Математик Боя. Становление легенды

И вновь по зову долга?

— Семь, — меланхолично отсчитывал Джирайя.

Сенсома сосредоточился, но и в этот раз у него не получилось — небольшой камешек попал прямо в закрытый правый глаз. Метко. И чувствительно — будто бы беловолосый нахал специально пытался попасть побольнее. Хотя… Сенсома усмехнулся, сосредотачиваясь вновь. Восьмой камень вновь попал в глаз. «Будто бы»? Нет, мелкий и правда пытается вывести его из себя.

Только развеселившись от этой мысли, Сенсома почти совсем перестал сосредотачиваться, и девятый камешек, как ни странно, прошел его тело насквозь. Никакой боли — лишь холодок, уверенно пробравшийся от кожи на лбу до затылка и покинувший голову.

Десятый и одиннадцатый камешки тоже пролетели насквозь — принцип Сенсома понял, так что дальше было проще. Конечно, в бою пока такое использовать будет тяжеловато, но лиха беда начало…

— Отлично! — обрадованно выдохнул Сенсома, поднимаясь и делая Джирайе отмашку. — Я почти закончил…

— Ни Биджу ты не закончил, старик, — тут же отозвался мелкий, бросая новый камень в лицо крестному. — Ты пропустил только три камешка.

— Хватит их кидать! — тут же шикнул Сенсома, не забыв, конечно «мигнуть», пропуская камень сквозь себя. — Первый шаг всегда самый трудный. Я почти закончил. А тебя я сейчас…

Прервавшись на полуслове, Сенсома шагнул к мальчику и резко ускорился. Крепкий подзатыльник — лучшее лекарство от наглости.

Джирайя не сплоховал и, подпустив крестного поближе, развернулся всем корпусом, одновременно удлиняя и уплотняя свои волосы. Чакры у него, как для ребенка, было много, так что техника удалась полностью, и Джирайя мгновенно покрылся ослепительно белой колючей броней. Конечно, Сенсома мог бы ее разбить и вытащить засранца на свет Рикудов, но делать он этого не стал.

В конце концов, такие небольшие, но важные, успехи нужно вознаграждать. Иногда.

— Я отодвину твой Призыв еще на год, если ты сейчас же не вылезешь оттуда, — Сенсома деликатно постучал пальцем по затвердевшим колючим волосам крестника. — Считаю до пяти…

На счете «четыре», хмурый мальчишка соизволил отменить технику, являясь под взгляд очей крестного.

— Соник был бы доволен такой техникой, но тебе еще рановато пользоваться этим, — хмыкнул Сенсома. — Так что не делай, хм… больше трех раз в сутки. Если покалечишь чакросистему, тебе придется ждать, пока из Цуны вырастет гениальный ирьенин и надеяться, что она тебе поможет. Все понятно?

— Да, — буркнул Джирайя.

Конечно он был недоволен — такая крутая защитно-атакующая техника, показанная ему Призывом крестного, и всего три раза в день… Хотя, если подумать, даже трех раз в день хватит чтобы показывать ее всем в Академии. Один раз им, второй — Цуне и третий приберечь, на случай, подобный недавнему. А и неплохо!

Придя к такой мысли, Джирайя немного расслабился.

— Ладно, утренняя тренировка закончена, так что перейдем к делам, — покивал самому себе Сенсома. — И что у нас там в самом начале?..

— Спарринг! — выдохнул Джирайя и бросился на крестного!

Сенсома усмехнулся, ожидая такой реакции, и отбил первую связку ударов.

Прошло два с половиной года с момента поступления мальчишки в Академию Шиноби. Восемь лет — самый «учебный» возраст для шиноби, начинающих участвовать в серьезных битвах с двенадцати. Чакра уже активно разливается по чакроканалам, тело растет по часам, а разум впитывает все новое не в пример лучше, чем у «стариков» вроде Сенсомы или того же Хирузена.

Перерожденный усмехнулся. «Старик»… А ведь тридцать лет уже не за горами.

Джирайя пригнулся, напрягаясь всем телом, и выстрелил собою в крестного. В свои восемь лет сын Тобирамы сражался на уровне генинов. Если подумать — Сенсома и сам был силен в такие годы, но ведь он-то — «перерожденный». Не то, что это бы что-то сильно значило, но Сенсому сильно удивлял прогресс «детей войны». Большинство из них были натуральными гениями! Особенно ярким было их отличие от детей, выросших в невоенизированных семьях обычных людей. Хотя, если подумать, Сенсома и Хирузен в свое время были не хуже…

Как бы то ни было, отвлекшись, Сенсома получил несильный пинок в ногу. Удар восьмилетнего ребенка не может быть сильным, только если этот ребенок не является шиноби — своими ногами, напитанными чакрой, Джирайя мог крошить камни.

Охнув, Математик Боя начал уделять поединку чуть больше своего внимания. Процентов десять, примерно. Многовато, конечно, но если учитывать, что в трех из десяти этих процентов Сенсома просчитывал свои ошибочные движения, чтобы поддаваться грамотнее, то все нормально.

Джирайя увеличенного напора не сдержал и был бит. Впрочем, сдаваться на этом он не собирался — мальчик дождался, пока лениво двигающийся неразогретый Сенсома занесет свою ногу для (одного из не самых эффективных, но зато одного из самых эффектных) ударов, он припал к земле, подбрасывая вверх как можно больше камней, валяющихся под ногами. Маневр был прост, но коварен — Сенсома не успевал отбросить от себя ребенка, не вредя ему, так как должен был отбить камни. Конечно, но мог и не отбивать их — большого вреда ему они бы не сделали, но тогда он проиграет в этой «игре» — ведь в бою камни легко могли бы быть сюрикенами.

Приняв единственно верное решение, и отступив, Сенсома попался во вторую часть ловушки Джирайи, прекрасно прочитавшего действия своего крестного. Мальчик вновь применил технику Соника, отращивая волосы, но на сей раз не защищаясь, а нападая — быстро затвердевающие белые локоны потянулись к опорной ноге Математика.

Сенсома усмехнулся, раздумывая между делом — проигрывать крестнику или же остаться для него недостижимой высотой? С одной стороны — победа даст Джирайе настроения на весь день, что может помочь на грядущих экзаменах. С другой — совсем недавно он заслужил хороший подзатыльник…

Все, как это часто бывает в жизни, решила женщина.

Будущая женщина.

— Я закончила! — провозгласила Цуна, появляясь в дверях тренировочного полигона, выстроенного в центре особняка Джирайи. — Завтрак!

Сенсома ускорился, попросту наступив ногой на волосы крестника. Мальчишка взвыл, но приглушенно — терпеть боль он научился почти как Дай. Сенсома вздохнул, улыбнувшись и чувствуя неловкость, но все равно подскочил, освобождая волосы и подпрыгнул, пиная встающего Джирайю в грудь.

Полет беловолосого проигравшего закончился столкновением со стеной. В двух шагах от Цунаде.

— Ничего не сломал? — участливо поинтересовалась девочка у встающего друга.

— Пока что нет, — Джирайя прищурился. — Но когда-нибудь сломаю. Нос, например. Старику, конечно.

— Дядя Сенсома тебя и в старости по стенке размажет, — не согласилась девочка. — Вот если взять еще и Орочимару — тогда да. Вдвоем вы бы смогли. Ну и я бы помогла. Хотя… все равно — не факт.

— Делаете мне честь, юная леди, — шутливо поклонился перерожденный. — Ну, а сейчас — умываться и есть. Джи, ты точно не ушибся?

— Ушибся конечно, старый ты дурак! — тут же возмутился мальчик. — Ты же пнул меня в стену! Эй, прекрати смеяться, я серьезно! Ты ж так убьешь меня! Еще до того как я вырасту и смогу надрать тебе зад! Не смейся, Биджу!

— Не трогай Биджу.

Посмеиваясь над Джирайей, Сенсома зашел в дом и направился на кухню. Джирайя и Цунаде пошли мыть руки и лица в ванную, но взрослым можно иногда мыться и у кухонной раковины. Такие вот привилегии.

Исобу, благодушный с утра, по своему обыкновению, выразил свое уважение успехами своего джинчурики по освоению сендзюцу. Три года и семь месяцев. Неплохо, если учитывать, что Сенсома, вообще-то, с рождения не имел шансов стать сеннином. Чакра Рикудо помогала, что уж тут сказать.

Сендзюцу разных Призывов работало по-разному. И плюсы приносило разные. Пусть каждый сеннин и имел «типовые» навыки, но и они различались, если разобраться.

Сенсорные способности, обретенные посредством использования природной чакры методом ежей, позволяли Сенсоме буквально спиной чувствовать пространство в радиусе пятисот метров. Конечно, любой Хьюга заткнет Математика Боя за пояс, если дойдет до соревнований в сенсорике, но для бескланового сироты это — достижение незаурядное. Хотя… тот же Хирузен обладает радиусом, большим в несколько раз.

Увеличенные, при использовании природной чакры, сила и скорость тела почти повторяли эффект Вторых-Третьих Врат. Солидно, если учитывать, что телу повреждений природная чакра не наносит. Сила техник так же увеличивается, и вот это уже действительно весомый плюс — используя природную чакру Сенсома, умеющий пользоваться всеми пятью основными стихийными преобразованиями, становился опаснейшим пользователем ниндзюцу.

Облегченный Призыв шел лишь приятным бонусом ко всем этим улучшениям, но даже все они вместе шли таким же бонусом перед каждой из особых способностей, приобретаемых в Режиме Мудреца Ежей Гигантского Леса.

Скорости того же Соника Сенсома достичь пока не мог, но он работал над этим. Природная чакра, буквально разлитая в мире, использовалась сеннинами ежей, чтобы, грубо говоря, «хватать» сеннина за укрепленную спину и «протаскивать» в пространстве на огромной скорости. Сенсоме не доставало мастерства укрепления своей спины и общего контроля над внешней чакрой, а потому, пока что его уровень скорости был относительно невысок. Но это временно…

Изменять свое тело с помощью природной чакры было достаточно легко. Джирайя, вон, даже с обычной чакрой такое проворачивал, так что «и ребенку понятно», как говорится. Хотя, в целом, такое изменение в самом бою было не столь уж полезно — сильные джонины куда сильнее предела прочности даже самых затвердевших волос или других частей тела, укрепленных природной чакрой. Ну… кости перед боем укрепить или отрастить, например, когти или, что проще, иглы на спине, Сенсома все же мог. Полезно, пусть и не ультимативно.

Что действительно было ультимативно, так это — возможность разделять физическую и духовную составляющие своей чакры. Даже не чакры, а самой сущности. Это было сложно, но Сенсома справился. Освоил величайшую технику ежей. Конечно, разделить духовную и физическую составляющие мог, в теории, любой шиноби. Другое дело — делать такое он бы не стал. Ведь если шиноби сможет-таки «разделиться», то он тут же умрет. Шиноби созданы с обеими составляющими, и если одна из них хотя бы на секунду будет существовать без другой, гармония нарушится, и дурак исчезнет. Но третья составляющая чакры, и делающая сеннинов такими сильными, могла превратить самоубийственную технику в боевую. В великую. Природная чакра удерживала разъединенные части чакры неподалеку друг от друга и обеспечивала их стабильность. Сеннин школы ежей мог проходить сквозь материальные объекты в режиме духовной составляющей, а потом природной чакрой соединять ее с физической, таким образом не ведая преград. Он мог регулировать силу своей духовной составляющей и даже становиться невидимым для глаз. Хотя, конечно, Сенсоме до таких вершин было далеко — он едва-едва научился пропускать сквозь свое тело небольшие камушки. Ну, как уже говорилось — лиха беда — начало.

Завтракали втроем. Мито уехала неделю назад на целый месяц в Узушио — Тоширо с годами лучше не становилось, так что Узумаки собирали совет сильнейших своих членов, выбирая нового Узукаге. Ситуацию у красноволосых портило и то, что теперь путь к силе Рикудо был для них закрыт, а значит и Узукаге — главный защитник деревни, будет слабее. Что чревато.

Цунаде, в итоге, жила вместе с Сенсомой и Джирайей — Мито попросту не доверила бы девочку никому другому. Малышка-Сенджу была старательной, тихой и трудолюбивой и отлично вписалась в особняк в качестве гостя.

Хотя… был и негативный момент.

— Ну и как? — уставилась своими, кофейного оттенка, огромными глазищами девочка, сев напротив Сенсомы.

Перерожденный кисло улыбнулся и поднес ложку к лицу. Даже на запах ужасно. Просто на запах…

— Ну… — неожиданно начал Джирайя, попробовав, и широко улыбнулся Цунаде. — Мне уже не хочется умереть после первой ложки. Это хороший результат. Еще месяц без Мито-сама, и у тебя будет получаться почти съедобно.

— Это — худший комплимент в моей жизни, — буркнула девочка, отбирая, тем не менее, тарелки. — Но спасибо. Я буду стараться…

Спасенный Сенсома выдохнул, отвесил легкий подзатыльник крестнику и тут же благодарно улыбнулся ему, незаметно показывая большой палец. Джирайя был резок, груб и маловоспитан, но он был добрым. Ко всему прочему, он любил Цунаде как сестру, а та отвечала ему тем же.

Впрочем, она действительно была ему близкой родственницей. Наверное даже единственной…

Позавтракав бутербродами, быстро сделанными на всех троих Сенсомой, троица разошлась по комнатам. Одеваться.

Джирайя всегда носил легкое и удобное светлое кимоно, надевая на тело под ним «традиционную» сетку. Выглядело почти простовато, но стоил такой наряд очень дорого — ткани и покрой в нем были лучшего качества. Денег на одежду своему подопечному Сенсома не жалел, да и несложно это было — Тобирама оставил сыну целое состояние.

Цунаде одевалась в похожее кимоно, но зеленого цвета. Правда, ее одежда всегда пестрила вышивкой или отдельными кандзи — Мито научила воспитанницу всегда быть в центре внимания и постоянно демонстрировать свое положение и силу. Девочка справлялась — уже в восемь лет она выглядела достаточно эффектно, если так вообще можно сказать про ребенка.

Сам Сенсома местным традициям следовать не любил, а потому кимоно не носил почти что принципиально. Нет уж — простые и удобные брюки, рубашки и галстук. В мире шиноби некоторые одевались и так, хотя и редко. Все было сделано из лучших материалов и сидело настолько удобно, что не стесняло движений даже на тренировках. Волосы подстрижены довольно коротко, но, непослушные, стоят торчком. Белая и коричневая половины… Каждый раз красить их выходило напряжно, так что Сенсома уже давно ходил так. Легкие прямоугольные очки с незаметным поначалу рисунком фуин. Сегодня это будет поглощение… поглощение Воды, пожалуй. Просто… почему бы и нет?

Довершал образ Математика Боя и директора Академии длинный плащ коричневого цвета. Удобный и водонепроницаемый — в таком и по дождю гулять не страшно. Не то что бы Сенсома сильно боялся дождя, но ему казалось, что человек его положения должен выглядеть солидно, а быть солидным без плаща у Сенсомы получалось только в бою.

— Хмф… может бороду себе отрастить? Для солидности.

Чакра Рикудо замедлила фактическое старение Сенсомы. Внешне это не проявлялось — он становился старше с каждым годом, и это было заметно. Двадцать восемь лет — не такой уж и большой возраст, который, к тому же, скрадывался из-за здорового образа жизни и постоянных тренировок. Ну и чакры, само собой. Выглядел Сенсома на «все двадцать два».

Впрочем, никто не молодеет.

Отведя детей в Академию, Сенсома провел небольшой обход своих «владений». Все было в порядке в день промежуточных экзаменов — учителя учили, ученики учились. В коридоре встретил Дая — будущий выпускник тепло поприветствовал наставника и кунаем метнулся на тренировку — сейчас у него был «урок» у мастера Чена.

Дай… Мальчишка, готовый через пять месяцев стать генином, свято верил, что Сенсома продолжит его обучать, став его официальным наставником. Сенсома бы и рад, но… Он, скорее, хочет стать наставником для поколения Джирайи — тогда и должность директора можно будет оставить с концами, ведь за детьми присматривать не надо. Да и ребят в том поколении интересных много — один же Дай погоды не сделает. Плюс ко всему… Если разразится война, а Дай будет в одной команде с Сенсомой, мальчишка не переживет. Слишком уж опасные миссии обычно берет Математик Боя.

Хотя выбор все равно трудный.

Озина на месте не оказалось, и куда ушел Цубаки преподаватели не знали. Странно…

Впрочем, уже подходя (впервые за день) к своему кабинету, Сенсома понял, куда делся вечно-больной учитель ниндзюцу.

— Ты не торопишься, — произнес, вместо приветствия, Данзо.

Сенсома усмехнулся, не обратив внимания на то, как вальяжно старый друг закинул ноги на его стол.

После смерти Каруми, Данзо стал… темным. Не злым, не более мрачным и даже не озлобленным, как думали многие, а именно темным. «Тьма Мира Шиноби» — он сам выбрал себе такое прозвище и сделал все возможное, чтобы его называли именно так. Делал себе образ. Хотя и не только образ — он действительно был способен на различного рода темные делишки — одна программа обучения в его подразделении АНБУ могла претендовать на одно из самых жестоких действий по отношению к шиноби.

Хотя она и была эффективна.

Хирузен, как ближайший друг и непосредственный начальник Шимуры, контролировал Данзо от совсем уж неоправданной тьмы. Хокаге понимал — Корень, созданный Данзо, в такие смутные времена необходим. Пусть сейчас в мире воцарился шаткий мир, без Корня он был бы недоступен. Очень уж хорошо у подразделения Данзо получалось находить и наказывать шпионов, предателей и просто неугодных. Настолько, что Хирузен уже задумывался о том, чтобы дать другу детства больше свободы.

Сенсоме это не нравилось. Не нравилось то, что происходило с Шимурой. Но пока он не лез — гордый Данзо помощи не примет. Не топорной, по крайней мере. За последние шесть лет он сильно «врос» в древо Конохи, и у него было влияние. И с помощью этого влияния он может устроить неприятности. Сенсома держал это в голове постоянно, на случай, если ему вдруг захочется по-простому выбить всю дурь и тьму из друга.

Хотя было у него подозрение, что в один момент он именно так и сделает. И плевать на сулящие проблемы.

— Чего хотел? — спросил Сенсома, подходя к столу.

— Не я хотел, — Данзо пожал плечами и убрал ноги. — Хокаге тебя вызывает. Дело серьезное, похоже.

— Опять хочет предложить мне миссию? — Сенсома усмехнулся. — С первого же дня отъезда Мито-сама пробует. «Пс-с-с, парень, не хочешь немного заданий высшего ранга?» Он меня достал уже. Ему мало доработки Печати и Контроля? Я же предоставил доступ к информации его библиотеке. Да и про Врата… Я директор, в конце концов!

— Скажи это ему, Сенсома, — усмехнулся Данзо. — Приди и скажи. А потом послушай, что он скажет. А потом снова скажи. И так до тех пор, пока он тебя не уломает. А ты уломаешься, я тебе обещаю. Потому что ты — псих. Такой же, как и все остальные, впрочем.

— Спорить не буду, — отмахнулся Сенсома. — Это — твое мнение. Хотя Каруми бы…

— Я жду, — оборвал его Шимура и испарился в облачке дыма.

— Теневой Клон, — констатировал Сенсома. — Ух, какой мрачный и крутой темный-темный Теневой Клон. Доиграешься, Данзо — челюсть вышибу. И руку сломаю. Ногу выверну. И…

Вздохнув, Сенсома не стал договаривать. Он открыл окно на улицу и, без затей, выпрыгнул в него. К Хокаге, так к Хокаге. Если Хирузен думает, что в этот раз ему удастся его уговорить, то он не прав. И дело не в Мито-сама и ее доводах. Дело в том… а, впрочем, нет — дело именно в Мито-сама и ее доводах.

— Миссия! — азартно сверкая глазами, налег на стол Хирузен. — Быстрая, сложная. Для тебя! Что скажешь?!

— Нет, — ответил Сенсома, подавляя зевок. — Неа. Не буду. Не пойду. Не хочу. Меня Мито не отпускает. У меня дети. Я не выключил плиту. И чайник. И утюг. И даже фен. У меня все включено. Я не могу. Солнце в глаза светит. Пол скользкий. Я сплю. Выбери понравившееся и пойди уже в жопу, Хокаге-сама.

— Вот именно, что Хокаге! — хлопнул по столу Сарутоби в наигранном гневе. — Работать надо, товарищ директор! Ра-бо-тать! И это не обсуждается!

— Будешь давить на меня положением лидера деревни? — Сенсома выгнул бровь. — Да ну? Серьезно?

— Не буду, — выдохнул Хирузен. — Иначе Мито-сама меня порвет на кусочки. Так что — ты должен сам согласиться и вообще делать вид, что это была твоя идея. Но должен!

— Ну хорошо, — Сарутоби выглядел так… «умоляюще», что Сенсома только вздохнул и сел напротив. — Я тебя выслушаю, как минимум. А потом пойдешь в жопу.

— Шпион! — радостно начал Хокаге. — Судя по всему — бродит где-то в районе Докку. Ну, знаешь, это такой небольшой охотничий городок.

— В курсе.

— Так вот — шпион бродит. Три команды Данзо, — кивок в самый темный угол кабинета, где и восседал мрачный Шимура. — Отправил в госпиталь. Никого не убивал, так что, скорее всего, не однозначно враг. Хотя — память у них почищена отлично — они не помнят, кто их и как. Профессионал, явно. Но одиночка. Или двойка-тройка. Явно не крупный отряд — слишком уж мало следов оставляет. И тропами пользуется… больно уж интересными.

— Это какими же?

— Цубаковскими, — Хирузен удовлетворенно отметил блеск в глазах собеседника. — Эти тропы использовали шиноби клана Цубаки для «незаметного» передвижения по Стране Огня. Ясное дело — и Первый и Второй знали о них, но не трогали — с мастерами геномов лучше держать нейтралитет. К тому же — клан никогда ничего особо важного не вынюхивал и никак это не использовал. Они — бродяги, так что нередко ходили по Огню. Но потом мы прикрыли им лавочку, ведь в Мировой Войне они были на стороне Ветра. Мало ли что. Так что, судя по всему, там бродит кто-то из Цубаки. И явно не Озин. Его сестра, если ты помнишь о том, что такая есть, тоже отпадает — на шиноби Конохи она бы не напала, да и свои у нее тропы. Особенные.

— Ну, а я-то тут причем? — закатил глаза Сенсома. — Пошли отряд…

— Пошлю, — тут же кивнул Хокаге. — С тобой во главе и пошлю. Будешь отрядить. Руководить, в смысле. И именно ты, потому что Цубаки — не простые ребята. Там может ходить хоть шиноби уровня Каге. Конечно, Данзо, Озин, главы кланов и еще парочка человек вполне могли бы взяться за эту работу, да только вот не получится у них сработать чисто. Если биться с Цубаки всерьез — клан может на нас ополчиться, а войны с ними мы не хотим — этим воспользуются наши коллеги из других Великих Стран. Договариваться, судя по всему, он особо не хочет, так что и этот вариант в пролете. И только ты можешь пойти туда, ведя отряд, и либо заставить его говорить, либо убрать быстро и тихо. Так, чтобы его клан ничего не понял. Был шиноби и не стало. Причем тут Коноха? Да ни причем — может он в запой ушел! В общем — такая установка у тебя.

— А дети? — фыркнул Сенсома, постепенно, впрочем, теряя уверенность. — Их я тебе куда дену?

— Поживут у дядюшки Хирузена, — ничуть не смутился Хокаге. — Ребятишкам из клана будет чему у них поучиться, да и я, если честно, приглядываюсь к ним. Цунаде, Джирайя, Като Дан и Орочимару… Гении. Все такие вкусные. Заберу их себе, как подрастут.

— Орочимару не тронь, — машинально ответил Сенсома. — Мое, мое, мое. Джи и Цуна слишком уж близки ко мне — я могу быть плохим наставником для них. Но Ясягоро уж точно будет моим. Я сделаю его настоящим шиноби…

— Это все потому, что он — единственный, кому удается тебя переспорить, — усмехнулся Хирузен. — Впрочем, не возражаю. Като тоже хороший выбор. И геном у него занятный. Но мы отвлеклись. Миссия.

— И что за отряд ты мне впишешь?

— Шимура Данзо-сама, — шутливо поклонился «Тьме Мира Шиноби» Хокаге. — Наш молчи-молчи будет вам отличным специалистом по тайным операциям. Он в них поднаторел.

В дверь постучали, и тут же, без спроса, в кабинет вошло еще двое шиноби.

— Специалист по клану Цубаки — Озин Цубаки, собственной персоной, — продолжил представление Хирузен. — Умный, сильный, красивый и здоровый молодой человек. Сарказмом является все. Он меня бесит, так что забирай с собой — все при деле будет.

— Курящая бородка сегодня излишне весел, кхех… — Озин укутался в свой безразмерный плащ. — Впрочем, я и сам не против прогуляться по лесам.

— И, наконец, последний по счету, но не по значению — глава могучего клана-основателя Конохи — Кагами Учиха-сама, — Хирузен шутливо поаплодировал сам себе. — Он просто очень сильный. Ну и является специалистом по гендзюцу, на случай, если враг будет слишком уж хорош в нем. Лучше Кагами он точно не будет. Такой вот боевой отряд.

— Рад тебя видеть, Сенсома, — улыбнулся Кагами, протягивая другу руку. — Приятно будет поработать с тобой.

— Взаимно, Кагами, — улыбнулся в ответ Сенсома. — А ты… возмужал.

Глава клана Учиха действительно возмужал. Его некогда утонченные черты лица приобрели резкость и твердость. Лицо стало грубее, уголки губ будто опустились вниз, создавая ощущение вечной серьезности вперемешку с легким недовольством. Тем не менее, это был все тот же мягкий и обходительный Кагами Учиха, с которым Сенсома вместе заканчивал Академию и проходил полевое обучение у Саске Сарутоби.

Эх… как много лет прошло с тех пор?

— Ладно, согласен, — вздохнул Сенсома. — Но я тебе обещаю — ты познаешь боль, если что-то пойдет не так. Даже если меня ранят и особенно если я умру. Мито-сама уничтожит тебя. Она… не знаю — забьет тебя мухобойкой до смерти. Или бананом. Лучше бананом, да.

— Боюсь-боюсь, — усмехнулся Хирузен и мигом посерьезнел. — Для начала вам нужно будет найти шиноби по имени Косуке. Косуке Марубоши.