Нежеланный брак

Глава 48

Дион

Я понимаю, что это сон, когда вижу, как мама улыбается мне, пока мы вдвоем бредем по полям возле нашего поместья. Я держу ее за руку, и она кажется куда меньше, чем я ее помню.

— Она никогда тебя не простит, знаешь? — говорит мама. — Ты изо всех сил старался игнорировать прошлое, и я уважаю это, но ты не сможешь от него убежать. Она узнает, что ты убил ее мать, и ты ее потеряешь. Но ты ведь и сам это понимаешь, да? Где-то глубоко внутри ты уже готов к этому. Именно поэтому ты начал отдаляться. Ты чудовище, Дион. Был им тогда и остался сейчас. Только стал еще хуже. Если бы твои братья не вмешались, ты бы вошел в тот дом и мы оба знаем, что ты не остановился бы, пока Фэй не осталась круглой сиротой.

Я смотрю на нее, ощущая, как сердце уходит в пятки.

— Знаешь, что самое ужасное в этих снах? — произношу я глухо. — Теперь у меня больше воспоминаний о тебе вот такой, чем о тебе настоящей. И я уже не могу сказать, что из этого правда. Ты ненавидела меня тогда? Ты действительно винишь меня за то, что случилось? Мам, я правда этого заслуживаю?

Она, конечно, права. Я хочу сбежать от прошлого. Я бы отдал все, чтобы начать с чистого листа, стать тем, кем Фэй считает меня, но это невозможно.

— Заслуживаешь, — отвечает она просто. — Ты сам слышал ее, да? Она хотела сбежать от тебя. Думаешь, что-то изменилось? Она остается лишь потому, что считает, будто в долгу перед тобой, потому что она такая — ответственная, она платит по счетам, какой бы ни была цена. Но она никогда не выбирала тебя, Дион. Просто делает все возможное, чтобы справиться с дерьмовой ситуацией. И ты это знаешь. Фэй никогда тебя не полюбит. Как она может? Ты для нее тюремщик. Ты ничем не лучше ее отца.

Я разжимаю пальцы и делаю шаг назад.

— Прекрати, — предупреждаю я. — Ты ничего не знаешь ни о ней, ни о нас. Я люблю ее.

— Правда? — мягко переспрашивает она. — А ты вообще знаешь, что такое настоящая любовь? Ты любишь ее или просто хочешь владеть ею, подчинить ее? Такой, как ты, не способен любить.

Я делаю еще шаг назад, но она только ухмыляется, дразня меня.

— Давай, — шепчет она. — Разрушь ее. Так же, как разрушаешь все, к чему прикасаешься. Просто не говори потом, что я тебя не предупреждала, когда в твоих руках останутся лишь осколки той, кем она могла бы стать.

— Дион! — Меня резко вырывают из сна. Встревоженный взгляд Фэй мечется по моему лицу. — Господи, — шепчет она, обнимая меня крепче. — Я так боялась. Ты не просыпался.

Я моргаю несколько раз, пытаясь окончательно прийти в себя, и сжимаю ее в ответ. Где-то среди ночи она забралась на меня, усадила прямо, и теперь мое липкое от пота тело прижато к ее теплой коже.

— Фэй — Ее имя слетает с моих губ, как молитва, как мольба. Я зарываюсь лицом в изгиб ее шеи, пока в голове гремят слова матери.

Она немного отстраняется, ее ладони ложатся мне на плечи.

— Что случилось? Что тебе приснилось? — голос ее дрожит. — Я никогда не видела тебя таким, Дион. Ты метался во сне, что-то бормотал… ты умолял о чем-то и снова и снова извинялся.

Я? Я не помню этого. Чем дальше отступает сон, тем больше деталей стирается из памяти, но холодный, безжалостный голос матери по-прежнему звучит в ушах.

— Она права, — шепчу я. — В конце концов, я тебя потеряю, да? Ты никогда меня не простишь.

— Простить за что? — Фэй смотрит на меня настороженно.

Я заглядываю в ее потрясающе синие глаза, чувствуя себя потеряннее, чем когда-либо. Каждый раз, когда мои демоны выползают наружу, они тянут меня в ад. А жизнь без нее — это и есть ад. Я на перепутье. Вина сжирает меня изнутри, но часть меня хочет поверить в свою жену. Может быть, мама права… но что, если нет? А если Фэй сможет любить меня, несмотря ни на что?

— Это я виноват в смерти моих родителей… и твоей матери.

Она замирает, глаза едва заметно расширяются.

— Дион, они погибли в авиакатастрофе, — осторожно напоминает она.

Я сглатываю и киваю.

— Знаю. — Годы терапии научили меня справляться с этим, смотреть на вещи рационально. Но я до сих пор уверен, что частично виноват. — Их не было бы на том самолете, если бы не я, Фэй. Они полетели в Лондон, потому что занимались расширением Фонда Staccato, и переговоры шли не так гладко, как они ожидали. — Я судорожно вдыхаю и откидываюсь на спинку кровати, прижимая ее к себе еще крепче. — А у меня был концерт. Мой первый большой сольный концерт. Я умолял их вернуться. Я сказал, что никогда их не прощу, если мне придется выйти на сцену без них. Обвинил их в том, что чужие дети для них важнее, чем я. Мы ужасно поссорились, телефонный счет тогда вышел просто космический. Твоя мама пыталась меня успокоить, но я ее не слушал. Она пообещала, что приедет на следующие концерты, знаешь? Сказала, что ни за что их не пропустит, что привезет тебя с собой, и вы будете поддерживать меня вместе. Последнее, что я ей сказал, было… что я их ненавижу.

Фэй берет мое лицо в ладони, заставляя посмотреть на нее.

— Дион, тебе было двенадцать. Конечно, ты хотел, чтобы твои родители были рядом в такой важный момент.

Я крепче обнимаю ее за талию, горло сдавливает жгучая боль.

— Они полетели домой ради меня, Фэй. Ты потеряла мать из-за меня. Ты понимаешь, что все могло бы быть иначе, если бы она осталась? Это не только ее ты потеряла. Я украл у тебя детство. И несмотря на это… я все еще хочу большего. Я отнял у тебя так много, но мне все равно мало. Мне нужно и твое сердце.

Я тяжело вдыхаю и отвожу взгляд, не в силах больше смотреть на нее.

— Дион, — шепчет она. — Оно уже твое. Мое сердце — твое. Я твоя.

Я поднимаю на нее ошеломленный взгляд. Она все еще смотрит на меня так же.

— Ты слышишь себя, Дион? Ты был ребенком. Ты не виноват в том, что случилось с моей матерью и твоими родителями. Я не виню тебя. Я понимаю, почему ты чувствуешь себя виноватым, но, любимый… ты же не заставил тот самолет упасть. Дион Виндзор, ты невероятно силен… но не до такой степени. Ты не делал этого.

Она притягивает меня ближе, ее ноги обвиваются вокруг меня, руки цепко держат за плечи. Что-то распускается внутри, словно тяжелый узел вдруг развязывается, и облегчение накрывает меня с головой. Я обнимаю ее крепче, пряча лицо в изгибе ее шеи.

— Как долго ты носил в себе эту вину? — спрашивает она, голос ее дрожит. — Это поэтому ты так долго избегал меня?

Я зарываюсь пальцами в ее волосы, дышу прерывисто.

— Я годами ходил на терапию, Фэй. Рационально я понимаю, что… я не убивал их. Но какая-то часть меня по-прежнему в это верит. И я бы солгал, если бы сказал, что это не мешало мне смотреть тебе в глаза. Логически я понимаю, что не стал причиной их гибели, но если бы не я, их не было бы на том рейсе.

— Это об этом твои сны? — Она чуть отстраняется, чтобы заглянуть мне в лицо, и, когда я молчу, повторяет: — Дион, это ведь не первая ночь, когда твои кошмары будят меня. Я никогда ничего не говорила, потому что это казалось слишком личным, а ты всегда засыпал снова. Но я это замечала. О чем ты видишь сны?

Я ловлю ее взгляд, чувствуя, как внутри что-то холодеет. Я колеблюсь, но в итоге выкладываю карты на стол.

— О матери, — говорю наконец. — Она приходит ко мне во сне и говорит, что я монстр. Что я убил ее. Из-за этого я не могу отпустить. Каждый раз, когда пытаюсь, она возвращается и напоминает, что я не заслуживаю свободы от этой вины.

Глаза Фэй наполняются слезами, она резко мотает головой.

— Нет, — твердо говорит она. — Ты заслуживаешь это. Ты заслуживаешь быть свободным от вины, заслуживаешь быть счастливым, Дион.

— Ты бы так не говорила, если бы знала, что я сделал. — Я тяжело сглатываю. — Я слышу тебя, детка. Да, я был ребенком, когда погибли мои родители. Но все, что было после? — Я опускаю взгляд на свои руки. — Они не чистые. И сколько бы я ни пытался, я не могу стереть с них кровь.

Она вдруг улыбается, и в ее глазах появляется легкое веселье.

— Мой дорогой муж, — мягко говорит она, и сердце у меня пропускает удар. — Ты Виндзор. Назови мне хоть одного влиятельного человека с чистой совестью. Хоть одного, кто не переступит через закон или через себя, чтобы защитить своих.

Я молчу, и она снова качает головой.

— Когда я выходила за тебя, я думала, что ты чудовище, Дион. Думала, что ты такой же, как мой отец. Что ты сломаешь меня и переделаешь под себя. Но я ошибалась. Ты не разрушил меня, ты построил меня заново. Ты был рядом, ты поддерживал меня безоговорочно. Ты защищал меня так, как я никогда не ожидала от тебя. Единственное, что ты разрушил, — это стены, которые я выстроила вокруг себя.

Она гладит пальцами мое лицо, взгляд ее теплый и полный любви.

— Я люблю тебя, Дион. Всего тебя. Даже те части, которые ты считаешь недостойными. Позволишь мне? Позволишь мне любить тебя?

Я сглатываю комок в горле и тянусь к ней, осторожно касаясь ее губ, словно все еще не до конца верю в то, что услышал. Ее пальцы запутываются в моих волосах, и она улыбается сквозь поцелуй, прежде чем ответить мне.

Она любит меня.

Меня.

После всего, что я ей только что рассказал, она все равно меня любит.

Я не знаю, чем заслужил женщину, которая сейчас в моих объятиях. Но знаю точно: я сделаю все, что угодно, лишь бы она осталась.