Мулан. Герой из рода цветов

Глава 48 Чёрная вода

Никогда в жизни Мулан не чувствовала такого окрыления – видимо, оно сообщилось и лодке, потому что неслись они по волнам так легко, словно скользили по льду. Девочка облокотилась на мачту и позволила ветру свободно теребить её волосы. Впереди сверкала морская гладь, и широкие просторы синевы бесконечно разливались вдаль, переходя в лазурь небес. Мулан в очередной раз проверила набедренную сумку, которую ей дал Лю Тин-Пинь. По его словам, сумка была «совершенно водонепроницаема» – так как сделана из листьев, по-особенному обработанных жёлтым маслом, – а значит, должна была надёжно защищать лежащие в ней ростки Драконьего уса от мокрых брызг и прочей влаги. Мулан заодно подёргала за узелок – завязано туго, само не откроется.

И Лю Тин-Пинь, и Кролик от души ликовали, когда она показала им свою находку. Первый, конечно, разразился громогласным радостным смехом, а второй лишь слегка улыбнулся – но с таким облегчением и благодарностью, что Мулан прямо засветилась от счастья. «Вот и добрый знак на дорожку», – присовокупил Лю Тин-Пинь, когда они втроём садились в лодку.

Однако стоило им тронуться в путь, как ещё более славное знамение явилось им напоследок. Они дружно махали на прощание семейству Ли, как вдруг весь остров целиком снова явственно проступил вдали. Но на этот раз он уже не был похож на груду серых булыжников, наваленных прямо в море. Его облик смягчился. Острые пики скал на глазах покрылись бархатным светло-зелёным ковром, который всё разрастался, пока не достиг самой кромки воды. Зелёный остров снова был зелёным. «Так, значит, душа острова обрела покой», – подумала Мулан и улыбнулась, почувствовав, как и у неё в душе воцарилось умиротворение, безмятежное, как море впереди неё.

– Завтра! – раздался за её спиной голос Лю Тин-Пиня.

– Завтра? – не поняла Мулан.

– Завтра мы будем у подножья горы Куньлунь! – пояснил Лю Тин-Пинь. – И войдём в чертоги Матушки-Владычицы Запада, а затем и в её Сад.

– И как раз вовремя, – заметил Кролик, вылезая к ним из шатра. Мулан вдруг обратила внимание, как он ослабел за это время. Когда-то пышная, блестящая серебряная шёрстка совсем посерела, причём с каким-то мрачным пепельным оттенком. Двигался он медленно, полегоньку – видимо, каждый мускул отдавал болью. – Новолуние уже завтра, – тихо добавил он.

Всё воодушевление, что до сих пор наполняло Мулан, разом куда-то ушло. Так, значит, завтра последний день. Если завтра к наступлению ночи они не успеют раздобыть второй ингредиент для снадобья, яд, терзающий Сиу, проникнет непоправимо глубоко. Её будет не спасти. И Кролика тоже.

Внезапно ей так захотелось снова увидеть Ма, Па и Сиу! Пусть Ма ругается как обычно, – лишь бы слышать её голос! В глазах стали наворачиваться слёзы, и Мулан отвернулась, будто бы интересуясь пейзажем за бортом, чтобы другие ничего не заметили.

Поморгав, она избавилась от мутной пелены в глазах, но ей почему-то продолжало казаться, что на всё вокруг легла тяжёлая тень, и свет померк для неё... Так, или свет просто померк, для всех? Мулан моргнула ещё раз и беспокойно огляделась, боясь обнаружить, что на них опускается новый колдовской туман. Но нет, солнце светит, и небо лазурно, и облака белы. Девочка снова посмотрела вперёд – и нахмурилась. Лодка по-прежнему легко рассекала волны, только эти волны больше не были синими... они были чёрными. Словно вода превратилась в чернила.

– Кролик! Мастер Лю! Скорей смотрите сюда! – закричала Мулан.

Лю Тин-Пинь заспешил к ней со счастливым лицом, но едва завидев чёрную воду, обмер, точно громом поражённый.

– Так, – собранно и резко скомандовал он, – Мулан, возьми Туци на руки.

Она метнулась к Кролику, который потихоньку полз в их сторону, и проворно посадила его в перевязь, но не за спину, а впереди, чтобы ему было всё видно. По её телу пробежал холодок страха. Никогда прежде ей не доводилось слышать, чтобы Лю Тин-Пинь так разговаривал – тон жёсткий, голос полон тревоги, никакого самодовольства, слова предельно серьёзны.

Лю Тин-Пинь подошёл к юлоу и поднял весло; лопасть выскочила из воды и взметнулась высоко над головой, словно широкая ветка дерева. Лодку тряхнуло, Мулан пошатнулась, и они встали.

– Что происходит? – спросила Мулан, направляясь к носу лодки. Кроме обычного шума моря отчётливо слышался странный, зловещий плеск. Мулан перегнулась через борт посмотреть, что там такое, и чуть не свалилась в воду. На поверхности чёрных волн клубилась грязная, серая пена. Пузыри росли, множились и разбегались в стороны, а застывшая было лодка принялась раскачиваться, набирая опасный размах.

– Только не это, – вырвалось у Кролика. Его глаза тоже были прикованы к бурлящей пене – и тоже полны ужаса. Как и у Лю Тин-Пиня.

– Что это? – снова спросила Мулан, громче и настойчивее.

И вдруг море под ними раздалось. Лодка накренилась, огромный водяной вал поднялся в воздух, словно стараясь дотянуться до солнца, а затем обрушился вниз. Судно вместе с тремя мореходами отбросило в сторону, точно соринку, – затем швырнуло обратно. Мулан мотало туда-сюда, она жмурилась и отфыркивалась, яростно махая руками – но в конце концов ей удалось добраться до мачты и крепко вцепиться в неё, пока волны нещадно захлёстывали их судёнышко. Воздух наполнился жутким сосущим свистом, от которого Мулан стало тошно, а чернильные потоки залили глаза и рот. Девочка насилу отёрла воду с лица, чтобы хоть немного продрать глаза, и... пожалела, что это сделала.