Математик Боя. Становление легенды

Первая Мировая Война — главное — взаимность

— Химе-сама, — двое красноволосых джонинов, стоящих перед заново отстроенными вратами в Узушио, синхронно поклонились Наоми.

Озин хмыкнул, но промолчал, даже не став кашлять. За все время совместного путешествия с принцессой Узумаки и Сенджу, он только и делал, что открыто высмеивал и издевался над традициями, правилами и просто людьми. Он смог заставить нервничать самого Хокаге! Наоми не знала точно, зачем ему все это, но, вполне возможно, ему просто было скучно. Вот он и развлекался, как мог.

Рисунки на массивных деревянных воротах вспыхнули алым, запуская механизмы открытия и, одновременно, защиты. Гостей ждали и признали — с химе и ее телохранителем прибыл и главврач селения, так что никаких проверок и удостоверений личности не потребовалось.

Наоми с трепетом в груди смотрела на то, как новые, но такие знакомые, врата открывают ей дорогу в место, где она провела все свое детство. С Узушио у девушки были связаны одни из самых теплых детских воспоминаний, так что ее волнение было логично и предсказуемо.

С той стороны врат ее уже ждали.

— Хэ-эй! Племяшка!

Каруми, приходившаяся Наоми тетей (пусть и бывшая старше всего на пару лет), резво подскочила к родственнице и начала ее тискать так, как это умеют делать только старшие сестры. Она радостно лепетала про то, как похорошела ее племянница, как идет ей облачение джонина и как она рада ее видеть. Двоюродная сестра Мито всегда отличалась говорливостью, что частенько раздражало ее окружение.

Но сейчас Наоми была искренне рада встрече. Озин за ее спиной зашелся в кашле, а Амаки, быстро шепнув ему что-то, поспешил удалиться.

Наобнимавшись с тетей, девушка прошла дальше — к остальным встречающим. Бывшие одноклассники — Урю, Шиконад и Данзо, поприветствовали ее кивками и одной дружеской улыбкой на троих (улыбался, конечно же, Шиконад). Как и Озин для нее, они были телохранителями Узукаге и ни на шаг не отступали от своего клиента. Сам «клиент» чувств не сдерживал, так что крепко обнял внучку, прибывшую к нему на обучение.

— Рад, что ты пришла, Наоми, — улыбнулся Тоширо. — Я сильно скучал по тебе.

— И я скучала, дедушка, — химе обняла Узукаге покрепче, на секунду забывая о статусе и просто становясь той самой девочкой, что росла у Узумаки, пока ее родители строили первое Какурезато. — Очень-очень скучала…

— Слу-у-ушай, Наоми, — донесся до нее голос Каруми. — А что это за бледный красавчик с тобой? Вампир?

Шиконад и (что удивительно) Урю не сдержали смешков, а Данзо нахмурился, переводя взгляд с Узумаки на Озина и обратно. Наоми вздохнула, сопоставляя в голове характеры «тетушки» и «телохранителя».

— Ой! Покраснел…

Взгляды сошлись на Озине, действительно сменившем цвет лица с бледно-белого на бледно-алый. Данзо нахмурился еще сильнее, улыбки Шиконада и Урю стали шире, а Узукаге вообще позволил себе тихо рассмеяться над выходкой племянницы, все еще отыгрывающей роль заинтересовавшейся парнем девушки.

И лишь одна Наоми понимала, что парень, как раз, не смущен, а совсем даже наоборот.

Озин же, недоуменно посмотрев в глаза Каруми, сверху вниз, тяжело вздохнул и… чихнул ей прямо в лицо.

— У меня поднялась температура, — из-под его темного плаща показалась худая, дрожащая из-за озноба, рука. — Наоми-сама, будьте добры — черный мешочек…

От улыбок телохранителей и Узукаге не осталось и следа, а вот Наоми это внезапно развеселило. Вечно-больной парень, постоянно находившийся под действиями различных препаратов, умел отвечать достойно в любой ситуации. Да, для него «достойно», это чихнуть шутнице в лицо, но ведь у каждого свой юмор, верно?

И, кажется, химе начала понимать юмор своего телохранителя.

— Я сама тебе отмерю, — все же вздохнула она (пусть и притворно) и подошла к парню. — Дедушка, ребята, Каруми, знакомьтесь, это Озин — мой телохранитель, нанятый мамой на время войны. Он очень болен, так что, пожалуйста, не обращайте внимания на… некоторые странности.

— Экстравагантно, — рассеянно усмехнулась Каруми, вытерев лицо. — Но приятно познакомиться, Озин-кун. Надеюсь, мы подружимся!

— Скучно, — отвернулся от нее парень. — Узукаге и тот хмурый тип. Они такие же сильные как и тот — другой парень. Это уже интересно.

Каруми смутилась, а Данзо нахмурился еще больше. Странный телохранитель Наоми был… странным.

А еще — он явно говорил о Сенсоме.

Ощущение огромности леса перестало давить на перерожденного спустя пару десятков минут пути. Сенсома просто привык к гигантским деревьям и листве, а так же к тому, что здоровенное бурое чудовище, ведущее его как раз вглубь этого леса, на самом деле является ежом.

Ежом по имени Соник…

Соник болтливостью не страдал, а Сенсома как-то не особо хотел расспрашивать его обо всем подряд — уж больно своеобразным было у ежа мышление — от такого нужных ответов не добьешься. Тишину между ними изредка нарушали предупреждения Соника о ямах, в изобилии встречающихся по пути и так и норовящих попасть под ноги.

По-настоящему заговорить «провожатый» решил лишь тогда, когда они вышли на обширную поляну, покрытую довольно высокой (по колено Сенсоме) светло-зеленой травой:

— Слушай, иголка, господин Теро может быть очень подозрителен ко всякого рода пришельцам. По крайней мере, двоих, похожих на тебя, он забраковал.

— Забраковал? — не понял перерожденный.

Соник кивнул, все так же глядя вперед:

— Забраковал. Я не знаю как там с Контрактом Призыва — при мне еще ни одного не заключили, но, в любом случае, господин Теро подвергнет тебя испытаниям. Не знаю каким. Но если тебя забракуют, поймешь сразу же. Забракованным он дает такие задания, что проще ежа родить.

— Оптимизма не внушает, — признался Сенсома. — Но откуда ты знаешь, что он дает такие сложные задания только забракованным? Может быть, он всем такие давал.

— Ху-ху, — еж дернул носом. — Тогда будь уверен — Контракта тебе не видать.

Перерожденный пожал плечами. Рожать ежей он, конечно же, не умеет, но любое испытание можно пройти — в этом уж он был уверен. О Призывах шиноби знали больше, чем о сеннинах, так что и Сенсома, изучавший, в свое время, главный козырь своего главного соперника — Хирузена, был достаточно осведомлен о них.

По-настоящему известных Призывов было крайне мало. Томура знал об обезьянах клана Сарутоби, о Великих Пчелах кланов Страны Камня, о псах, охотно призываемых следопытами любой страны, о десятке индивидуальных Призывов тех, с кем сражались силы Листа и сам Мадара лично, и о, конечно же, змеях клана Ясягоро. Ни один вид призывных зверей не соглашался «призывать» просто так — все они устраивали испытания своим «контрактникам» или же взимали с них плату.

Ежи, по видимому, платой не интересовались.

— Вот мы и пришли, елки-иголки, — выдохнул Соник, складывая свои иглы и, тем самым, освобождая яблоко, укрепленное на них. — Предупрежу, иголка, что внутри может быть кто-то кроме господина Теро. К нему часто забредают гости.

— Понял, — кивнул перерожденный, и они двинулись вперед.

Место, в котором обитал «господин Теро», больше всего напоминало огромный пенек, каким-то чудом оказавшийся посреди поля. Сенсома даже огляделся, в надежде увидеть хоть где-то ствол от гигантского дерева, срубленного и ставшего этим самым пеньком, но ничего похожего не нашел. Еще больше удивляло то, что этот «пенек» был крайне искусно отделан и украшен изысканной резьбой. Присмотревшись, перерожденный с немалым удивлением осознал, что резьба больше напоминала настоящие боевые фуин, нежели произведение искусства.

Хозяин такого убежища должен быть очень непрост…

Внутри царил мягкий полумрак, благодаря тени, даруемой «пеньком», и прохлада, мягко обнимающая пришельцев, благодаря все той же тени. Никаких комнат или любых других «помещений» — все внутреннее пространство «пенька» было открытым и больше напоминало большущий ангар, а не дом. Однако, Сенсома быстро понял необходимость такой «планировки», ибо почти сразу же рассмотрел «господина Теро»…

Огромный, размером с дом, седой еж лежал на животе, боком ко входу, распушив свои длинные иголки в разные стороны. Взгляд его был прикован к двум ежам поменьше (примерно с Соника), которые стояли прямо перед ним (уступая ему в размерах почти в десять раз) и о чем то разговаривали.

— Кана и Воая — опять ежихи что-то не поделили, — судя по голосу Соника, он был крайне недоволен. — Пойдем. Этих отвлекать можно, иначе господин Теро в клубок свернется от их разговоров.

Сенсома пожал плечами, показывая, что отдает себя в полное распоряжение ежа, и направился за ним. По правде говоря, перерожденного немного нервировала мысль о том, что ему придется что-то требовать у подобной горы, в теории способной двигаться так же быстро как и Соник (изрядно удививший своей скоростью с самого начала).

— Со-о-оник… — потянул Теро, как только они приблизились к нему.

Седой исполин был явно обрадован возможностью прекратить разговор с двумя ежихами, докучающими ему, по словам Соника, почти ежедневно. Те его не поддерживали, но в сторону отошли — у ежей были свои понятия о вежливости, и, раз хозяин дома обратился к новому гостю, сейчас он будет вести разговор именно с ним.

Но все это произошло только поначалу — в первые несколько секунд, а потом ежи рассмотрели спутника их родича, из-за чего все они, мягко сказать, удивились.

— Человечий сын, — Теро шумно выдохнул, да так, что поток воздуха чуть не сбил с ног ежих. — Ты из-за него пришел, Соник-кун?

— Да, Теро-сама, — невозмутимо ответил еж. — Иголка хочет заключить Контракт.

— На яблоки? — Сенсоме показалось, что седой удивился.

— Нет-нет, — покачал головой Соник. — Он хочет Контракт Призыва.

Повисла тишина. Перерожденный явственно чувствовал, как проникается к нему неприязнью этот колоссально огромный белый еж, а потому приготовился открывать Врата. Забраковали? Скорее уж этот гигант их попросту размазал по полу — Сенсома не сомневался в своей оценке — господин Теро по силе был равен джонину ранга А или выше.

Однако, нападать он не стал.

— Хоть бы раз на яблоки согласились, — проворчал белый еж и повернул голову так, чтобы смотреть прямо на человека. — Всякий, кто приходит сюда, ищет лишь силы. Нашей силы, человек. И как же ты думаешь, на кой еж она им понадобилась?

— Для битв, — ответил Сенсома, выждав и поняв, что вопрос не риторический. — Для войн. Для убийств.

— Верно говоришь, иголка, — вздохнул еж. — Шиноби никогда и не думали использовать Призыв для чего-то другого. Хотя знавал я одного… жабьего сеннина. Он частенько призывал своих контрактников в бани… Хороший был человек. И даже так — для битв он использовал Призыв. Очень и очень часто. А ведь был миролюбив… Вы, люди, не принесете в нашу жизнь ничего хорошего. Лишь битвы, от которых и сами жаждали бы убежать. Хотите заставить нас сражаться? Но кто из вас действительно наслаждается схваткой? Скажи мне, иголка, любишь ли ты всей душой те сражения, в которых хотел бы использовать нашу силу? Неужели тебе и правда нравится бойня больше мирного чаепития?

Перерожденный удивленно моргнул, глядя на огромного седого ежа, разъярившегося под конец своей тирады настолько, что его дыхание стало по-настоящему обжигать.

— Битвы, да? — Сенсома оскалился. — Теро-сама, да я ради них живу! Я обожаю сражения!

— Обманываешь, ради силы? — Теро нахмурился и чуть приподнялся. — Ты… Да что ты знаешь о Призыве? Свободный Призыв распределяет не случайно, он учитывает множество факторов. Гигантский лес никогда бы не стал конечной точкой пути маньяка! Не смей меня обманывать!

— Хотите сказать, что все, кто сюда попадет, не могут любить битвы? Вот оно что… — перерожденный, распалившийся от предчувствия близкого боя, показал Сонику большой палец. — Смотри, Соник, сейчас я докажу твоему хозяину, что его мнение ошибочно!

— Попробуй! — рыкнул Теро, мгновенно перемещаясь за спину парня.

Отвлекшийся Сенсома не успел среагировать, так как скорость, с которой двигался еж, была умопомрачительной. Уже понимая, что опоздал, перерожденный быстро просчитал все в голове. Огромная скорость — раз, огромные размеры — два. Размеры, по сути, равны массе, и, пусть физика и не совсем его конек, но масса помноженная на скорость равно сила, что значит, что сила удара Теро будет колоссальной.

Успев войти во Вторые Врата и укрепить тело Землей, Математик принял удар.

Теро не собирался убивать разозлившую его букашку сразу. По правде говоря — он совсем не собирался его убивать, так что и атака, произведенная им, должна была, максимум, хорошенько приложить его о стену, ближайшую, до которой долетит. Однако, увеличившаяся уже в полете масса и крепость человечка вмешались в планы ежа, отчего иголка взял, да и пробил своим телом стену «пенька», вылетая на поляну.

— Хмф… — тяжело выдохнул, немолодой уже, еж и направился прямиком к крошечной (для него) дырке.

Сенсома уже успел встать на ноги и размять плечи — удар вышел не таким сильным, как он предполагал, пусть и весьма болезненным. Его сенсорные способности позволяли почувствовать такое крупное существо как Теро, и поэтому он знал, что еж стоит равно у той самой стены, которую пробил собой перерожденный.

Но вдруг, чакра Теро перестала ощущаться Сенсомой, а сам еж спокойно, в развалочку, вышел из «пенька».

Через стену…

— Распаляешься все больше… — проворчал он. — Тебе действительно нравится все это. И из-за взаимности, я тоже хочу битвы с тобой. Пх… Не думал, что встречу подобного тебе однажды…

— Что значит ваша «взаимность»? — спросил Сенсома, не выходя из стойки.

— Не «наша», а «вообще», — гигантский зверь присел на задние лапы. — Жабы Мьебоку представляют собой нечто вроде синдиката. Змеи Рьючидо — темные твари, которым нужны человеческие жертвы. Слизни Шиккоцу, напротив — миролюбивы и добры. Обезьяны Энкоо пытаются походить на людей, и даже основали свое примитивное королевство. Жаб нужно заставить себя уважать, и сделать это можно многими способами. Змеям нужны жертвы — тут все просто. Слизни готовы помогать даром, если ты — тот, кто даст им помогать. Обезьяны любят договоры и сделки, так что с ними нужно просто договориться. Мы — ежи Кьедайнамори — община, основанная на взаимопонимании, взаимоуважении и… прочих «взаимо». Взаимность — вот, что мы ценим больше всего.

— Тогда я не совсем понимаю… — перерожденный нахмурился. — Почему битвы…

— Люди, которым нужна наша сила в боях, сами боятся их, — перебил его Теро. — Они появляются здесь время от времени и ищут могущества для того, чтобы сражаться с его помощью. Но сражения — лишь средство, для достижения их целей. Ежи никогда не заключат Контракта Призыва с тем, кто собирается использовать нас для того, чего страшится сам! Но, пожалуй… Мы будем взаимны к тебе…

— Это значит, что мы заключим-таки контракт? — улыбнулся Сенсома.

Еж поднялся с задних лап и чуть наклонил голову:

— Да. Но до того, прошу — подари мне еще немного удовольствия от битвы.

— Это мы завсегда!

— Ежовая жизнь! Иголка, ты мог бы быть и посдержаннее!

— Прости, Соник. Но господин Теро раздавил бы меня, если бы я бился спустя рукава.

— Рукава… Иголка, но у тебя же нет рукавов!

Перерожденный отмахнулся от ворчания ежа и вновь вернулся к своей технике.

Их битва с хозяином Кьедайнамори — гигантского леса, принесла довольного много разрушений…

Теро был быстр и неимоверно силен, однако Сенсоме было не впервой сражаться с кем-то, превосходящим его в скорости и грубой физической силе. Попытавшись, поначалу, сразить гигантского ежа с помощью тайдзюцу, парень быстро понял, что ему это не удастся, так что даже не стал активировать Шестые Врата, остановившись на Пятых.

Массивный и быстрый противник мог быть побежден с помощью ловушек, основанных на фуин, которые перекликались бы с мастерским владением техниками Земли. Например — даже одни из лучших воинов Страны Ветра, участвовавших в решающей битве против сил Огня, не могли на полную воспользоваться своими сильными сторонами, из-за того, что гений Математика уверенно ограничивал свободу их действия с помощью Контроля. Можно было и без него — Земляные Стены, после изобретения высшей техники Стихии Земли, стали выходить у Математика куда лучше.

Но Теро мог похвастаться не только скоростью и силой. Седой еж обладал крайней чувствительностью к опасности, превосходными навыками сенсорики и своими собственным, не похожими ни на что, встречаемое ранее перерожденным, техниками. Гигантский хозяин леса свободно проходил сквозь любые стены, идеально контролировал свое массивное тело и то и дело запускал в противника свои колючки, больше похожие на утяжеленные снаряды для баллисты, нежели на природную особенность ежей. Более того — из-за огромной концентрации природной чакры в лесу Призыва, Теро, как истинный хозяин этого самого леса, был невероятно прочен и имел чудовищную регенерацию.

Пусть бой и был остановлен потому, что седой еж выдохся, Сенсома понимал — его щадили. На своей территории Теро был попросту непобедим.

Но разрушения, оставленные техниками человека (еж действовал куда аккуратнее), были велики. А потому, сразу, как бой окончился, Теро приказал Сенсоме, как главному разрушителю, и Сонику, как тому, кто его привел, «все здесь убрать». Вот и ворчал невеликий (по сравнению с Теро, конечно же) еж на человека — не нравилось ему «ерундой заниматься».

— Ты лучше скажи мне, — Сенсома напрягся, восстанавливая поляну в том месте, где один из его взрывов создал воронку. — Какими это такими фокусами пользовался господин Теро, что мог проходить сквозь объекты?

— Теро-сама — Мудрец, — неохотно отозвался еж, превративший свои иголки во что-то вроде ковша и орудующий им. — Сеннин. Ежиные сеннины разделяют суть чакры. Физическая и духовная часть. Видишь — мои иголки вытянулись, хотя обычно такого не увидишь. Природная чакра позволяет нам менять свое тело почти неограниченно — это физическая часть. А вот духовная часть не ведает физических преград. Понимаешь, иголка?

— Совершенно точно, бесповоротно и абсолютно нет, — признался перерожденный, переходя к другой воронке. — Если он разделяет физическую и духовную части, значит он не может оперировать чакрой. А раз не может…

— Но может же, — перебил Соник. — А раз может, то сам думай.

— А ты сам — сеннин? — прищурился Томура.

— Я только учусь, — еж прищурился в ответ. — А тебе что за ежиное дело, иголка? Неужто сам хочешь стать… ежом?

Сенсома запнулся, ведь он ожидал совершенно другого вопроса, а потом рассмеялся:

— Нет, Соник, ежом не хочу, спасибо уж!

— Это правильно. Плохой бы из тебя вышел еж. Ни колючек, ни взаимности… Одна лишь чувствительность.

— Чувствительность? — зацепился за слово парень.

— Иголка, — Соник вздохнул. — Отстань от меня. Я тебе не учитель. И никто тебе не учитель. Ты договор с кем подписывал? Вот того и донимай.

— А как же твоя хваленая взаимность? — удивился Сенсома. — Я вот открыт к диалогу. А ты нет.

— Взаимность на то и взаимность, что ты сам определяешь, что чувствуешь, — непонятно разъяснил еж. — Вот ты, например, не испытываешь ко мне настоящего уважения, так и я к тебе не должен. А господина Теро уважаешь, отчего, взаимно, пользуешься его уважением. Непонятливый ты, чтоб тебе в тесноте, да не в обиде с ежами жить…

Томура хотел было хохотнуть незамысловатой шутке, но задумался над словами Соника. Непонятливый? Вполне себе понятливый, по людским меркам. Но тут-то не люди, вон — еж размером с медведя, умеющий не только говорить, но и вполне себе пользоваться природной чакрой. Со своим взглядом на мир, принципами и даже «взаимностью» — эдаким кодексом чести.

Ежиным кодексом чести…

— Но, если честно… — немного неуверенно начал Соник, не оборачиваясь. — Еж не всегда должен быть вторым номером во взаимности. Я вполне могу испытывать к тебе чувства, которые для тебя взаимны не будут. Так что… Я слукавил. Клубком свернуться, иголка, я уважаю тебя. Ведь ты — первый, кого не забраковали.

— Аэм… — Сенсома чуть смутился. — Спасибо, Соник. Ты тоже крут, — еж повернул заинтересованную мордочку (хотя уменьшительно-ласкательные в его случае излишни) к нему. — Ну… в плане… Каламбуры у тебя хорошие.

— Спасибо, — выдохнул он. — Пфсь… Каламбуры. Да я, чтоб ты знал, один из сильнейших в гигантском лесу! Я таких ежей на колючки клал! Ой… — Соник снова обернулся, но теперь уже смотрел с легким испугом. — Это она да?.. Твоя?

— Ага, — сразу все понял перерожденный. — Это взаимность. Похоже, ты заражаешься от меня.

Колючки Соника приняли привычный вид, а сам он задрал мордочку вверх, к небу. Долгих пять минут он смотрел ввысь, привыкая к новым чувствам, а потом вновь посмотрел на человека.

— А знаешь, иголка, это даже приятно. Мне, пожалуй, нравится.

Спустя сутки после битвы, слухи о которой разошлись по всему гигантскому лесу, все его жители пришли на ту самую поляну, на которой он проводился. Сорок шесть ежей и ежих, а так же ежат, пришли послушать своего лидера и хозяина. Своего Мудреца.

Среди них были как большие — размерами с самого Теро, а порой и больше, так и маленькие — в пределах размеров медведей. Белые, черные, бурые, было даже семейство зеленоватых — все они пришли услышать, хотя и так знали, что именно услышат.

Сегодня лес заключал Контракт. И не на яблоки — на Призыв.

— Взаимности всем, — поприветствовал их Теро. — Как вы знаете, Кьедайнамори не заключало Контрактов Призыва уже несколько веков. Мы закрылись от людей, потеряв наших родичей в боях, из-за того, что наши контрактники не испытывали взаимности к битве. Они боялись, ненавидели или презирали бои. Волей Взаимного Рикудо, наш лес не пускает через Свободный Призыв маньяков и чудовищ, прикидывающихся людьми, но это и стало той причиной, по которой мы так давно не выходили в мир. Но сегодня все изменилось. Сегодня мы заключаем контракт с человеком — единственным на моей памяти, который отвечает сражениям взаимностью. Который отвечает миру взаимностью. Который почти как еж, но не еж…

Белый гигант посторонился, пропуская вперед жутко недовольного Соника, везущего на своих, ставших мягкими, иголках самого настоящего человека.

Молодой юноша, носящий очки, чуть смутился, при виде такого большого количества ежей, и помахал им рукой. Было видно, что ему неудобно, что Сонику приходится его возить, но поделать он ничего не мог — это была не его прихоть.

— Сенсома Томура из Страны Огня и Деревни Скрытого Листа! — представил его Теро. — Этот юноша будет тем самым человеком, что своей взаимностью проведет нас в чужой мир. Мир, полный страха, боли и ненависти. Невзаимный мир! Но именно Сенсома станет тем, кто позволит нам приходить в него. Наш оплот взаимности во внешнем мире!

Иголки на спине каждого ежа в толпе затвердели, а после стали биться друг об друга, создавая стройные и громкие овации. Даже сам Теро начал хлопать своими иглами, чуть оглушая перерожденного.

— У меня есть всего неделя, чтобы подружиться со всеми и к каждому найти взаимный подход… — рассеянно пробормотал Сенсома, глядя на аплодирующих ежей.

— Я думал, ты догадаешься, иголка, — чуть слышно фыркнул Соник. — Тебе не обязательно работать вторым номером во взаимности. Не обязательно принимать любовь к шитью из листьев, чтобы понравиться какой-нибудь домохозяйке. Вон, посмотри на меня — я уже взаимен к тебе. Всю следующую неделю ты должен будешь показать им, как сильно ты любишь битвы, и что им может дать твоя взаимность…

Перерожденный посмотрел на шипастого друга по новому, а потом и на всех ежей, что аплодировали ему.

— Они будут любить битвы так же, как и я? Звучит даже лучше, чем отлично!