аска… Ты просто изумительна!

Столько чувств в этих строках, почти поэзия, но главное — обреченность от осознания собственного ничтожества, собственной низости и надломленного страстью разума, а с ним и страх и ужас вкупе с крахом целого монумента собственной гордости. Аска рухнула так глубоко, что вряд ли сможет когда-нибудь подняться, и сейчас трепыхалась в мучениях перед собственным уничижением. Теперь ее так просто было добить, всего пару слов — и она задушит себя в презрении и жалости, но Синдзи даже не думал об этом. Сейчас, когда Аска стояла на грани краха и собственного перерождения, он хотел быть рядом с ней, чтобы создать ее заново. Он желал ее, желал упиться ее плотью и чувствами, но больше всего — заполнить собой все ее мысли, стереть страх и жалость к себе, ее воспоминания и заполнить собой ее жизнь так, чтобы у нее больше ничего не осталось.

Синдзи слабо представлял, что он собирается делать, но греющее душу ощущения собственного превосходства перед некогда величественной немкой, ощущение ее разбитости, причиной которой был он сам, будто по наитию подсказывали нужные идеи и слова. Для начала Аску нужно было вернуть домой. Для этого Синдзи полистал давнюю переписку Хикари, изучив манеру ее письма, и стал набивать новое сообщение:

«Аска, это ужасно…

Но послушай меня, я хочу сказать тебе очень важную вещь. Как бы больно и мучительно тебе сейчас не было, все это пройдет. Жизнь на этом не заканчивается, у тебя будет еще много приятных моментов, только не зацикливайся на пережитом кошмаре. Подумай, это просто первый опыт, он ни у кого не бывает нормальным. Я уверена, ты сможешь жить и дальше, снова сможешь чувствовать радость и наслаждение, твой страх лишь от неизвестности и неожиданности, а боль — это естественно для первого раза. К тому же ты и сама ощутила, что кроме нее есть и что-то приятное, и с каждым разом будет все приятнее. Ты это очень быстро поймешь.

Поверь, я знаю, о чем говорю. Хоть я это и не говорила ранее, но мой первый опыт тоже был немного форсированным. Наверное, это можно назвать и изнасилованием) Я тоже поначалу боялась, страдала, думала, что жизнь на этом кончилась. Но на удивление быстро пришла в себя, а сейчас даже считаю, что ничего плохого не случилось и вдвойне получаю удовольствие от ласк. Видишь, все хорошо, все наладится, не случилось ничего катастрофического, так что не стоит так отчаиваться. Иди домой, освежись, отдохни пару деньков, я не сомневаюсь, Синдзи сейчас боится не меньше твоего. Ты сама удивишься, как быстро ты свыкнешься с этим и все наладится)

Прости, что сейчас не могу быть с тобой, у меня возникло срочное дело, это связано с работой родителей, так что, наверное, мне придется уехать на пару дней. Но ты просто держись и помни — все к лучшему. Жизнь только начинается.

С искренними пожеланиями быть счастливой, Хикари)».

Не сдержав смешка, Синдзи выключил мобильник. Конечно, Аска могла сорваться или даже не клюнуть, но негативный результат его мало беспокоил, по крайней мере, не настолько, чтобы переживать из-за него. Манок прозвучал, а теперь следовало растянуть силки.

Понежившись еще немного под солнцем, Синдзи отправился в медкабинет к Рей. Голубоволосая девушка тихо дремала на койке, укрытая простыней. Ее мирный вид будто бальзам вызвал успокаивающую теплоту, отчего даже самому захотелось прилечь рядом и разделить с ней теплоту тела. Хотя Синдзи знал, что стоило ему прилечь рядом, и подремать точно не удастся, а сегодня он решил хотя бы на день взять выходной для своего орудия, так что, собрав волю в кулак и проигнорировав разочарование, потряс девушку за плечо.

— Рей… Рей!

Та неохотно разлепила ресницы и с легким испугом сфокусировала взгляд на Синдзи.

— Икари-кун, — тихо произнесла она.

— Твоя наблюдательность как всегда на высоте, Рей, — пробубнил он.

«Нельзя. Просто нельзя».

— Прости, что разбудил. Крепко спала?

Она слегка помотала головой.

— Только заснула.

— Извини, я не хотел. — Синдзи провел пальцем по ее подбородку.

Рей с секунду смотрела прямо в его глаза, и тому даже показалось, что он начинает тонуть в ее алом взгляде.

— Все в порядке, — произнесла девушка, смешанно моргнув и дернув бровями, как будто неловко вздрогнув.

— Покушала?

— Да. Гречневая лапша и зеленый чай. Вкусно.

Синдзи едва не прыснул смешком, вовремя прикрыв рот кулаком.

— Прости-прости, — он откашлялся. — Не знаю, Рей-тян, осознаешь ли ты это или нет, но ты просто до ужаса желанна.

Девушка удивленно повела бровью и слегка порозовела в щечках.

— Извини, я не понимаю…

— В этом-то все и дело. Ладно, так получилось, что нам надо уходить. Доктор далеко ушел?

— Я не знаю.

— Черт с ним. Пошли.

Потянув Рей с кровати, Синдзи быстренько одернул ее задравшуюся юбку, нежно пригладив ее вдоль ягодиц и бедер, поправил воротник рубашки и ленточку на ней и, вплотную приблизившись к ее лицу, пальцами расчесал спутавшиеся липкие волосы. Рей спросонья смущенно отвела взгляд. От нее все еще пахло спермой.

— Так лучше, — кивнул Синдзи, подавив невыносимое желание лизнуть ее.

Еще раз одернув Рей, чтобы она окончательно проснулась, Синдзи вручил ей в руки портфель и, приметив на столешнице у кровати недопитую бутылочку с соком, прихватил и ее.

— Теперь вперед.

Тянув сонную уставшую девушку за руку, Синдзи незаметно выскользнул из школы, и они поспешили в район многоэтажек, где жила Рей. Теперь уже не было нужды скрываться, так что всю дорогу Синдзи не отпускал ее руку, стараясь быть поближе, а в метро даже вплотную к ней прижавшись — его будоражил запах Рей, эта смесь спермы и чего-то теплого, успокаивающего. Девушку, кажется, это уже начало стеснять, и если вначале она еще слабо понимала, что происходит, то, придя в себя, растерянно отводила взгляд в сторону и еле заметно вздрагивала, когда Синдзи на остановках и в вагоне слегка приобнимал ее и прижимался плотнее.

Добравшись до дома, Рей окончательно стряхнула сон, зато обрела покрасневшие щечки и немного нервную реакцию на неожиданные ласковые касания Синдзи. По ее мечущемуся взгляду и частым подрагиваниям тот с вожделением определил, что девушка окончательно спуталась в мыслях и сейчас терзалась от таких непонятных ей ощущений. Проводив ее до квартиры, он вдруг остановился перед открытой дверью. Вошедшая внутрь девушка озадачено замерла на месте, растеряно глядя на Синдзи.

«Ну, давай же, произнеси это».

На ее лице возникло мучительное смятение, она, будто разрываемая внутренними противоречиями, то опускала глаза, то смотрела на Синдзи взглядом, полным надежды. И, наконец, робко произнесла:

— Ты останешься, Икари-кун?

Тот расплылся в счастливой улыбке.

«Молодец. Хорошая девочка».

— Рей-тян, — он притянул ее к себе за руку, не переступая порог. — Я тебя просто обожаю.

Прильнув к ней, он кончиком языка лизнул ее щечку и, скользнув им вдоль, поцеловал краешек губ, тут же ощутив приторный сливово-солоноватый вкус ее кожи, который вдруг показался необычайно возбуждающим. Рей нервно вздрогнула и с шумом выдохнула воздух, но Синдзи в этот момент помахал перед ней захваченной из школы бутылочкой с соком. Девушка вдруг округлила глаза и испуганно дернулась назад.

— Нет-нет, Рей, не пугайся. Мы ничего не будем заливать. Это твое домашнее задание.

Он вместил бутылку в ее дрожащие руки, и изрядно взволнованная Рей перевела на него испуганный взгляд.

— Домашнее задание?

— Да, Рей. Тебе надо выпить сок, он полезен для здоровья. Но бутылку не выкидывай, это будет твоим тренажером.

Лицо девушки в удивлении вытянулось, она озадаченно взглянула на продолговатый сосуд с ребристой поверхностью и толщиной чуть меньше запястья.

— Я не понимаю…

Синдзи хитро улыбнулся.

— А мне кажется, ты уже поняла. Попробуй научиться вставлять эту штуку в себя так, чтобы не вызывало затруднений.

— В себя?.. — в глазах Рей возникла едва заметная, но уже знакомая алая искорка растерянного волнения, страха и сумятицы. В какой-то мере это можно было назвать и смущением. Сексуальным смущением.

— Да, Рей. В свою киску и попку. Сначала прими ванную, отдохни, наберись сил. Помой бутылочку и набери в нее горячей воды до краев, плотно закрутив крышку. Потом расслабься, немного погладь себя, прочувствуй ладонями свое тело, поласкай те места, которые доставляют удовольствие. Когда возникнет щекотливое возбуждение, погрузи бутылку сначала в свою киску, так глубоко, насколько ты сможешь, поводи, пока она не увлажнится и не начнет двигаться свободно, а потом проделай то же самое, но с дырочкой в попке.

Пока Синдзи говорил все это, Рей будто наполнялась изнутри той самой непонятной энергией, которая смущала ее и заставляла тяжело дышать. Она ловила каждое слово, не сводила глубокого, неморгающего взгляда с глаз Синдзи, слегка разомкнув губы и живо прокручивая в голове его инструкции, отчего щечки ее непроизвольно все больше багровели.

— Сначала будет тяжело, но в этом и состоит твое задание — научиться вводить в себя этот предмет без затруднений, без стеснения, практически сразу. Сначала киска, потом попка. Ну ты ведь знаешь, обувь сначала нужно разносить, прежде чем она легко будет надеваться на ногу. Вот и тебе, Рей, тоже надо… Притереться. Когда эта бутылка без затруднений станет входить в твою попу с первого раза, твое наслаждение будет безграничным.

Он со все большим удовольствием глядел на растерянное лицо девушки, ее внутреннее волнение, и сам едва мог скрывать возбуждение.

— Я очень на тебя надеюсь, Рей-тян, ведь ты доставишь мне столько радости. Ну, до скорой встречи.

Не давая ей опомниться, он захлопнул дверь и поспешил вниз на улицу. Еще минута, и он набросился бы на голубовласку, но теперь, прогуливаясь под освежающим ветром, он успокоился и мысленно похвалил себя за сохранение контроля. Безудержная сила — это, конечно, хорошо, но нужно уметь управлять ею.

Собравшись с мыслями, Синдзи поспешил домой. Чем ближе становились апартаменты Мисато-сан, тем больший трепет он испытывал. Дома его могли встретить суровые люди из службы безопасности, полицейские, озлобленный опекун, и, разумеется, Аска. Именно она вызывала это щекотливое волнение, сложно даже сказать, приятное или нет. Просто волнение, смесь опаски и интереса, жалости и вожделения. Она, несомненно, уже не была той поросшей колючками вздорной девчонкой, она уже надломила свой разум, но вот кем она стала — этого Синдзи даже не мог предположить и очень желал узнать.

«Волнуюсь прямо как школьница», — нервно хихикнул он.

Однако первое разочарование настигло его на подходе к дому — свет в окнах везде был потушен. Возможно, просто до вечера еще было далеко, но обычно хотя бы в гостиной всегда включалось освещение, когда в квартире кто-то был. Синдзи разочаровано выдохнул, и чаща трепета качнулась в сторону неприятного волнения. Быстро поднявшись по лестнице под стук своего сердца, он подбежал к двери и ненадолго замер, вслушиваясь в окружение. Ни единого звука. С легкой нервозностью он достал ключ и осторожно отворил дверь — за порогом его встретила темнота коридора и холодная пустота. Синдзи тихо вошел в квартиру, ощутив ее знакомый и уже подзабытый запах, но никто его не встретил. Одиночество и тишина.

Пройдя чуть дальше по коридору, Синдзи вдруг замер и ощутил, как по спине прошла волна холода. На полу все еще виднелись высохшие бледно-красные пятна, идущие из гостиной на кухню и там в ванную. Перед глазами тут же вспыхнула сцена кричащей Аски, ее разрываемого нутра, льющейся крови и стонов и последующего краха и отчаяния, отчего руки непроизвольно задрожали. За минувшие два дня здесь никто так и не был.

Синдзи сжал зубы и проверил все комнаты, чтобы убедиться наверняка. Мисато так и не объявлялась. На полу в туалете виднелись багровые разводы и брошенное на полу полотенце, покрытое чем-то ржавым, в чем не сразу определялась кровь. Похоже, Аска убежала сразу же, только в спешке вытершись полотенцем и, возможно, умывшись. Стиснув зубы и подавив тошнотный ком, Синдзи быстро вымыл пол и замочил полотенце с тряпкой, стараясь на нее даже не смотреть. Почему-то вид крови и воспоминания вызывали гнетущее чувство, пробуждая в глубинах памяти то, от чего он убегал все это время.

— Да что со мной такое?! — гневно стиснул он зубы и приказал себе не думать о скверных ощущениях. — Я все сделал правильно. Мне нечего бояться. Я спас ее.

Повторяя эти мысли, он привел комнату в порядок, переоделся и с трудом поел, хоть в горло не лезло ни куска. Перед глазами вновь возникла темная расплывчатая пелена, заставив прослезиться и отдавая пульсацией в висках.

«Просто великолепно. Будет замечательно, если Аска сейчас войдет и увидит меня таким. Какого черта вообще происходит?»

Конечно, было маловероятно ее возвращение так скоро (да и вообще, ее возвращение), но теперь даже он не мог с уверенностью сказать, что так сильно хочет ее видеть. Чтобы отвлечься, он пошел к себе и стал разбирать свои вещи. В комнате он выпотрошил портфель, спрятав подальше телефон Хикари, как вдруг на глаза ему попался пузырек с препаратом Рей — тем самым нутрицевтиком.

«Я его разве взял с собой? — озадаченно подумал он. — Что-то не припомню…»

Настороженно его изучив, он бросил пузырек в дальний ящик и отправился принимать ванную. Сейчас для него это был единственный способ успокоиться и прогнать грызущее чувство тревоги. К тому же на тело навалилась неизвестно откуда взявшаяся усталость, так что делать больше ничего не хотелось, кроме как поддаться потоку мыслей и времени.

«Рей-Хикари-Аска… Такие чудные и хорошие девочки… Сломленные мною… Рей… Аска…»

Предаваясь думам о них, Синдзи постепенно проваливался в дрему, пока память окончательно не стерла все мрачные и беспокойные мысли, покрыв их черной вуалью.

Утро началось с удивительного прилива сил. Синдзи открыл глаза, чувствуя необыкновенную бодрость и энергичность, сладко потянулся в своей постели и с недоумением прокрутил события второй половины вчерашнего дня: его приход домой, приступ необъяснимого страха, подавленность, нервозность. Вспомнил, как он прибрался в доме, поел, принял ванную, вроде бы посмотрел телевизор, возможно, что-то еще, что слабо припоминалось, — сейчас все это походило на дурной ничего не значащий сон. От мрачного настроения не осталось и следа.

Вскочив с кровати, Синдзи с ухмылкой поприветствовал утреннюю эрекцию и неспешно оделся, ощущая радостное чувство томимого голода, причем не совсем гастрономического. Но не успел он подумать об удачном начале дня, как до его слуха донеслось журчание воды с кухни. Сердце мигом провалилось в груди, вызвав волнующий трепет по всему телу.

«Стала бы Аска возиться на кухне, придя домой?»

Чувствуя нарастающий ритм пульса, Синдзи нетвердой походкой вышел из комнаты и, затаив дыхание, подошел к кухне, шаг за шагом все больше выглядывая за угол. И открывшийся вид его ничуть не удивил, но слегка расстроил.

— А, проснулся, Син-тян? — раздался жизнерадостный возглас Мисато. — Прогуливаем?

Тотт слегка просел, чувствуя себя полным идиотом и одновременно улыбаясь своей опекунше с таким чувством, будто не общался с ней лет сто. Несмотря на разочарование от пустого волнения, он был рад видеть ее и слышать ее голос. Молодая женщина, энергичная и сильная, но притом все еще необычайно красивая и по-взрослому притягательная, кареглазая и с темными лоснящимися волосами, коротенькими шортами и маечкой, натянутыми на упругое тело с впечатляющими формами, и кухонным фартуком, довершающим удивительную композицию. Мисато-сан на полном серьезе колдовала с готовкой, что выглядело настолько дико и неожиданно, что Синдзи едва не плюхнулся на пол и не захихикал в истерике.

— Ну-у, так как? — абстрактно переспросила Мисато, что-то вымывая в раковине и притом не переставая источать задор и энергичность.

— А?.. — выдавил Синдзи, собираясь с мыслями.

— Школа, говорю. У вас выходной, что ли?

— А, это… — внутри кольнул первый нервный симптом. — В общем… вчера голова разболелась и чувствовал себя плохо, боялся, что забелею, поэтому сегодня не пошел… Но сейчас мне уже лучше, так что…

— Я так и подумала.

Она вытерла руки полотенцем и в два шага оказалась рядом с Синдзи, приложив влажные руки к его лбу. Тот от неожиданности сжался и едва не пискнул, смущенно отведя глаза — массивная грудь женщины, очевидно без бюстгальтера, колыхнувшись под майкой, повисла прямо перед его лицом, а в нос ударил дурманящий аромат лаванды.

— Вроде, холодный. Ладно уж, один денек можно и прогулять, — она весело подмигнула и подскочила обратно к раковине. — Только не злоупотребляй моей добротой, хорошо, Син-тян?

Тот растеряно кивнул. Мисато-сан была необычайно оживленной сегодня, но он прожил с ней достаточно, чтобы понимать ее чувства. Лавандовые духи — она встречалась с Кадзи-саном. Прибыла ночью или с утра — по пути купила продуты в круглосуточном магазине, чьи пакеты покоились у стола. Рвется приготовить обед и закрывает глаза на прогулы своего подопечного, более того, радуется его обществу. И еще эта едва различимая грустинка в глазах, скрываемая под жизнелюбивым энергичным блеском.

«Значит, таки поссорилась с ним. Это было ожидаемо. Эх, Мисато-сан, не учитесь вы на своих ошибках».

— А Аска в школе? — спросила она.

— Э… Аска?.. Наверное…

Женщина перевела на Синдзи лукавый взгляд.

— Опять поссорились?

— Мы? Может быть… Она неожиданно предложила поцеловаться, а потом вдруг дала отпор и убежала.

— Вот как? — Мисато вздохнула. — Загадочное девичье сердце. Я скажу тебе по секрету, что если девушка вдруг говорит «нет», это еще не значит окончательное «нет». Просто иногда девушки смущаются своих чувств, пугаются и потому всячески стремятся их не показывать. Я уверена, она была смущена даже больше, чем ты, а с ее характером для нее это пытке подобно.

— Вот как? — задумался Синдзи.

— Поверь моему опыту, чувства девушки — такая сложная штука, что они сами иногда в них путаются.

— Охотно верю.

Мисато стрельнула в его сторону взглядом, чуть более внимательно, чем хотелось бы.

— Мисато-сан, — перевел он тему, — а… что вы делаете?

— А? Я? — она наивно подняла брови. — Еду.

— Вы… готовите?

— Так, Синдзи. Давай оставим эти пошлые шуточки по поводу моих кулинарных…

— Нет-нет, Мисато-сан, я рад! Честное слово, — он мило улыбнулся. — И я бы хотел вам помочь. Давайте готовить вместе.

— Э… — женщина слегка опешила, но, возобладав собой, ответила теплой улыбкой. — Ну, это было бы просто здорово. Заодно приглядишь, чтобы я ничего не испортила. Все-таки в каждой шуточке есть доля правдочки.

Она неловко хихикнула, блеснув румянцем на щеках.

— Так-с, Син-тян, сегодня наш торжественный обед будет состоять из овощного рагу, — она сверилась с рецептом из кулинарной книги на столе. — И тушеных баклажанов. И фруктового пирога на десерт, но это самая сложная часть, оставим на потом. Судя по инструкции, нужны помидоры, кабачки и морковь, капуста, баклажаны, конечно же, патиссон… хм-м, про него забыла. Ну ладно, дальше лук-порей и сельдерей, перец и зелень, вроде все купила… Кукурузу зачем-то взяла, эх. Картофель и огурцы есть… Так, вроде, все на месте. Сейчас помоем овощи и приступим к экзекуции. Син-тян, помоги разобрать пакеты.

— Хорошо.

Он вытащил упаковки со свежими фруктами, лоток с яйцами, целую гору пакетиков со специями, муку и разложил все на столе. Мисато-сан стала что-то весело напевать себе под нос, и Синдзи, раскладывая продукты на столе и вскрывая упаковки, заодно начал разглядывать ее со спины. Коротенькие джинсовые шорты демонстрировали всю красоту длинных стройных ног с крепкими и упругими бедрами и открывали основание мягких, но рельефных ягодиц. Было в фигуре Мисато нечто притягательное, взрослое и даже соблазнительное, не юная невесомая хрупкость, но сила, энергия, притом нежная и заботливая мягкость, опытность. Схваченные в хвост иссиня-черные волосы женщины колыхались при каждом ее движении, пара длинных локонов струилась с висков вдоль шеи по плечам, лиловая майка с засученными рукавами хоть и была весьма широкой, но все же подчеркивала ее точеную талию и объемный бюст, четко просматривающийся из-за ее рук.

Синдзи ощутил легкую щекотку внутри. Несомненно, Мисато-сан отличалась от юных девушек-ровесниц, но вот в какую сторону, он не мог понять. Скорее всего, она просто была другой, без всяких плюсов и минусов, взрослая девушка-уже-как-бы-женщина, интересная, притягательная, с бодрым характером, сильная, его начальник. От этой череды мыслей и вида хозяйничающей девушки-женщины внутри расплылось что-то теплое, приятное и манящее. Синдзи понимал, что в данный момент он смотрит на Мисато-сан не только как на своего опекуна или командира, не просто друга, но и как мужчина на женщину, как всегда боялся и стеснялся смотреть на нее. И одновременно он понимал отличие этого чувства от восприятия «его девочек» — Аски, Рей, Хикари, сейчас все было по-другому. Стеснительно, растеряно, страшно. Она, будучи объектом его влечения, являлась априори сильнее во всем, Синдзи даже и не думал о том, чтобы наброситься на нее. И хоть его буквально буравил интерес — какова она на вкус, каковы ощущения от ее тела, что значит быть со взрослой опытной женщиной — он даже не мог придумать подход к ней. Дистанция между ними оказалась чрезвычайно далекой, во всем. И было бы разумно просто вздохнуть, погрустить и забыть, но Синдзи вдруг решил не отступать. Хотя бы потому, что день так хорошо начался. Потому что ранее он смог подавить, схватить, растерзать трех таких недосягаемых девушек. Потому что верил в свою неограниченную силу, свою неуязвимость.

Разложив продукты и достав посуду с растительным маслом, Синдзи подошел к Мисато-сан, встав рядом с ней и принявшись мыть овощи.

— Я вам помогу, — на лице сама по себе возникла дружелюбная улыбка.

— Спасибо, — сладко протянула Мисато после секундного замешательства. — Ты всегда такой учтивый, Син-тян.

— Просто я по вам очень соскучился, — он отвел глаза, вымывая под водой баклажан.

— А?.. — женщина опешила в смущении. — То есть… И я, конечно же, скучала. Вы же мои любимые детишки!

— А вы наша любимая опекунша? — Синдзи хихикнул. — Я немного не в том смысле, Мисато-сан. Просто только сейчас я понял, как мне не хватало вашего радостного смеха все это время. С вами комфортно и приятно.

Женщина, теперь уже не скрывая растерянности, перевела на Синдзи удивленный и смущенный взгляд, слегка покраснев.

— Это… — с легким стеснительным волнением произнесла она, но тут же одернулась. — Тебя случаем Аска не приложила по голове?

— Ну-у, Мисато-са-ан, — протянул Синдзи, обиженно надув щеки. — Я серьезно говорю, а вы…

— Прости-прости, — она замахала руками. — Просто это было как-то… неожиданно и неловко… Ты ведь не шутишь?

Синдзи понурил голову, скрывая легкую дрожь в руках.

— Я когда-нибудь так шутил, Мисато-сан? — тихо произнес он и отошел к столу за кастрюлей.

Женщина на секунду замерла, в растерянности повесив ладошки, и неловко развернулась к раковине, оперевшись об нее.

— Извини, — произнесла она. — Я просто смутилась немного, я не хотела тебя обижать.

— Ничего, все в порядке, — ответил он вновь бодрым голосом. — Я тоже виноват. Вы знаете, я почти всю жизнь жил один, а когда въехал в вашу квартиру, многое мне было в новинку, ко многому я просто не привык, не знал, как себя вести. Мне было неудобно, неловко, я пугался и сбегал. Но только ощутив грусть утраты понимаешь, сколь ценно что-то для тебя.

Синдзи приблизился к Мисато и внезапно обнял ее со спины, прижавшись к ней животом и щекой. Женщина вздрогнула от неожиданности, в замешательстве расставив руки в стороны и попытавшись развернуться корпусом.

— С-Синдзи… — выдохнула она.

Тот чувствовал тепло ее тела сквозь одежду, выпирающую мягкость ее ягодиц, уткнувшихся ему в низ живота, упругость подтянутого живота на руках, стук сердца в ее груди, и теперь он не мог остановиться.

— Я не говорил вам спасибо, Мисато-сан, — произнес Синдзи, не поднимая головы. — Не говорил, как я ценю вашу заботу. Еще не говорил, насколько люблю ваш оптимизм, вашу готовность помочь, вашу улыбку. Вы всегда смотрели на меня не только как на подопечного, но и как на друга, молодого парня. Я видел это, и я смущался, потому что боялся признаться в том же по отношению к вам. Вы привлекательны, невыносимо, просто до дрожи. Я едва не умирал, видя вас в соблазнительном белье каждый день, и мы оба делали вид, будто все в порядке, все идет своим путем. Вы молодая, красивая, притягательная девушка, а я мог только мечтать, чтобы быть с вами, иметь близость с вами.

Он чувствовал, как тело Мисато то напрягалось, то смягчалось, как неровно поднималась ее грудь в нервном дыхании, как учащенно билось сердце, и ему даже не надо было смотреть ей в лицо, чтобы понять ее мысли.

— Синдзи… — почти что шепотом произнесла пораженная женщина. — Ты… вправду считаешь меня красивой?

— Просто невыносимо, — с грустным смешком произнес он и поднял глаза, которые сами по себе заслезились.

Мисато глядела на него изумленно и слегка растерянно, отчасти смущенно, но одновременно трогательно и счастливо, с теплотой и оторопью.

— Я… не знаю, что и сказать. Ты не перестаешь меня удивлять, Син-тян…

— Извините… — улыбнулся в ответ он. — Кажется, я слишком далеко зашел, но я уже не могу отступить. Я очень хочу вас, Мисато-сан.

Глаза женщины округлились, и лицо ее наконец-то стало багроветь.

— Н-Но… Ты же несовершеннолетний!

— Почему-то вы не вспоминали об этом, когда сажали меня в Еву. Признаетесь уже, что я повзрослел?

— Ты и вправду изменился, Синдзи… — глаза Мисато растерянно заметались из стороны в сторону. — Не знаю, что с тобой произошло, но ты вдруг стал другим.

— Решительным? Или мужественным?

— Кажется… Но я твой опекун, твой командир, это просто недопустимо правилами!..

— Сейчас мы просто два лица противоположенного пола, никого больше нет. Если угодно, представим, что это я вас соблазняю.

— По-моему, так оно и есть… — в ее голосе звучало все меньше решительности. — Но нам нельзя. Нет.

— Если девушка вдруг говорит «нет», это еще не значит окончательное «нет». Правда, Мисато-сан? Пожалуйста, только между нами. В этом рушащемся мире каждый наш день может стать последним, а мы стоим на переднем крае перед смертью, и я бы не хотел умирать, так и не ощутив близость с одной красивой женщиной. Только вы способны подарить мне немного счастья, и я прошу вас об этом. Я умоляю, Мисато-сан.

Кажется, женщина была готова расплакаться. Она в замешательстве заглядывала в глаза Синдзи, краснея и мучительно изгибая брови, она то открывала рот, собираясь что-то сказать, то передумывала, она все больше терялась, и Синдзи ослабил объятия, позволив ей развернуться к нему передом. Ростом он был почти на голову ниже женщины, так что его лицо оказалось ровно напротив ее груди, но тот даже не повел взглядом, продолжая умоляюще смотреть в ее глаза.

И вот Мисато робко подняла руку и приложила ладонь к его щеке.

— Хорошо… — По голосу было видно, сколь мучительно ей далось это решение. — Только один раз, и никому не говоря.

Синдзи счастливо улыбнулся.

— Научите меня, Мисато-сан?

Та растерялась еще больше, но после недолго замешательства, улыбнулась, сверкнув блестящими влажными глазами, и наклонилась к его лицу.

— Ох, Синдзи, что ты творишь.

Она глубоко вздохнула, переведя дух.

— Ладно. Сначала поцелуй, — прошептала она. — Когда сомкнемся губами, просунь свой язык навстречу моему, и когда они соприкоснутся, начни ласково тереть им кончик моего языка, будто лижешь леденец. Я в свою очередь буду делать то же.

Следуя своим словам, она приблизилась вплотную так, что Синдзи почувствовал ее дыхание из носа на своей щеке, и прикоснулась к его губам. Тот тут же ощутил их наливную мягкость, плотных и зрелых, упругих, почувствовал ее влажный ласковый язык в своем рту, его нежные движения, как будто едва различимые касания лепестка, а потом его возрастающее давление, скользящее движение вглубь, взаимные ласки и чмокающий звук.

«Это… и впрямь взрослый поцелуй… Настоящий поцелуй, — мелькнуло в голове Синдзи среди хаоса мыслей и ощущений. — Жаль, не в первый раз».

Продолжая ласки языком, Мисато гладила его щеки, слишком заботливо и ласково, что неожиданно и неприятно смутило Синдзи. Чувствуя нарастающую пульсацию в венах, он суетливо поднял руки и осторожно приложил их к маечке женщины, скользнув ладонями по груди. Та от неожиданности резко выдохнула носом, прервав поцелуй, и слегка отстранилась, из-за чего Синдзи не смог как следует различить их на ощупь.

— Все таки хочешь большего? — со сладким прищуром и пунцовым сиянием на щеках произнесла она.

Синдзи робко кивнул. Он сам не понимал, что происходит.

— Ладно. Я покажу тебе все.

Мисато распустила хвост на волосах, взмахнув ароматной копной локонов перед лицом Синдзи, слегка отстранилась и, взяв майку за края, потянула ее вверх. Тот с замершим сердцем наблюдал, как постепенно оголялось ее тело — сначала плоский широкий, но ровный животик, потом основание ребер, длинный леденящий душу шрам и тут же — восхитительная грудь, большая и выпуклая, почти идеальной формы, упруго подпрыгнувшая от поднятых рук и колыхнувшаяся своими крупными широкими сосками с ровной розовой окружностью ареолы, покрытой мелкими редкими пупырышками. Настоящая объемная грудь взрослой женщины, будто налитая и набухшая изнутри. Мисато отбросила майку и слегка застенчиво обняла себя руками, приподняв грудь и скрыв свой шрам.

— Уродливый, да? — застенчиво и неловко произнесла она, отведя глаза в сторону.

— Ничего подобного, Мисато-сан! — совершенно искренне произнес Синдзи. — Вы просто восхитительны! Пожалуйста, не скрывайте.

Женщина все еще стесненно опустила руки и, глубоко вдохнув, всколыхнула грудь, отчего соски на ней будто привстали, качнувшись вверх. Мисато ожидающе оперлась на край раковины и с нескрываемым волнением произнесла:

— Ну… Можешь потрогать, Син-тян.

Тот нервно сглотнул.

— Но только, пожалуйста, будь нежным, — она улыбнулась. — Женское тело очень чувствительно к прикосновениям. Особенно некоторые его части.

Синдзи послушно подошел к ней, не сводя зачарованного взгляда от объемного бюста, и осторожно, одними пальцами провел по топырящимся соскам. Грудь женщины слабо вздрогнула от резкого вздоха, отчего тот смог явственно ощутить твердые горячие бугорки, будто ягоды, мягкие и упругие, а под ними — бугристую и гладкую поверхность ареол. Соски послушно двигались вместе с движениями пальцев, утопая в поверхности полушарий и теребясь из стороны в сторону. Синдзи заметил, как Мисато слегка прикрыла глаза, а ее дыхание стало ощутимее тяжелее, так что он начал совершать круговые движения ладонями, постепенно погружая руки в мягкую плоть. Ощущения были не сравнимы ни с чем — грудь у Мисато была более упругой, эластичной, куда как более объемной и выпуклой, чем у девочек, и притом пружинистой, переливающейся под ладонями, напоминающей чрезвычайно мягкий зефир, тогда как даже грудь Рей походила на студенистое желе. Синдзи захотелось прижаться к ним, утонуть в их нежности, раствориться, сгрести и мять как тесто, так что он непроизвольно сжал ладони, смотря, как податливая плоть проступает между пальцами, будто ее вот-вот прорвет.

— С-Синдзи… — тяжело простонала Мисато-сан, с напряжением приподняв плечи. — Чуть полегче… Это очень нежная область, нужно быть немного поласковее…

От этих слов ему мгновенно захотелось еще сильнее сжать пальцы, чтобы прочувствовать всю боль и вожделение женщины, ее умоляющий стон и неуклюжее сопротивление…

«Нет. Это просто иллюзия, Мисато-сан отличается от тех наивных девочек, я не справлюсь. Лучше просто насладиться своим положением…»

Он ослабил хватку и стал нежными движениями массировать груди по кругу, с накатывающим возбуждением смотря, как они меняют свою форму под его слабым нажимом, податливые и мягкие, становясь то плоскими от давления, похожими на большие широкие оладушки, то вытянутыми от хватки, как дыньки. Было видно, что Мисато эти игры доставляли не самые приятные ощущения, но она стойко терпела и более того, спустя некоторые время даже начала подрагивать, немного согнув ноги и закрыв глаза в глубоком дыхании. Глядя на изрядно помятые соски, которые начинали уже заметно багроветь, Синдзи не удержался и, собрав грудь в ладонях поплотнее, приблизился к манящей округлости. Осторожно, вкушая каждое движение, он язычком прикоснулся к плотной ягодке соска, которая была уже весьма горячей и упругой, и стал теребить его кончиком из стороны в сторону. Мисато издала легкий еле различимый стон, поэтому Синдзи усилил ласку, вдавливая языком бугорок в плоть и с силой полизывая гладкую поверхность ареолы. И вот, когда бедра женщины начали подрагивать, он вдруг резко вцепился в сосок губами, как при глубоком поцелуе, и начал с силой всасывать его, одновременно лаская языком.

— Йах… — выдохнула Мисато-сан и слегка просела. — Синдзи… Ты… О-ох…

Но тот не останавливался. В душе играло странное чувство, какое-то теплое и давно потерянное воспоминание, да и он сам понимал, на что похоже его действо — он сосал большую объемистую грудь женщины, будто бы налитую молоком, женщины едва ли не в два раза старше его, его опекунши, в чем-то заменившей ему мать. И от ощущения этого в груди расплывалось чувство покоя, уюта, спокойствия, и Синдзи, утопая в них, лишь сильнее всасывал вершину груди, легонько ее покусывая и сжимая губами, чувствуя, как твердеет сосок, как разогревается и приподнимается ареола, становясь выпуклой формы, как она плотнеет, напоминая уже не мягкую сливу, а крепкий орех. Мисато стала изгибаться, издавая на выдохе тяжелый стон, она запрокинула голову и начала мелко подрагивать.

Синдзи, выпустив изо рта сосок, полюбовался его вздувшейся формой, налитой багровым цветом и блестящей от слюны, и принялся за вторую грудь. Буравящее душу ощущение умиротворения и нежности хоть и было необычайно приятным, но Синдзи крайне не нравилось, будто клином вонзаясь в его мозг и разрывая сознание на две части — одна хотела отдаться этой сладкой ласке, вторая категорически не принимала ее, отторгала и боялась. А вскипающее возбуждение вкупе с назойливым противоречием только спутывали мысли и затуманивали взгляд, обрывая контроль над эмоциями. Синдзи в самом деле растерялся, и только обжигающая искорка голода, вожделения и соблазна вела его вперед, прочь от потерянных воспоминаний к телесному наслаждению.

Груди Мисато уже становились похожи на куски размешанного теста, с крупными выпуклостями вздувшихся твердых сосков, похожих на небольшие багровые абрикосы с торчащими поверх ягодками красной ежевики. Женщина, непрерывно елозя под жесткими ласками, больше не могла терпеть и, с очередным стоном, переходящим в выкрик, отстранила от себя Синдзи.

— Подожди… Ух… — произнесла она с отдышкой. — Не ожидала, что ты такой напористый… Ох, мои груди просто горят…

— Вам больно? — виновато спросил Синдзи, подняв глаза.

— Ну, немного… Но ты не переживай, это приятная боль. Особенно, глядя, с каким упоением ты всасываешься в мои дыньки.

Ее лицо уже изрядно раскраснелось, на коже блестели капельки пота, а вершина груди сияла от слюны.

— Мисато-сан, вы меня стесняете… — тихо произнес Синдзи.

— Я смотрю, не только стесняю.

Она стрельнула хитрым взглядом вниз, указывая на его выпирающий из брюк член.

— Ты уже насытился?

— А?

— Мои груди? Если хочешь, теперь я сделаю тебе приятное.

Синдзи опустил глаза.

— П-Пожалуйста…

Женщина хихикнула.

— Ты такой миленький. Основное блюдо оставим на потом, а сейчас легкий аперитивчик.

Обойдя Синдзи, Мисато приставила его к раковине, а сама расположилась на корточках у его ног, с улыбкой глядя в глаза снизу вверх.

— Прелюдию пропустим, я гляжу, ты и так уже весь напряжен. Просто помни, что девушкам нравятся чувственные ласки, не только груди, но и всего тела.

Она расстегнула пряжку ремень.

— И только потом уже они будут готовы для главного действа, но иногда и им хочется доставить своему парню удовольствие. Не волнуйся, когда я начну это делать, тебе понравится…

— Мисато-сан, — произнес Синдзи. — Я все-таки не совсем уж ребенок. Я понимаю, что вы говорите об оральном сексе.

Та нервно усмехнулась.

— Прости-прости, Син-тян, все время забываю, как быстро растут дети. Наверное, настанут времена, когда они будут знать больше меня. Или, может быть, я просто волнуюсь не меньше твоего…

— Если вам не хочется, я не настаиваю… — он дружелюбно улыбнулся.

— Спасибо, Синдзи, но если уж я принялась за дело, надо доводить его до конца. Тем более, мне тоже будет приятно чувствовать твое наслаждение, это и есть смысл таинства этого… этого…

— Секса.

— Секса, — Мисато снова смущенно кивнула. — Чувствую себя просто какой-то школьницей. Ну что ж…

Она расстегнула ширинку и, приспустив резинку трусов, высвободила наружу изрядно напрягшийся член Синдзи.

— Хи-хи, — она нервно хихикнула. — У тебя такой прелестный писюнчик.

— Мисато-са-а-ан… — обиженно протянул он.

— Все-все, больше не буду, честно. Вот, сейчас я искуплю перед тобой свою вину.

Она пальцами нежно обхватила основание головки и оттянула крайнюю плоть далеко назад, оголив ее. Синдзи ощутил ее острые ноготки на стволе пениса, подушечки пальцев, скользнувших по чувствительной плоти, он смотрел на ее разгоряченное лицо поверх своего члена, и это лишь подстегнуло его возбуждение.

— Ух, он становится еще больше. Не больно?

Тот отрицательно помотал головой.

— Ясно. Тогда попробуем, какой ты на вкус.

Она приблизила лицо к члену и лизнула его своим мягким язычком. Синдзи почувствовал рябь приятной дрожи, но Мисато, закрыв глаза, начала ловко водить языком по головке, облизывая ее вдоль и поперек четкими, напористыми движениями, отчего по телу прошла первая волна экстаза. Однако Мисато даже не думала ослаблять или затягивать ласку, она подключила губы, водя ими по верхушке члена и слегка втягивая ее в рот, длинным продольным движением лизала ствол пениса и снова принималась за головку, пощипывая и теребя ее, как совсем недавно проделывал это Синдзи с ее же сосками. От остроты ощущений тот непроизвольно откинулся назад, уперевшись в столешницу раковины, а Мисато, заметив это, коварно улыбнулась и неожиданно захватила член ртом почти в половину его длины. Ее рот из-за этого округлился и вытянулся вперед, плотно сцепив губами ствол пениса, головка внутри уткнулась в извивающийся язык, который безостановочно обвивал и ласкал ее, рот тут же наполнился слюной, и вдруг Мисато начала с усилием всасывать член, будто стремясь вытянуть из него все соки. Синдзи ахнул и едва не рухнул на пол, он и представить не мог, насколько сильны могут быть ощущения — Мисато втягивала головку вглубь рта, засасывая ее с такой силой, что она, казалось, сейчас лопнет. Плоть приятно щипала и покалывала, отзываясь искрами экстаза, и тут женщина начала еще дополнительно двигать головой вперед и назад, то всасывая член, то тря его о нежное небо и напрягшийся язык, упирая головку в самое основание рта и постоянно сокращающееся отверстие входа в горло. Ее груди при каждом движении упруго подпрыгивали, с губ на них капала слюна, рот издавал чавкающий звук, и Синдзи вдруг ощутил, как между ног его схватил предоргазменный спазм. Мисато с удовлетворенным мычанием сбавила темп, начав играться с головкой, будто полизывая мороженое, причмокивая и постанывая, словно от удовольствия.

— Как тебе? — с довольной улыбкой спросила она.

— Это… невероятно… — выдохнул Синдзи, отходя от едва не выстрелившего оргазма. Его блестящий от слюны член напряженно пульсировал, приложившись к лицу женщины.

— Хе-хе, рада стараться. Немного сбавим темп, а то, я гляжу, ты уже на грани. Только предупреди, когда совсем прижмет, то есть когда будешь готов кончить. Наклонись чуть-чуть.

Мисато встала на колени, вытянув торс в полный рост, потом обхватила обе груди ладонями, подтянув их, а затем вплотную приблизилась к животу Синдзи, поместив его член в образовавшуюся ложбинку. Пенис легко утонул в налившейся плоти, Синдзи тут же ощутил им поглощающую мягкость и теплоту, сильно отличающуюся ото рта или влагалища. Хоть ощущения были куда менее острыми, зато на члене возникло чувство воздушной мягкости, легкого сдавливания и притом переливающегося скольжения, будто он погрузился в вату или мед. Мисато стала водить грудями вверх и вниз, мастурбируя ими член, и одновременно наклонила голову вниз, высунув язык и лаская головку, заодно смачивая ее слюной.

Синдзи откинулся назад, ощущая, как его голова наполняется невесомым блаженством, как подкатывает слабая, но приятная волна удовольствия. Он положил руки на голову Мисато-сан, регулируя ритм ее движения, сам уже тяжело дыша от возбуждения. Возможно, все пошло не так, как он планировал, но ему было хорошо, и его больше ничего не волновало. Взрослая, манящая женщина, его опекун, делала ему минет, ласкала его своими грудями, и большего просто желать было нельзя, как вдруг…

Как вдруг Синдзи выпрямил голову и остолбенел. По спине прошла ледяная волна дрожи, и даже блаженный экстаз сдуло, будто огонек свечи под цунами. Из гостиной на них смотрела Аска. Девушка в мятой испачкавшейся куртке и юбке не сводила с них впавший неморгающий взгляд с темными кругами под глазами, взгляд, наполненный глубинным страхом, окоченевшим ужасом, сломленной волей на грани потери разума, душевной болью и мукой. Некогда блистающая и величавая девушка сейчас выглядела жалким блеклым подобием себя, напоминая больше призрака или смертельно больного человека, чем огненную фурию. Аска смотрела прямо в глаза Синдзи, готовая вот-вот свалиться от накатившего шока, или может быть закричать, или даже наброситься на них в безумии, хотя, похоже, сил у нее хватило бы лишь на один шаг. И Синдзи не сводил с нее жесткого волчьего взгляда, чувствуя, как мигом улетучился этот дурацкий приступ нежности, эти идиотские мысли о блаженстве с опекуншей. Сейчас он просто водил тазом, помогая Мисато стимулировать его член, и дыхание его тяжелело уже не от возбуждения, а от охотничьего азарта. Теперь мир вокруг исчез для него, взор почернел и в центре светил лишь хрупкий рыжий огонек с едва различимой синей искоркой.

«Птичка залетела в клетку. Чудно».

Аска открыла рот, что-то беззвучно выдавив из себя, глаза наполнились болью, ноги подогнулись, и она рухнула на колени. Синдзи зажал голову Мисато ладонями, заткнув ей уши, так что она даже не представляла, что творилось у нее за спиной. По лицу Аски было видно, как безумно она хотела рыдать, но слез в ее глазах больше не оставалось, на сухом лице только обветренные губы растянулись в гримасе забытого ужаса. Аска еле звучно захрипела и попятилась назад, судорожно волоча ногами.

Синдзи не собирался упускать свою жертву. Сейчас Мисато являлась больше помехой, но она единственная была способна его остановить, так что избавиться от нее следовало аккуратно. И Синдзи стал ритмично напрягать промежность, вбивая член между грудей женщины в ее рот с бьющимся в нем язычком, отпустив все свои ограничители. Онемевшая Аска, не сводя с него полных ужаса глаза, содрогнулась в спазме, будто ее вот-вот вырвет, но пищи в ее желудке не было уже несколько дней, так что она просто стала непроизвольно давиться, при том все еще не убирая взгляда, даже не моргая.

Член неожиданно напрягся, кровь мигом взбурлила, и тут же подкатил оргазм. Струя спермы выстрелила прямо в лицо Мисато, брызнув от давления в разные стороны и расплескавшись по ее грудям.

— А-а… кх… кхм… — женщина, кажется, поперхнулась.

Дрожащая Аска каким-то чудом смогла приподняться и попятилась обратно в коридор, скрывшись из вида.

— Син-тян, — с упреком произнесла Мисато. — Я же просила предупредить. Ох, твоя сперма мне все глаза залепила.

Она подняла голову, учащенно моргая раскрасневшимися глазами, но Синдзи даже не смотрел на ее лицо, с которого густо стекала сперма, смешиваясь со слюной и слезами из глаз.

— Простите, Мисато-сан, — сухо ответил он. — Я правда не хотел.

— Ну вот…

Женщина приподнялась, вытирая пальцами с лица плотный слой спермы и оставляя на нем длинные провисающие нити.

— Придется промывать, я так ничего не вижу… Постой, Синдзи, ты куда?

Тот уже рванул к коридору, успев на ходу застегнуть брюки.

— Мне нужно придти в себя, Мисато-сан. Я к вам скоро вернусь, и мы продолжим.

Не дожидаясь ее ответа, Синдзи выскочил из кухни, метнулся сквозь гостиную и обнаружил Аску, которая возилась с дверным замком. Он в одном прыжке оказался рядом с ней, сшиб с ног и впечатал в пол, придавив своим весом.

— Ты куда это? — прошептал он.

Ее глаза со сузившимися зрачками округлились, на лице возник настоящий животный ужас, граничащий с умопомешательством, стирающим все разумное и оставляя лишь дикий страх. Из груди девушки донесся странных хрипящий звук, в котором Синдзи едва смог различить панический крик. Он пригладил ее спутавшиеся грязные волосы, открыв лицо, и ласково прошептал:

— Я так скучал по тебе, Аска-тян.

Та захрипела еще сильнее, хотя воздух в ее груди уже кончился, она истерзано скривилась, будто Синдзи сейчас вырывал ей ногти и зубы, а не ласково гладил по щеке, но тот спокойно приподнялся и подтянул ее к себе, крепко держа в объятиях и шепча:

— Все позади, Аска, тебе нечего бояться. Тебе больше ничего не угрожает.

Со стороны кухни раздалось журчание воды — Мисато закрылась в ванной.

Но тут Аска неожиданно резво дернулась, вырвавшись из хватки Синдзи и полоснув по нему ногтями, и попыталась выбежать наружу, однако тот резко дернул ее за руку на себя, поставив подножку, а когда она спотыкнулась и начала заваливаться, перехватил ее за талию и опрокинул на плечо, руками сцепив ее запястья.

— Я восхищаюсь тобой, — с улыбкой произнес он, неся Аску в свою комнату. — Пережить все это и сохранить еще силы. Ты и впрямь невероятна.

Девушка запищала и слабо задергалась на его плече, но тщетно. Синдзи легко внес ее к себе и бросил на кровать, закрыв дверь. Аска ослаблено распласталась на простыне, больше походя на тряпичную куклу, почти не шевелясь, только поднеся ладони к лицу и закрывшись ими.

— Эй, Аска… — прошептал Синдзи, присев рядом с ней. — Я на самом деле рад, что ты пришла. Честно. Я очень, очень переживал за тебя.

Он осторожно обнял ее, приподняв, и стал утешающе поглаживать по сальным волосам. Девушка не просто дрожала, ее трясло, мелко и остро. Сквозь ладони послышалось тихое всхлипывание.

— Глупенькая, — продолжил он тепло нашептывать ей на ухо. — А если бы с тобой что-нибудь случилось? Я бы не простил себе этого. Ты мне нужна, Аска, потому что я обожаю тебя. Твои глаза, твои волосы, руки, пальчики, ротик, ты приводишь меня в восторг. Я наслаждаюсь тобой, Аска.

— Не надо… — донесся ее едва различимый голос, почти что скуление.

— Не надо?

— Хватит…

— Еще рано произносить «хватит». Или, точнее, поздно. Посмотри, Аска, во что ты превратилась. Ты сломлена, ты выпотрошена, ты полностью разбита. Тебе больше незачем жить. Даже твое пилотирование ничего не стоит, потому что как человек ты, изнасилованная и изничтоженная, больше ничего собой не представляешь. И ты сама растоптала себя — упав всего один раз, ты больше не способна подняться. Подумай, кому ты такая будешь нужна. Сколько презрения ты обратишь на себя. Как над тобой будут насмехаться.

— Не-е-ет… — прохрипела Аска, и в голосе ее Синдзи различил горькое, разъедающее отчаяние.

— Полный ноль, ничтожество, бесполезная кукла, тряпка, расходный материал. Ты существуешь, пока существует твоя Ева, а вне ее ты лишь жалкая презренная тля. Никому не нужная, одинокая, гниющая в своем отвратном существовании. Знакомые слова, Аска?

Та лишь сильнее задергалась, рыдая где-то в глубине, но на лице лишь кривясь от боли.

— Правильно, Аска, эти же слова относились и ко мне. Ты ведь когда-то так думала, да? А теперь, посмотри, кто из нас кто. Но, послушай меня, Аска, это очень важно. — Он слегка сжал ее ладонь. — Ты не ноль. Ты не ничтожество. Ты не тряпка и не кукла. Ты восхитительна. Ты поразительна, изумительна, потрясающа, ты вызываешь у меня безграничный восторг. Ты нужна мне и только мне, ты моя Аска, моя девочка, и плевать на всех остальных, я обожаю тебя, без ума от тебя и ни за что тебя не отпущу. Ты моя жизнь, Аска, мое сокровище, ты моя. Я смогу защитить тебя, уберечь от одиночества, наполнить твою жизнь смыслом, быть рядом, утешить, приласкать. Я укрою тебя, согрею и огражу от всего этого ничтожного мира, но в ответ ты должна повернуться ко мне. Не убегать, Аска, не отворачиваться, не прятаться, а открыться. Ну же, Аска-тян, посмотри на меня.

Трясущаяся девушка робко опустила руки и подняла на Синдзи сухие небесно-глубокие глаза, такая разбитая и растоптанная, похожая на потрепанного поколоченного котенка. Дрожащими губами она с трудом произнесла:

— Когда ты стал таким?..

Синдзи внутренне расплылся в улыбке, наслаждаясь ее голосом, пусть хриплым и шершавым, но таким желанным.

— Не этого ли ты хотела? Чтобы я обнял тебя, прижал к себе, поцеловал, приласкал, возобладал, поглотил, пронзил…

— Прекрати!.. — она болезненно зажмурилась.

— Ты переродилась, Аска, как и я. Мы больше не эти жалкие пародии на людей, какими были раньше. Теперь мы сокрушим все, растопчем этих лицемеров и лжецов, их презрение и эгоизм, этот чертов прогнивший мир. Тебя больше ничто не сможет ранить, тебе больнее ничего никому не нужно доказывать, ты станешь независимой и неуязвимой, пока ты будешь идти со мной.

— Я ненавижу тебя…

— Я знаю, — он начал приближаться к ее лицу.

— Ненавижу!..

— Потому что я уничтожил тебя. — Прикоснулся щекой к ее щеке.

— Ты отвратителен…

— И возродил тебя. — Он поцеловал ее в щечку, приближаясь к уху. — Внешне слабую и хрупкую, но несокрушимую. Еще более красивую. Восхитительную.

Он ущипнул ее за ухо.

— Нет! — вскрикнула Аска, но уже было поздно.

Синдзи повалил ее на кровать и покрыл лицо поцелуями, не обращая внимания на соленый привкус пота. Аска запищала и забилась под ним, но сопротивление получилось слабым, почти беспомощным. Она завертела головой, избегая поцелуя, но Синдзи не стал ее удерживать, вместо этого разорвав на ней блузку и распахнув ее вместе с курткой. Не дав девушке опомниться, он вцепился в ее шею губами, слизывая с нее грязь и пот, очищая ее кожу языком, одновременно стянув с нее розовый бюстгальтер, юбку и трусики. Девушка сдавленно обреченно захныкала, однако Синдзи с таким голодом накинулся облизывать ее тело, что Аска запнулась и в своих судорожных дерганьях сбила и так неровное дыхание. Вылизывая ее небольшие и такие мягкие, водянистые грудки, Синдзи чувствовал настоящее опьянение, затуманивающее его разум. Никогда еще он не пробовал ничего лучше. Аска слабо верещала, дергалась, пыталась выбраться, но Синдзи едва ли не растерзал ее груди, облизывая, всасывая их, чуть ли не проглатывая соски, которые постепенно наливались кровью и твердели, он вылизал ее проступающие ребра, ее животик, руками все еще массируя бюст. Аска протяжно стонала и плакала, без слез, только захлебываясь в мольбе прекратить, она тряслась и слабо извивалась, а Синдзи только сильнее пожирал Аску, впиваясь в нее губами и вылизывая ее кожу. Он уже подходил к низу ее живота, зарывшись носом в лобковый пушок и ощущая аромат ее гениталий, плечами уперевшись между ее бедер и не позволяя сомкнуть ноги, Синдзи просунул руки между ее колен, разведя их локтями пошире, а пальцами он раздвинул нежные бугорки внешних половых губ.

— Нет!.. — тихо взвизгнула Аска, но смогла лишь слега приподняться на руках, с ужасом взирая, как Синдзи широко раскрывал лепестки ее киски.

Тот с трепетом глядел на обнажившуюся гладкую розовую плоть между плотными и широкими губками, на выступающую дырочку уретры, сморщенный капюшон клитора и большое, открытое отверстие влагалища, в темноте которого просматривались блестящие выпуклые бугорки его стенок. Завороженный этим зрелищем, Синдзи просто не мог дышать — он впервые так близко видел девичью киску, настолько близко, что мог чувствовать дурманящий аромат ее сока. И это были не просто гениталии, перед ним раскрылся прекрасный цветок Аски, девушки, которую он сломил два дня назад, которую не видел, казалось, целую вечность и которую до безумия желал.

И вот Синдзи накинулся на ее киску, утопил в нее лицо, ртом обхватив почти все преддверие влагалища, сомкнув его на половых губах, уткнувшись носом в комочек клитора и просунув язык в горячее сокращающееся отверстие внизу, так глубоко, насколько это было возможно.

— А-а-а-и!.. — проскулила Аска, изогнув спину и плюхнувшись на подвернувшихся локтях.

Синдзи ощутил склизкие, плотные стенки тоннеля, крепко обнявшие его язык, почувствовал слабый приторно-кислый привкус и кружащий голову аромат, от которого едва не потемнело в глазах, он глубже и глубже проникал в ее всхолмленное нутро, губами лаская нежную плоть и всасывая мягкие лепестки. Влагалище начало пульсировать и сжиматься, обильно истекая пьянящей смазкой, девушка захныкала и забилась на кровати, закрыв лицо руками, ее киска уже изрядно набухла, источая жар, бугорки внутри ворочались и сокращались, и Синдзи с накатившим на него удовольствием жадно вылизывал ее изнутри и снаружи, едва не утопая во влаге, которая слизкими каплями стекала по его лицу и рту. Он с упоением глотал ее, вдыхал ее аромат, размазывал по розовой плоти, заодно с силой теребя и терзая губами налившиеся багровые лепестки, а Аска лишь сильнее билась и дергалась под ним, сбившимся дыханием подавляя стоны.

Но тут в коридоре послышались шаги. Синдзи мигом выпрямился, заткнув Аске рот ладонью, а другой рукой накрыв ее киску, запустив в нее пару пальцев.

— Синдзи? — раздался за дверью осторожный голос Мисато. — Ты как там?..

— Это… Все хорошо, Мисато-сан… — дрожь от возбуждения сейчас даже играла на руку. — Я просто… прихожу в себя.

Аска судорожно выдохнула носом, когда он с силой еще глубже ввел в ее киску два пальца.

— Точно все хорошо? Я просто немного беспокоюсь… ну, по поводу того, что произошло… Ты так быстро убежал… А я даже не знаю, что теперь сказать…

— Нет-нет, Мисато-сан, все в порядке, правда.

От ритмичных движений пальцами из аскиного влагалища стало раздаваться хлюпанье, а та едва не застонала во все горло, но Синдзи вовремя сдавил ей и нос, перекрыв дыхание.

— Ты уверен?..

— Д-Да, не беспокойтесь. Я просто чувствую смущение, потому что… вы ведь понимаете… Но я сейчас выйду, и мы продолжим, просто немного соберусь с духом… кое в чем…

— А… Ладно, Син-тян, если ты так говоришь… Мы можем продолжить, я подожду тебя на кухне, но если ты чувствуешь неуверенность или стыд…

— Никоем образом, Мисато-сан. Просто подождите немного, я сейчас выйду.

Аска задергалась от недостатка кислорода и усиленной стимуляции ее киски, вцепившись руками в запястье Синдзи и выпучив глаза.

— Ну, хорошо. Я жду тебя.

Через секунду раздались ее удаляющиеся шаги. Синдзи открыл рот Аске, и та тут же с глубоким стоном втянула воздух в грудь, выгнувшись дугой. Девушка тяжело и сбивчиво дышала, беспрестанно сжимая бедра об его торс и притом дергая своим тазом, будто стремясь сильнее потереться им об руку Синдзи. Тот хмыкнул, запястьем стерев сок со своего лица, и вдруг приметил на подоконнике пару занятных вещиц, оставшихся там от сушки его белья на лоджии. Аска мутным взглядом смотрела на него снизу вверх с умопомрачительным выражением мольбы, самоуничижения и обреченности.

— Просто прелесть, — мило улыбнулся он. — Такая красивая и беззащитная, ты сейчас на грани оргазма и хочешь, чтобы я закончил?

Она зажмурилась и отвернулась, спасаясь от таких ранящих мыслей и чувств. Синдзи немного еще поддразнил ее, поласкав половые губы и влагалище нежными движениями пальцев, а сам в это время схватил три маленьких разноцветных предмета с подоконника и разложил их на животе девушки.

— Ты достигнешь своего пика, Аска-тян, но сначала тебе придется преодолеть себя. Покажи мне, насколько сильно ты это хочешь.

С этими словами он поднял с ее живота две бельевые прищепки и быстро нацепил их на торчащие сосочки. Аска пискнула и едва не вскрикнула от боли, но Синдзи придавил ее ладонью к кровати, склонившись и обняв ее голову, и прошептал:

— Все хорошо, терпи. Только так ты сможешь почувствовать наслаждение от исчезающей боли, чувствовать радость без ранящих ощущений. Тебе надо привыкнуть к муке, и она больше никогда тебя не испугает.

Он отстранился, взял третью прищепку и, нависнув между ее ног, резко нацепил ее на торчащий клитор, отогнув складку капюшона. Аска едва не взвизгнула, изогнувшись и вывернувшись, одновременно уткнувшись лицом в подушку, и сдавленно заскулила. Дрожащей рукой она потянулась к бедрам, чтобы снять прищепку, но Синдзи перехватил ее руку.

— Прежде чем ты сделаешь это, подумай, сколь слабой ты станешь. Это всего лишь ощущения, такие же, как и от ласки. Если ты преодолеешь себя, выдержишь, ты станешь сильнее. Выносливее.

Аска содрогалась от боли, напряженное лицо скривилось, на ее широко раскрытых глазах наконец-то появились слезы, из распахнувшегося рта донесся хрип, а по щеке потекла струйка слюны.

— Доверься мне, как я доверяю тебе, — он отпустил ее руки. — Теперь ты можешь убежать, скрываться, трястись и дальше волочить свое жалкое существование. А можешь перебороть страх и боль, и тогда ничто в жизни больше не сможет тебе их причинить. Ты можешь остаться со мной и стать неуязвимой для этого проклятого мира. Я не стану удерживать тебя силой, но я желаю быть рядом с тобой, потому что я обожаю тебя. Я хочу, чтобы ты была моей, без остатка.

Синдзи смотрел в ее блестящие, залитые мучительным страданием глаза, следил за ее дрожащим дыханием, конвульсивно подергивающимся телом и напряженным лицом. Аска, кажется, балансировала на грани реальности, уже слабо отдавая себе отчет в том, что случилось, но без сомнения — все ее внимание было устремлено на Синдзи. Тот даже не мог представить, в каком образе она его видит, что сейчас чувствует, как раскалывается и рушится ее личность, та непроницаемая стена гордости и надменности. Все это сейчас трещало по швам и Аска, некогда непоколебимая, теперь только лишь дрожала от ужасной боли и наслаждения, окончательно теряя себя прежнюю в лавине невыносимо острых ощущений и страха остаться бесполезным никому не нужным хламом. Именно поэтому она смотрела на Синдзи с обезумившим отчаянием и робкой надеждой, будто утопая в его черных глазах, смотрела в надежде не быть брошенной, стать защищенной и желанной после всего прежитого кошмара, и он улыбнулся в ответ, ответив ласковым взглядом, и Аска слабо, неуверенно протянула руку, но не к своему животу, где горел адской болью разбухший клитор, а к нему, с раскрытой ладонью и немой мольбой.

— Моя девочка. Как же я тебя обожаю… — он принял ее ладонь. — А теперь мы пойдем к той, кто резвилась с украденным у тебя мужчиной, пока ты кричала от боли, разрываемая изнутри. К той, кто, надушившись взрослыми лавандовыми духами, считает тебя простым ребенком, и чей эгоизм привел тебя ко всей этой боли. Мы вернем ей сполна.