Математик Боя. Становление легенды

Первая Мировая Война — поединок с Узукаге

Место для спарринга Тоширо знал, а потому сразу повел нетерпеливо разминающегося на ходу Сенсому туда. Арена — огромная квадратная комната из светлого камня, находящаяся в подвале резиденции. Сенсоме это место больше напомнило какой-нибудь самолетный ангар, чем место для сражений, но он почти сразу увидел главную особенность этого места — его контролировал один огромнейший рисунок фуин, явно выполненный не просто мастером — гениальным мастером в этом направлении.

— Я создал это место для подобных спаррингов сразу, как стал Узукаге, — как бы между делом сообщил Тоширо. — Не беспокойтесь за печать, ее я использовать в бою не буду. Она нужна для… Хм. Сами как думаете?

— Эти узлы и точки… каналы… — перерожденный напрягся, вспоминая вообще все, что он когда-либо слышал о фуин. — Что-то… нет, невозможно. Может это глупость, но ее основная функция… управление временем?

— Именно так, — спокойно кивнул Узукаге, ошарашив чунина. — Но у нее много ограничений — начиная от просто несчетного количества чакры, вкладываемой в процесс, и заканчивая тем, что действует она только на, собственно, помещение. Я не могу, допустим, состарить вас, или мгновенно омолодить. Как и отправить в прошлое. Не сильно полезная штука, но она позволяет не отстраивать это место заново каждый раз.

— Для тренировочного полигона — очень полезная, — не согласился Сенсома. — Узумаки просто потрясающи!

— Спасибо за похвалу. Смею отметить, что вы заметили лишь самую громоздкую часть рисунка — общая печать может так же накладывать гендзюцу местности, что позволяет проводить тренировки… в разных условиях. Так же тут есть шумоподавление, пара резервов, похожих на тот, что вы носите на лбу, и еще… по мелочи.

— Мелочи, — нервно хмыкнул Томура, озираясь. — И как вы еще не захватили этот мир?..

— Мы работаем над этим, — усмехнулся Тоширо, но тут же пояснил, видя непонимание в глазах собеседника. — Шутка. На самом деле все просто — клан Узумаки — пацифисты и миролюбы. В повседневной жизни мы можем быть какими угодно, но в… глобальном смысле войн мы не любим. Ненавидим, я бы даже сказал. Порой бывает, что какой-нибудь особо ярый фанатик мира срывается и идет причинять справедливость всем насильно, но его быстро ловят. Наши знания… наша сила… Я верю, что Рикудо даровал их не для войны. Мы — Созидатели.

— И как вы тогда объясните свое желание драться со мной? — иронично хмыкнул Сенсома.

— О, все просто, — Узукаге неспешно снял хаори, под которым обнаружились рубашка, с надетой поверх жилеткой. — Я же сказал — в повседневной жизни мы — обычные люди. И мы с вами похожи. Начнем?

Юноша усмехнулся и поправил очки. Огромная арена, размятое тело, рвущееся в бой, и противник, снисходительно-вежливо улыбающийся ему — тяжелые думы о судьбе мира, судьбе деревни и любой другой судьбе моментально выветрились из головы, оставляя чистый разум, готовый считать. В настоящих боях нередко приходится сдерживаться себя, да и противники в них… победимы. Победимы одними способностями — они не могут стать сложной задачкой опытному математику. Мадара… с Мадарой не было боя — это была ловушка, и такого наслаждения, как от обычной битвы, Сенсома в тот раз не получал. Да — было здорово, но ведь могло быть еще лучше.

А напротив — Узукаге. С силой чакры Мудреца Шести Путей, с огромным количеством чакры, с колоссальным опытом и обширными знаниями в сильнейших из дзюцу — техниках печатей. Противник. Задача. И без каких-либо рамок!

— Раз, — Сенсома чуть пригнулся, а Тоширо, наоборот, выпрямился. — Два. Три!

И оба противника… остались стоять на своих местах.

— Кстати, инвентарем пользуйтесь, разрешаю, — кивнул Узукаге, будто ожидал бездействия от Сенсомы. — А я буду пользоваться своим…

Рука прикладывается к жилетке, легкий посыл чакры, и из печати хранения достается длинная веревка, с привязанными на ней узкими полосками обычных белых листов. Тоширо улыбается, видя что чунин Конохи не понимает предназначения его «инвентаря», жестом фокусника извлекает из еще одной печати кунай и отрезает от веревки четыре листка. Легкий посыл чакры, и каждый лист занимает свое место, спереди, сзади, слева и сбоку от Узукаге.

— Зря вы медлите, молодой человек. Очень зря.

Как только он это договорил, Сенсома сорвался с места, тремя быстрыми прыжками оказываясь слева от Тоширо и тут же складывая печати для ниндзюцу!

— Стихия Земли: Земляной Дракон!

Чудовище из чакры охотно бросается на указанного врага с огромной скоростью, а следующей ручной печатью Сенсома покрывает фуин-взрывами все его длинное извивающееся тело.

Узукаге улыбается, спокойно глядя прямо в горящие от чакры глаза монстра, что должен врезаться в него. Но Дракон врезается во что-то невидимое, буквально в десяти сантиметрах от Тоширо, и тот спокойно кладет руку на его шипастую каменную башку. Ниндзюцу чунина рассыпается от удара, но не взрывается — опытный Узумаки одним касанием убрал все фуин молодого недоучки.

Из-за пыли, поднятой Драконом, вылетают шесть кунаев, напитанных чакрой, но Тоширо все так же спокойно бездействует. Когда четыре железки были отбиты невидимым барьером, Узукаге все же решает действовать, перехватывая два оставшихся в полете, и запуская прямо в удачно выпрыгнувшего из облака пыли юношу!

Сенсома подарки встречает спокойно, просто отбивая их своим мечом, и прямо в полете наносит мощный удар по противнику! Но барьер крепок — меч перерожденного просто останавливается, даже не врезаясь во что-то. Как будто он сам его остановил, но только без инерции. И дальше атака не идет!

Узукаге улыбается, глядя прямо в глаза Сенсоме, но тот лишь оскалился еще шире, ведь за спиной Тоширо из-под пола вырывается его Земляной Клон!

Однако удар клона тоже завяз в барьере, хотя Узукаге туда даже не посмотрел. Ошибка — клон улыбается, а на его теле мгновенно вспыхивают фуин-взрывы, создавая мощный взрыв!

Тоширо все же оборачивается, но лишь для того, чтобы мазнуть пальцем по одному из листов на веревке, выводя фуин, и бросить его в сторону взрыва. Ни ударной волны, ни даже жара — Сенсома, все еще стоящий близко с Узукаге, не почувствовал ничего, будто и не было Земляного Клона, под завязку начиненного чакрой взрыва.

Боясь потерять инициативу, юноша взмахивает мечом, отмечая, что хитрый барьер Узумаки никак не удерживал его клинок, и проводит серию из пяти быстрых ударов. Барьер послушно обнуляет силу и скорость четырех из них, а пятый Тоширо щедро подпускает к себе, с удовольствием отмечая радостное удивление на лице чунина.

Узукаге резко садится, пропуская свистнувший меч над головой, и быстрым движением прикрепляет к одежде Сенсомы четыре листка, пятый держа перед собой.

Юноша бросил беглый взгляд на фуин, повешенные на него, с сожалением понимая, что рисунки ему не знакомы, и верно — действие первого загоревшегося листка заметно отличалось от привычных Томуре взрывов. Полыхнув синим, печать высвободила чакру, и вес Сенсомы будто увеличился в десять раз, прижимая его к полу! Стоило юноше чуть привыкнуть к новой обстановке (на что ушло меньше секунды), как загорелась вторая печать, наоборот, делая тело будто невесомым, и тогда активировались две оставшиеся печати…

Первая печать была-таки взрывной, но Сенсома не успел этого понять — хитрый Узумаки применил какой-то нестандартный вариант. Бах — тело Сенсомы, вернувшее себе привычный вес, под действием последней из печатей, отлетело от Узукаге, закрытого от силы взрыва пятым листком, с такой скоростью, будто им выстрелили из пушки!

Защита Тоширо Узумаки была превосходной.

— Неплохо, молодой человек, — оценил Узукаге, видя, что противник, впечатанный в стену посредством взрыва и манипуляций с его весом, поднимается. — Вы довольно крепки. Что до ваших атак — слишком обычно. Слишком возможно. Вы побеждали сильных шиноби, но что вы можете противопоставить одному из сильнейших? Вы можете сражаться с известными вам техниками, о которых вы знаете, но сейчас идет война, в которой участвуют все Великие Деревни, и в каждой из них есть как минимум по одному неизвестному вам клану! Что вы сделаете, столкнувшись с техниками, силы и действия которых вы просто не понимаете?

Тело Сенсомы вспыхивает, покрываясь Печатью и входя во Врата. Сразу Шестые, ибо оценивать силу Узукаге уже лишнее — он уже показал перерожденному нечто невообразимое.

Но математик считал. Считал с самого начала боя.

— Тогда я, блять, пойму, — серьезно ответил он, мгновенно оказавшись за спиной у медленно разворачивающегося Узумаки и доставая его ударом в челюсть!

Ошеломленный ударом и тем, что чунин обошел его защиту, Узукаге пришел в себя не сразу, что дало перерожденному возможность вновь ударить его, но уже ногой и уже по груди, подбрасывая мужчину высоко в воздух, и самому прыгнуть за ним. Меч заносится над головой Тоширо — Сенсома не собирался его убивать, но почему бы и не сделать надрез на шее столь могучего, но слишком уж хвастливого противника?

Удар! Клинок еле выдерживает набранную скорость, а его рукоятка с хлопком разрушается от силы сжатых на ней ладоней! Все нормально — он сможет остановить этот удар вовремя, ведь он прошел обучение у лучшего мечника в этом мире. Сейчас просто необходимо, чтобы зазнавшийся Узумаки понял, что проиграл. Что проиграл бы свою жизнь, будь они на поле боя.

Но удар вновь остановился в паре сантиметров от шеи Узукаге, разом теряя всю свою силу.

Барьер каким-то образом вернулся.

— Техника Печатей! — Тоширо извернулся, кладя свою руку прямо на спину Сенсомы, летевшего сейчас параллельно полу. — Низвержение!

Тело перерожденного с бешеной скоростью полетело вниз, а после последовал чудовищный удар. Столь чудовищный, что Сенсома не мог собрать мысли в кучу. Столь чудовищный, что ребра хрустнули, и половина из них сломалась. Столь чудовищный, что укрепление организма чакрой не помогло, и теперь из ушей и рта текла кровь. Столь чудовищный, что Томура даже встать не мог.

Столь чудовищный, что Врата закрылись…

— Оч-чень хорошо, молодой человек, — Тоширо стоял над слабо шевелящемся юношей, вдавленным в пол на пол метра. — Вопрос — как вы узнали об ограничении барьера?

— Я считал ваши и свои атаки… — тяжело дыша, Сенсома все же приходил в себя. — Из шести кунаев, два вы перехватили. Все нормально… я бы не заметил. Но потом вы уклонились от пятого удара моего меча и предпочли контратаковать. Барьер имеет слабость — он блокирует первые четыре атаки, а потом уходит на перезарядку…

— Это не слабость, а ограничение, — поправил спокойно Узукаге. — Я могу создавать барьеры, поглощающие кинетическую энергию у двенадцати физических воздействий подряд. Это если просто.

С трудом встав и пошатнувшись, Сенсома посмотрел на Тоширо. Узумаки его уже не считал за противника, стоял слишком близко, да и листочков у него под рукой больше не было.

— Листочки вам были нужны для создания атакующих и защитных печатей. Для всех печатей нужна поверхность. Я бросил четыре сюрикена в барьер одного из листочков, а после вдарил рукой, — начал заговаривать оппоненту зубы юноша, пытаясь открыть хотя бы Первые Врата.

Выходило хреново — Врата нельзя было вот так открывать и закрывать. Телу нужно было время, чтобы справиться с перегрузками, а тут еще и эта чудовищная атака, непонятно как набравшая такую силищу. Вот это кстати и надо спросить.

— Чем вы меня приложили? Я понял технику четырех листочков — сначала я замедляюсь под увеличившимся весом и ничего не могу сделать, потом становлюсь почти невесомым, чтобы со взрывом получить максимальный импульс, а потом возвращаю вес чтобы при ударе о поверхность получить больше повреждений, но это…

— Всего лишь шаблон из нескольких одновременных воздействий, — пожал плечами Узукаге. — Шесть, в вашем случае: притягивание к земле, отталкивание от моей руки, кратковременное увеличение веса, укрепление той части вашего тела, что встретится с землей, для пущей твердости приземления, моя личная физическая сила и Стихия Ветра, активно давящая на вас сверху. Не такая уж и сильная техника вас победила.

— А мы разве уже закончили? — оскалился Сенсома, входя-таки в Первые Врата.

Первый удар Узукаге пропустил, так как он получился очень быстрым, неожиданным и даже подлым. Тоширо даже не подумал, что у его противника останутся силы, после получения таких повреждений!

Но Сенсома не был обычным шиноби — его тело было тренировано больше остальных, имело куда большую крепость, особенно когда находилось во Вратах, и привыкло к сильному урону по себе.

По сравнению с болью от Восьмых Врат, повреждения от атаки Узумаки казались детским лепетом.

Второй удар Тоширо не должен был пропускать и не пропустил бы, если бы это не оказалась обманка. Кулак врезается в висок, нога наступает на ногу, колено в пах. Узукаге был ошеломлен стремительностью и мастерством тайдзюцу этого юноши, но, все же, смог взять себя в руки.

— Здорово! — выдохнул мужчина, когда широкий удар ногой, обязанный очень сильно прилететь ему по голове, остановился в паре сантиметров. — Но моим печатям не нужны поверхности — я могу создавать их прямо в воздухе!

Подтверждая его слова, прямо перед лицом Сенсомы вспыхнуло целых пять фуин, вязь которых говорила об их принадлежности к Стихии Огня и Воздуха.

Немыслимый кульбит, совершенный юношей в ту же секунду, спас его от трех огненный столбов, усиливаемых стихией Воздуха! Атака Узукаге в полную силу оказалась страшна — даже Мадаре пришлось бы потрудиться, чтобы выдать такую мощность Огненного ниндзюцу.

Но чунин спасся, так что ему это было без надобности.

Тоширо сам, неожиданно, подпрыгнул к переводящему дух перерожденному, с силой впечатывая свою правую ногу в его живот и отталкивая его. Ошеломленный атакой и ее неожиданной силой, юноша пропустил следующий удар, запрокинувший его голову вверх.

— Что вы светлячка из себя изображаете? Давайте по-честному! — усмехнулся Узукаге, прикладывая указательный палец прямо на Печать Силы Сотни.

Сенсома выдохнул, выпуская воздух из легких, и перестал чувствовать свой внешний источник чакры.

— Это бесполезно, Сенсома-кун, — удар ноги Тоширо отбросил полностью дезориентированного юношу на десяток метров. — У вас есть родная чакра, но ее слишком мало. Хватит, чтобы поддерживать ваши… Врата, если я правильно помню. Но ваше тело уже на пределе, да и былой скорости уже не видать. Ни чакры, ни физических сил. Что у вас остается? Лишь упорство.

— И мой ум, — доверительно сообщил Каменный Клон, всем телом врезаясь в Узумаки сбоку!

Взрыв! Тоширо не успел поставить нужные барьеры, так что по-полной получил и от огня и от взрывной волны. Правда уже в полете он закружил себя с помощью воздушных фуин, что позволило ему снизить инерцию полета и приземлиться на ноги — легко и спокойно.

Так получилось, что приземлился он прямо рядом с воронкой, которую создал своим падением Сенсома. Одного взгляда внутрь оказалось достаточно — прямо под телом лежащего внутри чунина был создан подземный проход, а потом, на одной воле, без применения печатей, был создан и этот самый клон — оружие последнего шанса.

— Все еще неплохо, молодой человек, — оценил Узукаге попытку, смотря на поднявшегося Коноховца, медленно, но уверенно идущего к нему. — У вас есть еще что-то? Я устал удивляться.

Не отвечая, перерожденный бросился на него, уже в полете ускоряясь еще больше! Вторые Врата поддались.

— Барьер, выставленный в воздухе, долго держаться не будет, — сообщил Тоширо, когда Сенсома начал атаковать воздух рядом с ним. Он быстро-быстро, соответствуя скорости наносимых юношей ударов, выставлял все новые и новые барьеры, изредка пытаясь «нацепить» на него печати со взрывом и замедлением. — Они одноразовые, и могут держать уже не двенадцать воздействий, а меньше.

Юноша напирал, не отвечая, и Тоширо никак не мог его поймать. Применив пару раз дистанционные печати, которые требовали больших затрат чакры (но с этим у Узукаге проблем не было) и филигранного ее контроля (с чем было хуже), он понял, что так делает только хуже — верткий чунин Листа быстро смекнул, что при таких атаках Тоширо сильно отвлекался от его ударов, и даже пару раз пробился сквозь барьеры!

А Сенсома просто старался поддерживать темп, используя остатки своей чакры и тело во Вратах на полную катушку, и даже за гранью. Битвы на истощение всегда были его слабостью, но сейчас у него не было выбора — оставалось тянуть время, чтобы подобрать ключик к почти идеальной защите и опаснейшим и неожиданным атакам Узукаге.

И что-то начинало вырисовываться…

— Напоминаю — у меня гораздо больше шансов остаться стоять на ногах, чем у вас, когда вы остановитесь, — вновь спокойно заговорил Тоширо. — Вы берете у своего организма взаймы, а это ни к чему хорошему не приводит.

Кунай, привязанный к прочной леске, упал к его ногам. Узумаки выгнул бровь, но увидел, как леска натягивается и, не встречая сопротивления, задевает его штанину.

— О, так вы догадались о пороге кинетической энергии? — немного удивился Тоширо. — Хвалю, такое я вижу впервые. Да только что вам это даст?

Все еще молча, Сенсома, не прерывая стремительных атак, заставляющих Узумаки тратить внимание, чакру и время на создание своих барьеров, раскидывал лески с привязанными к ним кунаями. Он не был до конца уверен в своем плане, но больше у него ничего и не было.

Когда все было готово, Сенсома выплюнул в противника Огненный Шар, который опытный Тоширо запечатал просто на одних рефлексах. Из-за этого непостоянный барьер без опоры распался, но юноша от мужчины отпрыгнул, поэтому тот не спешил его возобновлять. И зря — лески натянулись, ловя Узукаге в свои крепкие объятия!

Он быстро понял что к чему, поэтому успел выставить три барьера, остановивших увеличившие свою скорость, а значит и кинетическую силу, лески, но с одной стороны его все-таки зажало.

А потом на лесках вспыхнули фуин.

Быстро схвативший ближайшую, Узумаки попытался обезопасить эти лески для себя, но не смог, отчего оказался в самом эпицентре гулкого взрыва — самого мощного, что смог выдать Сенсома.

— Эт-то было чрезмерно хорошо, молодой человек… — с трудом выдавил из себя устоявший-таки на ногах Узукаге. — На еще одну атаку вас не хватит, но это уже не столь интересно… Подумать только, но как вы узнали?

— Когда вы сняли мои печати с Дракона, — пояснил Томура. — Если бы вы пользовались именно мастерством фуиндзюцу, вам бы все равно пришлось снимать их по одной-две. Все разом они не снимутся просто потому, что для качественного снятия нужно произвести действие, обратное тому, что произвел я. Вы опытны, но за всю свою долгую жизнь вы явно украсили взрывами фуин меньшее количество Драконов, чем я.

— И только потому, что ваши печати исчезли все разом, вы поняли, что я использовал печать обращения времени?

Тоширо был удивлен. Пусть эта битва была больше похожа на партию в сеги, чем на реальное сражение, но такого уровня сообразительности и интеллекта он от соперника никак не ожидал. Сенсома был доволен:

— Я лишь предположил это. Вы едва ли способны обращать большое количество времени вспять, так что мои лески, сделанные вручную долгое время назад, были от такого обезопасены. Ну, а то, что я сделал их вручную, с помощью кисти…

— Не дало мне быстро проделать обратный процесс, — понял Тоширо. — В бою такие печати не сможет снять даже Узукаге, пусть все и думают иначе. Вы все поняли.

Старый Узумаки действительно был поражен — молодой парнишка из Конохи показал не просто хорошие навыки — он выдал свою гениальность! Сильные личные техники, тренированное и крепкое тело, острый ум и большая смекалка — все это делало Сенсому не просто сильным, но почти непобедимым соперником для большинства шиноби. Даже он — Узукаге, силу которого признавали все в этом мире, и кто по определению никому и никогда не проигрывал в бою, не смог полностью обезопасить себя от этого монстра.

Да — сейчас Сенсома слаб, и исход дальнейшей битвы, если все пойдет как и прежде, очевиден и прост — Тоширо размажет его по стене, но ведь это…

— В награду за чудесный бой, я покажу вам нечто особенное, — улыбнулся Тоширо, расстегивая рубашку и снимая жилет. — Вы, должно быть, знаете, что Узумаки славятся своей великой жизненной силой?

— Духовная и физическая составляющие в ваших телах просто нереальны, — кивнул чунин.

— Это так. И это делает нас отличными бойцами в рукопашном бою, — Сенсома снисходительно улыбнулся, но наткнулся на такую же снисходительную улыбку. — Мы этого не показываем, молодой человек. Да и, признаться, фуиндзюцу куда эффективнее. Но не всегда.

Сильнейший шиноби Узушио быстро и четко сложил ручные печати, впервые за бой применяя ниндзюцу, а не фуиндзюцу, и Сенсома почувствовал…

Что у него совсем нет чакры.

— В битвах шиноби всегда главную роль играет чакра, — тем временем говорил Тоширо. — А если ее убрать — большинство из них будут ни на что не годны. Я слышал об одном из ваших учителей — Мусаси-сане. Если бы чакра вдруг перестала бы существовать, он бы, бесспорно, был бы сильнейшим человеком в мире. Абсолютно сильнейшим. Даже более могущественным, чем Хаширама-кун и Мадара в свое время. Узумаки давно придумали эту технику и свою школу тайдзюцу. Все просто — я запечатал вашу чакру, ценой своей. Так может сделать любой из моего клана, но есть ограничения. В то время как даже ребенок может запечатать силу Мадары, никому рядом нельзя будет использовать даже крупицу чакры — иначе техника окажется разрушена, и сила вернется к владельцам. Во времена Сенгоку Джидай мы часто использовали это дзюцу, за что нас прозвали любимцами Шинигами — ведь противники думали, будто мы отрезаем их душу от тела. Хотя есть у нас и другие секретные техники… Сенсома-кун. Я хочу сразиться с тобой именно так!

— Двадцатилетний лоб избивает девяностолетнего старика, — усмехнулся Сенсома, осторожно разминая поврежденное тело. — Всегда любил такое!

Проснувшийся утром Хирузен, выйдя на веранду, стал свидетелем необычнейшей картины.

Тоширо Узумаки, с полностью разбитым лицом, только-только начавшим заживать, и Сенсома Томура с повреждениями повсюду, куда падал взгляд, тихо и мирно сидели и пили саке, обсуждая что-то про фуин.

— Узукаге-сама, Сенсома! — преодолев удивление, бросился к ним юноша. — Что с вами произошло?

— И этот человек должен меня охранять, — иронично улыбнулся разбитыми в кровь губами хозяин деревни. — Успокойтесь, Хирузен-кун, меня побил ваш же подчиненный, что явно говорит о вас, как о сильном шиноби.

— И если кому-то интересно, — подал голос Сенсома. — То я сегодня ночью знатно так огреб от Тоширо-сана.

— Давай на «ты», Сенсома, — неожиданно предложил Узукаге. — Мы с тобой сидим сейчас в моей резиденции и нагло пьем, после того, как ты начистил мне рожу. Я, конечно, (ик!) пьян, но…

— Слабоват ты как-то, — покосился абсолютно трезвым взглядом на Узумаки Томура.

— Во-о-от, видишь. У тебя хорошо получается. Хирузен-кун, — и правда немного запьяневший Узукаге вновь повернулся к Сарутоби, тихо охреневавшему от того, что он видел и слышал. — Принесите нам еще саке. И закусить. Или пошлите того хмурого серьезного юношу — Шимуро-сана.

— Вставай, Данзо, — хмуро произнес Хирузен. — Там господин Узукаге с Сенсомой бухают, нужно докупить кое-чего.

— Чего?! — не хотевший расставаться с одеялом Шимура сам резко вскочил — судя по тону, его друг не шутил.

— Ага. А еще Тобирама-сенсей нас убьет, когда мы вернемся, потому что придурок-Томура надавал Тоширо-сама по щам. И поверь мне, Узукаге еще неделю светить фингалами будет.

— Ох ебать… — схватился за голову Данзо, мгновенно прикинув варианты. — Это же… Это просто…

— Молодой человек, вы идете, или мне самому вставать! — донеслось с веранды пьяное, приглушенное расстоянием.

— Тихо, Тоширо, — голос Сенсомы и его обращение заставили двух парней вздрогнуть всем телом. — Человек только проснулся, куда ты его торопишь?

— Но у нас заканчивается…

— Наколдуй че-нибудь! Кто из нас Узукаге?

— Ща отдам тебе шляпу и цвет волос, раз такой умный!

Перепалка шиноби была отлично слышна и Хирузену и Данзо, но оба как будто не понимали или не слышали, о чем они спорят. А они, впрочем, ни о чем и не спорили, при этом споря обо всем на свете. Только залеченный организм Сенсомы дал сбой — он начал пьянеть и позволять себе… много чего, не положенного по статусу, но из всех людей в этом мире Узукаге было пофигу на это больше всех. И вот он уже сам лезет обниматься-целоваться с таким перспективным «юношей», который «добился всего сам».

С веранды доносятся звуки борьбы и крики «Пошел в жопу, Узумаки!», а наследники кланов Шимура и Сарутоби стеклянными взглядами смотрят в противоположную от них стену.

— Пойдем, — наконец вздохнул Хирузен. — И себе тоже возьмем. Я хрен знает, как он это сделал, но упускать шанса бухнуть с Узукаге в его резиденции я не хочу!

— Я пить не буду, — мрачно показал ладонь Данзо. — Но посижу рядом. Кто-то же должен вас всех контролировать.

— А-абратный… нет… На-армальный Призыв! — донеслось совсем уж пьянющее с веранды.

— Бегом туда! — крикнул Хирузен, тут же ускоряя свое тело.

Раздался грохот, чей-то крик и, как апофеоз, пьяное замечание Сенсомы:

— Охренеть! В этом мире даже выпить нормально нельзя! Сраные сверхлюди!