Не по сценарию

Глава 5. Элина. Новая работа

Он слишком дерзкий, наглый, с ликом божества,

И жгут насквозь и взгляд, и стыдные слова.

Пьеса «Заблуждения»

С первых минут, как я переступила порог театра, я влюбилась в этот старый особняк. Были в нем непередаваемые очарование и прелесть. Ремонт, сделанный со вкусом, демонстрировал, что владелец не пожалел средств, чтобы восстановить старые фрески, светильники, колонны и мебель вместо того, чтобы городить новодел. Хозяину удалось вселить в здание театра свободный дух артистизма, но вместе с этим оставить уют и поволоку тайны. Мне подумалось, что если бы в этом театре жило привидение, оно обязательно было бы очень добрым и носило фрак, а вместо того, чтобы пугать посетителей, показывало им красочные представления.

Моя фантазия разыгралась так ярко, что я уже начала представлять себе жизнь этого театра и даже как сама стану частью этой жизни. Волнение почти сразу ушло. Я отметилась в списке, поняла, что моя очередь еще очень нескоро, и нашла себе место на одном из кресел, удачно спрятавшимся за колонной. Я так и провела несколько часов в своих мыслях и фантазиях, мало интересуясь происходящим вокруг.

Мысли о кастинге перемежались со взволнованным предвкушением, разбуженным звонком Макса, и моя кровь начинала бурлить, когда я понимала, что очень скоро снова увижу его.

Прошло довольно много времени, когда из размышлений меня выдернул женский голос, громко произнесший мое имя. Неужели и до меня дошла очередь? В глубине души я была готова и к тому, что меня не станут смотреть, выбрав другую претендентку, и к отказу. Мне не впервой слышать: «Извините, вы нам не подходите», так что пришлось мысленно собраться и подавить волнение.

Но к чему я оказалась не готовой совершенно, так это к составу комиссии. А если быть точнее, что в ней окажется тот самый красавчик из сквера, о котором я, признаться, успела забыть. Но вот он, сидит в своей мрачной черной одежде и внимательно смотрит на меня, как на подопытного кролика. Я поняла, что театральная обстановка необычайно подходит этому Мефистофелю, будто он сам является частью этого театра, его душой. Может, поэтому он так чуждо смотрелся на улице в солнечный день, что ему место в пыльном закулисье?

Не знаю, почему, но меня испугало это открытие, словно я все-таки столкнулась с местным привидением, которое оказалось совсем не таким, как я себе представляла, и встреча эта не сулила мне ничего хорошего. Захотелось даже спросить у сидящей за столом комиссии, все ли видят хмурого типа по центру? А то может кресло пустует, и этот прожигающий взор вижу только я?

«Элли, прекрати нервничать, а то они решат, что у тебя с головой не все в порядке», — одернула я себя мысленно, но окончательно взять эмоции под контроль никак не получалось. Я еще помнила наглый оценивающий и насмешливый взгляд, будто мужчина нашел что-то крайне забавное в моем лице. Почему-то его разглядывание там, в сквере, показалось вдруг мне еще более унизительным, особенно в свете того, что мужчина состоял в комиссии по отбору на роль, на которую я пришла пробоваться. Ясно же, что и сейчас я ему не понравлюсь, опять будет смеяться. Но придется пройти это испытание до конца. Я решила не смотреть на мужчину, его взгляды итак лишали меня равновесия.

Пролепетала что-то про диплом, как будто им было дело до моей корочки, и назвала отрывок, который собиралась прочитать. Тип так посмотрел на меня, словно я собралась декламировать детский стишок, встав на стульчик. Тут же стало стыдно, потому что примерно так я себя и почувствовала: маленькой девочкой, которая ляпнула какую-то глупость. Но ведь Альберт Борисович всегда учил, что настоящего актера можно распознать даже по самому элементарному монологу! Так чем этому типу «Письмо Татьяны» не угодило? Не демонстрировать же ему мое экзаменационное выступление?

Настрой был сбит окончательно. Я вдруг застыдилась своего короткого сарафана, почувствовала, что стою перед комиссией чуть ли не голая. Очень неприятным был взгляд белобрысого лысеющего мужчины в ярком шелковом шарфе, который, казалось, даже не слушал меня, а многозначительно пожирал взглядом мое тело. Но еще хуже оказался взгляд красавчика. Этот, казалось, не только одежду, но и кожу с меня снял, обнажив всю мою плоть.

Он смотрел так пристально, с прищуром, что воздух застревал где-то на полпути, не желая проталкиваться в легкие. А уж когда начал соблазнительно водить пальцем по чувственным губам, я окончательно стушевалась. Зачем он это делает? Видит же, наверняка видит, как действует на меня!

Я не помню, как долепетала свой отрывок, даже не пытаясь выправить ситуацию. Какая теперь разница? Я провалила эти смотры, мне здесь больше нечего делать. И в актерской профессии, судя по всему, тоже. Только что я сама себе это продемонстрировала. Правы были родители, я никчемная, бесталанная, бестолковая девчонка, и сидеть мне надо в конторе, перебирать ненавистные бумажки.

Мне вдруг стало плевать, как я выгляжу для этих мужчин. Я собиралась всего лишь забрать свои документы и сбежать, но мою руку вдруг с силой прижала к столу ладонь того самого Мефистофеля. От неожиданности я даже не успела возмутиться или испугаться, хотя его горячая хватка была достаточно агрессивной.

Следующие его слова совсем сбили меня с толку. Зачем ему еще раз слушать меня? Не достаточно одного унижения? Или времени у него слишком много, чтобы наслаждаться позором другого человека? Но слова импозантного мужчины, который переспрашивал мое имя, заставили разозлиться. Нет уж, не увидит он жертву, как бы ни хотел этого.

Я тряхнула головой и отпихнула подальше в угол свою истерику. Прореветься потом успею, за мной не заржавеет. Но показывать свое расстройство перед Мефистофелем я не собиралась. А еще пришла вдруг такая злость на всех вокруг. На него, что смутил меня, на себя, что так и не стала достойной актрисой, на родителей, которые предсказывали такой исход. И тут же решила: никогда не вернусь в отчий дом. В офисе хотят меня видеть? Да я лучше до конца своих дней официанткой проработаю, но перед ними голову не склоню. А если этот мрачный тип хочет еще раз услышать мой позор, пусть слушает. И потом, мне совсем не обязательно смотреть на него или противного белобрысого типа. Как нас там учили? Найти в аудитории благосклонного к тебе зрителя и играть для него. Вон тот высокий мужчина, который спрашивал мое имя, выглядит самым приятным. Значит представлю, что кроме него здесь никого нет.

Я прочитала монолог быстро, без запинок, желая только одного — поскорее убраться отсюда. Но мой диплом мне опять не отдали, и я даже разозлилась, поняв, что вечер окончательно пропал. Теперь зачем-то придется дожидаться окончания кастинга, чтобы вернуть свои документы, и с Максом я сегодня не увижусь. Ждать совершенно не хотелось, но деваться было некуда. Я отправилась обратно в холл, ставший теперь пустым, и плюхнулась на диванчик рядом со входом в зал.

Каково же было мое удивление, когда приятная женщина, приглашавшая до этого претенденток, подошла ко мне и сказала, что художественный руководитель театра хочет поговорить со мной лично, и пригласила следовать за ней.

Кабинет оказался уютным, но излишне темным. Деревянные панели на стенах, массивный стол перед окном, множество книжных шкафов и книг, раскиданных повсюду. В углу два вольтеровских кресла. Я отчего-то сразу поняла, кому может этот кабинет принадлежать: только тому мрачному красавчику. Очень уж красочно он вписался бы в местный интерьер.

Долго размышлять мне не дали. Спустя всего минуту дверь открылась и зашел тот самый Мефистофель. Но я успела подготовить себя к его появлению и больше не собиралась поддаваться дьявольскому очарованию.

— Присаживайся, — показал он рукой на одно из кресел и уселся в соседнее. Мне ничего не оставалось, кроме как послушаться. Не садиться же за длинный стол в другом конце кабинета. Оставаться стоять тоже было глупо. В очередной раз отругав себя за слишком короткую юбку, я прижала ее ладонями и аккуратно опустилась в глубокое мягкое кресло, убедившись, что все нужное прикрыто.

— Тебе дать плед? — насмешливо спросил мужчина, который снова бесцеремонно разглядывал меня.

— Зачем? — я растерялась. Странный вопрос, фамильярный тон и нахальный взгляд заставляли меня потерять нить разговора.

— Ты так прижимаешь к себе эту юбчонку, будто хочешь скрыться от моих глаз.

«Так и есть», — чуть было не ляпнула я, но тут же взяла себя в руки. Вот еще, отвечать на хамские шуточки, да еще самым ожидаемым ответом!

— Я бы не отказалась от пледа, — ответила я, глядя мужчине в глаза. — С вашим появлением тут стало холоднее. Кстати, вы не представились.

Не знаю, откуда во мне взялось столько дерзости. Никогда раньше и ни с кем я бы не позволила себе так разговаривать. Особенно с незнакомым человеком. Особенно с потенциальным работодателем. Особенно с таким вызывающе красивым мужчиной. Но, наверное, все вместе и сыграло свою роль. Этот тип посмел сегодня несколько раз меня смутить, испугать, вогнать в ступор, а еще своим взглядом раздеть догола и мысленно отыметь не только тело, но и душу. Теперь я имею право хотя бы ответить ему.

Но тот никак не отреагировал на мой выпад, а моя дерзость его, кажется, только позабавила.

— Артур Богданович Данилевский, владелец и художественный руководитель этого театра. Кстати, меня называли каким угодно, но холодным еще ни разу.

— Все в жизни случается впервые, — отведя взгляд, пробормотала я, скорее для себя, чем для него. Но он услышал.

— Зато ты горячая, Элина Вельт, и я только что в этом еще раз убедился. Так что, надеюсь, сможешь согреть себя без помощи пледа, — не скрывая ехидства, ответил мужчина. — А я не стану лишать себя удовольствия еще раз рассмотреть твои шикарные ноги.

Какой странный разговор! Но разве может он быть иным с таким вот странным человеком?

— Вы меня позвали, чтобы еще раз полюбоваться моими ногами?

— Вовсе нет, — широко улыбнулся тот. — Ты здесь потому, что нам нужна актриса. Ты же именно за этим сюда пришла? Или все-таки демонстрировать свое красивое тело?

В последнем вопросе я угадала насмешку и поняла, что моя дерзкая подача была ловко отбита. Вести с этим Артуром словесную дуэль было мне не под силу, поэтому я решила убавить дерзости и хотя бы попытаться перевести разговор в нормальное русло.

— Именно за тем, чтобы получить роль. Но мне показалось, что пробы я провалила.

— Провалила, — спокойно подтвердил Артур. — Но второй проход оказался более удачным. Мне кажется, при должном старании, ты смогла бы стать неплохой актрисой. У тебя есть задатки. К тому же, ты идеально подходишь внешне под типаж героини.

— Приятно слышать, — отозвалась я, пытаясь поверить, что он не издевается и говорит серьезно.

— Кстати, почему Элли? Так любишь ту сказку? Или считаешь себя похожей на ее героиню?

Артур снова коснулся своих губ, начал водить по ним, но сейчас мне показалось, что он делает это неосознанно, как будто это его привычка, а не желание меня смутить или соблазнить. Руки у Артура были красивые, артистичные, с длинными пальцами и аккуратным овалом ухоженных ногтей. Впрочем, в этих руках чувствовалась мужская сила, и назвать их излишне утонченными было бы неправильно. Я попыталась сделать вид, что его чувственный жест никак на меня не действует и снова сосредоточилась на глазах мужчины, сидящего так близко.

— Нет. Просто не люблю свое полное имя. Хотя, та Элли мне нравится. Это ведь она помогла одному чучелу получить мозги.

Я повторила давно избитую шутку о своем имени, а Артур рассмеялся, оценив высказывание, и его смех, грудной, глубокий, подействовал на меня как удар увесистой подушкой под дых. Дышать сразу стало нечем. Отсмеявшись, он облокотился на широкую ручку кресла так, чтобы приблизиться ко мне. Его необыкновенные голубые глаза блестели, а следующую фразу он произнес вкрадчивым голосом, как будто сообщал мне какой-то секрет.

— Да. А еще она помогла льву приобрести смелость, а железному дровосеку — сердце.

Ну почему он так на меня действует? Как ему удается? Это что, гипноз? Я спешно отодвинулась от Артура, сделав вид, что просто устала сидеть ровно и решила откинуться на спинку. Его насмешливого, но очень порочного взгляда, я старалась не замечать.

— Именно, — покорно согласилась я, желая закрыть тему, отчего-то щекотавшую мои нервы. — Так что там с ролью и вашим предложением?

Выражение лица Артура вдруг сменилось с игриво-обольстительного на серьезное, лоб прорезало несколько морщинок, мужчина перестал улыбаться и уставился на меня пристально, оценивающе. Я сразу занервничала, не ожидая ничего хорошего после такой смены настроения. И Артур тут же подтвердил мои смутные опасения.

— Нам нужна главная героиня для нового спектакля. И премьера уже через месяц, — заявил он и снова замолчал, удерживая мой взгляд, будто пытался прочитать реакцию. А я только открыла рот.

— Как — месяц? Почему же вы только сейчас ищете актрису? Почему не искали раньше?

Артур вздохнул, устало потер глаза.

— Разумеется, у нас была актриса. И пьеса была полностью поставлена. Но эта… — он запнулся, будто сдерживал ругательства, и в его глазах мелькнула искра гнева, — Жанна отказалась от роли в последний момент.

Я продолжала ошарашенно смотреть на сидевшего рядом мужчину.

— Но… как же так? Ведь есть обязательства, контракт…

Артур посмотрел на меня предупреждающе, и я поняла, что говорить об этом лучше не стоит. Интересно, что у них тут произошло? Я замолчала, переваривая услышанное. В голове не укладывалось, как такое возможно. Что же за женщина могла сотворить такое? Или между актрисой и Артуром случилось нечто, заставившее ее совершить такую подлость? И как же теперь быть мне? Предложение ведь и вправду заманчивое, но справлюсь ли я…

— Сейчас это уже не важно. Мы имеем то, что имеем. Анонсированный спектакль с раскупленными билетами, полностью готовый актерский состав, декорации и все, что нужно для премьеры. Кроме одного. Актрисы на, мать ее, главную женскую роль.

Я вдруг обрадовалась, что сижу в кресле. Стой я сейчас на ногах, непременно села бы на пол, потому что колени предательски задрожали. Я громко выдохнула, пытаясь собрать мысли в кучу.

— То есть вы хотите, чтобы начинающая актриса за такой короткий срок полностью выучила роль, подготовилась, сработалась с остальным коллективом, а потом выступила перед полным залом?

— Именно, — подтвердил Артур, и я поняла, что он сейчас серьезен как никогда.

— Подождите, — осенило вдруг меня, и жуткая догадка прошила мозг насквозь, — это ведь не тот самый спектакль «Заблуждения»? Я видела афишу, даже билеты хотела купить, но все распродано.

Артур криво ухмыльнулся.

— Тот самый. И, поздравляю, у тебя есть эксклюзивная возможность попасть на премьеру даже без билета, причем прямо на сцену, — сыронизировал Артур. — Или у тебя есть более интересные предложения?

— Нет, я только в ресторане работала, — ответ прозвучал глупо, и все от растерянности. Какие у меня, не слишком удачливой вчерашней выпускницы ГИТИСа, могут быть предложения?

— Правда? И в каком же?

Артур развеселился, а я разозлилась на себя. Поняла, что снова добровольно призналась в своей несостоятельности, в очередной раз дав повод развлечься за мой счет.

— Хороший ресторан. Французский. «Айоли» называется, — с вызовом ответила я. Пусть не думает, что я в какой-то забегаловке подрабатывала.

— Что ж, это твой выбор. Я тебе назвал условия. Кстати, вот сумма гонорара, который получишь, если не провалишь премьеру. И вот такая — за каждый последующий спектакль. После премьеры я планирую еще месяц его показывать.

Артур написал несколько сумм на бумажке, и у меня округлились глаза. Да получив такие гонорары, я смогу отцу вернуть половину стоимости машины! А от мыслей о том, какую славу получу, какое признание, голова пошла кругом.

— Но… если я не справлюсь? Да и пробы я провалила. Почему все-таки именно я?

— Я уже сказал, что ты идеально подходишь внешне. А если хорошенько тебя натаскать, ты вполне сможешь достойно заменить Жанну. Я в этом уверен, а мое чутье меня редко подводит, — говорил он, а я все пыталась понять, со мной это происходит или нет. — Времени у нас действительно мало, но если боишься, можешь отказаться. Только лучше сделай это сразу. Тогда завтра мы устроим еще один кастинг. Кто-нибудь согласится, и у нас появится шанс выйти из сложной ситуации с минимальными потерями. Но сейчас нам каждый день на вес золота, поэтому я очень рассчитываю на твой положительный ответ.

Голова гудела от мыслей и страхов, но я уже знала, что не смогу сказать «нет». Мне нужна эта роль. Да черт побери, если я это сделаю, стану настоящей звездой! Когда еще мне представится возможность сыграть главную героиню? Сколько лет мне потребуется, чтобы пробиться к такой вершине? Да и получится ли? Жизнь нечасто раздает такие шансы, и упускать жар-птицу из рук ужасно глупо с моей стороны. Но боже, как же страшно!

Наверное, я ничего не теряю. У меня еще нет популярности, кучи поклонников, а, возможно, этого всего никогда и не будет. Если я провалюсь и мое имя станут насмешливо полоскать в прессе, это будет ненамного хуже, чем пожизненная работа официанткой или уверенность родителей, как они были правы. Но так я хотя бы попытаюсь.

Действительно потеряю я только одно: уважение людей, которые мне доверились. Я разочарую их, и это будет действительно больно. Но ведь они сами знают, что я всего лишь вчерашняя студентка, без опыта и уверенности в себе, а поставленные ими сроки просто нереальны.

— А как же другие спектакли? — спросила я, стараясь оттянуть момент принятия решения. А еще хотела понять всю ситуацию в целом. Сколько спектаклей сейчас идет в театре и насколько важен им именно этот, новый?

Артур приподнял брови, давая мне понять, что распознал мою трусость, но все же ответил:

— Весь прошлый репертуар отменен, а театр закрыт до премьеры. Возможно ты заметила, но я сменил название, и теперь он просто театр имени Данилевского. После открытия у него будет новая концепция, новый репертуар и, как я рассчитываю, новая аудитория.

Я подумала, что это очень смело, но Артур был прав. Оставлять имя Революционный драматический театр было бы странно. Я понимала, что он рискует, перекраивая уклад целого театра и пытаясь вдохнуть в него новую жизнь, но этот мужчина выглядел именно так: рисковый, смелый, не боящийся перемен.

— Я думаю, это хорошая идея. В любом случае, новая концепция должна заинтересовать театралов, — искренне похвалила я начинания Артура. Правда, я поняла и еще кое-что: без единственного спектакля театр можно будет смело закрывать.

— Да. Но только в том случае, если премьера состоится. И если она не станет провальной, — напомнил он мне о насущной проблеме. — Так какой будет твой ответ?

Я еще немного задумалась.

— У меня хорошая память, — неуверенно произнесла я, словно бы ища в себе подтверждение поддаться своему желанию.

— Память — это прекрасно, — согласился Артур.

— Опять же, внешне подхожу, — продолжила я перечислять плюсы.

— С репетициями мы тебе поможем, — подхватил Данилевский. — Но от тебя нужно желание и усердие.

— Ну, это у меня тоже есть. Я очень обязательная и ответственная.

— Ну вот и договорились, — припечатал мой новый руководитель, одним махом отметая все мои возражения, которые я не успела озвучить. А я вдруг поняла, что благодарна Артуру за то, что он принял это решение за меня. — Завтра к девяти будь в театре. За вечер успеешь прочитать хотя бы часть сценария?

— Я успею прочитать. Но…

— Что — но? — тут же напрягся Артур.

— Мне завтра нужно выселиться из общежития. Я уже нашла комнату, договорилась переехать.

— Исключено, — раздраженно ответил Артур. — Завтра ты репетируешь. А переезжаешь сегодня.

— Но мне никто не дал ключи. И нужно ехать на другой конец города, чтобы…

— Я же сказал: нет. Еще и ездить черт знает откуда, — Артур начал повышать тон, и я подумала, что с начальством мне все-таки не повезло, придется терпеть не только его самодурство, которое он уже в полной мере проявил, но еще и вспыльчивый нрав.

— Артур Богданович, вы хотите, чтобы я жила на улице, под дверью театра? — попыталась я воззвать к его разуму. — Или, может, поселиться в гримерке?

Мне вдруг представилось это не самой плохой затеей. Не придется тратить деньги и время на дорогу до работы, а вещей у меня не так уже много. Наверняка тут и душ есть. Но додумать эту мысль до конца мне не дали.

— Разумеется нет! Я снимал для Жанны квартиру в центре. Аренда оплачена, жить там некому, поэтому ты, Элли, переедешь туда. Сегодня. И я, так и быть, помогу тебе с вещами.

Я нервно перевела дух. Этот человек — сплошные сюрпризы и самый настоящий ураган. Он так круто разворачивает мою судьбу и сам молниеносно принимает решения, что ему просто невозможно противостоять. Да это все равно, что попытаться спрыгнуть с несущегося на всех парах поезда.

— Хорошо, — только и ответила я, после чего он подскочил из кресла и направился к выходу, успев схватить со стола толстую папку.

— Быстрее. Мы должны успеть до закрытия общаги, — проговорил он, уже выскочив в коридор. Я едва успевала за ним. — Надеюсь, ты не будешь собираться три часа?

— У меня не много вещей, и почти все они собраны, — ответила я, семеня следом.

— Мне уже нравится твоя дисциплинированность, — сухо ответил Артур, ускоряя шаг.