Мэйв Флай

26

- Ну и что ты теперь думаешь? - спрашиваю я Гидеона, когда мы бок о бок прогуливаемся среди надгробий и туристов по кладбищу "Голливуд Форевер".

День соблазнительно клонится к вечеру, набухшие синяками сумеречные облака управляют нами не хуже, чем отработанная актрисой улыбка, диктуя непередаваемое бессмертное настроение. Гидеон одет в свитер и джинсы, на расстегивание которых, как я знаю, уходит примерно три четверти секунды, и от него пахнет душем, хоккейным катком и водой из туманной машины. Я досконально знаю движения его плеч и локтей, бедер и коленей. Жесткий изгиб его бедер и точная мера каждой руки. Удивительно, что я могла смотреть на его руки, не представляя, как они могут проникать в меня (и с помощью каких предметов). Мое тело пульсирует рядом с ним, пульсирует. Что-то животное, не одомашненное. Я чувствую... присутствие. Здесь.

Мы проходим мимо толпы туристов, окруживших участок ДеМилля[18], которые фотографируются, наслаждаясь, хотя бы в этот раз, неподвластным времени великолепием этого города, наслаждаясь его вкусом, чтобы, возвращаясь к повседневной суете, они могли вспомнить тот единственный раз, когда они на мгновение соприкоснулись с истинным величием, раз в жизни смертного.

- Что я думаю о чем? - спрашивает Гидеон, наклоняясь ближе ко мне, его низкий рокочущий голос звучит почти как рычание, когда он впивается зубами в кожу моей шеи.

Пока мы идем, он идет позади меня и подходит, чтобы встать с другой стороны, снова придвигаясь так близко, что его рука касается моей, а пальцы скользят по моему бедру, и от них исходит жар.

Мы идем, и я не отвечаю ему, потому что мы оба знаем, о чем я спрашиваю. Он понимает, что я имела в виду единственное, что переживет нас всех, то, что поддерживает нас даже сейчас. Если бы я взяла его за руку и потянула к одному из мавзолеев, он трахал бы меня, прижав к стене, до тех пор, пока я не забыла бы обо всем на свете, пока у меня не заныли бы лопатки, а на поверхности камня не остались бы клетки кожи и кровь, как единственный признак нашего мимолетного присутствия. Как моя жертва и дань уважения за территориальные притязания.

Он останавливается, возможно, у него та же мысль, что и у меня, и я продолжаю идти вперед, пока он не ловит меня за запястье и не притягивает к себе. Я медленно наклоняю голову, смотрю ему в лицо. И в этот момент последние лучи солнца уходят с нашей сцены. Сразу же загораются кладбищенские фонари, на мгновение освещая Гидеона так, что я вижу перед собой только его силуэт. Его черты не видны, пальмы и надгробия очерчены позади него. Онo нависает над ним и над нами. Гидеон, я и все мертвые. "Голливуд Форевер". Он втягивает нас обоих в тень.

Наши глаза привыкают к окружающей темноте, отбрасываемой большим монументом, возвышающимся над нами, хранящим кости и воспоминания, к которым мы никогда не получим доступа. Теперь надо мной материализуется его лицо. Полные улыбающиеся губы и острые зубы, некоторые фальшивые, все функциональные. Вокруг нас расселись вороны, и кладбище забывает все следы дня. Туристы, пришедшие на ночное мероприятие, просачиваются сюда, но мы здесь от них скрыты.

Быстрее, чем я успеваю уследить, Гидеон хватает меня за затылок и сильно притягивает к себе. Я резко вдыхаю. Он такой сильный - даже сейчас это шокирует. Если бы я попыталась бороться с ним, попыталась бы вырваться, я бы не смогла. Он одолеет меня. Это страшно и захватывающе, и я чувствую, как его сердце ровно бьется о мою грудь. Я чувствую, как моя кровь пульсирует в горле. В этот миг я не имею никакой власти. У меня нет ответственности. Я существую только по отношению к этому более сильному существу, и я полностью в его власти. Эта мысль...

Он отступает назад и впивается зубами в мое горло. Я вздрагиваю в ночи и наклоняюсь так, что они почти протыкают его, полностью представляя ему свою плоть. Он вдыхает рык и говорит мне прямо в ухо:

- Я люблю этот город, Мэйв.

Его дыхание греет мою кожу, пальцы глубоко зарываются в мои волосы, натягивая их так, что становится больно. Еще одна дрожь, более сильная, пробирает меня до костей и затрагивает древнюю часть меня.

Гидеон. Теперь он понимает. Он наконец-то видит.

Скоро на главной лужайке начнется фильм ужасов с проектора. После этого мы сможем занять свое место среди могил и кинозрителей. Но пока я полностью подчиняюсь словам Гидеона.

- Мне все здесь нравится.