Куйбышев

= 11 =

На самарской сцене действующие лица те же. Только время расставляет их в несколько ином порядке. Валериан Куйбышев — большевик, подпольщик — председатель[17] исполкома Совета рабочих депутатов. Губернатор князь Голицын — в тюрьме. Начальник губернского жандармского управления полковник Познанский — в тюрьме.

При всем при том генерал Зыбин вершит дела на трубочном заводе. Генерал Савич-Заболоцкий начальствует над гарнизоном. В Совете, где председательствует Куйбышев, из шестидесяти пяти членов исполкома большевиков десять[18]. Председатель легко может остаться в удручающем меньшинстве.

О будущем голосовании мало кто думает. Город просыпается и отходит ко сну под звуки «Марсельезы» и медь оркестров. Обыватели лобзаются. Случается, оцарапываются об огромные красные банты.

Газета «Волжский день» — издание респектабельной партии кадетов — крупным шрифтом выделяет сообщение:

«Высокочтимый Валериан Владимирович Куйбышев 14 сего апреля отбыл в Петроград. Высказывается предположение, что цель поездки — участие в съезде большевиков. Не исключается встреча с Ульяновым-Лениным. Среди многочисленных провожающих на вокзале Самаро-Златоустовской железной дороги был лидер соперничающих эсдеков-меньшевиков, глубокоуважаемый господин Кабцан. Возможно, это просто акт вежливости».

Собратья господина Кабцана, те, кто делает политику в столице, не так вежливы. Их официоз «Рабочая газета» церемонии отметает.

«Знаменитые ленинские «тезисы» перестали быть продуктом личного творчества Ленина. Сто сорок[19] делегатов большевистской конференции, почти как один человек, приняли резолюции, которые в развернутом виде излагали мысли тех же «тезисов»… Как бы там ни было, теперь, после конференции, революционно настроенные массы имеют не только вождя, но и организацию… Тем более настоятельной является серьезная борьба с ленинизмом во всех его проявлениях».

Да, борьба. Бескомпромиссная! Россия идет от буржуазно-демократической революции к социалистической. Сообщения делегатов Урала, Москвы, Петрограда, Поволжья, Кавказа позволяют Ленину заключить: «Из центра революция переходит на места». Организации наиболее крепкие «прямо подходят к задачам социалистической революции». И в слове Ильича напутственном двадцать девятого апреля: «Было мало времени, много работы».

Куйбышев все же поддается соблазну навестить после партийной конференции мать и сестер. Они по-прежнему в Тамбове. Почти на пути из Питера в Самару.

— В этот день мы с мамой убирали квартиру, — не забыла Елена Владимировна. — Раздался звонок. Открываю дверь и вижу на пороге старшего брата Толю, жившего в Москве, где он работал инженером-электриком.

Снова звонок. Иду открывать, и в комнату входит Коля, младший брат, офицер царской службы, перешедший на сторону большевиков и приехавший с фронта в Петроград, чтобы встретиться с Валерианом.

«Как хорошо! Два сына, не сговариваясь, приехали меня навестить!» — радовалась мама.

Еще немного времени. Опять звонок. С шумом входит оживленный, веселый Воля. Казалось, нашему ликованию не будет конца. Оказывается, братья, приехавшие из Петрограда вместе, решили подшутить над мамой и сестрами, как часто делали это прежде, когда мы жили одной семьей.

В этот приезд Валериан был особенно оживлен, подвижен, беспрестанно придумывал разные игры, вовлекая в них даже маму.

Она смеялась: «Воля вспомнил детство. Вот что значит быть спокойным и радостным!»

Воля подхватывал: «Я всегда был таким!»

Вечером Валериан рассказал нам о Временном правительстве, о том, почему оно не удовлетворяет рабочих.

«Кто же тогда будет у власти, когда вы сбросите Временное правительство?» — испуганно спрашивала мама.

«Будем мы, большевики. Будут Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов».

Мама с тревогой говорила: «Валериан опять в борьбе… Когда же это кончится, когда успокоится его мятежная душа?»

Воля услышал. Деликатно осведомился: «Мама, ты разочаровалась в Пушкине? — Мама протестующе замахала руками. — Нет? Ты его почитательница по-прежнему. Тогда позволь мне напомнить его девиз: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать!»

В мамином дневнике есть запись, относящаяся к этим дням: «Что-то будет? Страшно за Волю, что он вечно в борьбе. Так хочется пожить с ним, последить за его питанием. Он говорит, что бывают дни, когда он забывает пообедать. Так хочется, чтобы он спокойно пожил хотя бы месяц. Да разве его уговоришь!»

Уговорить, воздействовать на Куйбышева весьма угодно и Временному правительству. Сыр-бор из-за «Временных правил пользования землей», принятых в мае Вторым губернским съездом крестьян. По настоянию большевиков. Против воли эсеров. Постоянно бравирующих тем, что они выразители дум и чаяний русского крестьянства.

Делегаты привезли около двухсот крестьянских наказов: «От помещиков землю отнять. Немедленно делить!» Большевики наказы поддерживают. Куйбышев на съезде объясняет: Учредительное собрание ждать ни к чему. Бесполезно. Землю трудовому крестьянству возможно добыть единственно своими руками. В союзе с главной силой революции — городским рабочим людом. «Крестьянство только под руководством рабочего класса и его передовой части — партии большевиков, — повторял Валериан Владимирович, — может добиться полного разрешения своих задач — мира, хлеба, земли и настоящей свободы».

От большевистской группы проект «Правил». «Все земли — частновладельческие, казенные, банковские, удельные, монастырские, кабинетские, церковные — немедленно поступают в ведение и под контроль земельных комитетов, которые и становятся фактическими распорядителями их. Эти земли составляют народный фонд, из которого будут удовлетворяться потребности крестьянства». Оговорено особо — к реформе должно быть приступлено немедленно.

Эсеры в бой. Летят в Петроград депеши: «Дезорганизация власти… Анархия… Большевистский разбой!»

Экстренно прибывает высокий представитель министерства сельского хозяйства эсер Аксель. Вслед специальный правительственный комиссар Тоцкий. Министр внутренних дел меньшевик Церетели отправляет своего заместителя с грозным циркуляром — немедля, тут же привлекать к уголовной ответственности, сажать в тюрьму всех, кто осмелится осуществлять «Правила», пропитанные большевистским ядом.

Губернский комитет большевиков вызов принимает. Своих самых надежных людей — пропагандистов, организаторов — рассылает по уездам. «Краснобай Церетели далеко, земля близко. Делите! Обратно взять сил не хватит!» И времени тоже.

Восьмого июня в «Приволжской правде», органе губ-кома, как бы резюме: «Здоровое понимание связи между политической революцией и борьбой за землю победило и кисло-сладкие увещевания ждать до Учредительного собрания, и угрозы Временного правительства расправиться с захватчиками».

Ну, а свой местный самарский Церетели — Кабцан наносит короткий визит Куйбышеву.

«К_а_б_ц_а_н: Мы решили работать вместе с вами.

К_у_й_б_ы_ш_е_в: Работать совместно можно, но надо принять нашу программу.

К_а_б_ц_а_н: За этим я и пришел. Надо обсудить нашу программу и вашу.

К_у_й_б_ы_ш_е_в: Нашу программу пересматривать не позволим! А вашу обсуждать мы не хотим. Она, извините за резкое слово, очень напоминает немецкую шуточную балладу «Путаница». Про человека, у которого все наоборот. «Он в рыбах озеро удил, ему сынок жену родил, а мышь поймала кошку. Кормил он курами овес, землею удобрял навоз, хлебал отваром ложку…» Желаю здравствовать!»

К середине лета все прочно на своих местах. Газета «Волжский день» окончательно лишает некогда «высокочтимого Валериана Владимировича Куйбышева» своих симпатий. Призывает все кары небесные. Еще лучше земные… В трогательном единении кадеты, эсеры, меньшевики создают «Комитет общественной безопасности». Сколачивают «батальон смерти». Из сыновей достойнейших семейств. Отпрысков густо разбавляют ветеранами «Союза русского народа», погромщиками со стажем, просто уголовниками. Высокая цель расправы с большевиками все оправдывает, списывает…

Куйбышев отправляется проторенной тропой в казармы 119-го запарного полка.

На страницах «Приволжской правды» недвусмысленное признание о целях:

«Батальон жизни III Интернационала!

Он у нас организуется не для каких-нибудь разбойничьих целей, а только для того, чтобы дать должный отпор всякому, покушающемуся на добытую чистой невинной кровью солдат и рабочих свободу… Солдаты полка проголосовали приобрести и поставить под охраной часового красное знамя с надписью: «Да здравствует III Интернационал!»

По губернии разбросаны запасные полки, артиллерийские бригады, команды выздоравливающих — выписанных из госпиталей фронтовиков, решительных, легко взрывающихся. В одном Самарском гарнизоне около шестидесяти тысяч солдат. А еще Сызрань, Бузулук, Иващенково, Николаевск… Чья сила весомее?

Гарнизонный митинг — власть по сегодняшним июльским обстоятельствам наивысшая — назначен в Аржановском саду. Накануне вечером у Валериана Владимировича засиживается младший унтер-офицер Василий Блюхер. До фронта рабочий вагоностроительного завода в Мытищах, под Москвой. С прошлого, 1916 года большевик. Оба члены Совета и военной организации при губ-коме. Отношения давно вышли из рамок официальных. Куйбышев не утерпел, по-приятельски попросил:

— Не взыщи, Василий Константинович, откуда у тебя, по всем мастям коренного русака, громкая фамилия немецкого маршала?

— Помещик, будь он неладен, потешился! Обласкал моего деда, крепостного мужика. Обратно никак — Блюхер и Блюхер! В деревне больше за ругань сходило. Мальчишки особенно донимали…

Сидят приятели за полночь. Разговор с одного на другое. Нет-нет к завтрашнему митингу возвращается.

— Ты, Валериан Владимирович, на особенно дружелюбную встречу не надейся! Главное, чтобы стали слушать, чтобы слово твое пробилось. Пустобрешная шелуха, правда, недоговоренная до конца, — все во вред. Солдаты шикают, улюлюкают. Недолго и с трибуны стянут, тумака не пожалеют… Значит, выкладывай все как есть. Без страха, без оглядки!

Куйбышев подхватывает:

— Следуй своей дорогой, и пусть люди говорят что угодно!.. Это не я, Маркс. Так закончил он предисловие к первому тому «Капитала».

Солдаты толк знают: «Выражаем свою полную поддержку и солдатское товарищество петроградскому пролетариату и гарнизону… Никакого доверия правительству, расстреливающему свободу… Вся власть революционному народу».

Пора вооружать и рабочих. К осени резко ухудшилось военное и экономическое положение страны. Произошли коренные сдвиги в расстановке противоборствующих классовых сил.

Ленин, только что сменивший шалаш у озера Разлив — «мой зеленый кабинет» — на Гельсингфорс, пишет письмо Центральному, Петербургскому и Московскому комитетам: «Большевики должны взять власть». Тогда же — между двенадцатым и четырнадцатым сентября — Ильич присылает в ЦК свой «примерный план» вооруженного восстания.

Спасти страну и революцию, убеждает Ленин, может только партия рабочего класса, если она возьмет власть в свои руки и немедленно предложит мир народам. В новых условиях снятый в апреле лозунг «Вся власть Советам!» получает совершенно новое содержание. Теперь это лозунг перехода власти путем вооруженного восстания. Прямой подход к диктатуре пролетариата — коренному требованию программы большевиков.

Двадцать девятого сентября Куйбышев предлагает Совету рабочих и солдатских депутатов принять «Основные положения устава Красной гвардии». Устава им разработанного, выношенного. Уже введенного в действие. На трубочном заводе — в шестой мастерской. Где весьма удачно начинал карьеру фрезеровщика исполнительный, дружелюбный, охотник спеть, посмеяться Иосиф Адамчик. Он же Валериан Куйбышев, беглец из иркутской ссылки.

Трубочный рядом, на городской окраине. Валериан Владимирович частый посетитель. Когда по неотложной надобности, когда душу отвести. Если бы еще заводские умельцы отковали другу волшебную машину, чтобы по тайному слову переносила из Самары в Питер. В Центральный Комитет. Или в поздний ночной час на квартиру к Свердлову, к Бубнову… Почте, телеграфу сокровенное не доверишь. Оказии ждешь. На крайний случай снаряжаешь верного человека.

Сегодня таким путем от Якова Михайловича записка. Десятого октября собирался Центральный Комитет. Впервые после июльских событий участвовал Ленин. Десятью голосами против Каменева и Зиновьева приняли резолюцию, внесенную Ильичем: «Признавая таким образом, что вооруженное восстание неизбежно и вполне созрело, ЦК предлагает всем организациям партии руководствоваться этим и с этой точки зрения обсуждать и решать все практические вопросы…»

Далее в записке: «Мы подошли к вооруженному восстанию в центре и на местах».

Совпадение или в Центральном Комитете уже знают, что в Самаре собирался губернский съезд большевиков? Экстренный и почти что нелегальный. Вся повестка — доклад Куйбышева и решение. Власть брать немедленно, как только начнутся события в Петрограде. Красноармейские дружины, полки и батареи, революционно настроенные, держать в готовности. Персональная ответственность на Куйбышеве. Избрать его председателем губернского комитета партии.

Двадцатого числа Валериан Владимирович на заседании Совета как бы подбивает итог:

— Текущий момент характеризуется крайней остротой, трагичностью положения русской революции: продовольственный кризис, закрытие предприятий, безработица… Кроме внутренних бед, скопляются еще тучи извне… Активные операции германского флота были возможны только благодаря тому, что «союзные» английские корабли умышленно бездействовали. Английская и вся союзная буржуазия хочет задушить русскую революцию руками Вильгельма. Немцы подступают к Петрограду… Мы должны взять дело обороны страны и революции в свои руки. Власть должна перейти к народу в лице Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Остается пять дней. Еще пять дней!

Поздним вечером двадцать четвертого октября Ленин приходит в Смольный. По определению председателя Военно-революционного комитета (ВРК) Николая Подвойского, Ильич пускает «машину восстания на полный ход, на самую высокую скорость».

Всю ночь самокатчики доставляют на третий этаж Смольного, в комнату с эмалированной дощечкой «Классная дама» — резиденция, самая подходящая для ВРК, — вести о победном шествии восстания. Занята центральная телефонная станция… Городской почтамт… Балтийский и Николаевский вокзалы… Здание градоначальства… Гостиница «Астория» — фешенебельное пристанище гвардейского офицерства… Восстановлено движение по Николаевскому мосту… Поставлен караул у Государственного банка…

Двадцать пятого днем командующий войсками Петроградского военного округа докладывает по начальству: «Беспорядков нет, но идет планомерный захват учреждений, вокзалов, аресты. Никакие приказы не выполняются. Юнкера сдают караул без сопротивления…»

В два часа тридцать пять минут пополудни в огромном белом, разделенном двумя рядами массивных колонн актовом зале Смольного открывается чрезвычайное заседание Петроградского Совета. В предельной тишине, будто люди даже перестали дышать, Ленин, внешне совершенно спокойный, не повышая голоса, произносит слова бессмертные:

«Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой все время говорили большевики, совершилась».

В три часа пополудни Куйбышев собирает исполком Самарского Совета. В руках моток туго скрученной телеграфной ленты. Шевелюра растрепана больше обычного. Вид сияющий.

— Поздравляю! В Питере началось… Да здравствует Советская власть! Вперед и мы за работу!

С осенних ранних сумерек до пяти утра нескончаемое заседание. Гвалт, крики, буйство. «Большевиков к ответу!.. Куйбышева под суд за узурпацию законной власти… Пригрели змею…» Список ораторов — эсеров, меньшевиков, кадетов, «беспартийных» поклонников твердой генеральской руки, просто монархистов — никак не исчерпывался. До голосования так и не добрались. Перенесли на завтра.

Караулы большевиков уже на правительственном и железнодорожном телеграфе. На вокзале и на волжских пристанях. К начальнику гарнизона приставлены комиссары прапорщик Мельников и младший унтер-офицер Блюхер. На трубочном, на «Саламандре», на фабрике гранат, в паровозном депо власть рабочая.

Вечером двадцать шестого опять собираются все три Совета — рабочий, солдатский, крестьянский. К ним представители заводских, полковых, эскадронных комитетов. Многочисленные делегации Самаро-Златоустовской железной дороги, пароходства, почтово-телеграфных служащих, лиц свободных профессий, приказчиков. Синематограф «Триумф», обычно арендуемый в таких случаях, безнадежно мал. Все отправляются в театр «Олимп». Кое-как втискиваются.

Давно досаждающий дождь к ночи вовсе разъяривается. Будто копирует ораторов в зале. Те, когда недостает аргументов, хватаются за грудки. Тащат с трибуны волоком…

Куйбышев для разрядки, для отрезвления оглашает депеши из Петрограда, из Москвы. Доставляют их красногвардейцы почти каждый час. «Керенский бежал из Зимнего на машине под американским флагом… Открылся Второй Всероссийский съезд Советов… Двадцать шестого в пять часов утра принята декларация: «Рабочим, солдатам, крестьянам»… На вечернем заседании Декрет о мире… Декрет о земле… Отмена смертной казни на фронте… Образован Совет Народных Комиссаров Российской Республики… Председателем Совета Владимир Ульянов (Ленин)…»

При полном дневном свете — уже двадцать седьмого октября — начинается подача голосов. За власть Советов, за Россию будущего — 441. За правительство, уже даже не временное, за обломки строя рухнувшего — 141.

В белокаменном особняке последнего губернатора князя Голицына — р_е_в_к_о_м.

Обитатели самарские во мнениях сильно расходятся. Некоторые признают за благо наивысшее сей ревком с председателем Куйбышевым отправить в путь безвозвратный. К праотцам!

В ночь на пятнадцатое декабря в белом особняке взрыв.

К_у_й_б_ы_ш_е_в: «…Во время заседания ревкома мы вдруг услышали какой-то неописуемый грохот. Электричество погасло, здание потряслось, раздались выстрелы, а потом начался пожар… Мы работали на втором этаже и при помощи веревки спустились вниз. Как потом выяснилось, лестница, по которой я за две минуты до взрыва поднялся наверх, оказалась полностью разрушенной».

Шесть человек убиты. Тридцать девять тяжело ранены. Многие искалечены.

Сообщение губернского комиссара Галактионова:

«К сведению граждан.

Настоящим довожу до сведения граждан г. Самары, что вследствие взрыва и пожара в помещении Комиссариата, уничтожившего много дел и документов, прием по делам Комиссариата временно прекращается».

О событиях такого же толка Петр Кобозев. Старейший русский революционер. Член РСДРП с 1898 года.

«Конец 1917-го. Казачий атаман Дутов восстал против Советской власти и начал грабить не только Оренбургскую, но и Самарскую губернию. Я был послан в Самару в помощь товарищам… Помню ночное заседание под председательством В. В. Куйбышева. Мы обсуждали, как реализовать план Ленина по борьбе с контрреволюционным оренбургским и уральским казачеством.

Куйбышев направил Василия Блюхера к Уфе и Челябинску во главе самарских дружинников, которые должны были стать ядром при формировании красных партизанских частей Южного Урала. Основная задача состояла в том, чтобы не дать возможности белым отрезать центры революции — Москву и Петроград — от сибирского и южноуральского хлеба. Другой отряд, под моим командованием, был направлен товарищем Валерианом в Бузулук для борьбы с Дутовым на Оренбургском фронте. Оставшись в Самаре, Куйбышев взял на себя чрезвычайно тяжелую миссию — комплектовать, снаряжать и вооружать не только мой отряд, но и силы Блюхера, действовавшие в горах Южного Урала почти самостоятельно. Эту трудную задачу он выполнил.

Одновременно Валериан Владимирович очень умело проводил разоружение казацко-солдатских эшелонов (демобилизованных фронтовиков), которые, не подчинившись Совету Народных Комиссаров, успели прорваться через Сызрань к Самаре и увезли с собой винтовки, пулеметы, даже орудия.

Председатель Самарского ревкома, он, помимо всего прочего, обязан был заботиться, находить силы для защиты города».

Председатель ревкома. Стало быть, впередсмотрящий. Ко всем бурям лицом.