На лезвии любви

Пугающее осознание

Марианна шарахнула дверью и хотела было рвануть, куда глаза глядят, но заставила себя остановиться. Прислонилась спиной к бежевой, в тон двери, стене около дядиной палаты и зажмурилась, пытаясь привести чувства в порядок. Что с ней сейчас произошло? Наговорила человеку ерунды, обидела ни за что... Совсем бардак в голове!

Но не просто же так она взвилась, верно? Неужели из-за того, что он схватил ее за руку?..

"Мари, очнись! Это был жест родственной заботы, а ты отреагировала, как на Джона, когда он впервые в кинотеатре коснулся тебя!"

Через некоторое время девушка полностью успокоилась и отлепилась от стены. В этот момент в коридор завернул знакомый доктор, как там его... Доктор Тейлор.

– Здравствуй, Марианна, – улыбнулся старичок в шесть футов роста, направляясь к палате Бродерика. – Как там наш пациент?

– Жив, – буркнула девушка, потихоньку отступая в противоположную сторону. Возникло ощущение, будто ее застукали на месте преступления. Если Тейлор с Хэппом близкие друзья, то доктор сразу расскажет, кого увидел под дверью.

И неизвестно, что непонятный родственник себе надумает. Мол, а чего это моя племянница выжидала под дверью?

– Жив – уже хорошо, – хохотнул пожилой мужчина, ничуть не смущенный грубым ответом. Морщинистая рука потянулась к металлической ручке. – Что ж, рад был повидаться.

– Всего доброго, – бросила Марианна и, развернувшись, поспешила по светлому коридору к выходу, отчаянно надеясь, что дядя не видел ее в щелке открывающейся двери. И не слышал их с доктором разговор. И вообще спит. Да-да, пусть спит, ему полезно!

***

– Прости меня за ту вспышку, – тихо выдавила Марианна, стоя, понурившись, в темном проеме комнаты. Фиолетовые вихри были подколоты невидимками, ступни – обтянуты симпатичными носочками с кошачьими мордашками. Девичьи руки в смущении теребили вязанные рукава горчичного свитера, зубы то и дело прикусывали нижнюю губу.

Марианна приняла взрослое, хоть и сложное решение, – пришла с повинной к дяде.

Его сегодня перевезли домой, строго наказав соблюдать постельный режим до окончательного выздоровления. Доктор Тейлор обещал, что раз в день будет приезжать медсестра, но мазать раны требуется чаще. Марианна, при которой были озвучены данные инструкции, почувствовала, что врач не просто так пристально смотрит на нее. Неужели... он хочет, чтобы она сама ухаживала за опекуном?!

Нет, конечно, это из-за нее весь сыр-бор, но к чему такие сложности? У Бродерика, между прочим, полно обслуживающего персонала! И вряд ли ему самому будет приятно, когда племянница увидит раны, будет касаться их...

...Неужели она смущена?

Впрочем, это не имело никакого значения. Доктор Тейлор недавно ушел, и Марианна, понимая, что дольше оттягивать бесполезно, решилась, наконец, зайти к больному.

Бледный в свете прикроватного, выполненного в виде лунного шара ночника, Бродерик полулежал на своей огромной кровати, укрытый клетчатым одеялом, и что-то печатал в ноутбуке. Марианна, никогда не заходившая сюда, с любопытством огляделась. Мужская спальня была выполнена в серых тонах, была предельно функциональна и дышала порядком. Из мебели присутствовали только шкаф, стеллаж с книгами и кровать с тумбочкой. Ни одной лишней вещи, никаких фотографий, статуэток и разбросанных фантиков от конфет. Педант, хмыкнула про себя девушка с легкой завистью.

Услышав, как кто-то зашел, Бродерик с неохотой оторвался от экрана и, подняв голову, удивленно вскинул брови:

– Ты что-то сказала?

"Он издевается?!" – сжала кулаки Марианна и повторила сквозь зубы:

– Прости меня, пожалуйста, за случившееся в больнице.

– Ого. Неожиданно слышать. Хотя, мне кажется, я уже привык к сюрпризам с твоей стороны, – устало вздохнул дядя и, постучав пальцами по панели ноутбука, поинтересовался. – Ты что-то еще хотела?

– Ну раз я тебе мешаю!.. – взвилась Марианна, разворачиваясь, но не спеша исчезать за дверью. Ей почему-то до ужаса хотелось остаться.

– Очередная провокация, – спокойно проговорил мужчина и добавил. – Иди сюда.

И таким тоном сказал... Не приказал, нет. И не попросил, с чего бы? Просто сказал так, что девушка не могла не подойти.

Дядя закрыл крышку и переложил ноутбук на прикроватную тумбочку, орудуя лишь левой рукой. Марианна в очередной раз восхитилась силой воли и стойкостью своего родственника – не каждый, получив подобную травму, найдет в себе силы жить, как прежде.

– Почему ты никому не показываешь правую? – она опустилась на кровать таким привычным по больнице движением, что от осознания этого факта замерло сердце. Он никогда раньше допускал ее к себе так... близко. Никогда не приглашал в свое пространство, отгораживаясь, как мог.

Неужели... Неужели теперь они с дядей становятся ближе друг к другу?

Хорошо это или плохо?

– Ты про руку? – нахмурился Бродерик и, усевшись поудобнее, исподлобья взглянул на девушку. – А что ты вообще знаешь из той истории, о которой, говоришь, осведомлена?

– Все знают, что однажды ты отправился в Лес и, вернувшись, больше никогда не возвращался туда. Мой информатор добавил, что ты потерял там кисть, – передернула плечами Марианна.

Повисло молчание.

– А еще потерял там товарища, погибшего исключительно по моей вине. – Тихо прозвучало в сумрачной комнате, и девушка, вздрогнув, сочувственно взглянула на Бродерика. В его голубых глазах, устремленных на стеллаж напротив, плескалась тоска и безудержное чувство вины.

"Вот почему он меня спасал, – вдруг с привкусом разочарования поняла Марианна, – потому что хотел отплатить этот долг жизни".

Почему стало обидно? Из-за того, что он защищал ее не по желанию, а из чувства долга? Господи, да какая разница?! Она обязана поддержать человека, не раз спасшего ей жизнь!

– Прости... – шепнула девушка, отгоняя злые мысли и порывисто накрывая своей ладонью руку дяди. Так она успокаивала своих подруг, которые делали вид, что им море по колено и сердце из камня.

– Все в порядке, – усмехнулся мужчина, переворачивая свою конечность так, чтобы легонько сжать хрупкие девичьи пальчики. Марианна вспыхнула, но руку не убрала, твердя про себя, что это поддержка родственника, иного и быть не может... Только сердце отчего-то бешено стучало.

А Бродерик продолжал:

– Я свыкся с этой мыслью. Но, – голос дяди стал строже, – я не готов мириться со смертью одной глупой девчонки, которой захотелось погеройствовать и уйти в Лес одной, без должной подготовки!

– Без должной... А где ее?.. Стой... Значит ли это, что ты... все же будешь меня учить? – затаила Марианна дыхание. Она не смела надеяться, что ее желание сбудется так быстро!

Оно же сбудется?..

Стоит ли говорить, что ее побег, хоть был и спонтанным, но все же предполагаемым событием? Поэтому и спальник ждал своего часа, и туристический коврик... Нужно было вынудить Бродерика попасть в Лес, и Марианна рассчитывала, что для ее спасения опекун не отправит в опасное место неподготовленную к такому охрану.

Лучший фехтовальщик Англии пристально посмотрел на нее и вдруг широко улыбнулся:

– Попробую поучить тебя... уму-разуму.

– Правда?! – завизжала девушка и вскочила, вырвав свою руку из теплых объятий. Ее охватила эйфория. – Ура-ура-ура! Я самая счастливая девушка на всей Земле! Спасибо тебе, дядя!

И Марианна обняла мужчину, от нахлынувших чувств чмокнув того в колючую щеку. Бродерик, до сего момента снисходительно улыбающийся, замер, неверяще распахнув глаза. Девушка, ничего не заметив, уже исчезла за дверью, спеша обрадовать всех домашних потрясающей новостью.

***

Больному потребовалась не одна неделя, чтобы прийти в форму. Марианна с распирающим нетерпением ждала часа, когда она получит первый урок от мастера фехтования. Это была ее мечта с того дня, когда девушка решила, что сабля станет ее вечной спутницей.

И вот, долгожданное событие наступило. Надев белую тренировочную экипировку и прихватив под мышку шлем с черным сетчатым забралом, Марианна чуть ли не бегом устремилась в тренировочный зал. Весь немногочисленный персонал, видя летящую как на крыльях миниатюрную фигурку, умиленно улыбался.

Внутри было пусто. За закрытым окном отдаленно шелестел ноябрьский дождь. Положив шлем на синюю скамью у стены, Марианна подошла к висящему в шкафу оружию. Она уже давно рассмотрела его во всех подробностях, но только сейчас имела на то законное право. И это ощущение было восхитительным.

– Десять кругов по залу, – раздалось под ухом, и девушка подпрыгнула от неожиданности. За спиной стоял Бродерик, такой невозмутимый, словно это не он подкрался и испугал Марианну.

Иногда девушка хотела расцеловать его за чуткость и такт, а порой – как сейчас – придушить. Ну как в одном человеке могут уживаться насколько разные личности?!

– Ученица, вы меня не услышали? – поднял одну бровь Бродерик. Он был облачен в брутальное черное: обтягивающую футболку и широкие спортивные штаны. До сего момента Марианна никогда не видела, чтобы дядя демонстрировал свое тело, даже вот так, завуалированно – как бы футболку не называли одеждой, она ну никак не скрывала сильные руки, восхитительный рельеф груди и накаченный пресс, который так и тянуло потро...

– Марианна! – рявкнули над ухом. Девушка встрепенулась, чувствуя, как краска стыда заливает лицо.

– Что? – пролепетала она, вытягиваясь по стойке "смирно". – Прости...

– В тренировочном зале забываются чины и панибратство. – Отчеканил мужчина, отходя к центру зала. – Здесь есть только учитель и ученица, обращение на "вы". Каждое мое слово здесь – закон. Понятно?

– Да. – Кивнула Марианна, ухмыляясь про себя. Вот откуда у него эти опекунско-тиранские замашки... Одним словом, преподаватель. Что ж, такой дядя ей был привычен, хотя обращаться к нему на "вы" и подчиняться – попахивало ролевыми играми...

"Господи, Мари, тебе нельзя смотреть на мужской пресс! У тебя потом голова работает явно не в том направлении!"

– Для начала разденься, – сухо проговорил Бродерик, скрещивая руки на груди.

– Что?.. – Марианне показалось, что она ослышалась. Но на шаг позорно отступила, – правда, сердце екнуло совсем не от страха.

– Раздевайся, – голос мужчины стал насмешливым.

– З-зачем? – в голове девушки вспыхнули предыдущие мысли насчет ролевых игр, только весело уже не было... От нарисованной в воображении картины она сглотнула, с ужасом осознавая, что от поступившего предложения испытывает совсем не отвращение, как должно было быть.

– Господи, Марианна! – закатил тренер глаза. – Ты что, будешь бегать в фехтовальном костюме? Как ты планировала разминаться?

Сдавившую грудь отпустило, а щеки побагровели. Какие глупости она себе понапридумывала! Вот фантазерка! Лишь бы дядя не догадался о ее глупых мыслях!

Марианна торопливо, подпрыгивая на одной ноге, сняла довольно жаркий костюм, оставаясь в тонких фиолетовых леггинсах и зеленой футболочке. Все это время Бродерик, не убирая с груди рук, молча наблюдал за ней, и от этого внимания становилось не по себе.

В принципе, в облегающей нижней одежде не было ничего странного, вполне себе подходящие шмотки для разминки. Но почему-то именно сейчас, выпрямившись под потемневшим взглядом Бродерика, Марианна почувствовала себя дурой. Наверное, в следующий раз стоит надеть что-то менее вызывающее, все-таки тренер – мужчина, и у него наверняка есть какие-то мужские рефлексы...

"Уверена, он относится ко мне, как племяннице, и не видит во мне девушку", – твердила про себя Марианна, бегая трусцой по залу. Однако, вопреки собственным уговорам, ей все равно казалось, что наставник и дядя по совместительству ведет себя не совсем по-родственному.

Или женское чутье, или придурь, не иначе. И первому точно не стоит верить, потому что Бродерик слишком рационален, чтобы допустить какие-то нежелательные чувства по отношению к родственнице...

После беспощадной разминки, в течение которой Марианна убедилась в полном отсутствии у дяди каких-либо добрых чувств к ней, началось то, чего девушка ждала с замиранием сердца.

– Что ж, давай проверим твои навыки боя, – с нехорошей интонацией протянул учитель. – Одевайся.

Марианна, задыхаясь, бросилась на лавку, чтобы хоть немного передохнуть. Мужчина подошел к висящему над пирамидой* ящику, достал оттуда темную экипировку и вышел, чтобы переодеться. Он, видимо, собирался натянуть костюм на обнаженное тело...

"Нет, Мари, не думай об этом!"

*Пирамида – шкаф для оружия в форме пирамиды.

Наконец, две фигуры, натянули на лица сетчатые маски – черную и белую, – и встали в позицию. На стене между ними висело табло, нацеленное показывать количество нанесенных ударов. В этом бою Марианна обязана выложиться на все сто, и она чувствовала, что готова. Лишь ладони немного вспотели от волнения, да стук сердца отдавался в ушах.

Выдох... И...

Задвигались мышцы. Зазвенела сталь. Мир, кажется, затаил дыхание, глядя, как эти двое танцуют на лезвии силы. Шаг назад, два вперед, выпад, уклонение...

Но вот кто-то начал сдавать. Табло отметило первый укол. Второй. Третий... Счет всухую был недолгим. Вот уже три-один. Пять-два.

И когда на экране отражались цифры "Десять-три", Марианна простонала:

– Давай закончим!

Тренер ничего не ответил, но саблю опустил. Его грудь бешено вздымалась, и девушка вдруг ощутила острый укол вины: "Он же после болезни!"

Она, уставшая, но довольная, сняла маску и с наслаждением глотнула свежего воздуха.

– Недурно, – скупо похвалил учитель, неровной походкой двигаясь к скамье и попутно тоже открывая лицо. – Думаю, на сегодня закончим.

– А разбор ошибок? – Марианна, только собирающаяся повесить оружие, замерла.

– Ты права, – хмыкнул дядя, грузно опускаясь на лавку и с протяжным выдохом облокачиваясь на стену позади. Рука, затянутая в белую перчатку, до сих пор сжимала рукоять сабли. – Принеси завтра на тренировку разбор своих ошибок в письменном виде.

Марианн удивленно пожала плечами и промолчала. Видимо, у наставника другой подход к обучению.

Повесив рапиру, она хотела было выйти из зала, но около двери притормозила.

– Дядя... Э... Я ведь могу уже тебя так называть, занятие окончено?

– Да. – Отозвался мужчина. Его голова была прислонена затылком к стене, глаза закрыты.

– Дядя, ты хорошо себя чувствуешь?

– Неожиданный вопрос, – дернулся кончик губ, но Бродерик не улыбнулся. – Все хорошо, Марианна, ступай.

– Может, тебе воды принести? – неуверенно предложила девушка. За время лечения родственника, в течение которого ей приходилось по наказу доктора Тейлора мазать заштопанную грудь, Марианна уже привыкла заботиться о дяде.

Воспоминания накатили лавиной. Покрывать лекарством поджарое тело Бродерика оказалось волнительной процедурой, отзываясь даже сейчас жаром в щеках и... огнем глубоко внутри. Каждый сеанс проходил в молчании. Марианна даже не пыталась скрывать свое смущение, касаясь кожи с брутальной зарослью волос. Дядя неизменно притворялся, будто дремал, чтобы племяннице было проще.

Марианна не могла отделаться от мысли, что Бродерик наслаждается ее прикосновениями. Как она дошла до такой мысли – ей и самой неведомо, но она чувствовала, что все именно так.

Может, дело в учащавшемся сердцебиении, которое она ощущала под ладонями?

Но ведь дядя же не может... не может испытывать к ней чувства, как к женщине? Верно? Она же родственница по крови! Да и разница между ними в тринадцать лет!

По логике, Марианна должна избегать общества опекуна. Это было бы правильно. Но... Он же ведь ничего предосудительного не делает, да? Так зачем лишать себя удовольствия учиться у великого фехтовальщика?

– Не надо воды, – отвлек ее от раздумий голос наставника. Подняв голову, Марианна смутилась под прямым взором голубых глаз. Господи, он ведь просто смотрит, а она уже краснеет! Может, это с ней что-то не так? А дядя, возможно, в полном порядке?

– Я хотела спросить... – запинаясь, проговорила Марианна. – Ты можешь показать мне свою руку? Интересно, как... Как ты держал саблю?

– А какое это имеет значение? – ровно спросил Бродерик, но глаза помрачнели.

– Любопытно... – растерялась девушка. – Ты ото всех скрываешь, и я понимаю, что это тайна... Если хочешь, я поклянусь молчать!

– Иди, Марианна... – махнул левой рукой дядя, снова откидывая голову и прикрывая веки. Девушка постояла еще немного и, обиженная, ушла, резко хлопнув дверью. Что мешало ему открыться?! Впрочем... Имеет ли она право требовать доверия за все то, что натворила?

Ребенку ведь спички тоже не доверяют... пока не вырастет.

От подобного сравнения на глазах выступили слезы, и Марианна спешно скрылась в своей комнате. Переодевшись, похлюпав носом и, наконец, успокоившись, она решила погулять по территории, развеяться и разобраться в ошибках поединка.

Выйдя на аллею в элегантном, недавно приобретенном розовом пальто и черном берете, фехтовальщица углубилась в свои мысли и не заметила, как сзади кто-то подошел. На траве выросла черная тень. Низкий, с хрипотцой мужской голос раздался прямо под ухом:

– Кто это здесь ходит?

Марианна испуганно обернулась и увидела молодого мужчину с копной светлых волос. Его серые глаза сверкали, а руки жадно тянулись к девичьему телу...