Не по сценарию

Глава 12. Элина. Мой учитель

Он стал смотреть иначе, по-другому,

И страсть в его глазах подобна грому.

Пьеса «Заблуждения»

Я зашла в квартиру совершенно измученная. Не знаю, что меня доконало сегодня больше — длинный и физически сложный день или то моральное давление, через которое мне пришлось пройти благодаря одному самоуверенному типу.

Нет, только Артур Данилевский может свалиться, как снег на голову, при этом одновременно злиться, выводить меня из себя, вызывать чувство вины и тут же нагло флиртовать, нисколько не сомневаясь в собственной неотразимости. Сколько лиц у этого человека? И какое из них — настоящее? Не может же быть такого, что он играет постоянно, так не бывает!

Каждая новая минута, проведенная рядом с Артуром, вызывала у меня сотню вопросов, желание присмотреться к нему, предугадать, что он будет делать дальше, или просто узнать, о чем он сейчас думает. На одну минуту, когда мы сидели в машине и он кричал на меня, что я должна за помощью бежать только к нему, мне показалось, что вот сейчас он настоящий. Может, просто потому, что я раньше никогда не видела его таким? Не просто разозленным, а действительно отпустившим контроль над своими эмоциями. Если это так, то как же можно охарактеризовать Арта на самом деле? Умеющий обращаться с женщинами? Заботливый и ответственный? Способный сопереживать? Да я итак знала, что он такой. Нет, было еще что-то, ускользающее от меня, но теперь я уже не поймаю того зыбкого ощущения. А все потому, что в тот самый момент он меня поцеловал, снова выбив почву из-под ног.

У меня не было сил сопротивляться Артуру, и я просто отдалась своим ощущениям, расплавилась в его руках и позволила делать со мной все, что ему вздумается. Если бы он прямо в тот момент захотел взять меня, прямо там, в машине, и то я бы, наверно, не смогла отказаться. Как на сцене, где он проделал со мной нечто подобное. Но, видит бог, я ни о чем не собиралась жалеть!

В сумке тренькнул телефон, уведомляя о пришедшем сообщении. Я разблокировала аппарат и недоверчиво уставилась на всплывающее сообщение от банка. Поступление на сто тысяч рублей. Нет, за работу сегодня со мной уже расплатились, и сумма там была на порядок скромнее. Я зашла в приложение, желая убедиться в своих подозрениях. Ну точно, перевод от Артура.

Я долго моргала, пытаясь сообразить, что мне делать — вернуть ему эти деньги или просто поблагодарить, когда телефон тренькнул еще раз.

«Твои чаевые. Надеюсь, до конца месяца хватит, чтобы не искать новой подработки».

И тут же следующее сообщение:

«Не вздумай вернуть, накажу».

Мне ничего не оставалось, кроме как тяжело вздохнуть и написать «Спасибо». Однако я твердо решила, что обязательно верну ему эти деньги, когда заработаю. Будем считать, что это мой аванс. А потом пусть вычтет из моего гонорара. Успокоившись на этом, я поплелась в ванную.

Выйдя через полчаса распаренная и совсем разомлевшая от горячей воды, услышала, как мой телефон разрывается от звонка. Сердце радостно подпрыгнуло. Неужели это Артур? Мне было плевать, что он собирается мне сказать, но безумно вдруг захотелось услышать его голос, и я побежала на кухню, где перед походом в ванную и бросила свой телефон.

Но это был не Артур. Звонил Макс, и разочарование оказалось таким сильным, что я впервые не захотела подходить. Но все же пересилила себя и ответила на вызов.

Я пыталась быть милой и сделать голос не таким раздраженным, но Макс все равно понял, что я не в настроении. Правда решил, что причина — усталость. Он попытался было расспросить подробнее о том, как я провела день, но я рассказывать по понятным причинам не захотела. Да и что говорить? Что весь вечер меня держал в плену своего обаяния один наглый мужчина, который потом целовал меня в своем авто? Нет уж. Я ограничилась сухим пересказом своего дня, и впервые сочувствующие нотки в голосе Макса показались мне фальшивыми, как будто моему парню и до меня, и до прожитого мной дня нет никакого дела.

До меня вдруг дошло, зачем он звонит. Ну конечно, я же хотела денег ему скинуть. Стало вдруг противно. Может, я, конечно, не права в своих подозрениях, но какая-то часть моего сердца подсказывала, что Максим интересовался только своими делами, а на мои ему плевать.

— Я сейчас переведу тебе десятку. Больше у меня нет, и в ближайшее время вряд ли будет.

В трубке послышалась тишина, будто Макс не знал, что сказать.

— Малыш, спасибо, — наконец осторожно проговорил он. — Но ты такая расстроенная. Я прям чувствую это. Достал тебя своими разговорами, да?

Мне захотелось закричать, что нет, не достал, что я бы с ним хоть до утра болтала, если б чувствовала его интерес. Хотелось высказать, что я запуталась, что хочу, чтобы он приехал и помог мне избавиться от мыслей о другом мужчине. Но я, разумеется, не стала этого делать.

— Да, я очень устала. И завтра сложный день, — только и смогла я ответить, прекрасно понимая, насколько неестественно звучит мой голос.

— Хорошо, малыш, я не буду тебя отвлекать. Иди отдыхай, целую тебя. И выспись хорошенько.

Мне показалось, что он был рад наконец-то закончить разговор. Но и я испытала облегчение. Впрочем, у меня оно было разбавлено разочарованием.

Я перевела на привычный номер деньги, которые заработала сегодня, и остаток средств, которые были на моем скудном счету до щедрых «чаевых» от Данилевского. Ровно десятка. Теперь, после перевода, у меня оставалось сто тысяч, и я понимала, что из них не отдам Максу ни одной копейки. Просто потому, что это будет несправедливо, и даже в какой-то степени станет обманом по отношению к Артуру. А еще я очень четко осознала, что вообще больше не хочу спасать Макса деньгами, которые зарабатываю с таким трудом.

Я тупо смотрела на красивую цифру в личном кабинете банка, пока экран не погас. Но думала я вовсе не о деньгах, а о том, как так вышло, как получилось, что жизнь моя сделала такой странный поворот? Кажется, Артур, этот необыкновенный мужчина, смог перевернуть все с ног на голову. Человек-загадка, воплощение порока, самый наглый и самый честный из всех, кого я знала.

Я вспомнила, как он выглядел сегодня. Смокинг… С ума сойти! Я даже не подозревала, что мужчины в настоящем, не киношном мире могут так одеваться. Он был неотразим, он выглядел круче, чем самая сексуальная звезда Голливуда, а пресловутый Бонд и в подметки не годился Артуру Данилевскому. Он словно сошел с картинки, и в первый миг захотелось даже потрогать его, чтобы убедиться, что он реален. Интересно, куда он так вырядился? Или откуда возвращался?

Если я думала, что сексуальнее Артура, затянутого в строгий смокинг, я ничего не увижу, то очень сильно ошибалась. Потому что когда он предстал передо мной без пиджака, с расстегнутым воротником белоснежной рубашки и слегка растрепанными волосами, у меня просто подкосились колени. И если б не моя выдержка, рухнула бы ему прямо в его объятия. Нет, такую одежду определенно стоит запретить, чтобы у бедных женщин оставался хоть один шанс не свернуть себе шею, оглядываясь на такой вот ходячий секс.

А еще стоит запретить есть мужчинам меренговые рулеты. И сливки тоже. И вообще все сладкое. Я вспомнила, с каким аппетитом Артур уплетал лакомство, как он слизывал с губ крошки от сыпучего пирожного, с удовольствием облизывал ложечку, и у меня самой потекли слюнки. Нет, вовсе не от того, что тоже захотелось десерта. Мне хотелось другого. Например, провести языком по его губам, собирая сладкий вкус.

Лежа в постели, я снова и снова вспоминала все, что мы говорили друг другу сегодня. А точнее, что он выговаривал мне и как я пыталась защищаться, парировать его выпады. Безуспешно пыталась. Он ведь во всем прав. В том, что я часто веду себя на сцене, будто гостья, и в том, что не могу определиться, официантка я или все-таки актриса. И даже в том, что подставляю его, принимая на первый взгляд логичные, но по итогу совсем неправильные решения. На самом деле, во мне не столько гордости, чтобы не попросить о помощи. Но я снова не посчитала себя достойной чьей-то поддержки. Что ж, я привыкла к этому еще с детства — не только справляться со всеми сложностями самой, но и умалчивать о том, что эти сложности у меня есть.

Надо же, раньше я считала такую самостоятельность своим достоинством. А оказывается, это вовсе не положительное качество, а та самая черта, которая держит меня, не дает посмотреть на ситуацию шире. И мне вдруг безумно захотелось выйти за собственные рамки, в которых мне самой стало тесно, которые стали мне жать. Я внезапно поверила, что могу больше, стоит только отбросить лишние условности и страхи. Жаль только, что сказать это проще, чем сделать. Ведь падать, разбиваясь о скалы собственного опыта, намного страшнее, чем на всю жизнь остаться на земле и никогда с нее не взлететь.

Когда утром я зашла в репетиционный зал, первым делом обнаружила там Артура. Что ж, сегодня он решил явиться на репетицию, и я ощутила щекочущее ощущение в груди и в горле, которые сказали мне о том, как я рада его видеть.

Рядом с Артом крутилась Марго. Ярко-красная помада, которой девушка красилась в основном перед выходом из театра, сейчас подчеркивала белозубую улыбку. И оскал, и боевой раскрас явно предназначались Данилевскому. Впрочем, Арт почти не смотрел на Марго. Он разговаривал с Владом, и мой компаньон вовсе не выглядел так, будто к нему снизошло божество. Влад был спокоен, о чем-то шутил, и Артур легко улыбался в ответ. Зато у Эдика лицо было взволнованным. Режиссер бегал по сцене, проверяя что-то в декорациях, и прикрикивал на уже пришедших актеров. В общем, изо всех сил пытался показать, как сильно он занят и вовлечен в рабочий процесс. Зря он так. Даже я уже усвоила, что подобная показуха Арту не нравится. У меня вообще сложилось впечатление, что Данилевский презирает притворство и подхалимаж. Может, и хорошо, что Артур наконец пришел. При нем Эдик вряд ли станет ко мне лезть. Если честно, режиссер меня уже порядком достал со своими скользкими намеками.

Я зашла в зал и собралась сеть в одно из зрительских кресел, пока не начнутся репетиции. Не хотелось подходить, здороваться, изображать радость. Надо было собраться с мыслями, потому что выступать перед Артуром мне было тяжелее, чем перед остальными. Но мне не дали остаться в стороне. Влад, увидев меня, приветственно махнул рукой, его улыбка стала шире, и Артур тоже обернулся. Пришлось подойти к мужчинам. Краем глаза я заметила, как враждебно на меня смотрит Марго.

Пока я медленно шла вдоль рядов кресел, Артур прервал беседу. Теперь он полностью развернулся в мою сторону и смотрел, как я приближаюсь. Приятная улыбка исчезла с его лица, он выглядел напряженным. Руки в карманах, расправленные плечи и обманчиво расслабленная поза почему-то напоминали мне хищника, который ждет, пока жертва к нему приблизится. И я шла. А что мне оставалось делать?

— Привет, — я привычно чмокнула в щеку Влада, он ответил мне тем же, еще и по волосам шутливо потрепал.

— Привет, Элли. Ну как, готова к подвигам? У нас сегодня на повестке дня почти постельная сцена.

Влад шутливо подвигал бровями. Вот как ему удается сохранять такой позитивный настрой, даже если вокруг искрит? И действительно искрило, как от оголенных проводов, потому что Артур продолжал смотреть на меня так же молча и напряженно, а я не знала, куда деть глаза.

— Привет, Артур, — решила я поздороваться, желая прервать дурацкое напряженное молчание.

— Привет, — наконец и он разлепил губы. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо. Бодра, свежа, весела и настроена на серьезную работу, — ответила я его вчерашними словами, позволив себе чуточку ехидства в голосе, и уголок губ Артура дернулся в усмешке. Наверно, этого больше никто не заметил, а если и заметил, то точно не понял, что вызвало такую реакцию босса. А у меня вдруг сложилось ощущение, что мы общаемся на тайном языке, известном только нам двоим, и от этого стало некомфортно.

— А ты что, болела? — встревоженно нахмурил лоб Влад, врываясь в наше молчаливое противостояние.

— Нет. Просто устала вчера, и Артур это заметил, — неловко выкрутилась я.

— А, ну-ну, — с подозрением произнес Влад, покосившись сначала на меня, а потом на Арта. Мне захотелось провалиться сквозь землю от того, какие мысли теперь могли появиться у Влада, да и у всех остальных, кто видел наши переглядывания. Артура, впрочем, нисколько не смутила проницательность собеседника.

— Когда начинаем? — преувеличенно бодро спросила я, стараясь игнорировать Артура, который продолжал молча буравить меня взглядом.

— Я думаю, уже скоро, — ответил Влад. — Все вроде в сборе.

Со сцены вдруг захлопал в ладоши Эдик.

— Хватит болтать, начинаем репетицию, — громко воззвал он, и мы с Владом поспешили на сцену.

Я тяжело вздохнула, пытаясь собраться с мыслями, и Влад, услышав это, взял меня за руку, желая поддержать, и, склонившись к уху, прошептал:

— Не переживай. Думай о том, что ты лучшая. Вчера ты прекрасно справлялась, и сегодня все получится. И перестань дрожать, Данилевский тебя не съест. Разве что покусает, но женщинам это обычно нравится.

Я хихикнула. Влад умел разрядить обстановку. Как же повезет той женщине, которой он достанется! Я ей почти завидовала.

Репетиция пошла своим чередом. Мы быстро пробежались по некоторым сценам, которые уже успели отработать за прошедшие дни, и приступили к отработке новых. Сегодня действительно предстояло репетировать страстную ночь, когда Катерина все-таки падает в объятия Андрея. Там не было ничего, за что могли бы поставить отметку «только для взрослых», но вся сцена была настолько пропитана чувственностью, что меня лихорадило.

Влад играл великолепно, и можно было легко поверить, как он произносит все эти слова своей возлюбленной. И даже представить, что влюблен он именно в меня. И мне бы расслабиться, включиться в игру, потому что вчера, когда мы начали отрабатывать этот эпизод, у меня действительно неплохо получалось.

Но сегодня на меня смотрел Артур. Смотрел внимательно, серьезно, и в голове возникали нелепые ассоциации, будто за мной подглядывают в ванной. Нет, хуже, он подглядывал прямо в мою душу, в мою голову, он видел меня насквозь и почти мог управлять мной. Я физически ощущала его взгляд и никак не могла сосредоточиться. Мне постоянно хотелось смотреть на Арта в ответ, ловить его реакцию и растекаться лужицей от малейшей искры одобрения в его глазах. Это сводило с ума. Актеры не должны так пялиться на зрителей, это было грубейшей ошибкой. Я это осознавала, но ничего не могла сделать, и от этого ошибалась все больше. Не потому ли, что я помнила поцелуй? И тот, на репетиции тет-а-тет, и вчерашний. О чем Арт сейчас думает? Вспоминает ли тоже, как целовал меня? Хочет ли повторить? Или просто наблюдает за мной и думает, насколько я плохая актриса?

— Элли, да что с тобой сегодня? — злился Эдик. — Ты что, рыба замороженная? Или пила вчера, что сегодня двух слов связать не можешь?

Я стояла на сцене, виновато опустив руки и даже не пытаясь оправдываться. Эдик все равно не поймет. Я кинула взгляд из-под ресниц на Артура и заметила, как он недобро усмехнулся на последнюю реплику Эдика. Наверняка ведь решил, что оказался прав; что на меня подействовала усталость после вчерашней работы в ресторане. Но это ведь не так! Просто он, Артур Данилевский, так действует на меня. Но признаваться в этом было стыдно и неправильно.

— Эдик, не надо так кричать, — услышала я голос Влада, который вдруг оказался прямо у меня за спиной. — Ты еще не понял, что твои крики делают только хуже?

— Да куда уж хуже, — всплеснул вдруг руками режиссер, и, отвернувшись пошел обратно к первому ряду кресел. Но стоило ему плюхнуться рядом с Артуром, как тот вдруг встал и направился к нам.

— Влад, иди отдохни, — спокойно сказал он моему компаньону, поднимаясь на сцену. А я подумала, что мне конец.

Влад только удивленно присвистнул, поняв, что сейчас их ожидает любопытное представление, и легко спрыгнул со сцены, торопясь занять местечко в первом ряду, рядом с остальными актерами. Мне захотелось сбежать следом, но я понимала, что меня не отпустят. Наверное, так чувствует себя птичка, которая попала в силок охотника.

Артур подошел ко мне и встал напротив. Он не касался меня, но я чувствовала его энергетику, которая током била по нервам. Арт шумно выдохнул, задумчиво разглядывая меня и будто решая, что со мной делать. А потом взял за плечи и легонько потряс.

— Ты должна расслабиться. Слишком скованная, от этого движения получаются резкими. В театральном должны ведь были учить телесному расслаблению. Вспоминай.

— Я не напряжена, — пискнула я, но Артур словно не услышал меня. Он провел ладонями вверх по моим рукам, от кистей до самой шеи, вызвав толпу мурашек, после чего легонько стиснул мышцы плеч.

— Вот здесь настоящий комок, — Артур мягко помассировал шею прямо под волосами. — И здесь тоже. Разомнись.

Я послушно подвигала плечами и головой, желая скорее не расслабиться, а стряхнуть с себя наглые конечности и колючие мурашки, вызванные этими самыми конечностями.

Артур понаблюдал за моей незапланированной зарядкой, после чего обошел меня и встал сзади. Я замерла, глядя на глазеющих на нас актеров. Вся труппа притихла, словно им показывали очень интересное кино, а мне захотелось плакать. Что он творит?

Пока я пыталась понять, что мне делать дальше, Артур положил мне руки на живот. Нет, он не прижимался ко мне, и эти объятия вряд ли можно было назвать эротическими. Просто мужчина держит девушку на талию, почти по-дружески. Но я от этого властного прикосновения чуть не застонала. Стон сдержать удалось, вырвался только тихий всхлип.

Артур склонился ближе к моему уху и тихо заговорил:

— Скажи мне, кого зрители сейчас видят?

Я зависла. Что на это отвечать? Что он имеет в виду?

— Меня, кого ж еще… И тебя еще.

— Нет, они видят Катерину. А расскажи-ка мне, какой ее видишь ты?

— Ну, — я замялась, понимая, что никогда не задавала себе этот вопрос. Я просто сразу нарисовала себе образ, не пытаясь его анализировать, — она романтичная и очень наивная. Глупая, наверное.

Артур вдруг тихо рассмеялся.

— Нет. Она просто умеет любить и прощать. А еще она смелая, самоотверженная и гордая, — продолжал Артур шептать мне в ухо. — А каким ты видишь Андрея?

— Подлец? — я повернула голову, чтобы посмотреть Артуру в лицо. Может, он издевается надо мной? Но нет, Артур выглядел серьезным. А еще немного загадочным, будто видит что-то, неподвластное мне.

— И снова нет. Попробуй еще раз. Постарайся увидеть в нем хорошее.

Я задумалась, хотя сейчас мне эта задача давалась очень непросто, потому что спиной я чувствовала Артура, живот грели его ладони, а щеки касалась прядь его волос и тихое дыхание. Но я понимала, что Арт меня не отпустит, пока я не отвечу. А значит, надо поднапрячься, собрать разбегающиеся мысли и попробовать понять ход его рассуждений.

Андрей… Красавчик-повеса, богатенький подонок, которому никогда не нужно было бороться за свое счастье или переживать настоящее горе. Тот, кто не умеет любить и который не знает ни в чем отказа. Что может быть положительного в этом герое, кроме его харизмы и наглой сексуальности?

Хотя… может быть, его именно таким все и видят, и он отчаялся показать, что достоин любви не за красивое лицо и пышный титул? Софи… его невеста… Любит ли она его или просто хочет сыграть хорошую партию?

Мой взгляд остановился на Марго и ее красных губах, изогнувшихся в злой усмешке. Если Артур видит Софи, героиню Марго, именно такой, то я сочувствую Андрею. Его брак вряд ли был бы счастливым, не расторгни он помолвку.

— Он тоже хочет любви, но не верит, что она бывает искренней? — наконец выдала я свое предположение.

— Умница, — выдохнул Артур мне куда-то в затылок. — И я хочу, чтобы ты показала отношение именно к такому мужчине. Ты ведь тоже и смелая, и гордая.

Арт вдруг резко развернул меня к себе и начал партию Андрея. И снова он делал это не так, как Влад. Почему он играет иначе? Это ведь его пьеса, и сценарий он сам писал. А каждый раз будто дает альтернативную версию, которая в его исполнении выглядит чуть ли не лучше.

А у меня от переизбытка эмоций, от неправильности происходящего, от того, что увидела вдруг глубже, чем видела раньше, из глаз внезапно полились слезы. Мне стало безумно жаль героев пьесы, но не просто из-за печального финала, а потому, что вся их жизнь была трагедией. Двое совершенно противоположных людей, мужчина и женщина, которых притянуло друг к другу как магнитом, которые могли бы быть счастливы, но не сложилось, потому что череда нелепых событий, ошибок, заблуждений отшвырнула их друг от друга, навсегда сломав две жизни.

Арт не пытался меня успокоить, не останавливал мои слезы. А я произносила слова своей героини, не пытаясь выстроить интонации, не пытаясь что-то изображать. Просто говорила текст так, как его чувствовала. И не должна была Катерина в этой сцене плакать, но я не могла остановиться. Из-за неправильности происходящего возникло ощущение, что меня и Артура перенесло в параллельную реальность, ту, где спектакль должен выглядеть и звучать именно так, и где Андрея играет Артур. В этой реальности для меня перестали существовать зрители, не было зала, декораций. Были только мы, Андрей и Катерина. Артур и я.

Кажется, это длилось целую вечность, и я даже не заметила, как закончился эпизод. Из плена бешеной энергетики Артура, которая вызвала во мне мучительные эмоции, вывел звук аплодисментов. Я вздрогнула и повернулась на шум. Вся наша труппа дружно хлопала, и я никак не могла сообразить, чему именно. Я что-то пропустила? Или это реакция на наше маленькое выступление? Я растерянно заморгала, смахивая с ресниц слезы, а Артур наклонился, поцеловал меня в щеку и прошептал:

— Сейчас ты была настоящей. Именно этого зритель ждет от тебя. Просто люби своего героя, и тогда все получится.

Артур наконец отпустил меня и спрыгнул со сцены. А я осталась стоять, как кукла, из которой вынули батарейки. Сквозь шум в ушах я слышала восхищенные восклицания в сторону Артура. Я смотрела, как Влад одобрительно хлопает его по плечу, как несколько человек говорят что-то о его гениальных методах, но сама никак не могла прийти в себя. И только с каждым вдохом меня все больше накрывал жгучий стыд. Боже, что он со мной делает? И как это выглядит со стороны? Кукловод и марионетка, глупая, бездарная марионетка.

Я закрыла пылающие щеки ладонями, спрыгнула со сцены и быстрым шагом направилась к выходу. За спиной я услышала, как меня удивленно окликают, но даже не повернулась. Кажется, это был Влад. Но мне нужно было побыть одной, чтобы прийти в себя и понять, как вести себя дальше.