Математик Боя. Становление легенды

Затишье…

Прошло два месяца с момента совместной атаки четверки Каге на усыпальницу Мудреца Шести Путей.

Удивительно, но, в процессе, они не только умудрились сохранить свои жизни и не поубивали друг друга, но даже и сработались. Пусть джинчурики, представляющие власть Страны Молнии, оказались несколько сбиты с толку влиянием на них древней чакры, остальные смогли устроить все ровно так, чтобы дезориентированные Со и Ба оторвали себе «кусочек» великого тела и ушли из селения. Каждая сторона взяла с собой из Узушио хотя бы малую часть трупа Рикудо. Но лишь Хокаге знал о местонахождении самой важной части — сути чакры первого Бога Шиноби.

Само селение красноволосых шиноби пострадало мало, а убитых вообще не было. Да и тяжелораненых оказалось всего девять человек. Больше всего пострадала резиденция Узукаге, но этих разрушений было совсем уж не избежать.

Каге не собирались провоцировать Огонь и Водоворот на слишком уж яростную агрессию.

Хирузену удалось всех обмануть, и Молния, Земля, Ветер и Вода вместе с союзными им малыми странами, начали проводить множество мелких боевых столкновений между собой. Они боролись за клочки территорий, за ресурсы и просто для видимости конфликта. Локальных конфликтов между шиноби разных стран стало гораздо больше, чем даже до Мировой Войны, однако это была лишь выжидательная реакция — Каге ждали, когда Коноха объявит Вторую Войну.

А Хокаге наслаждался тишиной и отчетами о мирной обстановке внутри страны. Его люди в глупых стычках не погибали и даже не получали ран. Они в них вообще не участвовали.

Но остальные Каге дураками не были, а потому уже скоро миру были явлены артефакты, способные своей силой изменить многое. Могучие предметы, созданные для ведения боя шиноби и излучающие странную давящую чакру, неведомую до этого дня.

Казекаге, в одной из мелких стычек на границе Страны Ветра, продемонстрировала марионетку с невообразимой прочностью, способную почти мгновенно самовосстанавливаться. Более того — марионетка могла использовать ниндзюцу и гендзюцу, которыми владел кукловод. Она поглощала его технику и чакру в себя, смешивала их со своей «личной» чакрой и выдавала результат, в разы превосходящий подобный, если бы он был использован кукловодом. Ходили слухи еще об одном артефакте Ветра — особом веере, дарующем владельцу почти идеальный контроль над Стихией Ветра. Даже если раньше он ею не владел совсем.

Мастера фуиндзюцу и оружейного дела из Деревни Скрытого Камня, в свою очередь, ответили созданием… паразита. Артефакта-паразита, точнее. Представляя собою нечто, вроде кеккей генкай, паразит обустраивался в ладонях носителя и выращивал в каждой из них по… рту. Рты эти использовали в качестве преобразователей чакры владельца в новую, более взрывоопасную, форму, и, посредством прямого контакта с глиной, наполненной чакрой, превращали ее в опаснейшую взрывчатку. Клан Хьюга, приняв эту информацию и обработав ее, готов был спорить с кем угодно и на какие-либо суммы, что, помимо рук, паразит захватывал один из главнейших узлов чакросистемы, находящийся рядом с сердцем. Доказательств их словам, правда, пока не было.

Страна Молнии не стала отставать от конкурентов и засветила Меч Бога Грома. В Конохе им заинтересовались более всего — ибо Богом Грома, названным так при жизни, был не кто иной, как Тобирама Сенджу. Однако, великому Второму Хокаге меч не принадлежал, да и мечом назывался скорее для порядка. Отдав честь своему главному противнику (а в Стране Молнии очень уважали именно младшего из легендарных братьев Сенджу), Скрытое Облако, возможно, хотело как-нибудь отвадить от себя основной удар Страны Огня, который та могла нанести в начале Второй Войны. С другой стороны — назвать его по-другому было бы неправильным, ведь этот артефакт делал своего владельца не просто сильным, а почти непобедимым! Как показала недолгая практика, Меч Бога Грома был способен разрезать даже ниндзюцу. Он полностью состоял из природной чакры молнии, а потому был… чем-то невероятным и невозможным до сего дня.

Разведка Конохи, так же, докладывала о том, что из Молнии в Страну Снега отправилось судно, на котором сильные сенсоры с почтительного расстояния почувствовали ту саму давящую мощную чакру, которая сопровождала каждый из новых артефактов. Правда, что конкретно получил Снег и по каким причинам пока не известно.

Страна величайших мечников-шиноби в мире не отставала от конкурентов и создала поистине совершенный меч. Кусанаги — Скашивающий Траву Меч, по праву считался самым могучим клинком в истории, даже если сравнивать с ним любой из мечей Мечников Тумана. Отличительной его особенностью была всего-навсего острота. Клинок был столь остр и прочен, что был способен пробить все что угодно в мире, или, по крайней мере, все, что смогли найти шиноби Тумана. Умения удлиняться практически бесконечно и левитировать тоже гнали славу о клинке вперед, как и чакра, которой он «фонил». Вкупе с клинком было продемонстрировано оружие, которое, судя по всему, можно было назвать парным ему — Перчатка Поверхности Воды. С виду бывшая обычной легкой перчаткой, она была единственным предметом, который Кусанаги не мог пронзить, а так же — позволяла носителю призывать огромные количества воды почти без затрат чакры.

Семь (если считать с тем, что, скорее всего, появится в Стране Снега) великих артефактов, из равных которым были лишь они сами. Уникальные способности, даруемые ими, с легкостью превращали любого чунина в сильного джонина, джонина, соответственно, в шиноби, сравнимого с Каге, а самих Каге… их артефакты делали чем-то совершенно невообразимым.

И каждый из Каге лишь чертыхался про себя, когда мысленно произносил «теперь я шиноби уровня Хокаге». Чертыхался, но все равно произносил…

— Вот и сделали наши заклятые друзья свой ход, — усмехался Хирузен, размеренно покуривая трубку. — Использовали силу, украденную из Узушио, чтобы усилить себя. Теперь Небу будет куда тяжелее завладеть нужной им силой… А даже если они и смогут, Семь Даров Миру не удовлетворят их до конца. Ведь Восьмой, и самый важный, я спрятал у себя…

Семь Даров Рикудо Миру — полное (пусть пока и неофициальное) название всех известных артефактов. Информированные люди прекрасно знали о сути этих великих орудий, а потому и название выбрали звучное.

Но лишь малая часть этих информированных людей (засевшая в Узушио и Стране Огня) знала о Восьмом Даре. Самом, с первого взгляда, бесполезном, но, в тоже время, самом разрушительном.

Сенсома Томура, уже два месяца не покидавший Коноху, полностью ужился с новой чакрой. Она почти не влияла на его организм — Узукаге в этом плане постарался на славу. Хотя даже он не избежал этого «почти», а потому чакроканалы Сенсомы стали куда плотнее и чуть шире. Если в самом начале своего пути он обладал заведомо слабейшими каналами и чакросистемой в целом, а в начале Мировой Войны смог-таки получить каналы как у обычных сильных шиноби, сейчас его чакросистему можно было с уверенностью назвать одной из самых сильных в мире.

Хотя головной боли Хокаге он, почему-то, меньше приносить не стал.

— Мито-сама… — устало вздохнул Хирузен, сидя в своем кресле в кабинете. — Послушайте, я прекрасно осознаю вашу мудрость и силу, но вы… мне кажется… вы вмешиваетесь не в ту ситуацию…

— Лезу не в свое дело, ты хотел сказать, мальчик-Хокаге, — уточнила Узумаки, нависая над столом Хокаге, кажущегося на ее фоне действительно просто «мальчиком». — Но это — мое дело, и я лезу в него потому, что ты не осознаешь всей серьезности этой «ситуации»!

— Как Третий Хокаге Деревни Скрытого Листа, я требую вас соблюдать субординацию! — грозно нахмурился Хирузен и даже хлопнул ладонью по столу.

— В гробу я видала твою субординацию, сопляк, — тихо произнесла Мито с угрожающими нотками в голосе. — Я, как минимум, являюсь химе клана Узумаки, женой Первого Хокаге, а значит — и одной из основателей Листа, джонином высшего ранга, способным заменить тебя на посту, и, наконец, джинчурики Девятихвостого — основным «тяжелым» оружием этой Страны. Так что засунь себе свои хотелки поглубже.

— Я все понял, — выдохнул сломленный Сарутоби, благо, свидетелей своей слабости он не боялся.

Узумаки Мито действительно занимала особую нишу в политическом мире Страны Огня. Она была влиятельна, сильна и, что немаловажно, умна. Жена Дайме ее боготворила. Дайме ее боготворил. Узукаге поддерживал свою дочь и почти всегда шел у нее на поводу. Кланы Конохи испытывали к ней крайнее уважение. Да и сам Хирузен помнил, как эта женщина учила его, тогда еще совсем юного, основам фуиндзюцу. Помнил, и уважал. Как учителя.

— Ты должен понимать, что Сенсома не может покидать Коноху, — вернулась Мито к началу разговора, удовлетворенно усмехнувшись перед этим.

— Страну Огня, Мито-сама. Вы имели ввиду Страну Огня, — мягко возразил Хокаге.

— Коноху! — припечатала Узумаки. — Я имела ввиду именно Скрытый Лист. Селение, где ты, политический ты мой, занимаешь должность Каге.

— Но какой в этом смысл? — в который уже раз вернулся к этому вопросу Хокаге. — Мы не ведем битв на границах, а за границы я никого и не пускаю. В Стране Огня сейчас достаточно работы для шиноби, и…

— Для простых шиноби, Хокаге, — оборвала его Мито. — Для генинов. Для чунинов. Для джонинов всех мастей. Да даже шиноби уровня Каге найдется, чем заняться, но вот еще не хватало Сенсому отправлять бегать на задания!

— Сенсома — очень важный ресурс селения, — тоскливо потянул Хирузен, понимая, что сдает позиции.

— Ты тоже, — глазом не моргнув, парировала Мито. — Как и я. Но мы с тобой оба понимаем, что будем сидеть в деревне, пока не случится что-то действительно выходящее из ряда вон. А Сенсома… Сенсома — джинчурики. Сенсома — будущий сеннин, если его друзья-ежи, конечно, не ошиблись в своих выводах, и он действительно сможет подчинить себе природную чакру за несколько лет тренировок. Да он — носитель силы Рикудо, в конце концов! Если сравнивать, Сенсома должен находиться в Конохе даже дольше нас с тобой. Нас заменить можно… Его — нет. Ты же это понимаешь?

— А я могу высказаться? — донеслось участливое сзади.

— Нет! — припечатала Узумаки. — Ты сиди и молчи!

Сенсома, сидящий в уголке позади нее, пожал плечами, отпил чаю и сделал свой ход. Данзо, с хмурым видом прислушивающийся к разговору Мито и Хирузена, походил в ответ. По мнению Математика Боя, давненько уже не игравшего в интеллектуальную игру своего старого мира всерьез, Шимура был отличным игроком. Безупречная память, хорошие математические способности и ярое желание победить делали его противником, способным победить даже бывшего чемпиона клана Нара в четырех играх из десяти.

Хотя партия, даже у обоих играющих, была сейчас явно не на первом месте.

Конечно, Хокаге желал, чтобы его сильнейший оперативник действовал, завоевывая для родной Страны мир, покой и порядок без малейших потерь. И так же, естественно, он не стал бы подвергать Сенсому неоправданному риску. И сам Сенсома рвался в бой, отойдя от той спорной ситуации на Гокаге Кайдане и доверив другу детства свою силу — пусть в политике Математик Боя почти не разбирался, в бою он чувствовал себя как рыба в воде.

Но Мито, как и ее доводы, были попросту непроходимы. Был лишь один человек в мире (из тех, кого знали присутствующие на этом «закрытом совещании»), который мог бы стойко выдерживать все ее «нападения» с предложениями и так же стойко их отвергать. Нет, не ее легендарный муж и даже не не менее легендарный отец. Лишь Тобирама — Второй Хокаге, бывший упрямцем с неопровержимыми доводами куда большим, чем даже химе Узумаки.

Хотя… Третий Хокаге, вместо этого, умел делать довольное лицо при плохой игре.

— Что же… — неожиданно по-доброму улыбнулся он. — Сенсоме и правда следует некоторое время побыть в Конохе. Продолжительное «некоторое время». Ему нужно до конца освоить все, что он приобрел за последние два года. Остановиться, отдохнуть… Тут вы правы, — Мито заметно расслабилась, а Сенсома скривился, но по его лицу было видно — к этому он был готов еще до прихода в этот кабинет. — Однако… Я не могу позволить одному из сильнейших шиноби в Стране просто просиживать штаны дома или бесконечно пропадать на тренировках. Если уж хотите, чтобы он оставался в селении хотя бы пару лет, пойдите мне навстречу, Мито-сама. У меня есть для него идеальная должность…

— Вот как? — подняла одну бровь Узумаки. — Интересно послушать…

— Ни! За! Что! — ворвавшийся в кабинет Хокаге Сенсома так резко впечатал документы, которые нес в руках, в стол, что тот почти сломался. — Это же была шутка, да?! Я шел с этими документами по улицам… пару раз заплутал — ну так я в деревне вообще редко гуляю… А потом вышел на знакомый полигон. И путь меня вел в, Хирузен не смейся, гребаную Академию! — Сенсома возмущенно взглянул на друга сверху вниз. — Это шутка?!

Хокаге, сдерживающий смех до последней фразы, не выдержал, и, наконец, расхохотался в полный голос. Возмущение в голосе, решительность в движениях и паника в глазах непобедимого, и неустрашимого Математика Боя могли позабавить кого угодно.

— Директор Академии, — отсмеявшись, выдохнул он. — Шутка была отличной, но это — правда. С этого дня, ты — полноправный

директор Академии Шиноби Скрытого Листа. Все подписи стоят, и, поверь мне, Мито-сама не придет сюда разбираться — с ней мы это уже обговорили.

— Вы заперли меня в четырех стенах, а теперь делаете это! — взвыл джонин. — О, Тобирама-сенсей, ну на кого вы меня покинули?! Я не против мирного времени в Стране Огня, равно как не против, наконец, приступить к тренировкам и стать сильнее, но директор!.. Я же не могу учить! Я просто самый бездарный преподаватель на свете!

— Ну не скажи — меня и Данзо ты неплохо натренировал, — пробормотал еле слышно Хокаге. — К тому же, ты тренируешь и того парнишку… Как его? А! Майто Дай! Точно.

— Это — тренировки! — тут же возразил Сенсома. — Тренировать — много ума не надо. Но учение… Ох, Ками!

— Ты не должен лично обучать каждого или хотя бы кого-то, — напомнил Хирузен. — Можешь сидеть в кабинете, получать зарплату и медитировать себе с Исобу на здоровье. У тебя будет много работников, которые сделают все за тебя.

— И мы получим послевоенное поколение шиноби-неумех, — мрачно зыркнул на друга Томура. — Отлично. «Первый директор Академии Слабаков»! Просто здорово!

— Что же, — усмехнулся Сарутоби. — Тогда предлагаю сделку. Взаимовыгодную.

— Излагай, — буркнул Сенсома, садясь напротив.

— Ты должен будешь взрастить одно поколение шиноби, — поднял палец вверх Хокаге, улыбаясь тем шире, чем кислее становилась мина на лице его друга. — Полностью. То, которое поступает в этом году и до самого выпуска. И они должны мне понравиться. Раз уж мы будем ждать войны, Неба или Мадары здесь, времени у тебя будет достаточно. Заодно и форму терять не будешь. Что же до награды — я обещаю тебе битву с любым союзным Стране Огня шиноби или группой шиноби. В полный контакт, но, естественно, не насмерть.

— Любым? — усмехнулся Сенсома, будто бы мигом забыв о ненавистной должности. — И даже, например, с Тоширо?

— Договорюсь, — слегка подумав, кивнул Хокаге. — Еще и телохранителей к нему приставлю.

— Ну нет, — тут же скрестил руки на груди перерожденный. — С Тоширо я и сам договориться смогу… А вот, например, Озин или Данзо… Или даже оба сразу.

— Это будет чуть труднее, — кисло улыбнулся Хирузен, вспомнив о Данзо. — Но и это реально.

— А если я захочу бой с тобой? — хитро улыбнулся в ответ Сенсома.

— Я же Хокаге — у меня много работы, — Хирузен пожал плечами. — Хотя… если ты действительно на совесть обучишь детей — я пойду тебе на встречу.

Сенсома встал из-за стола, забрал документы и бросил на друга многообещающий взгляд:

— Десяток лет быть директором Академии ради битвы с самим Третьим Хокаге? Ладно. Честная сделка.

— Это… действительно усложнит нам задачу, — с сожалением признал благообразный седоволосый старик, сидящий в удобном кресле. — Собрать все семь артефактов будет очень сложно. В мирное время, конечно же.

— Соображаешь, — удовлетворенно усмехнулся черноволосый мужчина, сидящий напротив. — Но не ты один. Нынешний Хокаге тоже не дурак, а потому такой важной для тебя войны не будет.

— Почему же? — старик пожал плечами. — Будет. Но не сейчас, это да. Лет через восемь-десять… В среднем, конечно.

— И ты уверен, что хочешь ждать эти годы? — на сей раз мужчина усмехнулся с превосходством. — Уверен, что забвение тебя не догонит?

— Забвение догонит всех нас, Мадара-сан, — на сей раз снисходительно улыбнулся Император. — Ведь мы — не боги. Но меня не страшит смерть — моя цель куда важнее страха. Я готов хоть сейчас рассыпаться от старости, если это дарует моему Богу шанс. Или, быть может, вы хотели предложить что-либо еще? Например — лично взяться за убийство Хокаге.

— И не надейся загребать жар моими руками, — фыркнул Учиха. — Я бы мог избавиться от любой Скрытой Деревни в мире, но я совершенно не собираюсь сражаться с теми, что останутся. И, да — предложений у меня нет никаких. Хотя… если твой Бог захочет присоединиться к веселью — я бы, может, и пошел войной на весь мир.

— Пока что он… нестабилен, — признал Император. — Сила колеблется. Да и аватар, на редкость, прочный попался. Тот же Тассен был куда как способнее, что же касается нынешнего… Хм… возможно, придется искать кого-нибудь еще.

— А что с тем мечником? — вдруг заинтересовался Мадара. — Он жив?

— Скорее «да», чем «нет», — уклонился от прямого ответа Император. — Мы истязали его много дней, но его дух крепок. И этот дух наш мир покидать не хочет.

— Отрадно слышать, — Учиха медленно сжал кулак. — Он — сильный противник. Я рад, что тот, кто сошелся со мной в битве, может и вам проблем доставить.

— Вы мне льстите, — улыбнулся старик. — Впрочем, его сопротивление — вопрос времени. Рано или поздно, он сдастся. Так же, как и Великие Страны.

— Они начнут эту войну, но уж точно нескоро… — Мадара нахмурился и что-то посчитал в уме. — Хотя пусть. Мне же лучше. У Карумы будет время на то, чтобы подрасти. Да и мне есть, в чем развиваться.

— Анкор Вантиан всегда к вашим услугам, — голос Императора выражал искреннюю заинтересованность. — Я думаю, мои люди были бы счастливы получить от вас пару уроков.

— Обойдешься, — беззлобно ответил Мадара, вставая. — Мы с Карумой уходим. Будем следить за обстановкой и ждать случая. Зецу!

Прямо в центре комнаты, словно из ниоткуда, неспешно и плавно выросло растение. Буквально через мгновение, оно раскрылось, открывая миру худощавого гуманоида, наполовину черного, наполовину белого.

— Остаешься здесь, — приказал гуманоиду Мадара. — Просьбы старика выполняй, но… ты сам понимаешь. С его помощью, — Учиха обернулся к Императору. — Ты можешь связаться со мной. Но предупреждаю единственный раз — побеспокоишь меня по пустяку, и я развалю твою крепость в тот же день.

Не дожидаясь ответа, Мадара резко развернулся и уверенно пошагал к выходу. Он не боялся Страны Неба. Он вообще ничего не боялся. У него была цель, и ей он будет следовать до конца. А потом, когда его существование подойдет к концу (что неизбежно, даже в мыслях тех, кто захотел стать Богом), он встретит одного улыбчивого идиота и докажет, что все это время был прав. И ошибался только весь мир.

Император усмехнулся и смерил Зецу оценивающим взглядом. Гуманоид не часто проявлял эмоции, но от этого взгляда он будто сжался, стараясь избавиться от лишнего внимания. Это было… странно. Нехарактерно для него. Он никогда раньше не… не боялся людей. Он вообще никого не боялся. Но этот человек…

— Этому миру нужен настоящий Бог. Во плоти, — Император устало выдохнул. — Темный Бог, конечно — светлого мир не заслужил. И я дам миру этого Бога. Истинного Бога.

— Джашин… — пронеслось по всем коридорам Анкор Вантиана запретное слово.

Запретное имя.

— Извините, вы… директор?

Молодой шиноби, носящий жилет токубецу-джонина, поднял взгляд. В данный конкретный момент он чинил одну из парт в классе для бесклановых учеников Академии, и процесс застыл на самом важном моменте, а потому нормально подняться и поприветствовать гостя возможности не было.

— Меня зовут Кен Умино, — отозвался он, прокручивая болт руками, укрепленными чакрой. — И, если честно… я уже не директор. Эту должность теперь занимает…

— Я — Сенсома Томура, — представился, наконец, гость. — Извините, если помешал.

Кен так удивился такому ответу, что за одно мгновение забыл, что проводил починку. Еще секунда, и стол с грохотом упал на пол прямо перед шиноби, но тот, казалось, даже не заметил этого, возбужденно вскочив.

— Вы?! Математик Боя?! Это и правда вы?!

Сенсома слегка смутился, но демонстративно показал пальцем на свой правый глаз. И только потом догадался протянуть Кену документы, выданные ему в резиденции Хокаге.

— Прошу прощения, что сразу не поприветствовал вас как полагается, Сенсома-сама! — склонился Умино. — Я совсем не ожидал, что вы придете посередине учебного дня. Да еще и так тихо…

— Ничего-ничего, — кисло улыбнулся перерожденный. — Я специально зашел без предупреждения — хотел увидеть Академию изнутри такой, какая она есть. Дети тут выглядят… счастливыми. Как вам удалось это сделать? Это же вы, как я понимаю, стали директором сразу после войны?

— Да, это был я, — кивнул Кен. — После смерти господина Второго, меня назначили на эту должность. Не знаю, почему именно я, но господин Третий так решил, и спорить с ним я не имею права. А дети… — тут Умино все же смущенно отвел взгляд. — Ну… я старался не просто тренировать их, но и воспитать. Знаете, в этих понятиях есть большая разница…

— Знаю, — мягко оборвал его Сенсома. — Сам доказывал это Хокаге лично пару часов назад. Ну что же, не проведете мне экскурсию?

За то время, что Сенсома не был в стенах Академии Шиноби Конохи, она не сильно изменилась. Аудитории сменили номера, расписания поменялись, да и преподаватели, вместе с искусством преподавания, стали другими. Во времена детства Сенсомы, здесь из детей делали воинов и шпионов. Шиноби.

Политика Хирузена, в этом плане, отличалась от политики двух первых Хокаге. Если они пытались дать детям возможность обучаться ремеслу шиноби в тишине и покое, то Сарутоби хотел, чтобы каждый ребенок сам выбирал свою судьбу, после того, как научится мало-мальски управлять своей чакрой. Будучи идеалистом, Хирузен верил, что однажды пользователям чакры не придется только сражаться. И именно на детей, взращенных в этой обновленной Академии, он и делал свою ставку.

Хотя за политическими речами, эта суть как-то смазывалась.

— А теперь — прошу — аудитория номер ноль! — Кен гостеприимно открыл дверь перед Сенсомой. И добавил сзади, как только он вошел. — Поздоровайтесь, Сенсома-сама.

Сенсома сделал всего три шага вперед, и оказался в огромной аудитории, на месте лектора. Он судорожно вдохнул, понимая, что пришел сюда ни разу не как ученик, и так же судорожно выдохнул, осознав, какую подляну ему подсунул, с виду, простоватый и добродушный Умино.

Вся аудитория под номером ноль была заполнена детьми. Все они были еще очень юны — от шести до восьми лет. Маленькие, беззащитные, но уже показавшие, что они могут владеть чакрой. Сенсома оказался как раз перед тем самым новым поколением учеников Академии, которое вырастет под его руководством. Среди удивленных и заинтересованных детских лиц мелькнуло и лицо Дая, удивленного, пожалуй, больше всех.

Отступив на шаг и вспомнив о своей давней нелюбви к преподаванию, как к таковому, Сенсома растеряно и даже испуганно заозирался. Его взгляд падал то на разнообразные прически, то на ручки и ножки ребят. Некоторые начали смеяться над сбитым с толку взрослым шиноби, и их смех подхватили другие. Дети, просто дети. Но…

— Вы в порядке, Сенсома-сама? — казалось, Кен уже пожалел о том, что привел нового директора в аудиторию. — Извините, я совсем не знал что вы боитесь…

— Не боюсь, — твердо ответил выпрямившийся Математик Боя.

Он подошел к месту лектора и требовательно постучал по столу кулаком. Аудитория стихла. Все замолчали, ибо давление чакры опытного джонина, мастера сражений, да еще и джинчурики могло заставить замолчать даже взрослых шиноби.

Да — именно шиноби. Вот, что читалось в глазах этих детей. Пускай они были малы и неопытны. Несмышлены и наивны. Но они уже были шиноби. Они уже потеряли кого-то, и они уже решили действовать. В обычных семьях, когда рождается ребенок, способный к контролю чакры, почти всегда все происходит… обычно. Он не развивает этот контроль, потому что не хочет или ему запрещают родители. И он забывает об этом. Становится простым человеком.

Но эти дети были явно не из таких. Сенсома сейчас отчетливо видел перед собой шиноби, а не детей. Молодых шиноби, какими были и они с Хирузеном и Данзо когда-то.

— Итак… — начал перерожденный. — Я — ваш директор и наставник с сего дня и до тех пор, пока вы не станете генинами!