Мулан. Герой из рода цветов

Глава 33 Порочный император

– Ты бы и не смогла мне ничего рассказать до тех пор, пока у тебя был этот мёд, – сказал Кролик. – С его помощью Белая лиса заставляла тебя молчать о ней. Трюк довольно старый: так сказать, сковать уста – она же буквально не давала тебе разлепить рот.

– Так вот почему мне всегда было так сложно вообще что-то говорить в её присутствии! – воскликнула Мулан. Какое же облегчение было наконец-то рассказать всё Кролику начистоту. Пока они завтракали, девочка описала ему свои встречи с Белой лисой, начиная с той, когда Да-Цзи дала ей мёд, и заканчивая вчерашней сумасбродной сценой. – Но этот мёд – он же был на самом деле яд?

– Ещё какой яд, – авторитетно подтвердил Кролик, вонзая передние зубы в финик. – Попробуй ты хоть каплю, тебя ждала бы неминуемая гибель. Но прежде чем умереть в мучениях, ты бы вынуждена была не только молчать обо всём, что касается Белой лисы, – но и выполнять любое её требование.

– Ого! Так, может, это и произошло с Нежеланной дочерью? – спросила совершенно поражённая Мулан.

Кролик перестал жевать, длинные ушки опали.

– Именно это, – промолвил он.

Мулан с досадой опустила глаза. Каждый раз, как она заводила речь о Нежеланной дочери, Кролик заметно погружался в тоску. Снова вспомнив два злобно блестящих глаза, что загнанно уставились на неё из темноты, Мулан поняла почему. Не стань эта девушка Багровой лисой – о, насколько иначе протекала бы её жизнь...

– А тот персик, на который она хотела меня подбить? – спросила Мулан. – Он что, тоже отравленный?

– Нет-нет, – ответил Кролик. – Персик – это столь ценный для Матушки-Владычицы Плод долголетия. Вкусивший от Плода разом исцелится от недугов и получит вплоть до шести тысяч лет жизни – ну, примерно.

– То есть Да-Цзи не лгала, когда говорила, что персик может спасти Сиу?

– Персик сохранит Сиу жизнь, – медленно проговорил Кролик и пристально посмотрел Мулан в глаза, – но громадной ценой.

Его слова зловеще повисли в воздухе, и больше он ничего не сказал. Но больше и не нужно было. Уже от одного тона, каким была произнесена последняя фраза, у Мулан пробежал холодок по спине.

– Так, значит, она всё заранее спланировала, – тихо пролепетала она.

– Да, – отрешённо кивнул Кролик. Он с отсутствующим видом уставился вдаль, явно витая где-то в воспоминаниях. – Любопытно. Она так и зовёт себя Да-Цзи. Похоже, я недооценивал её.

– В смысле? – не поняла Мулан.

– Судя по всему, она действительно испытывала некоторую привязанность к императору – насколько это совместимо с её натурой, – рассудил Кролик. – Я-то думал, она просто хочет иметь над ним власть.

– Она имела власть над императором? – Мулан выпучила глаза.

– Не над нынешним, – быстро добавил Кролик. – Над последним императором предыдущей династии. Собственно, из-за Да-Цзи династия и пала.

– Императорская династия пала из-за Да- Цзи? Ка-а-к?..

Много имён и много обликов принимала в разные времена Белая лиса. Любимым же было для неё обличье красивой земной женщины. По прошествии столетий она до того отточила своё искусство превращения, что способна была предстать созданием столь исключительной красоты и притом столь обаятельным, что мало кто мог противостоять её чарам.

Последний император предыдущей династии, император Чжоу, тоже не смог устоять перед красавицей. Он поддался её обольщению в тот же миг, как увидел, и поддался без всякой оглядки. Да-Цзи сразу стала его верной спутницей и фавориткой. Он осыпал её дарами и не скупился, чтобы доставить ей малейшее удовольствие и угодить её прихотям.

Каждую неделю лучших скакунов из императорских конюшен загоняли до измождения, доставляя из отдалённых южных провинций свежие спелые фрукты к столу фаворитки. Уголь во дворце прежде чем кидать в топку, разбивали на мелкие куски и смешивали с лучшими сортами мёда, чтобы подсластить запах натопленного воздуха, который мог коснуться тонкого обоняния прелестницы. А поскольку ей нравился звук, с которым рвётся шёлк, её покои переполняли образцы тончайшей атласной материи, сотканной величайшими искусницами страны, – чтобы ей было что рвать.

Однако всё это составляло лишь малую толику её непомерных требований. По велению императора четыре сотни деревень были посланы на каторжные работы по возведению для Да-Цзи громадного дворца с отделкой из нефрита и самоцветов. Дворец окружали великолепные сады, в которых был выкопан пруд, заполненный вином. По берегам этого пруда стояли слуги, держащие наготове ветви с нанизанными кусками жареного мяса, чтобы Да-Цзи, проплывая мимо на своём трёхпалубном корабле из золота и мрамора, могла сорвать их и усладить своё чрево. В один день, когда на глазах красавицы с одного из деревьев в её саду упал листок, она настояла на том, чтобы этот листок заменили на ветке таким же, только шёлковым. А затем чтобы шёлком восполнили все упавшие листья. Неудивительно, что по её вине казна страны быстро пустела.

Но не столько её капризы и прихоти привели императора Чжоу к краху; куда большую роль сыграла жестокость Да-Цзи. Довольно скоро ей наскучило плавать в вине, вкушать изысканные яства и тешить себя всяческими роскошествами. Она пожелала новых развлечений. Прослышав, что в сердце истинного мудреца должно быть семь отверстий, императорская фаворитка добилась того, чтобы всех величайших мудрецов страны убили, а их сердца принесли ей посмотреть. Один раз она заметила, как на горячую сковородку случайно упал муравей и зажарился. После этого Да-Цзи настояла на том, чтобы император ввёл в обиход подобную казнь, и наслаждалась пытками осуждённых. Но наивысшая бессердечность её проявилась, когда ей пришла в голову идея понаблюдать за битвой. Не театральным представлением и не стычкой нескольких бойцов, нет. Да-Цзи хотела увидеть самую настоящую битву, как в обычной войне, когда сражаются сотни тысяч солдат.

Чтобы доставить ей это удовольствие, император Чжоу объявил войну соседнему государству. Правда, когда его возлюбленная прибыла на бранное поле, первая битва уже началась, так что он приказал своим солдатам прекратить сражение, чтобы отыскать для Да-Цзи место получше, с хорошим обзором. Он велел им бросить на время бойню и быстренько проложить для неё тропу на самый верх ближайшего утёса. Лишь когда Да-Цзи с комфортом расположилась на вершине в палисандровом кресле, рядом встали служанки с опахалами, а перед ней выросла ваза со свежими фруктами – лишь тогда позволил император своим воинам продолжить сечу. Да-Цзи с интересом взирала сверху на побоище; однако через время даже жестокая резня наскучила ей, и она пожелала вернуться домой. И хотя солдаты императора Чжоу уверенно превозмогали противника, он приказал им немедленно прекратить всякое сопротивление и отступать.

Эта выходка правителя, пославшего столь большое число своих подданных на бессмысленную гибель, поразила всю страну. Когда спустя несколько дней Да-Цзи объявила, что желает видеть новую битву, только помасштабней и покровавей, поднялась волна недовольства. Народ объявил нового императора, и со всех провинций начали стекаться войска ополчения – отнюдь не для того, чтобы вступить в объявленную войну, а для того, чтобы вступить в собственную столицу. Измождённое население собралось у ворот города, готовое влиться в ряды восставших ополченцев. И когда толпа ворвалась во дворец, готовая сломить личную охрану Его Императорского Величества, она не обнаружила никакого сопротивления. Ибо все, включая ближайшее окружение правителя, давно жаждали конца этому кровавому и извращённому режиму. Застигнутый без возможности бежать и покинутый последними сторонниками, император Чжоу был без промедления убит сыном нового императора, а Да-Цзи повесилась при помощи верной служанки.

Или, по крайней мере, изобразила, что повесилась. Когда на следующий день тело Да-Цзи решили подготовить к захоронению, на его месте обнаружили лишь длинный стебель бамбука. Белая лиса, по своему обыкновению оставив за собой кровавый, разрушительный след, снова успела улизнуть.

– Император Чжоу! Это же тот самый, который чуть было не привёл всю нашу страну к краху! – воскликнула Мулан. – Мой отец участвовал тогда в восстании против него. Я, конечно, знала, что Чжоу был ужасный император, но никогда не думала, что причиной его пороков была Белая лиса.

– Видишь ли, император Чжоу был скорее глуп, чем порочен, – возразил Кролик. – Хотя добродетели в нём тоже было немного, конечно. Но главное – он преклонялся перед Да-Цзи с таким самозабвением, словно она была богиня. Думаю, потому она и жаждет мести.

– Мести?

– Его убил не кто иной, как наш нынешний император, чем установил тогда династию своего отца – а значит, и свою собственную, – пояснил Кролик. – Теперь Белая лиса намерена причинить ему ответные страдания.

– Так вот почему ей потребовалось убить Сиу! – все детали мозаики собрались для Мулан воедино. – Ведь в прорицании говорится, что Сиу спасёт императора! А Белая лиса хочет это исключить.

– Белая лиса устранит всякого, кто встанет у неё на пути отмщения, – мрачно произнёс Кролик. – И я уверен, для нашего императора она уже давно припасла какую-нибудь смерть пострашней.

– Но она ведь не может убить его, правда? – спросила Мулан, и ей внезапно представилось, как Да-Цзи кидается на императора с ножом. – Ну в смысле, её ведь схватят и казнят, если она попытается, да?

– Согласно её собственному утверждению, ни один простой смертный не может умертвить её. И последние десять тысяч лет это её предсказание исполнялось.

«Мы ещё встретимся, – сказала ей тогда Да-Цзи. – И ты пожалеешь об этом». Мулан вздрогнула, вдруг осознав, что и этому суждено исполниться.