Математик Боя. Становление легенды

Первая Мировая Война — Воля Огня

Узукаге открыл глаза. И это было сложно…

В памяти пестрили мутные картины, рассказывающие о вчерашнем дне. Вчерашней пьянке. Там было много всего и, в то же время, совсем ничего. Начало еще худо-бедно вспомнилось — они с Сенсомой, после поединка, устроились в его кабинете. Когда взошло солнце, чунин предложил посидеть на веранде — погода обещала быть отличной. Сарутоби и Шимура поначалу были шокированы, а после того, как, уже захмелевший, Тоширо призвал какого-то странного розового осьминога, еще и злы, но за выпивкой сходили.

Дальше все вспоминается еще тяжелее — Хирузен некоторое время не пьянел, но, видимо, это явление носило накопительный характер, так как в какой-то момент он разом потерял всю свою трезвую адекватность, заражая пьяных Сенсому и Тоширо не менее пьяными идеями. Их было много, очень много… Непозволительно много.

— Выпей, — из темноты неожиданно прилетает бутылка.

Маркировки на ней нет, но Узумаки сейчас хоть напалм — организм требует жидкостей. Выдох, пока пальцы, дрожа, неловко открывают сосуд, а после длинная серия глотков, осушивших пол-литра холодной газированной воды за пару секунд.

Темнота тихо хмыкает голосом Сенсомы, и в Узукаге прилетает вторая бутылка. С этой он уже расправляется медленнее, но похмелье все равно держит свои позиции в его организме. Вздохнув, чунин встает и проходит к широкому окну, находящемуся за спиной Тоширо, по пути кидая в Узумаки третьей бутылкой.

Ее старый шиноби пьет медленно, аккуратно. Память все так же отзывается с трудом, но зато и голова теперь почти не болит. Возвращается способность думать и анализировать, а с глаз спадает мутная пелена. Сквозь слабость, Узукаге окидывает взглядом помещение, узнавая в нем свой родной кабинет. Вот только кровати, на которой он сейчас полусидел-полулежал, раньше не было, да и общая обстановка… Будто тут прошел бой.

Или три пьяных шиноби.

— Возраст, — оправдывается Узукаге, беря, наконец, себя в руки и прогоняя чакру по телу.

Особого живительного эффекта от такого не будет, но хоть тело немного взбодрится. Свежий прохладный ветерок, поднявшийся в кабинете после того, как Сенсома открыл окно, тоже помог организму придти в себя. Шиноби, лидер клана, лидер селения — алкоголю абсолютно плевать, кого ему разрушать и пожирать, а уж если пьющий еще и немолод…

— Да я и не осуждаю, — чунин пожимает плечами, облокачиваясь на подоконник. — Даже наоборот — мое уважение. Так бухать в девяносто лет и не рассыпаться, эт надо уме-е-еть.

Тоширо усмехается.

— Кровь Узумаки и чакра… ты сам понял. Я довольно крепок, как для старика, но куда уж мне за вами, молодыми.

Сказав это, Узукаге рывком поднялся, все еще чувствуя себя плохо, но не имея права отлеживаться. Помнится вчера, еще до начала попойки, он переложил все хлопоты главы деревни на секретарей и помощников, а так же на Аоба-сана, но второго дня безделья ему никто не даст — слишком много для его положения. Он — глава деревни, глава Узумаки. Приходится соответствовать.

— Не скажи, Тоширо, — Сенсома прищурился, ожидая что Узукаге его одернет, но ничего не произошло — Узумаки помнил о рамках, установленных вчера. — Мы с Хирузеном в жизни так не пьянели. Узумаки знают толк в напитках.

— И в их смешивании, — поддержал Тоширо. — Но не в употреблении. Ладно, оставь это. Не уверен даже, что хочу знать, что мы вчера натворили…

— Не так много серьезного, если опустить тот факт, что я разбил тебе лицо. Или мне вновь обращаться к тебе на «вы»?

Вопрос в лоб, после непрозрачного намека — юношу явно серьезно волнует эта тема. По большому счету Узумаки было все равно — как уже говорилось — он не являлся сторонником жестких правил и традиций, но и забывать о них в отношении гостей из другого селения не стоило. Панибратское отношение к себе со стороны безродного чунина из Листа?

— Я же разрешил, — все-таки отмахивается Тоширо, делая вид, что был вполне себе трезв. — А насчет лица…

Лицо ощутимо болело. Нет, не только лицо — вся голова в целом. Все тело в целом.

О да, решив похвастаться достижениями Узумаки в тайдзюцу перед специалистом в этой области из Величайшей Скрытой Деревни, Узукаге нарвался на колоссальную разницу в уровне. Если выносливость и сила удара были хоть как-то равны, то вот в скорости немолодой Тоширо явно проигрывал. Казалось бы — не беда, ведь у Узукаге есть огромный опыт сражений и одна из лучших в мире школ тайдзюцу, но нет. Молодой чунин из Конохи просто вытер им пол, и это при том, что физических повреждений за весь бой он нахватал столько, что троим бы хватило.

Седой Узумаки мельком бросил взгляд на задумавшегося Сенсому. С виду обычный, даже немного худощавый, юноша, но на деле — обладатель стальных мышц, недюжинного интеллекта и опыта, вероятно даже более великого, чем опыт девяностолетнего ветерана Сенгоку Джидай.

Невероятный юноша!

— Не хочешь переехать в Узушио, когда закончится война?

Томура склонил голову на бок, всем видом выражая, что удивлен предложению, но сразу не отказал — хороший знак. Правда и обдумывал он слова Узукаге чуть дольше необходимого, что уже немного задело последнего:

— Ты ищешь минусы с двух сторон. Это неправильно, когда выбираешь себе дом. Дом ты должен любить и желать в нем быть. Если ты думаешь, что такого у тебя здесь не будет — выбор очевиден.

— У меня и в Конохе не будет, — просто признался парень, разводя руками. — Мой дом — сражения. Вот их я люблю. Я просто прикидывал, где выгоднее остаться — в Конохе, часто ведущей активные боевые действия, или в Узушио — деревне пацифистов, как ты сам сказал вчера. И пока я склоняюсь к Листу.

— Битвы — не единственная радость, какую может дать тебе мир, — укорил Узукаге чунина. — Если ты будешь так думать, то очень скоро от тебя не останется ничего, кроме бездушной боевой машины.

— Пожалуй, — Сенсома пожал плечами и оттолкнулся от подоконника, направляясь к выходу. — Но это, всего лишь, твое мнение. Оно не обязано быть верным.

И юноша покинул кабинет, оставив похмельного, но уже почти оклемавшегося Тоширо в раздумьях.

— Моя голова все еще трещит, — мрачно поведал Хирузен, когда Сенсома оказался на их этаже. — Как он?

— Все нормально, оклемается. А вот ты — нет, потому что ночное дежурство сегодня твое.

— С чего бы?! Очередность была иной!

— Но ты ведь дрых эту ночь, пока Данзо мужественно терпел запах перегара Тоширо.

Сарутоби горестно вздохнул, понимая, что друг прав, и приложился к бутылке воды, которую пил уже второй час. Их комнаты, в отличие от кабинета Узукаге, вчера пострадали мало, причем большая доля разрушений пришлась, почему-то, на комнату Данзо, который стоически терпел троих пьяниц в непосредственной близости от себя, несоблюдение традиций и мало-мальских законов этикета и, конечно, колкие шуточки Хирузена, когда тот запьянел.

Как раз, когда Сенсома подумал об этом, в дверях появилась знакомая фигура специалиста по Стихии Ветра в их тройке.

— Вот еще, — он швырнул несколько бутылок с водой одноклассникам, мрачно сверкнув глазами. — Как настрой?

— Бывало и лучше, — кисло улыбнулся ему Хирузен.

— Приходи в себя, нам пора, — Сенсома, выходя из комнаты, похлопал друга по спине. — Сегодня мы впервые будем заниматься именно той работой, которую на нас возложил Тобирама-сенсей.

Сарутоби недовольно заворчал, но, все же, поднялся. Хирузену не очень нравилось чувствовать себя обузой для друзей, при том, что капитаном команды назначили именно его. Данзо всегда был слишком серьезен, а Сенсома самостоятелен — такому как Сарутоби (довольно беспечному и ненавязчивому) было сложно с ними сладить. Тем более, по навыкам они и правда были все примерно равны.

До кабинета Узукаге добирались недолго, но интересно. Местный бюрократический аппарат уже работал, так что гостей из Конохи встречали понимающими улыбками красноволосые (и не только) клерки и посыльные. Пара безликих шиноби, дежуривших в этот раз у «лифта»,

тоже улыбнулась юношам одними глазами, а Данзо еще и короткий поклон отвесили.

— Чего это они? — не понял Сенсома.

— Похоже, наш трезвый друг вчера защитил кого-то от нашего… воздействия, — сразу догадался Хирузен, который по мрачной роже старого протеже научился все читать еще в детстве. — Берегись, Данзо! Еще пара таких тусовок, и тебя попросят стать Узукаге — «Трезвым Защитником Клана Узумаки!» Пха-ха-ха!

Сенсома смех поддержал и даже ткнул локтем в бок слишком уж надувшего щеки Шимуру. Тот, конечно, ойкнул, но тоже позволил себе немного похихикать с друзьями. Так и появились они в кабинете Узукаге — улыбающиеся, вечно возвращающиеся в мыслях к шутке, а от того изредка похохатывающие.

— Рад, что у вас остались силы для веселья, — Тоширо, сидя за столом, внимательно осмотрел вошедших. — Во-первых, Данзо-сан, благодарю за вашу вчерашнюю поддержку. Без вас все бы было совсем не весело…

— Не стоит, — чуть поклонился Шимура, сразу посерьезнев. — Я рад, что смог помочь.

— Капитан ваш, вот, не смог, — седовласый повернул голову к Сарутоби. — Хирузен-сан, это просчет. Война началась, а вы… Что было бы, если бы на нас вчера напали? Или, допустим, сегодня.

— Твои люди бы нашли способ нас всех протрезвить и накачать чакрой по самые уши, — вступился за друга Сенсома. — Не сейчас, Тоширо. Ты же знаешь, у него мало опыта.

— Это не оправдание.

Хирузен стоял, опустив глаза, не в силах что-либо сказать. Он не был глупым юношей, так что сразу понял, что Узукаге просто решил переложить с себя ответственность на подчиненного, да и ответственности там… маловато. Но даже так — Узумаки просто не мог себе вообразить, как четко вплетались его обвиняющие слова в мысли Сарутоби. Не проконтролировал, сам повелся на поводу. Это было не охраной, это было провалом. Да, Данзо подстраховал, и юноша был уверен — старый друг не станет его упрекать, но, все же, это было ошибкой.

— «Как он далек от меня…» — взгляд Хирузена упал на Шимуру.

Данзо был с ним с детства, и до двенадцати лет они были непримиримыми и почти равными соперниками. Точнее, они так думали. На самом деле наследник клана и «Секретное Оружие» просто подсознательно сдерживал свои силы, превосходящие таковые у друга в десятки раз. Хирузен по праву мог называться сильнейшим шиноби своего поколения, если не десятилетия, уже сейчас, но…

— «И как же я далек от него!»

Спорящий с Узукаге Сенсома выглядел… Как всегда. Он стоял спиной к Сарутоби, ко всей его силе, навыкам, опыту. Он стоял, а его внимание было приковано к тому, кто впереди — более сильному, более опытному, более…

— «Достойному,» — продолжил свою мысль Хирузен. — " У него нет целей", но есть цель, у него нет Силы, но нет и Слабостей. Он — другой. А я…»

Свои недостатки молодой Сарутоби и так знал — неуемный азарт от соперничества с Сенсомой, порой мешающий ему адекватно принимать решения; некоторое раздолбайство, пришедшее, вероятно, с тех времен, когда он еще был «Секретным Оружием», а не сыном своего отца, другом своих одноклассников и самым перспективным джонином в Конохе; и, конечно, молодость, окончание которой он ощущал, но так его боялся.

Это все и не давало сильному боевику стать таким же сильным шиноби. Не давало встать на одну ступеньку с соперником.

— Вы вольны отправить жалобу Хокаге, Узукаге-сама, — поднял, наконец, голову Хирузен. — Но пока Второй не отдаст приказа, я — капитан команды Листа, приставленной к вам для охраны. Приношу свои извинения.

Сенсома обернулся, заинтересованно глянув на друга и незаметно показав ему большой палец, а Тоширо, сложивший пальцы в замке, долгих десять секунд сверлил Сарутоби взглядом.

Узумаки тоже прекрасно понимал, что большой вины юноши в произошедшем нет, по крайней мере — его вина уж точно меньше, чем вина самого Тоширо, но, как вчера сказал Сенсома, ему хотелось научить молодых и перспективных парней жизни шиноби. Преподать им пару уроков, которые помогут им в будущем. Данзо Шимура вчера сделал все идеально, а Сенсома просто подчинился, грубо говоря, приказу нанимателя, так что с него взятки гладки. Но не Хирузен… Слишком легкомысленный, когда дело касается Сенсомы («Ведь он со всем разберется, если что!»), капитан Коноховцев еще не был готов руководить отрядом. Вернее не так — он вообще не был готов руководить кем-либо. Ведомый Сенсомой, более уверенным в себе, он доверял ему свою должность.

Обычного шиноби Узукаге, все же, не стал бы сегодня отчитывать за вчерашнее, но Сарутоби и впрямь был перспективным джонином, а в будущем еще и «Шиноби уровня Каге», да и главой клана тоже. Его только нужно научить. Даже не так — ему всего лишь нужно дать понять, что в мире шиноби голая личная сила — еще далеко не все.

И вот — жесткий ответ. В надежде, что юноша хоть что-то осознал, Узукаге кивнул:

— Извинения приняты. С жалобой повременю, но впредь попрошу вас относиться к миссии более ответственно. И если с этим мы закончили… — он дождался утвердительных кивков и продолжил. — Приступим к делу. Сегодня у меня состоится встреча с Аоба-саном. Там же пройдет отбор шиноби из клана, которые будут меня защищать вместе с вами. Естественно, вы идете со мной и даже, скорее всего, поучаствуете в отборе. В ваших боевых навыках я не сомневаюсь, так что прошу выбрать людей, максимально подходящих для этой работы из возможных.

— Неужели ты сам не знаешь, кто в твоем клане есть? — усмехнулся Сенсома — единственный, кто сейчас мог задавать неудобные вопросы Узукаге.

— В моем клане много кто есть, но большинство уже ушло на войну, — вздохнул Тоширо. — Остались лишь те, кто просто необходим именно в Узушио. Ну и генины — их я в бой пока пускать не собираюсь. Из лабораторных работников и охранников ворот такие себе секьюрити, но у вас будет выбор еще и из тех, кто совсем недавно выписан из госпиталя, или тех, кто только вернулся с миссий. Ситуация сейчас такова, что я просто вынужден оставлять в деревне минимальные силы, помогая Конохе на фронте. Ваша миссия — моя защита. А защита мне нужна только потому, что всех лучших я отправил воевать бок о бок с вашими. Ты понял?

— Теперь да, — легко кивнул Томура. — Когда выходим?

Выходили поздно — часа в четыре дня. «Поздним» это время окрестил Данзо, отлично представляющий, мероприятие какого уровня им предстоит провести. Пока Узукаге разбирался со своими делами и бумажной работой, а так же залечивал и маскировал побои, нанесенные ему Сенсомой, ребята расположились в его кабинете, стараясь слиться с тенями и не мешать главе деревни. Каждый думал о своем, но больше всех и «сильнее» всех думал, конечно, Хирузен.

— Расслабься, — шепнул ему Сенсома, выждав момент, когда Тоширо, вместе с Данзо (контролирующим клиента), вышли из кабинета. — Поругал большой дядя, но так — для того, чтобы не расслаблялся. К тому же, сразу после этого нам оказали огромную честь и доверие. Подумать только — мы будем выбирать охранников Узукаге, попутно выведывая огромный пласт информации о деревне.

— Хокаге должен совершенно доверять Узукаге, иначе ничего не будет работать, — отмахнулся Сарутоби. — Скажи мне, Сенсома, как у тебя получается… все это?

— Просто будь собой, — пожал плечами, понявший одноклассника сходу, Томура. — Я тот, кто я есть. Ни больше ни меньше. Знаешь, сегодня Тоширо предложил мне переехать в Узушио, по окончанию войны.

— И ты согласился? — удивился Хирузен.

Но друг лишь мотнул головой:

— Мне тут нравится, но переезжать… Я, конечно, еще думаю, но для меня в Конохе гораздо удобнее.

— Больше противников? Больше битв? Это привязывает такого маньяка как ты к деревне? — усмехнулся юноша в ответ, пытаясь пошутить, но тут же осекся, когда Сенсома посмотрел на него.

И взгляд тот был абсолютно серьезен.

— Ты прав. Больше. Это — то, что мне нужно на самом деле, — Томура пожал плечами. — Я думал, что это очевидно, так отчего ты над этим шутишь?

— Ну как… — стушевался, неловко улыбнувшись, одноклассник. — Ты же — Сенсома Томура! Герой-любовник, поставивший всю верхушку деревни на уши, ученик, э-э-э… да всех крутых шиноби подряд! Ты и учитель неплохой — сколькому мы с Данзо и остальными научились у тебя! Не говори мне, что все, что тебя интересует — это банальные бои.

— Тебе же тоже нравится сражаться, — вновь пожал плечами Сенсома. — Так пойми. Я — тот, кто я есть. Дай мне денег и, хм… ну пусть будет «девушку», и я буду доволен. Дай мне достойного противника, и я буду счастлив! Я просто знаю, чего я хочу. И мое желание достаточно простое. Хотя Тоширо показал, что мне кое-чего не хватает…

— Чего же?

— Техник. Инструментов, с помощью которых я смогу создать больше вариантов для своей победы. У меня не так много слабостей, но они есть. Я должен придумать что-то новое.

— Охо-хо! Создатель двух запретных техник высшего класса вновь начинает мозговой штурм! Я даже боюсь представить, что такое у тебя родится, если честно!

Юноши вновь замолчали. Сенсома пытался набросать хоть примерный план того, какая техника ему нужна. С таким планом можно будет пойти к тому же Тоширо и что-нибудь спросить. Не факт, что Узукаге, все же, поделится с чунином какой-нибудь супер-секретной информацией, но и изобретать велосипед не стоит, лучше сначала узнать, не существует ли он уже? Хирузен же обдумывал слова друга. И пришел к выводу:

— Значит, мне всего лишь нужна цель? Идея, которая будет… двигать мной?

— А? — Сенсома не сразу смог уловить суть вопросов, все еще находясь в своих раздумьях, но быстро сориентировался. — А, да — идея. Цель. Называй как хочешь. Ты вот что любишь больше всего на свете?

— Коноху, — не задумываясь ответил джонин, а потом смутился. — Глупо, да?

— Нет, не глупо. Необычно. Я бы даже сказал — неожиданно. Но не глупо, — Сенсома и правда выглядел немного удивленным. — Не знал, что ты такой патриот. Но ладно. Воля Огня в тебе сильна, так иди за ней. Это поможет тебе… найти себя.

— Я не особо понял, как Воля Огня уберет мое раздолбайство, — усмехнулся Хирузен. — Но если я поставлю себе цель стать Хокаге, то, думаю, смогу чего-то достичь.

— Твое раздолбайство, как и молодость, пройдет, — спокойно отвечал друг. — Когда-нибудь. Как-нибудь. Пока ты в Хокаге не годишься, но уже на верном пути. Определился, чего хочешь, теперь делай это. Защищай деревню, оставаясь верным Воле Огня. Я же тоже раньше был… немного другим.

— Каким? — Сарутоби скептично изогнул бровь. — Не любил сражения? Или различал цвета?

— Цвета различал, — кивнул спокойно Сенсома. — А еще — использовал окружающих, чтобы… Чтобы добиться желаемого. Относился ко всем вокруг как к инструментам. Это было очень давно.

— И что случилось? — Хирузен впервые слышал о таком. Чтобы вежливый и обходительный, пусть и немного холодный поначалу Сенсома был… таким? — Что сделало тебя… ну…

— Человечным, — подсказал юноша другу. — О, всего ничего — лишь предательство учителя, почти бога во плоти, почти члена семьи. Мадара, уйдя из Конохи, показал мне, что этот мир… — он закашлялся, вспомнив, что не стоит говорить однокласснику всего. — В общем — после его предательства, я начал смотреть на людей, как на людей. Потому что инструмент не предал бы. Не вызвал бы тех чувств. Твое раздолбайство, надеюсь, исчезнет меньшей ценой.

— Надеюсь, — выдохнул Сарутоби грустно.

Ему целый день есть о чем подумать.

Местом встречи Тоширо и Аобы оказалась резиденция семьи последнего. Как гости поняли из слов Узукаге, Аоба-сан руководил местной полицией и теми безликими, которых они видели у лифта. Да и военные дела, в основном, лежали на нем.

По дороге к резиденции, юношам пришлось словить на себе множество заинтересованных взглядов от прохожих, казалось, узнающих их. Это было странно, до тех пор, пока одна молодая девушка (явно не Узумаки, судя по волосам), из гражданских, не подбежала к смутившемуся Хирузену и поцеловала его в щечку, оставив в руке записку.

Узукаге приподнял бровь, Данзо тихо шипел о том, какой его друг придурок, а Сенсома открыто ржал, сумев-таки припомнить, как прошлой ночью Тоширо решил продемонстрировать «мастер класс!» и, наложив на своего клона иллюзию, отправил его к этой самой девушке. Иллюзию, естественно, он сделал с Хирузена.

Но рассказывать об этом не стал, так что к Аоба-сану на прием все, кроме него, пришли немного задумчивыми.

— А я-то где был в этот момент?! — тихо прошептал Данзо на ухо Томуры, пока остальные отвлеклись.

Он не знал того, что знал Сенсома, но ему просто было интересно, где он недоглядел.

— Протри белой тряпочкой свою память, — хихикал Сенсома. — Тебя оглушил тогда Хирузен.

Гендзюцу, с помощью которого Данзо промывали память четырежды (!) за ночь, оставило от себя лишь смутные обрывки. Шимура сразу понял, что технику ставили все трое — слишком запутанно, но зато без особых ошибок, она выглядела, да и чакры там намешалось. И это привело его в ярость…

— Что ты ему такого сказал? — опасливо косясь на друга, спросил Сарутоби. — Он же сейчас готов нас сожрать!

— Забей, — отмахнулся Сенсома. — Будет лучше, если ты ничего не узнаешь.

Тем временем Узукаге и его «свиту» пригласили войти. Аоба-сан действительно был приверженцем традиций, что наглядно демонстрировало убранство дома, выглядящее весьма старомодно. Большой и высокий дом, служащий резиденцией его семье, вмещал в себя множество людей, а в подвале еще и имел что-то типа полигона или арены, в несколько раз меньшей той, на которой недавно сражались Сенсома и Тоширо.

Но их вели не туда, а в главный зал, в котором, очевидно, принимались гости. Огромный стол, мягкая мебель, камин. Все в комнате было обставлено так, чтобы показать богатство и власть хозяина, но при этом не выглядеть зазнавшимся хвастуном. У неизвестного, поставившего себе такую цель, это действительно получилось, и все пришедшие, даже полыхающий изнутри Данзо, мгновенно настроились на деловой лад.

Аоба-сан оказался невысоким, по сравнению с тем же Узукаге, но в меру симпатичным и крепким мужчиной средних лет. Точный возраст, в силу того, что он принадлежал к клану Узумаки, угадать было сложно, но Хирузен бы сделал ставку на то, что ему меньше семидесяти — красные волосы еще не выцвели, а в глазах чуть меньше опыта и… «всезнания», которые наблюдались во взгляде Тоширо.

Тут же стояли красноволосые шиноби разных полов и возрастов. Четырнадцать чунинов, три джонина и один генин застыли у стенки, ожидая приказов. Узукаге поморщился, глядя на это, но дал знак своему сопровождению, чтобы те присоединились к стоящим. Сам он сел напротив своего «конкурента» и начал неспешный разговор.

Сенсому, собирающегося нагло подслушивать, отвлекла молодая девушка, шустро поменявшаяся местами со здоровым парнем, рядом с которым он встал:

— Пс! Парень! Привет! — живейшим шепотом поздоровалась она.

По росту, она дотягивала относительно высокому Сенсоме до груди, а по возрасту выглядела уж точно молодой — никак не старше самих Коноховцев. Сенсома усмехнулся своим мыслям, но ответил, так же шепотом:

— Привет. Что-то хотела?

— Конечно! — живо закивала девушка. — Пару вопросов можно?

— Я открыт для общения.

— Отлично! Вы кто?! Те самые? Из Конохи?

— Судя по нашим протекторам… да, оттуда.

— Здорово! — ничуть не смутилась подколке говорунья. — Меня зовут Каруми, приятно! А ты кто?!

— Сенсома Томура, — сдержанно улыбнулся перерожденный. — Ты всегда так с новыми людьми?

— Только с интересными, — отмахнулась она. — Это же вы вчера бухали так, что все Узушио на уши подняли? Ой, загорелся…

Последнее предложение было о Данзо, услышавшем о вчерашнем. Юноша зашипел, преимущественно на испуганно сглотнувшего Хирузена, и начал мелко трястись, ища, на ком выместить свой гнев. Сенсома серьезно посмотрел перед собой, стараясь сосредоточиться, но, все же, мелко захихикал, делая так, чтобы это не мешало разговору Узукаге и Аоба.

— Это… так… фу-у-ух, — вытер слезы юноша. — Но Тоширо тоже с нами был.

— Тоширо? Дядя разрешил себя так называть? Что ты ему сделал? — искренне удивилась Каруми.

— Дядя, да? — тут же скривился Томура. — Чет мне уже не нравится.

— Ой, да ладно тебе! — отмахнулась девушка, обращая свой взор, а заодно и указующий перст, на Шимуру. — Ты мне лучше поведай, кто этот красавчик?