Невеста

Глава 11

Порой, проходя мимо её двери, он вынужден шептать себе: «Продолжай идти».

Две вещи могут быть правдой одновременно.

Например: мне нравится Алекс, потому что он умный и приятный молодой человек.

И: проводить с ним время и наблюдать, как он меня боится, приносит мне радость.

Просто ради забавы, меня тянет обратиться к психотерапевту и попросить его оценить, насколько я плохой человек. Но к тому времени, как мы с Алексом проработаем бок о бок пять ночей, я уже смирилась с тем, что уверять его, говоря, что не собираюсь полакомиться его плазмой, бесполезно. Ничто не убедит его, что я не собираюсь его обескровить. И мне действительно не следовало бы получать от этого удовольствие, но есть что-то по-настоящему забавное в том, как он извивается по комнате, словно акробат, чтобы не повернуться ко мне спиной, или проводить языком по клыкам, и слышать, как стук клавиатуры резко прекращается. Обычно за этим следуют крепко зажмуренные глаза, тихие скулежи, которые, как он думает, я не слышу, и…

Дети-оборотни, которые едут на велосипедах прямо к моему окну спальни, только чтобы показать на него, правы. Я монстр.

И всё же, я продолжаю. Даже после того, как я услышала, как Алекс бормочет: «Пожалуйста, пожалуйста, не дай мне умереть, пока мне не исполнится двадцать пять лет, или пока я не попаду в Музей Шпионов, что случится раньше». Ага. Он много молится.

Он понятия не имеет, зачем его Альфа поручил ему помогать мне в задании из серии «Где находится Кармен Сандиего?»5, и, надо отдать ему должное, не задаёт вопросов. Большая часть нашей работы заключается в повторном изучении переписки Серены и сопоставлении людей, с которыми она контактировала в последние месяцы, на предмет связей с оборотнями. Мы собираем информацию, которую я не смогла бы найти самостоятельно, например, что один из генеральных директоров, у которого она брала интервью в прошлом году для статьи о спекулятивном строительстве, владеет недвижимостью недалеко от границы между оборотнями и людьми через подставную компанию. Даже если большинство улик заходят в тупик, я всё равно чувствую себя ближе к Серене, чем с момента её исчезновения.

Лоу ненадолго заглядывает за обновлениями, всего раз в день. Ответом отца на наше отсутствие прогресса была бы смесь туманных угроз и колкостей в адрес нашего интеллекта, но Лоу умудряется никогда не звучать навязчиво или разочарованно, даже когда его рот обрамляют морщины от беспокойства, а плечи напрягаются под рубашкой. Впечатляет, как он сохраняет вежливость. Может быть, это часть его врождённой тяги к лидерству. Может быть, его учили терпению в школе Альф.

Когда я просыпаюсь на шестой вечер, Мик сообщает мне, что Альфа отлучился по срочным делам стаи и взял с собой Алекса. Без контролируемого доступа к технологиям мне снова нечем заняться. Я кормлюсь. Брожу по дому, пока солнце полностью не зайдёт. Потом выхожу на крыльцо.

Небо здесь красивее, обширнее, чем на землях людей или вампиров, но я не могу понять, почему. Уже минут пятнадцать я сижу, задрав голову, изучая его, как вдруг слышу шум из чащи.

«Волк», — подумала я, готовая в мгновение ока скрыться в доме. Но нет. Это женщина — Джуно. Она вышла из-за деревьев, выглядя красивой, сильной и обнажённой.

До такой степени обнажённой, словно только что родилась.

Она машет рукой, а затем неторопливо садится на стул рядом со мной.

— Мизери, — вежливо кивает она.

— Привет. — Это чертовски странно. — Просто уточняю: ты же в курсе, что ты голая, верно?

— Я бегала. — Завтра полнолуние, и свет луны играет на её блестящих волосах. — Тебя это смущает?

Меня? — Нет. А тебя?

Она смотрит на меня так, будто я одна из тех людей, кто считает секс до брака прямым билетом в ад. — Я хотела поговорить с тобой.

— Со мной? — В переводе с языка оборотней, «поговорить» может означать «нанести серьёзные увечья».

— Извиниться.

Я склоняю голову набок.

— Ты помогла Ане на прошлой неделе. С Максом.

— Судя по всему, у вас уже всё было схвачено.

— Верно. Но ты… тебе было не всё равно. А Ане и так досталось, ей бы не помешало больше таких людей, — её полные губы сжались. — Лоу сказал, ты так же используешь свои технические навыки, чтобы ей помочь.

— Вроде того. — Не хотелось бы, чтобы она считала меня бескорыстной, когда это явно не так.

— Извини, что была так груба с тобой при первой встрече. Но Лоу для меня и Кэла как брат, а значит, Ана тоже семья, и я была…

— Обеспокоена? — я пожала плечами. — На моём месте я бы тоже себе не нравилась. Я посчитала, что ты просто защищаешь её.

Она всё ещё выглядит извиняющейся.

— Ей пришлось нелегко. И, вероятно, по мере взросления будет только сложнее. Лоу рассказал тебе о Марии?

— Марии?

— Их матери. На неё напал Роско, когда она критиковала его за дела стаи. Не думаю, что он хотел её убить, но оборотни могут выйти из-под контроля, особенно в волчьей форме.

— Нет, не говорил. — Но я догадывалась об этом.

— Не могу себе представить, какую травму это нанесло Ане — видеть, как единственного родителя калечит единственный оборотень, чьим авторитетом её учили никогда не пренебрегать.

У меня сдавило грудь. — Какой же он подонок.

Джуно слегка рассмеялась. — Ты даже не представляешь. У него были хорошие годы, но… Лоу рассказал тебе, что Роско, почувствовав угрозу, отправил его прочь?

— Алекс что-то такое упоминал. Куда он отправился?

— В стаю Северо-Запада, к Коэну. Может, это и к лучшему. Лоу удалось понаблюдать за одним из лучших Альф Северной Америки, и, возможно, он не был бы таким хорошим вожаком, если бы не Коэн. Но ему было всего двенадцать. Его заставили уехать из дома, не зная, разрешат ли ему когда-нибудь вернуться, что он и сделал. Он был зол и расстроен, я это чувствовала, но он и словом не обмолвился. А когда он повзрослел, ему всё ещё не разрешили вернуться, поэтому он переехал в Европу, учился, начал карьеру. Построил свою жизнь, а потом Роско слетел с катушек. Многие бросали ему вызов, но никто не победил. Мы попросили Лоу вернуться, и он всё бросил. Долг перед стаей перевесил всё, чего он добился. У Лоу никогда не было выбора в этом вопросе.

Я погружаюсь в мысли, представляя, как перелистываю страницы.

Красивые здания в ящике комода.

Моё лицо.

— У него ничего не было для себя, Мизери. Ничегошеньки. И я никогда не слышала, чтобы он жаловался, ни разу. Ни на то, что ему пришлось уехать, ни на то, что ему пришлось взять под контроль самую большую стаю в Северной Америке, ни на то, что ему пришлось делать всё это в одиночку. Вся его жизнь посвящена долгу, — она внимательно вглядывается в моё лицо, словно я могу исправить эту несправедливость. Я не знаю, что сказать.

— Обещаю, я не пытаюсь усложнить ему жизнь. И мне не по себе из-за всей этой истории с парой.

Глаза Джуно расширяются. — Он рассказал тебе об этом?

— Нет. Я не должна была знать, но друг моего отца упомянул на свадьбе, что именно с ней я поменялась местами. Я знаю, что его пара — Залог со стороны оборотней. Габриэль.

— Габриэль? — взгляд Джуны меняется с растерянного на пустой, а затем на понимающий. — Да. Габи. Его пара.

— Я не пытаюсь вмешиваться в счастье Лоу. Наш брак ненастоящий, и он волен… найти своё счастье там, где сможет, — я закусываю нижнюю губу. Честность за честность. — У меня была причина согласиться на это, и я призналась ему в ней.

Её тёмные глаза пристально смотрят на меня, пытливые. И после долгого молчания она говорит: — Возможно, это жестоко с моей стороны. Но, в глубине души, я всегда надеялась, что Лоу никогда не найдёт свою пару.

Я до сих пор не совсем понимаю, что это значит. — Почему?

— Потому что быть Альфой — значит всегда ставить стаю на первое место. — Я собираюсь спросить, почему эти две вещи несовместимы, но она встаёт. Я стараюсь не пялиться на её соски, когда она протягивает мне руку. — Прости за то, как я себя вела. И мне бы очень хотелось, чтобы ты приняла моё предложение мира.

Её слова заставляют меня хихикнуть. Заметив её хмурое выражение лица, я спешу добавить: — Извини, дело не в тебе. Просто вспомнила, что когда нам было лет по тринадцать, у меня с сестрой был очень странная опекунша. И всякий раз, когда мы ссорились, она заставляла нас стричь друг другу ногти на ногах.

— Что?

— Кажется, она увидела это в каком-то телешоу. За каждый обрезанный ноготь мы должны были сказать друг другу что-нибудь хорошее. И эта привычка как-то прижилась, и стала нашим способом мириться.

— Это…

— Отвратительно?

Джуно, возможно, слишком вежлива, чтобы согласиться.

— Ты хочешь попробовать так сейчас?

— О, нет. Рукопожатие куда лучше, — я беру её протянутую руку и крепко её сжимаю.

— Не знаю, сможем ли мы когда-нибудь стать друзьями, — говорит она. — Но я могу вести себя лучше.

Я улыбаюсь ей, сжатыми губами и без клыков.

— Чёрт возьми, я тоже могу только вести себя лучше.

Оказывается, я ошиблась насчёт полнолуния.

До него ещё целых три ночи, а за день до этого Мик приказывает мне не выходить из комнаты — в идеале — и вообще из дома, ни при каких обстоятельствах. Он по-прежнему присматривает за мной, но с тех пор, как я поговорила с Лоу, у моей двери больше не дежурит охрана.

— Почему? — любопытствую я. — То есть, я сделаю, как вы скажете. Но что такого особенного в полнолуние?

— Только очень сильный оборотень может обратиться, когда луна маленькая, и только очень сильный оборотень — не обращается, когда она большая. Все оборотни будут в своей самой опасной форме, включая многих молодых, которые плохо себя контролируют. Лучше не испытывать их необычными запахами. — Я рассмеялась, когда он закатил глаза, как ворчливый дед, но позже той ночью меня донимает постоянный вой, который, кажется, разносится по всему берегу озера. Когда дверь неожиданно открывается, я гораздо более нервная, чем обычно.

— Ана, — выдыхаю я и откладываю книгу. Она была о любопытной пожилой леди-оборотне, которая раскрывает детективные истории об убийствах в стае Северо-Востока. Я её терпеть не могу, но почему-то уже добралась до седьмой книги из серии. — Почему ты не в форме волка со… — Ой.

Точно.

Потому что она не может.

— Можно я залезу к тебе в гардеробную?

Она часто меня навещала, но обычно не спрашивала разрешения — просто залезала рядом и играла в те маленькие игры, которые я ей на ходу программировала. Сегодняшний вечер выглядел иначе.

— Ладно, но не вздумай забирать всё одеяло.

— Хорошо, — сказала она. Две минуты спустя она не только забрала моё одеяло, но и присвоила подушку. Надоеда. — Почему ты не спишь в кровати?

— Потому что я вампир.

Она принимает это объяснение. Наверное, потому что принимает меня. Как когда-то принимала Серена, и больше никто. Я переворачиваю страницу, и мы молчим ещё три минуты, её горячее влажное дыхание ощущается на моей щеке.

— Обычно Лоу остаётся человеком и проводит время со мной, когда все уходят, — наконец говорит она. Её голос тихий, и я знаю почему. Алекс вернулся вчера, а Лоу всё ещё в отъезде. Поэтому у Аны такой голос, который услышишь нечасто: печальный.

Я откладываю книгу и поворачиваюсь к ней. — Ты хочешь сказать, что я не такая весёлая компания, как Лоу?

— Да. — Я сверкнула глазами, но смягчилась, когда она спросила: — Когда я тоже смогу обращаться?

Блин. — Не знаю.

— Миша уже может.

— Уверена, ты можешь делать то, чего не может Миша.

Она обдумывает сказанное.

— Я очень хорошо плету косы.

— Вот видишь. — Довольно посредственный навык, но…

— Можно я заплету тебе косу?

— Абсолютно, блять, нет.

Пару часов кожу головы стягивает полдюжины кос, а Ана тихо посапывает, положив голову мне на колени. Её сердцебиение — сладостное, едва слышное, похожее на порхающую бабочку, которая нашла подходящий цветок. К чёрту детей — этих маленьких засранцев, которые манипулируют людьми, заставляя их хотеть защищать себя. Бесит то, что укрываю Ану своим телом, услышав тяжёлые, торопливые шаги за стеной. А ещё бесит то, что, когда дверь в мою комнату распахивается, я тянусь за ножом, который стащила с кухни и спрятала под подушкой.

Готовая убить, чтобы защитить её. Это вина Аны. Она вынуждает меня на гребаное убийст…

Лоу присел у входа в гардеробную, его бледно-зелёные глаза сверкают яростью в полумраке.

— Знаешь ли ты, моя дорогая жена, что когда я вернулся домой в полнолуние и не смог найти свою сестру, я был готов уничтожить всю свою стаю и пытать всех оборотней, охраняющих этот дом, за их халатность? — проговорил он мягким, но угрожающим шёпотом.

Я пожимаю плечами. — Нет.

— Я искал её.

— И в чём же моя вина? — я театрально хлопаю глазами, а он закрывает глаза, явно собираясь с силами, чтобы меня не растерзать, и, очевидно, только потому, что его сестра сейчас на мне.

— Она в порядке? — спрашивает он.

— Да. Здесь я жертва, — шиплю я, указывая на беспорядок на голове.

Его взгляд скользнул по моим косам, резко остановившись на заметных кончиках ушей. Обычно я их скрываю, чтобы не смущать людей своей непохожестью, и то, как Лоу на них смотрит — сначала с гипнотической пристальностью, а потом резко отводит взгляд — только укрепляет моё решение.

— Думаю, Ане стоит задуматься о карьере парикмахера. Стоит её в этом поддержать.

— Работа явно получше моей. — Не могу не согласиться. Особенно, когда я замечаю рану на его предплечье — четыре параллельных отметины когтей. Рана не выглядит свежей, но на ней всё ещё запеклась зеленоватая кровь, и её запах…

Неважно.

— Это были Лоялисты? Тебя долго не было, — я даже не против признаться, что заметила его отсутствие. Уверена, он в курсе, что у меня не особо насыщенная рутина.

— Очередные внутренние разборки стаи. Потом встреча с Мэдди, новоизбранным губернатором у людей. И несколькими членами Совета вампиров, включая твоего отца.

— Бе!

Его губы едва не тронула улыбка, но выражение лица осталось мрачным. Может, он побывал на территории вампиров и сумел встретиться со своей парой. Может, он зол, что по возвращении домой его встречаю я. Нельзя его винить.

— Думаешь… — Пробыв пешкой в политической игре целое десятилетие, я изо всех сил старалась делать вид, что её не существует. Но сейчас мне хочется узнать. — Они сохранятся? Эти альянсы?

Он не отвечает, даже не говорит, что не знает и знать не может. Вместо этого он смотрит на меня долгим, пристальным взглядом, словно ответ может быть написан у меня на лице, словно я — ключ к разгадке.

— Если бы люди узнали об Ане, — говорю я, размышляя вслух, — что люди и оборотни могут… — я оставляю мысль недосказанной.

Она могла бы стать мощным символом единства после столетий раздора. Или же люди могли бы решить, что она мерзость.

— Слишком непредсказуемо, — говорит он, читая мои мысли и наклоняясь, чтобы забрать свою спящую сестру с моих колен. Наши руки соприкасаются во время передачи. Когда Лоу встаёт, Ана тут же сворачивается клубочком у него на руках, узнавая его по запаху даже во сне. Лепечет что-то, что звучит слишком душераздирающе похоже на «мама».

Хотелось спросить его, откуда в моём холодильнике взялась банка арахисовой пасты. Является ли он причиной того, что в доме стало на три градуса теплее, чем когда я приехала. Но почему-то я не могу себя заставить, а потом заговорил он.

— Кстати, Мизери.

Я поднимаю глаза на него. — Да?

— У нас есть более острые ножи, — он кивнул подбородком на мой. — Этим ты ни хрена не сделаешь такому, как я.

— Серьёзно?

— Третий ящик от холодильника.

Я слушаю его тяжёлые шаги, и как только дверь моей комнаты захлопывается, я снова беру книгу и начинаю читать.

Спасибо за совет, наверное.