Нежеланный брак

Глава 45

Дион

Я вхожу в дом и замираю, услышав мягкую, меланхоличную мелодию, заполняющую гостиную. Фэй сидит за роялем, ее пальцы едва касаются клавиш, словно музыка — это нечто большее, чем просто звуки. Это ее безмолвная мольба.

Я подхожу ближе и, не раздумывая, подхватываю ее на руки, вырывая ее пальцы из этой грустной симфонии. Она вздрагивает, но в ее глазах нет ни капли возмущения, ни намека на сопротивление. Она просто обхватывает меня за шею, прижимаясь носом к моей коже, когда я несу ее к дивану.

— Что случилось? — спрашиваю я, усаживаясь и устраивая ее у себя на коленях. Она прячет лицо у меня на груди, ее пальцы касаются моей шеи, словно ищут защиты.

Последние дни между нами все было идеально. Эрик, сам того не желая, сблизил нас еще сильнее, и, хоть я никогда в этом не признаюсь, ему можно сказать спасибо. Фэй наконец-то начала меня впускать. Наши вечера наполнены разговорами обо всем на свете, она больше не скрывается за своей привычной сдержанностью. Я наблюдаю, как моя жена расцветает, и это завораживающие зрелище.

Именно поэтому ее состояние сейчас сбивает меня с толку. Я думал, что убрал все что могло бы ее ранить. Где я просчитался?

— Дион, — шепчет она, не отрываясь от моей кожи. — Ты действительно перекрыл моей семье доступ ко мне? Ты следишь за мной?

Я напрягаюсь и осторожно отстраняю ее, чтобы заглянуть в ее глаза.

— Фэй… — мой голос срывается, чувствуя скрытую в ее тоне боль. Я поднимаю ее лицо за подбородок, заставляя посмотреть на меня. — Я просто пытался тебя защитить.

Она смотрит прямо в мои глаза, и в ее взгляде — недоверие.

— Ты пытался мной управлять, иначе ты бы обсудил это со мной заранее.

Я сжимаю челюсть, не зная, как поступить в этой ситуации. Я настолько привык делать все, что, блять, захочу, и не сталкиваться с последствиями, что теперь не уверен, как реагировать.

— Я видел тебя в доме твоего отца. Они все относились к тебе, как к какому-то аксессуару, и твой отец явно использовал тебя, присваивая твои деньги. Ты была тенью той женщины, которую я знаю, Фэй. Ты, конечно, права. Мне следовало поговорить с тобой, но я не жалею о том, что сделал. Я не собираюсь сидеть сложа руки, пока кто-то использует тебя. Мне плевать, что это твоя семья.

Ее глаза вспыхивают гневом, и она толкает меня в грудь.

— Разве ты не понимаешь, что только усугубил ситуацию?

Я смотрю на нее, и в ее взгляде вспыхивает безнадежность.

— Что случилось, Фэй? — спрашиваю я, чувствуя, как у меня все внутри сжимается.

Она моргает, сдерживая слезы, и делает дрожащий вдох.

— Дион — бормочет она, ее голос срывается. — Мне нужно… мне нужна твоя помощь.

Ее голос ломается на последнем слове, как будто ей больно просить, как будто она не понимает, что я сделаю для нее все что угодно..

— Расскажи мне, — говорю я тихо, стараясь сохранить голос ровным, несмотря на холодный страх, пробежавший по позвоночнику.

Она сглатывает, закрывает глаза и кивает.

— Это мой отец. Помнишь тот вечер у меня дома, после ужина? Ты спросил, был ли он добр ко мне.

Я напрягаюсь еще сильнее и киваю.

— Я соврала. Но ты знал это, не так ли?

Я делаю глубокий вдох, прежде чем кивнуть снова.

— Да, — признаю я. — Я изучал его уже несколько месяцев. Все указывает на то, что он пытался контролировать тебя финансово. Все, что ты рассказывала о своем детстве, подтверждает эту версию, но… — я замолкаю, ненавидя эти слова. Как будто, если я не скажу их вслух, они перестанут быть правдой. Какой-то гребаный эффект Шредингера. — Я не мог определить масштаб его влияния. Того, что я узнал, хватило, чтобы отрезать его от тебя.

Я смотрю в ее глаза, пока одинокая слеза скользит по ее щеке, оставляя за собой путь разрушения. Какой ценой бы это ни далось, я заберу всю боль, которая затмевает ее ослепительно-синие глаза.

— Он не всегда был таким, знаешь? — ее голос дрожит, когда она убирает прядь волос за ухо. — Когда я была маленькой, он был заботливым. Я не уверена, любил ли он меня или просто мое будущее, но к концу это точно было второе.

Она делает неровный вдох, и я чувствую, как ее тело напрягается в моих руках.

— Сначала все было не так плохо. Я никогда не имела той же свободы, что мои сводные сестры, но я любила играть на пианино, так что меня это не сильно беспокоило. Все изменилось, когда мне исполнилось восемь, и я сказала ему, что хочу бросить. Тогда он впервые ударил меня.

Кровь ударяет мне в голову, и я перестаю слышать ее слова на несколько секунд. Все, что мне хочется, — это выследить этого ублюдка и стереть его в порошок.

— Мне не разрешали бросить занятия, потому что он был уверен, что это даст мне способ сократить то расстояние, которое ты установил. Именно тогда он был хуже всего, понимаешь? Каждый раз, когда тебя фотографировали с другими женщинами, или когда ты отказывался видеть меня, несмотря на то, что был в стране, он наказывал меня. Его не волновало, что я была подростком на протяжении большей части твоих интрижек, или что наша помолвка была всего лишь устным соглашением, которое имело мало общего с нами лично. Полагаю, дело было не в оскорблении — он боялся, что ты откажешься от сделки между нашими семьями, и ему нужны были деньги.

Фэй закрывает глаза, глубоко вдыхая, прежде чем продолжить:

— Сначала он извинялся. Говорил, что дисциплина — часть его обязанностей. Но со временем он перестал придумывать оправдания. Я много раз думала о побеге, но он грозился выплеснуть всю свою ярость на мою мачеху и сестер.

Она стискивает зубы, а ее взгляд падает на сцепленные пальцы.

— Ты хоть представляешь, как больно осознавать, что я всего лишь продукт твоих желаний? Я понятия не имею, кем бы я была, если бы не была помолвлена с тобой с рождения. Была бы я вообще пианисткой? Разрешили бы мне завести своих друзей? Поступила бы я в колледж, и если бы поступила, что бы я выбрала изучать? Я не знаю, Дион. Я понятия не имею, кем бы я была, если бы не ты, и я ненавидела тебя за это. Я не думала, что это изменится, но ты… ты заставил меня почувствовать себя такой противоречивой. Ты совсем не такой, каким я тебя представляла, и какое-то время я думала, что ошибалась насчет тебя. Ты заставил меня поверить, что… что ты не будешь контролировать меня так, как мой отец.

Я крепче сжимаю ее в своих объятиях и качаю головой.

— Все, что я делал, было ради твоей защиты. Я бы никогда не использовал тебя так, как он. Неужели ты этого не видишь? — Мой голос полон отчаяния. Моя защита лишь задушила ее, но я уже ничего не могу изменить.

Она кивает, ее голос едва слышен:

— Вижу. Я понимаю, Дион. Но… мне просто хотелось, чтобы ты поговорил со мной, прежде чем что-то делать. Потому что, не поговорив со мной, ты обрек моих сестер на страдания. Незадолго до свадьбы отец перестал меня бить — он стал срывать злость на моей младшей сестре, и заставлял меня смотреть, говоря, что этого бы не случилось, если бы я просто подчинялась, если бы я старалась угодить ему в том, из-за чего он злился. Когда ты так поступил с ним, ты поставил моих сестер под угрозу, а я даже не понимала этого. Я согласилась выйти замуж только ради них, чтобы защитить их, и ты лишил меня этой возможности. Я… я не знаю, что теперь делать.

Она прислоняется лбом к моему плечу, и я крепко обнимаю ее, пока ее сотрясают безудержные слезы, душевная боль пронизывает все ее тело. Мне, блять, разрывает сердце видеть ее в таком состоянии, и больше всего от осознания, что в этом виноват только я.

Каждая частичка боли, которую она испытывала на протяжении многих лет, была прямым результатом моих действий. Каждая частичка вреда, который ей был причинен, произошла из-за меня.

— Я могу заставить его исчезнуть.

Она напрягается и яростно качает головой.

— Я стану таким же чудовищем, как и он, если причиню ему боль, Дион. Я не хочу переходить эту черту. И я не хочу, чтобы ты сделал это ради меня. Пожалуйста, не пачкай руки. Обещай мне.

Я закрываю глаза, сдерживая ярость, которая пульсирует во мне, требуя выхода. Она не понимает. Она слишком чистая, слишком добрая для этого мира. Но если она просит меня не разрывать этого ублюдка на куски…

Я вдыхаю ее запах, чувствую, как ее хрупкое тело дрожит в моих руках, и выдыхаю сквозь стиснутые зубы:

— Обещаю.

Моя жена чуть отстраняется, заглядывает мне в глаза, и я, сжав зубы, медленно киваю. Я не могу ей отказать. Никогда не мог. Она внимательно изучает меня, и только когда находит в моем взгляде то, что искала, наконец расслабляется, вновь прижимаясь ко мне.

— Я не знаю, что делать, Дион, — шепчет она, ее дыхание обжигает мою шею. — Но я знаю, что мне нужна помощь.

Я провожу ладонью по ее спине, притягивая ближе, давая ей почувствовать, что она больше не одна.

— У тебя есть она, — обещаю я, мой голос звучит низко, уверенно. — У тебя есть я.