Нас не поставить на колени. Свидетельства узника чилийской хунты

Новогодний праздник

День 31 декабря 1973 года был особенным. В эту ночь было нарушено томительное однообразие тюремного бытия. Таких праздников, как Новый год, уголовники в тюрьме не отмечают. Камеры заперли, как обычно, в 17.30. Предварительно мы нашли возможность договориться с другими заключенными о том, как будем встречать 1974 год. И на всех «улицах» и галереях, где мы находились, все было проделано точно и в согласованное время.

В момент, когда сирены «Пенитенсиарии», гудки заводов и колокола близлежащих церквей зазвучали, знаменуя уход 1973 и рождение Нового года, во всех наших камерах наступила напряженная и волнующая минута молчания в память президента Альенде и других погибших товарищей. Затем из сотен перехваченных волнением глоток, но торжественнее, чем когда-либо, вырвались слова «Интернационала». Затем спели «Марсельезу», песню «Мы победим!» и Национальный гимн Чили. Прозвучали здравицы в честь наших партий, в честь Народного единства и международной солидарности, прозвучали проклятия фашизму и генералам-предателям. Потом мы отдались воспоминаниям о наших семьях, товарищах, друзьях. Потом пришла пора спать и… плакать. Так встретили Новый год пленники Пиночета, заключенные в государственную уголовную тюрьму.

2 января 1974 года мы провели митинг по случаю 52-й годовщины создания Коммунистической партии Чили, на котором выступили делегаты от всех политических сил, представленных в тюрьме. Все выступавшие, будь то социалисты, члены МАПУ или МИР, независимые и католики, единодушно отмечали справедливость, реалистичность и принципиальную твердость политики коммунистов.

В первую неделю января нас перевели с 6-й галереи на 10-ю, а оттуда — на 2-ю «улицу». Эти перемещения были обусловлены тем, что все большее количество товарищей освобождалось от режима изоляции, а также новыми поступлениями «военнопленных».

На 8-й «улице» в изоляции находился Самуэль Рикельме. Он уже оправился от пыток, но товарищи по заключению продолжали относиться к нему с особенным вниманием. Несмотря на то что его изолировали от всех, мне удалось поговорить с ним три раза: воспользовавшись перемещениями, мы оба добровольно вызвались помочь товарищам перенести вещи. Кроме того, он руководил ремонтом пола на «улице» и каждый день провозил тележку с кирпичом и цементом мимо обитой железом двери, ведущей на 2-ю «улицу», и мы могли перекинуться через щель короткими фразами, пока его товарищи отвлекали охранников. Илия поддерживала постоянный контакт с Пабло, старшим сыном Самуэля, и в дни свиданий я передавал сыну поручения отца и получал ответы сына.