Не по сценарию

Глава 18. Артур. Сомнения

Ошибка, боль и ужас осознанья…

Я сволочь, гад, достойный наказанья!

Пьеса «Заблуждения»

Ушла — и черт с ней. Я сам обычно выпроваживал девиц из своей квартиры, а если ночевал у них, то уходил сам, стараясь не задерживаться. А сейчас так злюсь просто потому, что еще не наигрался с Элли. Уверен: еще одна ночь — и это опьянение выветрилось бы из моей головы, оставив только приятные воспоминания.

А вспомнить было что. Девчонка оказалась такой горячей, такой податливой и такой сладкой, что мне и сравнить-то было не с кем. В какой-то момент я почувствовал, что теряю контроль над собой и над всем происходящим, но все равно позволил себе отключиться и делать все, чего потребуют наши распаленные тела.

И это было прекрасно. Начиная от ее растерянного вида утром в постели, когда она выглядела такой забавной, маленькой в моих шмотках, такой взъерошенной, и заканчивая той дикой кошкой, которая делала со мной все, о чем я только мог мечтать.

Элли была искренней в своем безумии. Я видел, что она плавится в этом вулкане так же, как и я, и это подкупало. Она была со мной потому, что просто хотела этого. Не преследовала никакой цели, ничего от меня не требовала, не пыталась доказать, как делали это остальные. А я ведь так устал искать подвох. И, что самое противное, всегда находил его.

Нет, у меня были женщины, которые хотели меня из-за моей внешности или харизмы, без учета популярности или денег, но такие обычно готовы были трахаться с любым, кто умел доставлять удовольствие. Я презирал их, и это презрение портило собственный кайф, опошляя его и делая грязным. А те, кто ложился со мной в постель ради выгоды, чаще играли свою страсть, плохо и неубедительно. Мне порой казалось, что я для них — что-то вроде олимпийской медали, которую надо заслужить. Если заслужат — получат то, за чем пришли. Противно. Но я к этому привык и не ждал ничего иного.

Но с Элли почему-то все было иначе, и бескорыстная страсть на двоих оказалась намного круче игры в одни ворота. Она напрочь вышибала мозги и отключала все тормоза. Мне безумно нравилось, как пахнет моя Элли, и даже немного раздражал запах геля для душа, которым она успела воспользоваться, потому что он перебивал ее собственный тонкий и нежный, едва уловимый, аромат нектара. Обожаю сладкое, а она — самый вкусный мой десерт.

Я планировал после завтрака посидеть в джакузи, где можно было понежиться и ласкать друг друга медленно и вдумчиво, а потом вернуться в кровать. И все было прекрасно, пока мы не выбрались из постели. Мое настроение начало портиться, когда я увидел растерянность и грусть в глазах Элли. Вот что опять не так? Я не понимал, и спрашивать не собирался. Впрочем, догадывался, что ей наверняка не хватило романтики, и вообще она жалеет о близости со мной по сотне выдуманных причин. Нет уж, не хочу выслушивать претензии после такого жаркого секса. Хочет домой — пусть проваливает. Я не жилетка, чтобы собирать ее глупые страдания.

Но, черт побери! «Спасибо за прекрасный секс»? Серьезно? Она правда это сказала? Это все равно, что кинуть на постель пару купюр, а после одобрительно похлопать по щеке. Это звучит, как «я видела, что ты старался, и даже оценила».

Я был в бешенстве, и ее счастье, что так хорошо умею держать себя в руках и давно научился изображать любую нужную мне эмоцию. Иначе разнес бы мелкую занозу в пух и прах. Показал бы ей, что такое «прекрасный секс» еще раз, а потом популярно объяснил, почему мужчине не нужно говорить таких вещей. Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не показать, как она меня задела. Еще не хватало демонстрировать слабости.

Зараза, засела в моих мыслях так, что не вытащить. А самое интересное, что чувствую себя так, будто она меня послала. Со мной ведь так никогда не поступали. Напряг память, чтобы удостовериться, что та меня не подводит, и еще раз подтвердил сам себе: нет, не поступали. Женщины уходили от меня по-разному, но всегда после того, как я говорил об этом. Кто-то устраивал истерики и обзывал, кто-то пытался соблазнить, чтобы я разрешил остаться. Некоторым даже удавалось, но после мы все равно расходились. А кто-то уходил спокойно, получив от меня то, за чем и приходили: хороший секс, деньги, какую-нибудь выгоду… Но ни одна женщина не покидала меня, если я предлагал остаться! Ни одна, кроме Элли.

Это оказалось неприятно, и я злился еще несколько часов. А потом до меня дошло: она же просто играет со мной! Хочет, чтобы я за ней бегал! И сам рассмеялся своей наивности. Злость тут же схлынула, сменившись упрямым торжеством. Ну уж нет, куколка, со мной этот фокус не прокатит.

Несмотря на свою злую решимость игнорировать ее игры, я промаялся полночи. Прибрался в квартире, поужинал, попробовал посмотреть фильм, но тот меня не увлек. Вышел на террасу, но и там долго просидеть не смог. Меня терзали воспоминания, как мы днем сидели тут с Элли, вспоминал каждое ее слово, каждое движение, и злился. На нее, на себя. В постели долго ворочался, потому что мысли не давали уснуть. Я не мог понять, что вообще происходит и почему Элли до сих пор занимает мою голову. Уснуть удалось только под утро.

Проснулся я поздно, но тоска и дурацкие мысли за ночь никуда не делись. Будто бы отдохнув и выспавшись вместе со мной, они набросились на меня с новой силой.

«Нет, хватит, я не позволю ей жрать мой мозг», — со злой решимостью подумал я.

В голове тут же возникла идея, чем заняться сегодня. Я давно не был на тусовках со студенческими друзьями, театр и постановка моей пьесы в корне изменили весь распорядок моей жизни. Но терять друзей и связи я не собирался, а вечер в приятной компании мне сейчас был очень нужен. И это однозначно намного лучше, чем киснуть дома, занимаясь самокопанием. Да, все правильно, надо отдохнуть, отвлечься.

Я набрал старому другу, с которым мы успели покутить в студенческие годы, и не прогадал. Он ничуть не посерьезнел за прошедший год, и рад был меня слышать, словно мы виделись только вчера.

— Приходи сегодня на квартирник, Серж устраивает. Как всегда, будет весело.

— Приду, — пообещал я, радуясь, что не пришлось долго искать, где и как провести вечер. Квартирник — это всегда интересно, можно и отдохнуть, и узнать новости, и расслабиться. — Во сколько собираетесь?

— Да уже через пару часов начнем подтягиваться. Так что давай, ждем тебя. Наши будут рады.

Я немного поразмышлял, стоит ли выпить сегодня для поднятия настроения, но решил, что хочу поехать на своей машине. Вождение было для меня отдельным кайфом, и менять его сегодня на алкоголь я не собирался.

Квартирник проходил не совсем на квартире. Это был частный дом, не шикарный и не большой, но все же довольно уютный. Здесь ничего не изменилось, все та же кухня с барной стойкой и висящими над ней бокалами, та же просторная гостиная, заставленная мягкой мебелью, пуфами и стульями, все то же любительское освещение вокруг импровизированной сцены, которое Серж установил для придания атмосферы. Кругом были расставлены пепельницы, и в воздухе привычно витали сизые клубы сигаретного дыма.

Я отметил, что в привычной тусовке появилось много новых людей, которые почти не обращали на меня внимания, но старенькие действительно оказались мне рады, и приятное удивление моих давних знакомых, обрадовавшихся мне, согрело душу. После долгих приветствий, похлопываний по плечам и предложений отметить встречу, где я послушно чокался стаканчиком с соком, я наконец уселся на одном из многочисленных диванов. Очень скоро гости тоже расселись. Многим не хватило места, и они устроились на полу. Просторная гостиная внезапно стала казаться очень тесной. Раньше я считал, что эта теснота придает больше уюта, но сейчас мне не понравилось такое большое количество народа.

На импровизированную сцену, подсвеченную парой софитов, вышел Серж. В одной руке он держал гитару, второй обнимал девицу, которую я не знал. Раньше он встречался совсем с другой девушкой, но ее в толпе я не увидел. Эта — молодая совсем, стройная, с короткой стильной стрижкой черных волос и с пирсингом во всех возможных местах. Серж поцеловал свою спутницу в губы, потом уселся на стул, а она встала рядом. Он начал играть, а девушка запела.

Я тут же попробовал расслабиться. Атмосфера была знакомой, Серж играл, как всегда, виртуозно, голос у певицы был сильным и приятным, а текст песни оказался проникновенным и наделенным глубокими смыслом. Но получать удовольствие никак не удавалось, а все из-за того, что рядом со мной расположилась какая-то девчонка. Она забралась на диван с ногами и прижалась ко мне, положила голову на плечо. Ее совершенно не смущало, что мы не знакомы и видит она меня впервые. Она делала вид, что слушает песню, но ее рука словно бы в задумчивости гладила мое колено.

Я раздраженно выдохнул. Все-таки отвык. Это ведь нормальная атмосфера для такой тусовки, где собирается бомонд, и раньше мне все это нравилось. Но сейчас почему-то вызывало только досаду. Может, стоило все-таки выпить, чтобы расслабиться? Но что-то подсказывало, что проверенное средство сегодня не подействовует.

Я решил все-таки рассмотреть девицу, прижимавшуюся ко мне так, как будто мы семейная пара. Высокая, длинноногая, светлые длинные волосы на концах выкрашены в розовый цвет, на макушке синие и зеленые пряди. Одета в хипповатое длинное платье в мелкий цветочек, руки и щиколотки в браслетах. Малолетка.

Я немного развернулся и откинулся на подлокотник. Девица, видимо, приняла мою попытку отодвинуться за приглашение и тут же легла, устроив голову у меня на коленях. Ну приехали!

Тем временем Серж закончил играть и стал представлять своего друга, которого я тоже видел впервые, как автора песен, которые только что исполнялись на сцене. Все вокруг захлопали, кто-то начал просить почитать стихи, и хозяин дома уступил парню место на сцене. Тот польщенно откашлялся и стал декламировать. Стихи были неплохими, и я бы даже заслушался, если бы не лежавшая у меня на коленях девица. Нет, она больше не приставала и, возможно, даже перестала рассчитывать на продолжение, просто лежала, потому что ей было удобно, и окажись на моем месте кто-то другой, вела бы себя так же. Ее близость была мне неприятна и мешала. Я огляделся по сторонам, решая, куда бы мне пересесть, но гостиная была забита, а многие парочки откровенно обжимались, так что сидеть с ними рядом хотелось еще меньше.

— Будешь? — раздался вдруг ее голос, оказавшийся неприятно высоким и хрипловатым. Он совершенно не шел ее блондинстой внешности и неприятно резал слух. Я тут же вспомнил голос Элли, чистый, с преобладанием красивых низких нот. И как она стонала подо мной вчера, умоляя сделать ей хорошо.

Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и кинул взгляд на девицу, не сразу поняв, что она хочет от меня.

— Что? — тупо спросил я, нахмурившись. Девица закатила глаза на мою непонятливость и продемонстрировала мне зажатый в пальцах косяк.

— Нет, спасибо, — холодно ответил я, а та, нисколько не смутившись, пожала плечами и чиркнула зажигалкой. В воздухе тут же разнесся знакомый сладковатый запах, и я решил, что с меня достаточно.

Я поднялся с дивана, девица что-то недовольно пробурчала. Видимо, ей не понравилось, что она лишилась удобной подушки. Я оглядел гостиную в поисках Сержа. Квартирник — не то мероприятие, где хозяин следит за своими гостями. Тут каждый может прийти и уйти в любой момент. Но я решил, что все-таки должен попрощаться. Однако Серж обнаружился в дальнем углу гостиной, полностью поглощенный своей певицей, и пробираться к нему через десятки ног было бы странно, как и отрывать от того, чем он сейчас занимался. Поэтому я просто направился к выходу. Напоследок поймал взгляд друга, который позвал меня сегодня сюда, тот коротко махнул рукой, прощаясь, я кивнул ему в ответ и вышел.

На улице было совсем светло, но солнце уже не палило так нещадно. Я глубоко вдохнул несколько раз, наполняя легкие чистым и свежим загородным воздухом. Хотелось поскорее избавиться от прокуренной духоты дома Сержа. Посмотрел время. Оказывается, не просидел на этой тусовке и пары часов. Но лучше я погоняю за рулем, чем останусь здесь еще хоть ненадолго.

Черт, неужели мне когда-то нравились такие вот посиделки, с малолетками странного вида, считающими себя слишком творческими, чтобы выглядеть и вести себя, как нормальные люди? Похоже, я старею. А может просто повзрослел, и свалившаяся на меня ответственность заставила пересмотреть свои взгляды на многие вещи? Стало грустно, потому что вдруг осознал, что моя старая компания мне больше не интересна, и я понял, что в очередной раз лишился какой-то очень значимой для меня части жизни, потому что она стала прошлым, к которому я не хотел возвращаться.

Я прервал свои тоскливые мысли, заставив задуматься, где провести остаток дня. И меня кольнуло привычное ощущение невыполненного долга. Опять оно всплыло, не давая покоя. И я знал, что пока не съезжу к дому отца, оно меня не отпустит. Может, сегодня я смогу зайти в его квартиру, которая так и стоит пустой после его смерти?

Я знал, что ключи в бардачке, но все равно полез проверять. Это было похоже на какое-то психическое расстройство. Ну или нервный мандраж, как у человека, который перед вылетом десять раз проверяет наличие в сумке билета и паспорта. Я был бы рад, если бы ключи волшебным образом исчезли, освободив меня от необходимости выполнить долг.

Я не понимал, почему называю это долгом. Кому я должен? Отцу? Да его не было со мной еще при жизни, а после смерти ему и подавно нет до меня дела. Себе? Тоже нет. Не будь этой проклятой квартиры, в которую я не могу зайти, мне было бы только легче. Но душу тянуло, как будто я обязан это сделать, и я знал, что это гадкое ощущение не оставит меня в покое.

Поездка по трассе до Москвы немного развеяла мрачные мысли. Ну съезжу, ну постою в очередной раз перед его домом. Все равно заняться нечем. Не вспоминать же Элли с ее подлым равнодушием. Да, я считал ее побег почти предательством. Но я должен свыкнуться со своим проклятьем: люди, в которых я нуждаюсь, всегда меня оставляют. Я ведь по-настоящему никому не нужен, а показывать свою привязанность — значит проявить слабость.

Место напротив подъезда во дворе ненавистного дома было пустым, как будто специально ждало меня. Я невесело усмехнулся. Когда нужно, места для парковки не найти. А тут пожалуйста, прям у входа. Я заглушил мотор, вытащил ключи из бардачка. Это ведь еще ничего не значит, что я держу их в руке. С тем же успехом я могу закинуть их обратно и уехать. В любой момент, как с квартирника. Но что-то продолжало меня держать.

Я вышел из машины, облокотился о капот, поднял голову и посмотрел наверх, в очередной раз пытаясь угадать, где нужное мне окно. Интересно, там есть шторы? Или, может, жалюзи? Я ведь могу просто зайти и посмотреть.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я пикнул сигнализацией и направился к подъезду. Я только проверю, работает дли ключ для домофона, и тут же уеду.

Нужный мне подъезд был совсем рядом, когда дверь распахнулась, и из него выпорхнула стайка детворы в сопровождении молодой женщины. Я мог бы поспешить, придержать дверь и спокойно зайти, даже не проверяя ключ, но замер, пропуская неожиданных людей, словно не желая им показываться на глаза. Как будто они могли угадать, какие черти сейчас жарят меня изнутри.

Я тут же разозлился. Веду себя как какой-то маньяк. Настоящий сталкер. Если за мной кто-то наблюдает, наверняка решит, что я выгляжу странно. Приезжаю, ошиваюсь тут, как придурок, словно что-то затеваю. Машина-то у меня приметная. Нет уж, пусть видят, что у меня есть ключ.

Я решительно подошел к двери и приложил круглый магнит. Замок приветственно пиликнул, раздался щелчок. Я потянул дверь на себя и зашел внутрь.

Подъезд соответствовал статусу дома: чистый, светлый, с высокими потолками. Не валяется мусор, лампочки все горят. А консьержа, кстати, нет. Ну и хорошо. Иначе бы он меня давно вычислил и вызвал полицию, а объясняться с доблестными стражами порядка, рассказывая о причинах своего странного поведения, мне не улыбалось. Да и не поверят. Где это видано — взрослый мужик не может зайти в квартиру, оставленную ему в наследство?

Я нажал стальную гладкую кнопку вызова лифта. Может, если бы его пришлось ждать, я снова сбежал. Но двери открылись тут же — кабина стояла на первом. Я шагнул внутрь и нажал нужный мне этаж.

Лифт тоже был чистый и светлый, как будто его только что установили. Даже зеркало сияло от чистоты, как новое. Я уставился на свою хмурую и небритую физиономию. Отец тут тоже ездил, и в зеркало это смотрелся. И видел там человека, похожего на меня. Я отвернулся. Очень скоро лифт мягко остановился, двери разъехались в стороны, открывая передо мной просторный холл.

Я подошел к нужной мне двери и встал напротив, нервно сжимая ключи в руках. Темная стильная дверь, дорогая. Осталось ее открыть и зайти. Но я продолжал стоять, пристально глядя на глазок. Внезапно изнутри накатила паника, потому что я вдруг ощутил, будто на меня кто-то смотрит в этот глазок из пустой квартиры. Чушь, ерунда, но потусторонняя жуть не желала отступать.

Щелчок за спиной, звук распахиваемой двери, и я вздрогнул. Эффект неожиданности, вызвавший волну липкого ужаса. Я резко развернулся. В дверях соседней квартиры стояла худощавая тетка в домашнем халате и с подозрением смотрела на меня.

— Вы к кому? — громко спросила она, а я не нашелся что ответить. Несколько секунд просто стоял и пялился на нее, пытаясь побороть внутренних демонов, которые сейчас откровенно плясали от раздирающих меня эмоций.

— Простите, я ошибся квартирой, — хрипло ответил я и быстрым шагом направился к лестнице. Ждать сейчас лифт было бы невыносимо. Я спустился на несколько этажей, и только тогда услышал, как захлопнулась дверь. Ну все. Теперь я точно стал подозрительной персоной, и следующий раз при моем появлении не погнушаются вызвать полицию.

Из подъезда я выскочил почти бегом. Но гнал вперед меня вовсе не страх преследования бдительной теткой. Мне по-прежнему казалось, что за мной следит невидимка из пустой квартиры.

Со двора я рванул, не успев даже пристегнуться, и только на оживленной дороге неприятное ощущение исчезло. Я мог бы записать сегодняшние достижения как свою победу, ведь я смог дойти до двери. Но на самом деле понимал, что меня отбросило назад, и теперь приезжать туда я вообще не захочу. Никогда.

Ну и черт с ней, с этой квартирой. Путь стоит закрытой и покрывается пылью. Она не была моей, она мне не нужна, мне ее навязали вместе с необходимостью проникнуть глубже в жизнь Богдана Данилевского. Никто не спросил, хочу ли я этого. А если бы спросили, я бы ответил жестко и однозначно: «нет».