Не по сценарию

Глава 28. Артур. Неожиданные факты

Меня моя ошибка и убила.

Как с милой объясниться, чтоб простила?

Пьеса «Заблуждения»

— Арчи, знаешь, при Богдане в театре было намного мрачнее. Ты молодец, сделал это место более живым. — говорила Марьяна, сидя в кресле в моем кабинете. — А еще ты собрал неплохой коллектив. И тебя, кажется, искренне любят.

— Ты так считаешь? — улыбнулся я, довольный похвалой.

— Да, и Марат тоже так считает. — Марьяна вдруг смутилась, замолчала, а я поднял на нее взгляд, посмотрел пристально и, может, немного насмешливо. Мол, когда вы уже перестанете скрываться и расскажете, что вас связывает не только работа? Но, судя по тому, как Марьяна отводила взгляд, я понял, что произойдет это не сегодня.

Я знал, что у моей маман с Маратом все очень даже серьезно, но они по каким-то причинам продолжают скрывать свою связь. Точнее, очень неумело пытаются ее замаскировать. Но от меня невозможно скрыть их переглядываний, улыбок и касаний. А еще счастливого блеска в глазах, причем у обоих. Что ж, хотят играть в конспирацию — пожалуйста, я не буду им мешать. Возможно, тайна делает их связь острее.

— Я рад, что ты ценишь мнение моего компаньона, — я фыркнул и снова уткнулся в эскизы декораций к новому спектаклю, которые прислал мне дизайнер.

— Но, Арчи, мне кажется, кое-что все-таки надо поменять…

Марьяна замолчала, явно ожидая моей реакции на это высказывание. Возможно, что я начну спрашивать, интересоваться ее идеями. Но я продолжил листать альбом с зарисовками. Дизайнер постарался, у меня почти не было нареканий к эскизам.

— Да, Марат говорил мне о твоих идеях. И про ремонт, и про более дорогие костюмы, и добавление в штат персональных горничных, — ответил я спокойно. — И ты серьезно думаешь, что в наш скромный театр нужна новая хрустальная люстра, а диванам в фойе — бархатная обивка под золото?

Я насмешливо посмотрел на Марьяну. Она слишком рьяно стала интересоваться всем, что происходило в моем театре. Мне это даже нравилось, что-то похожее на заботу сквозило в этом ее участии. Но идеи маман порой выглядели настолько сумасбродными, что хотелось просто закрыть лицо ладонью. Похоже, даже педантичный Мейсон не смог привить Марьяне более практичный подход к жизни.

Впрочем, я спокойно относился к ее рвению, но только лишь потому, что точно знал: будет так, как я скажу, и воздействовать на меня не получится теперь никому, даже матери.

— А что в этом плохого? — тут же возмутилась Марьяна.

— Ну, во-первых, мы очень небольшой театр, с очень скромным бюджетом, — принялся я пояснять ей, как ребенку. — Мы только что вложились в усиление охраны, и я выложил целое состояние на установку камер наблюдения и договор с охранным агентством. Все оставшиеся средства, в том числе спонсорские, сейчас вложены в новую постановку, и позволить себе лишних трат мы не можем. Во-вторых, у нас свежий ремонт, а роскошь, которую ты так хочешь, сюда просто не впишется. Так что пока все останется как есть.

— Делай, как знаешь.

Марьяна обиженно надула губки и отвернулась, но я уже понял, как нужно обращаться с собственной матерью, чтобы не вызвать скандал и обиду. Небольшая уступка сделает ее покладистей сытой кошки.

— Впрочем, я согласен с тем, что меню буфета надо расширить. А персональную горничную я найму только для тебя.

Марьяна тут же оттаяла и повернулась ко мне с благодарностью и такой счастливой улыбкой, что мне самому захотелось улыбаться. Все-таки исполнять желания дорогого тебе человека — это очень приятно. Но как же хорошо, что теперь ее капризы воплощаю не только я! Надеюсь, Марат не устанет от своенравного характера Марьяны и не захочет ее бросить. Если это произойдет, даже не представляю, какая драма тогда ждет меня. Собственные беды покажутся раем.

Впрочем, несмотря на взбалмошный характер матери, с ее возвращением моя жизнь стала чуточку светлее, я ощущал себя не таким одиноким, и дышать стало немного легче.

Да, она попала в тот период моей жизни, когда я особо остро нуждаюсь в близких людях. Мои жизненные взгляды снова претерпели изменения, я вновь скорректировал принципы и теперь пытался совместить разумные доводы с душевным состоянием. Прежняя философия больше не казалась мне безупречной, потому что я познал новые грани жизни, о которые тут же и поранился.

Чертова любовь существует, но это вовсе не радостное и светлое чувство. Она разъедает, как кислота, и избавиться от нее невозможно. Разве что, поставить барьер и никогда больше никого не подпускать с своей обожженной душе.

Хорошо, что хоть сегодня Марьяна не пыталась поднимать тему моего разбитого сердца. Марат разболтал ей о нашей с Элли истории, и когда маман узнала о произошедшем, пришла ко мне с откровенным разговором. Говорила, что я должен разобраться, что нельзя терять прекрасную актрису, а еще что должен найти ее и обязательно поговорить.

Я тогда заявил Марьяне, что если она ценит мое к ней доброе отношение, то никогда больше не будет поднимать эту тему. Она не была бы собой, если бы не пыталась снова завести разговор о моих неудавшихся отношениях, но я обрубал ее с первых слов, и Марьяна наконец оставила меня в покое.

Я был рад, что Марьяна вернулась в Москву не только из-за своих растрепанных чувств, но и потому, что она согласилась на роль в спектакле «Малыш». Маман так прониклась этой постановкой, что на репетициях выдавала эмоции, от которых разрывалось даже мое сердце. Марьяну не нужно было корректировать, она была безупречна, и я понимал, что эта роль была написана именно для нее, никто не смог бы справиться лучше.

Марьяна, осчастливленная моим решением дать ей горничную, теперь своем успокоилась и вместе со мной стала разглядывать эскизы декораций. Мы переместились в кресла, и на столике между ними уже громоздилась целая кипа просмотренных эскизов. Надо отдать Марьяне должное, в декорациях она разбиралась очень даже неплохо, и здесь я прислушивался к советам от нее.

Тут в дверь раздался робкий стук.

— Войдите, — крикнул я, и дверь тут же приоткрылась, зашел охранник.

— Артур Богданович, к вам посетительница. — сказал он. — Очень настойчивая, я решил сам проводить к вам. А то мало ли что…

Вообще в обязанности сотрудника охранного агентства не входило провожать ко мне посетителей. Для этого у меня была Зоя. Но театр был уже закрыт, а эта самая гостья, которую мне пока не было видно за широкой спиной охранника, видимо решила почему-то пробиться ко мне напрямую. Интересно кто это может быть?

— Я никого не ждал, — задумчиво проговорил я, — но пусть заходит, если уж пришла.

Охранник отодвинулся, пуская в кабинет хрупкую блондинку, а я чуть не рассмеялся в голос. Похоже, в мою жизнь решили вернуться все, кто когда-то меня оставил. Жаль, что не та, которую я бы действительно хотел видеть.

— Привет, Жанна. Какими судьбами?

Я поднялся из кресла, подошел ближе к блондинке. Она выглядела, как провинившаяся школьница. Переминалась с ноги на ногу, нерешительно теребила ремешок сумочки, скромно и покаянно улыбалась. А взгляд какой! Любовался бы вечно. Голубые глаза смотрели так смущенно, так просительно! Ну прям кот из Шрека. Все-таки она была хорошей актрисой, не зря я выбрал тогда ее на роль Катерины.

Только вот теперь, когда я знал Элли, Жанна казалась мне слишком потасканной для роли чистой девушки. Да, фигура у нее хороша. Джинсы скинни демонстрировали стройные длинные ноги и крутые бедра, ботильоны на шпильке усиливали эффект, а под кожаной курточкой виднелся черный топ, который интригующе открывал полоска живота снизу и полушария груди сверху. Жанна знала, как выглядит, и пользовалась этим на полную катушку. Пристыженный взгляд нисколько меня не обманул, ей нисколько не было стыдно.

Охранник понял, что гостья мне не угрожает и вышел из кабинета, прикрыв дверь. Я проводил его взглядом, а потом посмотрел на Марьяну. Она продолжала сидеть в кресле, с интересом разглядывая посетительницу. Я не стал просить маман уйти. Жанна не стоит этого, как и беседы наедине.

— Так что привело тебя в наши края из сказочной Италии? — спросил я.

— Я вернулась. Насовсем. Ты возьмешь меня обратно? — покаянно спросила она. — Я, конечно, понимаю, что поступила некрасиво, но я так влюбилась, что совсем не соображала, что делаю. Я очень хочу вернуться обратно.

Она покаянно сложила ладошки и уставилась на меня с мольбой.

— А обратно — это куда? — решил я немного продлить этот фарс, чтобы понять, как далеко Жанна готова зайти. — В мой театр? На роль Катерины? Или в мою постель?

Жанна с возмущением посмотрела на меня, а потом обернулась на маман, которая продолжала сидеть в кресле и, кажется, наслаждалась спектаклем. Да, об этой сбежавшей стерве она уже тоже знала.

— Мы можем обсудить это наедине. — произнесла Жанна, намекая, чтобы нас оставили наедине, а я только покачал головой. Нет, плохая из нее актриса, не удержала просительный тон, сорвалась на рассерженный и капризный.

— У меня нет секретов от матери, так что можешь говорить при ней.

Жанна снова покосилась на Марьяну и продолжила, вернув в голос слезливые нотки.

— Арт, я поняла, что в Италии мне не место. Ты не представляешь, как я скучала по родине. Каждый день думала о тебе. И о спектакле тоже думала. Мне было так плохо там… Я хочу вернуться в театр, тут моя жизнь. Если хочешь наказать меня я готова.

На последних словах она посмотрела на меня, как саба на своего доминанта, предлагающая себя для самых изощренных наказаний. Я рассмеялся, собираясь уже популярно объяснить блондинке, куда она может катиться со своими намеками на грязный секс, как встряла моя маман.

— Дорогуша, а вы, простите, кто такая?

— Меня зовут Жанна, я работала в этом театре, — рассерженно ответила моя гостья, обернувшись к матери.

— Нет, я спрашиваю, кто вы такая, чтобы разговаривать подобным образом с Артуром Данилевским? Если вы работали здесь когда-то, это не значит, что можете заявляться так просто к директору театра и нести полную ахинею. Если вам нужен визит, запишитесь в приемной. Телефон можете посмотреть на сайте театра.

Жанна задохнулась от возмущения, а я с восторгом посмотрел на Марьяну. Вот никогда не понимал всех этих женских разборок, сплетен, интриг, считал ниже своего достоинства вмешиваться и вникать в них. Но сейчас моего участия точно не требовалось, Марьяна прекрасно справлялась сама. Ох не зря она столько лет проработала в театре, где змеи не в пример какой-то там Жанне. Одна Регина чего стоила. Ну сейчас маман укатает блондинку, даже стало ее немного жаль. Я присел на краешек стола и сложил руки на груди. С лица не удавалось согнать усмешку.

— Я для него больше, чем просто актриса. И не надо лезть в наши с Арчи отношения. Если он с вами не делился своей личной жизнью, то значит, не счел нужным.

— Если бы у вас с Артуром были серьезные отношения, вы бы знали, что мой сын не любит, когда его называют Арчи, — я аж умилился такой заботе. Похоже, право называть меня дурацкой кличкой Марьяна оставила за собой. — А о вас я слышала. Вы та самая актриса, которая сбежала перед премьерой, оставив театр в крайне сложной ситуации.

Марьяна говорила спокойно, таким скучающе-пренебрежительным тоном, что он один мог вызвать бешенство. И Жанна вышла из себя. Лицо исказила злая гримаса, из голоса окончательно исчезли мурлыкающие нотки. И куда только делась стоявшая передо мной пару минут назад скромница?

— Да, я совершила глупость, и очень о ней жалею. Я уже сказала, что влюбилась, поэтому уехала. И прощения уже попросила у Артура.

Марьяна помолчала, сканируя раздраженную блондинку понимающим и даже сочувствующим взглядом.

— Кажется, вы были в Италии? — спросила маман после театральной паузы и тут же сама себе кивнула. — Говорят, не все итальянцы щедрые. Что-то мне подсказывает, что ваш возлюбленный просто оказался не тем принцем, которого вы себе вообразили. Он вас выгнал? Или вы сами сбежали?

— Да он оказался просто придурком! Ему семью подавай, детей сопливых, а жена дома сидеть должна, мамашу и сестер его развлекать! А я актриса, я в театр хочу, на сцену!

Я все-таки расхохотался. Нет, мне никогда не понять подобной наглости.

— Жанна, я не знаю, на что ты рассчитываешь, но я не собираюсь брать тебя обратно в свой театр. Ты предала, кинула меня, а я такого не прощаю.

— Но… Артур… Я ведь знаю роль Катерины. Я слышала, что ты остался без актрисы, и спектакль поэтому прикрыл. Так я же вернулась! Мы можем снова начать показ.

Мне вдруг расхотелось смеяться. Мысль о том, что Катерину будет играть не Элли, показалась мне кощунством.

— Жанна, просто уходи. Для тебя в моем театре нет ролей, и места тоже нет. Ты его потеряла, когда свалила в Италию. Я не пригласил бы тебя обратно, даже если мне грозил полный провал. Ты сделала свой выбор.

— Но… как же так? — теперь блондинка плакала по-настоящему. Я видел в ее глазах растерянность, нежелание верить в мой отказ, отчаяние. Похоже, она всерьез рассчитывала на то, что я окажусь идиотом и приму ее с распростертыми объятиями.

Я собирался повторить свой посыл уже жестче, но тут снова заговорила Марьяна.

— Откуда вы узнали о том, что актрисы на роль Катерины в театре больше нет? Элиночка просто уехала в отпуск, потому что сезон закончился.

Этот вопрос вдруг прошил меня насквозь. А правда, откуда Жанна знает о том, что Элли в театре нет?

— А это что, секрет? — ехидно спросила блондинка, шмыгнув носом. — Мне Марго и Эдик рассказали.

Упоминание режиссера еще больше меня напрягло. Почему-то почудился подвох в присутствии Эдика в этой истории. Я, как и обещал, обеспечил ему ту славу, которой он заслуживал. Даже нашел девушек, которых он раньше домогался, и те с удовольствием публично добавили свои истории в копилку его «подвигов». Теперь он сидел без работы, а по последним слухам собирался уехать куда-то в другой город. Но, похоже, остался.

— И что именно они тебе рассказали? — спросил я, и тон мой не предвещал ничего хорошего.

Жанна вдруг успокоилась и посмотрела на меня уже другим, оценивающим взглядом.

— Я расскажу тебе, но только если ты дашь мне хорошую рекомендацию в другой театр и поспособствуешь устройству на работу. А еще я хочу, чтобы никто не узнал о нашем разговоре.

Я задумался. Способствовать устройству жизни Жанны я не хотел, но она успела подогреть мой интерес.

— Все зависит от того, насколько эта информация окажется ценной. Я ничего не обещаю. Если то, что ты расскажешь, будет бесполезным, то ты просто уйдешь. То, что расскажешь, останется между нами.

Жанна с сомнением покосилась на Марьяну.

— Дорогуша, я являюсь хранителем такихПодруга? тайн, о которых вы и мечтать не смели. При мне можете говорить смело, я не предам интересов своего сына.

Жанна закатила глаза и проговорила.

— Эдик и Марго подставили твою ненаглядную Элли, — это имя Жанна произнесла с издевкой. — Заплатили ее бывшему парню, чтобы тот немножко поприставал к ней, пока Марго снимки сделает. Ты купился на эту подставу, а она смоталась от тебя.

Меня словно кипятком окатило от этого признания.

— Что? — только и выдавил я из себя. Осознание произошедшего свалилось на меня, как гиря на голову. Подставили… Она не изменяла мне… Я повелся на дешевый трюк, как пацан! Боже, что я наговорил?!

Мне вдруг резко перестало хватать воздуха, но я сдержал порыв схватиться за голову и стукнуться хорошенько лбом о стену. Через несколько секунд я почувствовал на плечах руки матери. Она теперь стояла рядом со мной.

— И что же вас заставило рассказать об этой подлости? Марго, кажется, вам подруга? По крайней мере, она сама об этом говорила, — проговорила Марьяна, а я мысленно поблагодарил ее за несколько секунд передышки, что она мне дала.

— Подруга? Да в нашем мире каждый за себя. И, между прочим, когда я уехала, она звонила и просилась ко мне, в Италию. Так что не думай, Арт, что Марго осталась бы в театре, если бы я позвала ее с собой. Я не одна такая плохая, любая бы на моем месте поступила бы так же. Но мой итальянец сразу мне отказал. Сказал, что не собирается обеспечивать моих подруг. Она обиделась на меня и рассказала всем, что я уехала. Хотела так отрезать мне пути к возврату. Хотела даже имя мое раскрыть, но ты вовремя подсуетился, подсунул договор о неразглашении информации. Она и испугалась.

Все, что говорила сейчас Жанна, казалось мне отвратительным шипением, вырывающимся из змеиной пасти. Я больше не хотел ее слушать.

— Проваливай, — прохрипел я. — Пошла вон отсюда.

— Эй! Ты же обещал! — завопила Жанна.

Я был почти готов вышвырнуть стерву за дверь собственноручно, но тут снова вмешалась Марьяна. Она на мгновенье крепче стиснула мою руку, после чего спокойно проговорила:

— Жанна, запиши мой номер. Все вопросы по твоему устройству я беру на себя. Набери мне завтра после двенадцати. А сейчас лучше уходи.

Я почти не удивился тому, что маман перешла с Жанной на «ты», да и тон сменила на более дружелюбный. Мне было плевать. Хочет заниматься этой сукой — пожалуйста. Меня же сейчас занимало совсем иное. Например, как найти Элли и каким, вашу мать, образом вымаливать у нее прощения?