Нерлих Г. ... а Ганг течет дальше

Город на желтом побережье

Мадрас заслуживает того, чтобы посвятить ему отдельную главу. Это — научный, деловой и торговый центр Юга, насчитывающий полтора миллиона жителей, в основном темнокожих и низкорослых потомков древнего дравидийского населения, говорящих на тамильском языке. Современный порт Мадраса не уступает по значению калькуттскому и бомбейскому, а выдающиеся творения многочисленных художников создали ему славу индийских Афин.

История возникновения Мадраса не совсем обычна. Он не стоит на реке, которая связывала бы его с сельскохозяйственными районами, в его окрестностях нет полезных ископаемых, необходимых для создания мощной промышленности, он даже лишен естественной гавани. На том месте, где ныне длинной полосой вытянулся вдоль песчаного побережья город, 300 лет назад высадились англичане и основали опорный пункт. С таким же успехом он мог быть заложен на 100 километров севернее или южнее. Но ветер гнал судно к этому месту, прибой был невысок, и капитан предположил, что окруженное пальмами побережье таит в себе желанные сокровища.

Свыше трех веков прошло с тех пор, но все еще сохранились романтичные пальмовые рощи, так не гармонирующие с современным многолюдным городом. В самом деле, Мадрас с его парками и широкими проспектами, роскошными постройками и песчаным побережьем больше напоминает курорт, чем большую столицу и порт. Неспешно и размеренно, словно в сельской местности, течет в нем жизнь, в обеденные часы и это спокойное движение замирает и даже неутомимые рикши, прекратив поиски пассажиров, забираются в тень пальмовых аллей.

Если верить модным песенкам, Мадрас и его порт — самое неспокойное место в мире. Может быть, это и так, если говорить о пристани, которая, подобно огромному цементированному бассейну для плавания, тянется вдоль побережья. Она принимает ежегодно около тысячи заокеанских грузовых судов.

Но тот, кто рассчитывает, что здесь можно повеселиться так же, как, скажем, в гамбургском порту, очень скоро разочаруется. В прославленном приморском городе нет ни увеселительных кварталов с притонами, ни сомнительных варьете с полутемными барами, там не играют в карты и не наживаются на танцах с раздеванием. Как и в Бомбее, в Мадрасе даже нет виски и коньяка, так как их употребление запрещено городскими властями. Лишь иностранцы, доказавшие, что без спиртного им трудно обойтись, получают водку по рецепту врача. Но эта процедура так продолжительна и требует стольких усилий, что большинство предпочитает от нее отказаться, тем более что распивать спиртные напитки в ресторанах запрещается. Не удивительно, что в Мадрасе матросы, как правило, не сходят на берег.

Любители потанцевать также вряд ли могут получить удовольствие в Мадрасе. Танцы не запрещены, но расчетливые владельцы ресторанов давно смекнули, что при отсутствии спиртного даже резкие звуки джава не могут склонить посетителей к необдуманно большим счетам. Оркестры были упразднены, и в ресторанах остались единичные туристы, потягивающие апельсиновый сок и размышляющие над тем, стоит ли доверять многообещающим предсказаниям песенной лирики о следующей цели их путешествия.

Я слышал, как один англичанин процедил сквозь зубы: «Боже мой, прежде все было иначе». Он, конечно, думал не только о попойках, но и о том времени, когда индийцам был запрещен вход в избранные отели, где англичане могли позволить себе делать все, что хотели. Теперь индийцы хозяева у себя дома и нередко откровенно высказывают англичанам свое мнение об иностранном господстве.

Самое красивое в Мадрасе — это не известные по рассказам и фотографиям дворцы набережной, а неповторимо прекрасное побережье. Его мягкий желтый песок и тихо шумящий прибой, на протяжении нескольких километров окаймляющие город, заставили меня почти забыть, что всего в 200 метрах за моей спиной находится город с миллионным населением. Ярко-синее приветливое небо, лишь изредка покрывающееся облаками, создает праздничное настроение и усиливает ощущение, будто ты находишься на курорте.

Несколько в стороне, на том же привлекательном побережье, расположились круглые бамбуковые хижины, похожие на палатки, обвешанные тряпками и пальмовыми ветками. В этих крошечных сооружениях, лишенных каких-либо удобств, ютятся со своими огромными семьями рыбаки Мадраса. Таким же немым свидетельством бедности жителей Мадраса служат рыбачьи лодки, не имеющие ничего общего с нашим привычным представлением об этом средстве передвижения по воде. Четыре скрепленных веревками бревна, пара расщепленных бамбуковых палок для гребли и лоскут вместо паруса — вот и вся посудина, на которой рыбаки отваживаются уходить далеко в море и, как ни удивительно, ловят рыбу. В этом мире нищеты и упадка только сети, аккуратно развешанные для просушки, были как всюду.

Бросалось в глаза множество детей, резвившихся среди сетей, копавшихся в песке и вылезавших буквально из каждой хижины. Рыбаки Мадраса очень любят своих малышей, как, впрочем, и большинство индийцев, имеющих обычно многочисленное потомство.

Еще три десятилетия назад средний возраст жизни индийца не достигал даже 20 лет, а теперь он уже приближается к 30 годам. При английском господстве население Индии увеличивалось крайне медленно, в настоящее время его ежегодный прирост составляет 5 миллионов человек. Через 4 года только один прирост населения превысит численность жителей ГДР, а через 25 лет он составит 140 миллионов человек.

Рост численности населения, бесспорно свидетельствующий об улучшении здоровья индийцев, выдвигает множество новых проблем. Главная из них заключается в том, что Индия, только еще создающая свою промышленность, не в состоянии обеспечить работой всех нуждающихся. В 1955 г. министр финансов сказал при подведении итогов первого пятилетнего плана: «Благодаря плану мы смогли предоставить работу четырем миллионам людей, ранее ее не имевшим, однако прирост населения требует обеспечения работой еще семи миллионов человек».

Иными словами, Индия должна решить проблемы использования истосковавшихся по труду крестьянских рук на селе и безработицы в городах, имея при этом в виду, что ежегодно дополнительно предъявляют требования на работу около трех миллионов вступающих в жизнь молодых людей. В Индии рождаемость, типичная для крестьянской страны, а по непрестанно сокращающейся смертности она постепенно приближается к стране индустриальной. Потребности населения растут, тогда как земля продолжает обрабатываться слишком примитивными методами, урожаи мизерны и промышленность развита слишком слабо. Большой прирост населения вносит известные и притом немалые трудности в задачу повышения уровня жизни. Но индийское правительство и особенно премьер-министр Неру уверены, что достигнут успеха.