Математик Боя. Становление легенды

Первая Мировая Война — игрокам приготовиться

— Хокаге-доно, прибыла ваша племянница! — донес чунин-посыльный, приоткрыв полог шатра.

— Пусть заходит, — кивнул Тобирама, собирая свитки, разбросанные на столе, в кучу.

Техника почти завершена. Узумаки с помощью того демона, остановленного Сенсомой, совершили настоящий прорыв в ниндзюцу, основанный на манипуляциях душами, посредством контракта с существом из-за кромки. Обозвали чудовище Шинигами и стали проводить опыты.

Второй Хокаге усмехнулся — теперь красноволосый клан действительно находится под покровительством «Бога Смерти», пусть и выдуманного ими же самими.

Благодаря этому, Сенджу удалось изобрести самую мощную в истории технику. Такую, которая разом бы поставила точку в этой войне. Невообразимую, почти незатратную, совершенно безопасную для владельца. Идеальную!

Такую, что теперь ему было страшно…

— Дядя! — вбежавшая в личную палатку Хокаге девушка тут же бросилась обнимать родственника.

Тобирама отбросил мысли о своем детище. Продумать все еще несколько сотен раз он успеет, а вот правильно поприветствовать дочку брата — едва ли.

Наоми выросла. Даже банально — прибавила в росте пару-тройку сантиметров, точеная девичья фигурка сохранилась и после родов, ничуть не уменьшив красоту «первой Сенджу на деревне», а красивое аристократическое личико все так же было мило и ухоженно, несмотря на тяжелое для страны и мира время.

Но не только внешне — молодая наследница клана повзрослела со времени своей свадьбы достаточно, чтобы можно было отделить «ту» и «эту» Наоми Сенджу. На первый взгляд незаметно — движения, приобретшие ту самую женскую грацию, коей владеют самые настоящие светские львицы, пусть изредка, но встречающиеся среди шиноби; одежда (если можно судить о «взрослости» по ней); осанка и сильно изменившийся взгляд, принадлежащей теперь не куноичи — выпускнице третьего класса, влюбленной в старосту, а женщине, матери и жене — одной из влиятельнейших лиц в стране.

— Совсем взрослая стала, — тепло улыбнулся Хокаге.

— Угу, — только сильнее обняла его Наоми.

Они постояли так еще несколько долгих, но приятных секунд.

— Да, взрослая… — вновь выдохнул Тобирама. — Но поведение все то же — сразу же войдя в кабинет командующего прыгать ему на шею. Вся в отца — тот тоже был изрядным ребенком.

— Ты меня хвалишь или осуждаешь? — отстранилась, наконец, девушка.

— Я завидую, — усмехнулся Сенджу, отпуская племянницу.

По правде говоря, он действительно был сильно рад видеть дочку брата, так похожую на него. Как бы Мито ни старалась, Наоми никогда не станет такой же как она, что еще больше нравилось Тобираме. И, даже изменившись, девушка все равно хранила в себе что-то такое… мягкое, доброе, как и ее отец.

— Кха! Бл… Кха!.. — раздалось со стороны входа.

Разом посуровевший Хокаге метнул уничижительный взор на вошедшего, однако Наоми успела его отвлечь быстрее, чем он рявкнул:

— Не надо, дядя, он со мной, — племянница тряхнула челкой. — Он — мой телохранитель.

Алые глаза Второго в полной мере выразили глубочайший скептицизм и неудовольствие глупой шуткой:

— Твоя мать должна была подрядить тебе в охранники сотни джонинов высшего уровня. Почему же я наблюдаю в своем кабинете хоть кого-то из них? Да еще и такого… больного.

Парень, зашедший в личную палатку Хокаге, действительно выглядел больным. Да не просто выглядел — судя по глазам, у него была тотальная бессонница; дыхание говорило о проблемах с легкими; легкая дрожь указывала на температуру и ломоту в костях, а исходя из того, как он стоял, сильно ссутулившись и косолапо расставив ноги, у него еще и с позвоночником были проблемы. При всем при этом, Тобирама с удивлением отметил огромные запасы его личной чакры и ее несомненную уникальность. Она не была похожа ни на один вид чакры, ранее встреченный Хокаге, но, вместе с тем, создавала ощущение знакомой.

Выглядел «телохранитель» дочери Первого Хокаге, не смотря ни на что, вполне себе презентабельно — длинный плащ, судя по тонким запястьям, скрывающий внутри себя болезненной худое слабое тело; длинные пальцы, с аккуратно отстриженными ногтями, длинные же темно-фиолетовые волосы, ухоженные так же хорошо, как и пальцы, и худое, изможденное болезнями лицо, тем не менее, бывшее довольно привлекательным и даже немного смазливым.

Несмотря на свои очевидные недостатки, этот юный шиноби выглядел как-то… необычно. Неожиданно. Даже немного чарующе.

Так, например, выглядел Сенсома, приготовившийся к схватке.

— Пха!.. Бу-у-уэ… Хэ. Наоми-сама, прошу вас — дайте мне, наконец, синий мешочек!

Все очарование юноши разом улетучилось, стоило ему только открыть рот и исторгнуть из себя прямо на пол целую лужу крови. При этом, он нисколько не стеснялся хозяина кабинета, незаинтересованно мазнув по нему взглядом. Вместо Хокаге, «телохранитель» смотрел на пояс Наоми, на котором Тобирама уже отметил несколько небольших мешочков разного цвета.

— Я же говорила тебе терпеть до вечера! — вздохнула племянница, извиняясь за парня одним взглядом. — И нет — мешочка ты не получишь! Я сама отмерю тебе порцию.

Юноша протяжно застонал, переведя взгляд на Хокаге:

— Второй-сама, сделайте уже что-нибудь! Прикажите ей дать мне лекарства, или я тут вообще все кровью захаркаю! Кха…

Сенджу почувствовал, что у него начинает дергаться левый глаз. Наглый больной пацан, ворвавшийся без спроса и испортивший один из ковров, смеет что-то требовать у него — Второго Хокаге и нынешнего главы клана!

— Тебе придется многое мне объяснить, щенок! — выдохнул он свирепо, выпуская наружу давление жаждой крови и чакрой.

Тобирама всегда любил этот трюк — он позволял легко и просто выяснить, кто есть кто, перед разговором. Если человек будет ошеломлен давлением, значит он не заслуживает уважения, потому что слабак. Если же он выстоит, значит сила в нем есть, и выслушать его стоит. Если же он даже сумеет ответить — его стоит начать уважать. Шиноби — убийцы, воины и агрессоры, и если в разговоре с другим шиноби ты не можешь доказать, что ты — такой же агрессор и воин, как и он, то ты не заслуживаешь этого разговора.

В этом альбинос всегда был согласен с Мадарой.

Болезный парень даже не шелохнулся, лишь придержал за плечи Наоми, тоже задетую давлением силы родича. Более того, когда Тобирама смутился от осознания того факта, что придавил и родственницу, ее «телохранитель» начал давить в ответ.

Мощные сенсоры могут различать чакру почти по цвету и вкусу, индивидуально, конечно. Для Тобирамы, давление чакры и жажды убийства Мадары были словно обжигающая кожу волна жара, темно-красного цвета. Сила старшего брата ощущалась как вихрь свежего лесного воздуха. Чакра Хирузена, например, больше напоминала Второму поток драгоценных камней, каждый из которых был идеально огранен. У Сенсомы же, к слову, никогда не было никакого давления — он просто максимально четко давал понять, что ударит первым, если ему кто-то не нравился.

Давление молодого нескладного шиноби обдало Хокаге волной холодной до костей силы. Сырой, будто небрежной, но просто невероятно могучей!

— Довольно, — приказал Сенджу, и чакра, беснующаяся в его кабинете, резко опала.

И его и этого пацана.

— Можете звать меня Озин, — слегка поклонился «телохранитель», вновь откашлявшись. — Я — единственный телохранитель Наоми-сама на время этой войны, нанятый Мито-сама. Если хотите узнать больше — спросите у Наоми-сама.

— Ты не из деревни. Почему бы мне не продолжить тебя допрашивать?

— Кхе! Вы правы — Коноха — не мой дом. Но мы с сестрой живем в Стране Огня уже очень давно, так что я согласен ее защищать. К тому же — я обязан Мито-сама.

— Ты не из клановых? — Сенджу нахмурился, пытаясь припомнить хоть один знакомый клан с такой странной чакрой. — Или самородок?

— Мой клан от меня отказался, — парень сделал намек на недобрую усмешку. — Но, как я и сказал, нам с сестрой нравится Огонь, да и долги нужно возвращать. И, кхе-кхе… как я, опять же, сказал, все остальное спросите у Наоми-сама.

— Можешь выйти, — кивнул успокоившийся Тобирама, глядя на то, как племянница передает сморщившемуся парню три таблетки из синего мешочка. — Здесь ей ничего не угрожает.

— Я буду сразу за дверью, Наоми-сама, — хрипло выдохнул Озин. — Хотя дверей-то тут нет…

И, чуть пошатываясь, на ходу опрокинув в себя таблетки, парень удалился, напоследок задев лбом край палатки, сделанный из уплотненной кожи. Аккурат вылетев из палатки спиной вниз, ногами вперед, юноша разразился руганью вперемешку с чудовищным кашлем.

— Ты точно уверена, что твоя мать лично выбрала его и именно его для твоей защиты? — алые глаза Второго поймали взгляд Наоми. — Не зная Мито, я бы предположил, что ее словили в мощнейшее гендзюцу.

— Вы недооцениваете его, дядя, — вымученно улыбнулась молодая Сенджу.

— Если бы сильные шиноби могли быть беспросветными наркоманами, я бы предположил, что он именно такой.

— Но это не так. Он… болен…

— Это я и так вижу, — раздраженно поморщился Тобирама. — Конкретнее.

Племянница тяжело вздохнула.

— Я не знаю, к какому клану он принадлежал, но, похоже, что от него отказались именно потому, что он болен с рождения. Десятки, если не целая сотня, различных заболеваний. Именно поэтому он так себя ведет — его мозг еле справляется со своими функциями, находясь под действием сильных обезболивающих постоянно.

— Болеющий шиноби — это что-то новое.

— И именно поэтому его выбросили, — кивнула Наоми. — О нем позаботилась его сестра, которая ушла из клана добровольно. Но она бы не смогла долго поддерживать его жизнь — тогда еще никто не знал, какие конкретно болезни скопились в его теле.

— Мастер фуин легко даст ответ на этот вопрос, — догадался Хокаге. — На них наткнулась Мито?

— В молодости, как она сказала, — кивнула девушка. — Она помогла им и устроила здесь — в Стране Огня, потому что брать этих двоих в Узушио… не посчитала нужным. Они так и жили. Имели связь с мамой, но ни с кем другим не общались. Они ей верят, а она верит им. Если вы думаете насчет его силы, то знайте — перед тем, как мы отправились в путь, Тороки решил проверить его лично.

— Хо? И что же он сказал насчет битвы?

Тобирама действительно был удивлен. Тороки, пусть никогда и не блистал на поле боя, как те же Хирузен или Сенсома, был очень силен. Его мощная чакра Сенджу и глубочайшие познания в фуин Узумаки делали из него превосходного кандидата на роль будущего лидера клана и даже самой Конохи.

Хотя Второй тут же одернул себя. Хокаге никому из Сенджу уж точно не стать…

— Он сказал, — Наоми вздохнула. — Что попробует победить в следующий раз.

Такого ответа Тобирама не ждал, хотя в силах этого Озина уже успел убедиться. Похоже, Мито действительно нашла превосходную замену сотням телохранителей.

— Ладно, я все понял, — выдохнул Хокаге. — Это дело я доверяю твоей матери — она лучше всех может позаботиться о тебе. Присаживайся. Расскажи мне, как там дом? Как Цунаде?

Цунаде… внучка Хаширамы… Тобирама отлично понимал, что Мито не пустила бы Наоми на войну, как не сделал бы этого и Тороки, сидящий сейчас в деревне, без очень и очень веской причины.

Но причина была.

Сейчас, по прошествии года войны, силы четырех Великих Противников стали ослабевать. Огонь тоже нес огромные потери, но держался, во многом благодаря своим сильным кланам и их отдельным представителям. Ну и Математику Боя, конечно же.

Второй до сих пор довольно улыбался, вспоминая то, как ловко и круто его ученик изменил положение на фронте с Ветром. Обещал избавить от лишней головной боли? Избавил! А совсем недавно пришло донесение с фронта с Водой, на котором Сенсома, не успев даже толком прибыть, сразился насмерть и выжил с одним из Мечников Тумана, который, к тому же, оказался сеннином!

Этот парень продолжал творить чудеса, как и обещал…

Но даже с ним и Хирузеном, почти не уступающим своему вечному сопернику в силе и изобретательности, и еще десятком личных учеников Тобирамы, сильнейшими джонинами Листа и Огня в целом и доблестью солдат окончить войну было невозможно. Ибо ее целью были не территории, не богатства и даже не власть. Ее целью было уничтожение клана Сенджу — самого потенциально опасного клана в мире. Даже Учиха не вызывали такого трепета в рядах ненавистников, как это делали Сенджу.

И именно поэтому прямая наследница Хаширамы — сильнейшего из Сенджу на все времена, должна была показать свою силу в битвах.

Шансы были ничтожно малы, но Тобирама надеялся, что враги поймут, что его племянница — не та величайшая угроза, которую они видят в его клане. И что, хотя бы ее и ее потомков, искоренять не стоит. Жест отчаяния, не более, но он может сработать.

Особенно, если ее окружить сильными шиноби.

— По правде говоря, ты прибыла сюда лишь потому, что тебе я полностью доверяю, — подвел итог Сенджу уже после того, как Наоми рассказала ему о своей быстрорастущей дочери и делах в Листе. — Завтра же утром ты, со своим телохранителем, отправишься на фронт с Водой.

— Там же сейчас сражается Сенсома, — отметила девушка.

— Что такое? Не хочешь его видеть?

Тобираме было неприятно поднимать эту тему, во многом потому, что он и сам был виноват в драме, разыгравшейся в семье его брата уже больше года назад. Однако, здесь и сейчас Наоми — солдат, находящийся в непосредственном подчинении Хокаге (то есть его), а значит — пререканий быть не должно.

— Не в этом дело, — она пожала плечами, невесело усмехнувшись. — Мама тоже говорила, чтобы я, по возможности, держалась к нему поближе.

— Вот как?

— Она сказала, что «такой маньяк, как он» скорее выкинет свою жизнь в мусорку, чем даст погибнуть той, кому причинил столько боли. Для нее он — надежный ручной монстр, не больше.

О да, это было очень похоже на Мито. Возможно, знай она, кто на самом деле победил Мадару, ее мнение бы изменилось, но увы — нелюбовь к Сенсоме, похоже, теперь будет вечной.

— Мне все равно, кем она его считает, — ответил Хокаге. — Я доверяю ему так же, как доверяю и тебе и знаю, что вы оба тоже доверяете друг другу. Вот, возьми, — он протянул девушке копии свитков, убранных в стол перед самым ее приходом. — Не вскрывай. Передай Сенсоме, что я хочу знать его мнение насчет этой техники. Пусть пришлет мне шифровку, как только разберется во всем.

— Я думала, что буду кем-то более полезным, нежели посыльный, — притворно-огорченно вздохнула Наоми.

— И ты будешь, — серьезно кивнул ей дядя. — Сразу же после того, как ты передашь ему свитки, отправишься в Узушио.

— К дедушке? — удивилась девушка. — Но что я буду там делать?

— Освоишь одну технику, — Тобирама поморщился. — Наоми, дай мне договорить, прежде чем лезть с вопросами! Ты совсем как… — он осекся. — А, впрочем, забудь и продолжай. Похоже, я даже скучал по этому.

— Папа любил вас доводить, — кивнула молодая Сенджу, грустно улыбнувшись. — У меня так все равно не выйдет… Так что за техника, которую я должна освоить?

— На самом деле, это будет комплексом техник. Фуиндзюцу, разумеется. Техники Запечатывания.

— Запечатывания чего-то особенного?

— Да. Тоширо-сама научит тебя запечатывать Биджу.

— Вы долго, Наоми-сама, — оповестил Озин, сидевший все это время на большом камне у палатки и болтавший ногами.

Наоми была готова поклясться, что раньше этого камня здесь не было.

— У нас миссия, — девушка показала парню свиток. — Завтра отправляемся на фронт с Водой.

— Фронт с Водой, кха? — Озин немедленно заглянул под свой плащ, и, порывшись внутри, достал толстый изодранный блокнотик. — Так… Командующий — сеннин… Семь Мечников… Вода-вода… Сенсома Томура? «Следи за Сенсомой — Математиком Боя. Обо всех странных действиях в сторону Наоми извещай. Наоми не говори.» Ой…

Парень улыбнулся, совсем не смущенно, удовлетворенно отметив спокойствие на лице девушки. Как бы то ни было, она прекрасно знала свою мать и ее отношение к этому парню — Сенсоме, кем бы он ни был. Более того, она даже была благодарна ему — Озину, за то, что он так открыто признался в том, что обязан за ней следить.

— Кто такой этот Сенсома, Наоми-сама? — все же поинтересовался он.

— Ты проявляешь интерес? — Наоми изобразила удивление. — Не похоже на тебя. Или ты так сильно хочешь еще таблеток и пытаешься подмазаться?

— Кхме! Бля… — неудачно усмехнувшись, парень вновь харкнул кровью. — Наоми-сама, ну вы и шутница…

Просипев это, он повернул свое лицо в ее сторону, и поймал ее взгляд. Девушка вздрогнула — вместо привычных темных глаз, она увидела незнакомое додзюцу, больше похожее на оранжево-синий калейдоскоп со знаком «Х» посередине.

Один из многих «инструментов» ее телохранителя.

— Я вижу, что он дорог вам, — совершенно нормальным голосом произнес Озин. — И он много значит для Хокаге. А «Математик Боя» эхом бьется в голове почти у каждого из здешних шиноби — он знаменит, они его знают и уважают. И эта реакция Мито-сама. Я почти уверен что он — совершенно необычный человек. А мне нравятся совершенно необычные люди.

Сказав это, он деактивировал додзюцу, названия которого Сенджу не знала, и спрыгнул с камня, чуть не упав в грязь, приземлившись.

— Тогда, пожалуй… — Наоми собралась с мыслями. — Сенсома тебе понравится. Даже очень.

— Двадцать восемь тяжелых ранений! — возопил глав-ирьенин полевого госпиталя фронта с Водой, найдя, наконец, Сенсому. — Ты действовал наверняка, да?! Это была ненависть? Гнев? Твое тело было в крови, скрипело! Оно умоляло тебя о пощаде, но ты снова и снова принимал удары от того психа! Я знаю — ты убийца! Убийца своего тела! Неужели тебе так сложно признаться в этом хотя бы самому себе?! Признайся — ты не хочешь жить!

Сенсома пригнулся, будто надеясь пропустить недовольство врача над собой, как какой-нибудь отборный удар или ниндзюцу, и улыбнулся, извиняясь за недоигранную партию перед немолодым юхеем, тоже находившемся сейчас на лечении.

Воин, судорожно просчитывающий все возможные ходы, облегченно выдохнул, поняв, что на сей раз он не проиграет. Приняв тугой мешок с деньгами, на которые они играли, он откинулся на спинку кровати и перевел взгляд на ирьенина.

— Конно-сама, — молодой джонин встал и поклонился заведующему госпиталем. — Я так понял, что с анализами вы закончили.

— У меня нет и половины того времени, что придется угрохать на тебя, сопляк! — вновь рыкнул ирьенин, подойдя вплотную к парню, который был выше его аж на три головы. — Если ты так хочешь сдохнуть — скажи мне сразу, чтобы потом Хокаге-доно не спрашивал с меня!

— Но я не мог по-другому победить…

— Ты — сраный Математик Боя! Мог! Просто нужно было получше работать не кулаками, а своей тупой гениальной головой!

— Вы противоречите…

— Молчать! Ты даже нинтайдзюцу изобрел самоубийственное! Как ты вообще победил силы Песка?! Убедил их солдат сражаться так же дерьмово, как и сам?!

Смущенно принимая все оскорбления от невысокого ирьенина, перерожденный чувствовал себя неловко. Он ведь и правда сильно рисковал. Любой заблудившийся в том лесу генин врага мог бы запросто оборвать его жизнь. Да что там генин — если бы ему не оказали скорой помощи и в течении суток не доставили в лагерь, он бы умер и без чужого вмешательства.

С этим, конечно, нужно было что-то делать, но пока не было времени придумывать нечто подобное.

Хотя, если подумать, тот же Ганс спокойно мог сражаться после того, как отменял примененные Пять Вдохов… Возможно, это даже идея.

Со дня битвы с Мечниками прошло две недели. Все это время Сенсома оправлялся от ран и учил сведущих в Стихии Земли джонинов своему нинтайдзюцу. Получалось… почти ни у кого. Лишь Узумаки, полностью изучившие рисунок его сымпровизированного фуин, могли проворачивать нечто подобное, хотя почти после каждого эксперимента докторам приходилось вновь запускать их сердце. Томура уже предложил использовать заранее приготовленные свитки с печатью, но пока что это все выглядело слишком затратным, так что Мицуки отказался.

Сам сеннин был порядком потрепан, но не так сильно, как Сенсома. Хотя, с другой стороны, убить или схватить лидера Мечников ему не удалось. Более того — Мицуки, как и его жена, был взволнован новостью о том, что у Воды имеется свой клан сеннинов.

— Конечно, чтобы вот так использовать природную чакру в бою, нужно родиться исключительным, — ответил он. — Так что весь клан так, как это делал Мечник, не сможет в любом случае, однако… Только сейчас я начинаю понимать, что Тобирама-сама предполагал такой исход событий. Именно за тем мы с Рьючико здесь — не дать вражеским сеннинам доминировать на этом фронте.

— Судя по всему, — кивнул тогда, еще прикованный к постели, Сенсома. — Но, Мицуки-сама, сеннины действительно превосходят обычных шиноби. И я бы хотел…

— Я же говорила, придурок-Мицу, — вздохнула Рьючико. — Ты мог бы и наврать ему о Призывах и прочем. Но, похоже, решение ты принял еще тогда.

— И сразу же сообщил свое решение Сенсоме, — улыбнулся командующий, сверкнув своими змеиными глазами. — Поправляйся. Я обязательно дам тебе возможность заключить контракт. Но только тогда, когда ты будешь здоров.

И теперь Сенсома с предвкушением ждал своей выписки…

— Не выпадай из реальности, пока я на тебя ору! — тут же окончательно вывел его из воспоминаний крик Конно. — Это невежливо! По крайней мере — к той работе, что я делаю!

— Конно-кун, — донесся знакомый голос с дверей. — Давно не виделись! Ты все так же не сдержан, мальчик мой?

Ирьенин обернулся, мгновенно белея и краснея сразу. Он был справедливым, но резким человеком, и всегда предпочитал быть «выше» окружающих, что позволяла ему его гениальность. Он на равных общался с командующими и запросто мог не гнуть спины даже перед Хокаге, однако, был всего один человек в мире, которого он боялся и уважал настолько, что тут же склонялся в глубоком поклоне, стоило тому поприветствовать его.

— Амаки-сенсей! — почтения в голосе Конно хватило бы на десятерых. — Я очень рад видеть вас, но что вы делаете здесь?

— И я рад тебя видеть, Конно, — старый Узумаки улыбнулся и тут же изобразил глубокий поклон. — И вас, Сенсома-сама. Простите за вторжение.

— Взаимно, Амаки-сан, — вежливо ответил перерожденный.

Взгляд низкорослого ирьенина заметался между его пациентом и учителем. Если честно, сейчас Конно чувствовал себя совершенно разбитым, ибо продолжать кричать на того, к кому даже сам учитель обращается с таким почтением…

Сущее самоубийство.

— Я, пожалуй, пойду, Амаки-сенсей, — бочком-бочком, стараясь привлекать к себе меньше внимания, направился ирьенин к выходу. — Если захотите что-либо обсудить — спросите любую из сестер, она вам подскажет, где меня искать.

— Столько дел, столько дел, — понимающе усмехнулся старый Узумаки. — Обязательно зайду перед тем, как отбыть с молодой химе.

Больше оставаться в этой палате Конно не стал, и, прихватив за компанию и того юхея, который беспомощно развалился на кровати, поняв, встреча какого уровня только что произошла на его глазах, смылся вон.

— Не будет ли оскорблением предположить, что вы явились сюда не только ради меня, Амаки-сан, — улыбнулся Сенсома, садясь на край кровати. — Зачем вы здесь?

— Конкретно здесь, конечно, ради проверки вашего состояния, — ответил Узумаки, подходя. — Но лагерь я посетил еще и для того, чтобы встретить юную химе.

— Каруми здесь? — удивился парень. — Вот уж не ожидал. И Данзо тоже?

— Извини, я не моя двоюродная тетя, да и на Данзо, слава Рикудо, не похожа. Но я все равно рада тебя видеть.

Перерожденный не смог удержаться и застыл с раскрытым ртом, узнав вошедшую в палату красноволосую девушку, облаченную сейчас в полевую форму джонинов, сражающихся на фронте с Водой.

— А ты действительно повзрослела, Наоми… — пораженно выдохнул он.

Девушка рассмеялась в ответ.

— Это мне говорит человек, шрамов на лице которого за то время, что мы не виделись, стало больше раза в четыре? Не спорю — тебе идет, но если бы я сказала тебе то, что сказал мне ты, как бы ты себя почувствовал?

— Прости, — тут же скривился Сенсома, задирая рубашку по молчаливой просьбе Амаки. — Ты права — я не имею права говорить тебе подобное.

Сенджу еще раз улыбнулась и отступила чуть в сторону, давая возможность войти в палату своему спутнику. Сенсоме этот молодой человек (едва ли бывший старше чем он сам) напомнил студентов медицинского университета, находившегося рядом с его домом в прошлой жизни. Особенно во время сессии — такой же расхлябанный, удрученный, почти мертвый внешне.

Тем не менее, взгляд его оставался живым, и этот взгляд был преисполнен интереса. Он вытянул вперед левую ладонь, правой закрыв рот и прокашлявшись, а потом произнес:

— Здравствуй, Математик…

Давление его чакры заставило старого Узумаки чертыхнуться и выронить одну из проверочных печатей. Сенсома, ранее почти невосприимчивый к таким приемам, на сей раз прочувствовал давление в полной мере. Могучее, хаотичное, безразличное и холодное.

Размяв затекшие плечи, он продолжил смотреть за работой Амаки.

— А в ответ? — ничуть не смутился странный парень.

— Ах да, прости, — перерожденный не знал точно, как правильно нужно давить своими намерениями и чакрой, а потому вложил всего, да побольше и будто бросил в спутника Наоми горсть невидимой соли. — Так нормально?

Удивленный поначалу юноша согнулся, будто от удара по животу, и Сенсома тут же оценил, что примерно так бы он и согнулся, если бы принял на себя его удар. Определенно, посыл был передан совершенно точно.

— Молодой человек, Сенсома-сама! — взмолился Узумаки, вновь уронивший фуин. — Не мешайте мне работать!

— Простите, Амаки-сан, — улыбнулся ему перерожденный, с интересом поглядывая на хрипящего юношу, глотающего какие-то таблетки.

В его взгляде было видно отчетливое желание сразиться, но без той ненависти, что была в глазах прочих.

— Цунаде, — Сенсома усмехнулся. — Хорошее имя. Тороки придумал?

— Вообще-то, мы думали вместе, — сделала вид, что уязвлена, Наоми, но потом вздохнула, соглашаясь. — Имена, которые придумывала я, правда, оказались довольно плохи… Хотя Кушина мне нравится даже сейчас.

— Кушина? — парень покрутил имя в голове. — Действительно — хорошее имя. Цунаде не уступает, по крайней мере. Может быть, твоя внучка и будет его носить.

— Только не говори об этом Тороки, — заговорщицки подмигнула девушка.

Одноклассники рассмеялись вместе и с благодарностью посмотрели друг на друга — про их неприятное расставание, произошедшее больше года назад, никто не упоминал.

— Вообще-то я искала тебя за этим, — Сенджу полезла в подсумок и вытащила оттуда два толстых свитка. — Дядя Тобирама хочет знать твое мнение по поводу этой техники. Ответ потом отошлешь ему приватным голубем — информация строго засекречена, даже я не знаю, что в них.

— Интересно, — Томура принял свитки. — Ты направляешься к Тоширо в Узу?

— Не знала, что дедушка разрешил себя так называть. Дай угадаю — ты его побил?

— Мы были побиты оба, — перерожденный скривился, вспоминая свое поражение. — Но ты почти права. Передай ему там привет от меня.

— Конечно.

Они еще немного поболтали о мелочах, пока Озин полоскал рот в воде и принимал таблетки горстями, а Амаки проводил инспекцию по владениям Конно. Потом Сенсома, придерживая Наоми за руку, провел ее к лодке, на которой она с сопровождением и должна была отправиться в Узушио.

— Мы еще встретимся на этом фронте, староста, — улыбнулась Сенджу. — Но я все равно считаю, что тогда вы поступили разумно. Едва ли я бы смогла стать тебе хорошей женой.

— Давай не будем, — улыбнулся в ответ Томура, отметив, как поперхнулись Озин и Амаки за ее спиной. — Удачи.

И девушка отплыла к клану своей матери, оставив почти выздоровевшего парня с двумя свитками, описывающими принцип сильнейшей техники…