Ненавидеть игрока

3

ВАЙОЛЕТ

Я жду добрых тридцать минут, пока не решаю, что Гэвин спит, прежде чем выползти из палатки в шлепанцах к внедорожнику Джордана.

“Боже мой, по ночам здесь становится холодно.” Я двигаюсь так быстро, как только могу, потирая голые руки на ходу. Подойдя к машине, я открываю грузовую дверь и нахожу одно единственное одеяло. Это придется сделать. Я прижимаю его к груди и мчусь обратно. В кемпинге темно и тихо. Должно быть, все уже вымотаны на ночь.

Я была в шести футах [Прим.: 182.88 см] от палатки, когда меня остановило царапанье. Я задерживаю дыхание и жду, появится ли оно снова. Когда это происходит, я хнычу, а затем отступаю в сторону, приближаясь к тому месту, где Гэвин спит у огня.

— Гэвин! — Я шепчу-визжу.

— Что?

— Я что-то слышала.

— Не волнуйся. Если они знают, что для них хорошо, они первым меня съедят. — Он даже не открывает глаза.

Царапанье раздается снова, и мое сердце колотится, когда я взвешиваю свои шансы благополучно добежать до палатки. И тут я это вижу: створки висят открытыми. Боже мой, я не закрыла их, когда уходила. А что если внутри животное?

— О-окей, можешь заходить в палатку, — говорю я и слегка подталкиваю его ногой.

Один из глаз Гэвина открывается на кратчайшую секунду. — Беспокоишься обо мне?

— Нет, — быстро говорю я. — Но, возможно, оставаться парами — хорошая идея.

— С тобой все будет хорошо, Ви. Наверное, это просто енот или что-то в этом роде.

Мне нравится, как он говорит, что, например, столкнуться с енотом было бы совершенно нормально. Еноты страшные, и мне бы не хотелось встретить ни одного в темноте, спасибо.

— Я думаю, что это в палатке.

— Как оно могло попасть в палатку? — Его темные глаза открываются, и он уделяет мне все свое, хотя и сонное, внимание.

— Я пошла к внедорожнику Джордана, чтобы взять одеяло. Ты взял мой. Или твой. Мне нужно было одеяло, а теперь в моей палатке дикое животное. В твоей палатке. Боже мой, пожалуйста, просто помоги мне. — Мой голос граничит с нытьем, и я в полном ужасе.

— Расслабься, — говорит он и встает. Его рука касается моей. Он надел спортивные штаны и толстовку с тех пор, как я видела его в последний раз, и он такой теплый и спокойный, что я не отхожу. Он делает шаг, и я следую за ним, оставаясь рядом. Он подходит к столу и расстегивает рюкзак.

— У тебя есть оружие? — спрашиваю я, пока он роется в переднем кармане.

Он поворачивается с телефоном в руке, и фонарик светит мне в глаза. Я поднимаю руку, чтобы загородить свет, но все еще вижу его самодовольную ухмылку.

— Зачем мне оружие в рюкзаке?

— Я не знаю. Я никогда раньше не разбивала лагерь. Я понятия не имею, что приносят люди.

Он качает головой, и я снова следую за ним, мои руки легко лежат на его пояснице. Я чувствую себя безопаснее, когда он идет впереди, но тогда я тоже ничего не вижу, а не видеть — это ужасно.

Он останавливается, и я врезаюсь ему в спину с колотящимся сердцем. Я зажмуриваюсь и прижимаюсь к нему. Одеяло в моих руках служит барьером между нами, но я все еще чувствую исходящее от него тепло. От него пахнет дымом и грязью, но это не отталкивает меня, как мне хотелось бы.

— Что это такое? Волк?

— Я ничего не вижу. — Свет движется по темному горизонту.

— Ты проверил палатку? — спрашиваю я, все еще используя его как живой щит.

— Все чисто, — говорит он.

Схватив его за толстовку, я медленно оглядываюсь вокруг. Он светит светом на палатку, чтобы показать мне, что там ничего нет, кроме моего рюкзака и мобильного телефона.

Я отпускаю его и выхожу за ним на трясущихся ногах. — Наверное, мы его спугнули.

— Мы? — Его брови приподнимаются.

— Отлично. Ты. — Я смотрю на черное небо. Сегодня вечером луна там крошечная полоска, а звезды скрываются, из-за чего лагерь кажется еще темнее, чем я себе представляю в ясную ночь. Я не хочу думать о том, что скрывается вокруг нас.

Дрожь пробежала по моей спине.

— Здесь тебе нужно нечто большее, чем просто хлипкое одеяло. — Его взгляд падает на тот, который я все еще держу.

— Это все, что осталось во внедорожнике Джордана. — Я прижимаю тонкое одеяло к груди, чувствуя себя очень защищенной. Это не его вина, что он не создан для приключений на природе.

Где-то вдалеке воет животное. Я вбегаю в палатку, прекрасно осознавая, что Гэвин смеется надо мной.

— Все готово? — спрашивает он, поворачиваясь, чтобы уйти.

Я прикусываю уголок губы. Сегодня ночью я ни за что не смогу уснуть.

— Может, тебе стоит остаться в палатке, — говорю я, не совсем встречаясь с его темным взглядом.

Его единственная реакция — легкое приподнятие одной брови.

— Потому что холодно, и если тебя съедят, люди, наверное, будут винить меня.

— Со мной все будет в порядке, — заверяет он меня и делает шаг в сторону.

— Нет. Подожди, — зову я. Я вздыхаю, прежде чем продолжить: — Пожалуйста, ты поспишь здесь? Я не хочу оставаться одна.

— И ты подумала обо мне? Как мило. — Сарказм исходит из его слов. Он позволяет пологу палатки закрыться и исчезает.

Ух.

— Придурок, — бормочу я и ложусь. Я разворачиваю одеяло и натягиваю его на себя. Он покрывает примерно половину моего тела, но если я свернусь калачиком в позу эмбриона, это будет идеально. Я все равно не смогу заснуть, поэтому просто постараюсь не замерзнуть насмерть сегодня вечером. “Цели: они важны.”

Я только обустраиваюсь, когда Гэвин ныряет внутрь со всеми своими вещами.

Без слов он застегивает нас внутрь. Этот звук вызывает во мне новый тип беспокойства. Я одна в палатке с Гэвином. Я уже говорила, что он худший?

Он ставит рюкзак в угол и разворачивает спальный мешок как можно дальше от меня.

Три фута [Прим.: 91.44 см] между нами недостаточно. Космическое пространство недостаточно далеко. С Гэвином между нами нет пустого пространства. Каждая молекула заряжена и возбуждена.

Я ворочаюсь. Пальцы моих ног продолжают выскальзывать из-под моего верного одеяла.

И я слышу, как он дышит. Ему обязательно так громко дышать?

Я перехожу на другую сторону, когда какой-то предмет сталкивается с моим лицом. Я начинаю кричать, но потом понимаю, что это его одеяло. “Оххх.” Так тепло, вырывается счастливый стон, и я даже не могу сделать вид, что собираюсь отказаться.

— Хочешь использовать другой? — Наверное, оно закрыло бы половину его ног, но это что-то.

Он отворачивается от меня, поворачиваясь спиной, и кладет подушку себе на голову. — Засыпай, Вайолет.