Невеста

Глава 17

Несмотря на прошедший год, он всегда был доволен сексом и всем, что с ним связано. Он знал, что ему нравится, и умел это получить. Он был доволен.

Теперь же он не мог вспомнить, что такое удовлетворение.

Удивительно, как всё гладко идёт, особенно учитывая, насколько мы оба новички в этом деле.

Вот Лоу, который понятия не имеет, чего ожидать. Вот я, печально известный никудышный вампир. И вишенка на торте: некоторые крайне паршивые обстоятельства. Например, то, что нас сейчас растерзают.

И всё же, даже не зная, что делать, я точно знаю, что делать. Я знаю, как провести кончиком носа по основанию его шеи, чтобы найти идеальное место. Знаю, где его кровь пахнет слаще всего, а кожа образует тончайшую вуаль. Знаю, как прижаться губами к его плоти в краткий, снисходительный момент молчаливой благодарности. Прежде всего я знала, что нужно укусить без малейших сомнений, колебаний или страха. Может, мои клыки и не применялись в прошлом, но они острые как бритва, и ведомы если не опытом, то инстинктом. И после короткого мгновения дезориентации, рот наполняет кровь Лоу.

Я никогда не пробовала ничего подобного. И дело не только в том, что раньше я кормилась лишь из охлаждённых пакетов с кровью, и по сравнению с этим, это как пить кипящую лаву. Нет, причина глубже.

Это кровь Лоу. Да, она пахнет и имеет вкус крови, но помимо этого, она пряная, с медным привкусом, и вызывает волнующее покалывание на языке. Его кровь на вкус, как его запах, его улыбки, прикосновения его рук к моей коже. Как его сосредоточенный взгляд вдаль и то, как он потирает челюсть, когда беспокоится об Ане. Его кровь — это всё, из чего он соткан, и я поглощаю её. Это самый восхитительный, самый потрясающий, самый переворачивающий всё внутри момент в моей жизни.

И как только первые капли достигли моего желудка, всё меняется.

В нескольких метрах от нас что-то происходит. Я слышу это издалека, как будто сквозь сон: испуганные вздохи, торопливый, приглушенный разговор, в котором мелькают слова «Лоу», «жена», «кормление»; сбивчивые, испуганные извинения, а затем — резкий хлопок закрывающейся двери. Но всё, о чём я могу думать, это…

— Мизери, — хрипит Лоу.

Тепло. Мне лихорадочно, восхитительно тепло. Но при этом пусто. Меня распирает, голова кружится, тело словно тает. И я чувствую, что мне нужно, нужно, нужно.

Мне нужно больше. Мне нужно, чтобы Лоу был ближе.

— Мизери, — выдыхает он.

Не знаю, когда, но мои руки оказались на его плечах. Я стону ему в шею, не в силах остановиться. Мне хочется забраться ему под кожу. Хочется, чтобы он забрался под мою. Хочется дать ему всё, о чём он попросит.

— Блять, — его прерывистое дыхание опаляет мне висок. Кажется, он понимает, потому что делает то, о чём я не в силах просить: его рука скользит вниз по моему позвоночнику, обхватывая ягодицы, он прижимает меня к себе, а мои ноги обвиваются вокруг него. Грудь болезненно ноет, сердце колотится, в голове звенит тревога, говорящая, что пора остановиться, что я пью слишком много. Но этот голос заглушается в тот момент, когда Лоу впивается пальцами в густые волосы на моём затылке и приказывает: «Пей ещё».

Я блаженно мычу ему в кожу. Внутри меня что-то влажное и голодное рвётся наружу, растекаясь по желудку.

— Мизери. Мизери, — он сильнее прижимает мою голову к своей шее. Толкается в меня, и это движение кажется не совсем осознанным. — Возьми столько сколько тебе нужно.

Я цепляюсь за него, будто умру, если он отпустит, отчаянно нуждаясь в трении. Бёдрами трусь о его пресс, ища облегчения, а когда соприкосновение отзывается волной наслаждения, мне нужно больше. Больше крови, больше Лоу, больше этого пульсирующего, неудержимого жара, захлёстывающего меня с головой.

— Я сейчас… блять, — его голос хриплый, требовательный рокот у моего уха. — Мизери, дай мне… — из его горла вырывается сдавленный, непристойный звук. Он твёрд, как скала, и когда он подхватывает меня повыше, впиваясь пальцами в мой зад, пытаясь попасть прямо в то самое место, я почти теряю контакт с его веной. Почти. Я издаю жалобный, требовательный скулёж, даже извиваясь навстречу его члену.

— Я знаю, — бормочет он, успокаивая и повелевая одновременно. — Я знаю. Веди себя хорошо, я собираюсь…

Первые вспышки удовольствия обрушиваются на меня так сильно, так внезапно, что я не успеваю их осознать. Спина выгибается дугой, плечи трясутся, лоно пульсирует, и на долгие секунды я ощущала только это — растянутость, раскованность — пока что-то не щёлкнуло, и мой оргазм не взорвался внутри меня, лишая меня возможности дышать. Удовольствие сильное, громкое, всепоглощающе яркое. Оно взрывается, а затем удваивается, и снова нарастает, пока всё остальное не исчезает, и я кончаю, и кончаю, и кончаю, утопая в его волнах на секунды, минуты, века. Затем, медленно, оно уменьшается, переходя в толчки, пульсирующие по моему телу и спускающиеся по позвоночнику.

Хорошо, что Лоу прижимает меня к камину, потому что я потеряла контроль над конечностями. Дыхание сбилось, я тяжело дышу прямо в его открытую вену. Я…

Его вена. Его драгоценная, прекрасная вена.

Сейчас я не способна рационально мыслить, но я наклоняюсь вперёд и впиваюсь в раны, которые сама же нанесла, затем вылизываю их, как котёнок, спасая всё до последней зелёной капли. Это автоматизм, заложенный в моих генах, и, похоже, Лоу тоже получает от этого удовольствие. От него исходит сильное удовлетворение. Его большие руки сжимают мои бёдра, пока он ласково бормочет мне слова похвалы.

Кровотечение прекратилось, его кожа затянулась. Я отстранилась, преисполненная самодовольства и гордости за отлично выполненную работу. Я сыта. Довольная. Счастливая. Сила разливается по телу, даря тепло и комфорт, какого я никогда не испытывала. И всё благодаря Лоу, его мощной крови, тому, как его тяжёлое дыхание касается моей кожи…

О, Боже.

Лоу.

— Я… — я уперлась ему в плечи, он не сразу отреагировал. — Отпусти меня.

Этого оказалось достаточно. Он осторожно опустил меня, пока мои ноги не коснулись пола, затем попытался отойти, но я не хочу — не могу — отпустить его. Цепляюсь за его рубашку, следуя за его отступлением.

— Мизери.

Я физически не могу его отпустить.

— Мизери.

Его хриплый голос вырывает меня из транса. Я отстраняюсь, создавая немного пространства между нами, что кажется ужасно неправильным, словно холодное вторжение, разрушающее то, что только что возникло. Волосы растрёпаны, а платье задралось до талии, но я слишком занята тем, что смотрю на Лоу, чтобы что-то предпринять. Его зрачки поглотили радужки. Они загипнотизировано скользят по моим ногам.

С дистанцией осознание произошедшего медленно просачивается в меня, а затем захлёстывает, словно водяной поток.

Чёрт. Дело не только в том, что я кормилась от него, хотя именно это я и сделала, но ещё и… Я понятия не имела, что…

— Мне так жаль, — выдыхаю я, поправляя одежду.

Он качает головой, грудь ритмично вздымается и опускается. Его глаза изменились. Больше не его.

— Я никогда… не от кого-то. Я даже не представляла, что это будет… Я сделала тебе больно?

В том, как он качает головой, есть что-то хищное. Медленно, осторожно. Я делаю шаг назад, чувствуя себя добычей, за которой следит куда более сильный и быстрый хищник.

— Хорошо, — я облизываю уголок губы. Этот привкус во рту — его кровь, и в этом есть что-то сладостно-эротичное — он жив, дышит передо мной, тёплый и сильный. Это живое существо, этот мужчина, этот оборотень, произвёл плазму и зелёные кровяные клетки и решил поделиться ими со мной.

Жизнь и пропитание.

Это так интимно. Сексуально, но нечто большее. Не то, чем я могла бы поделиться с кем попало, за исключением…

Лоу. Конечно.

Я смотрю на своё помятое платье, чувствуя себя ребёнком, который только что узнал, что на самом деле не появился из капусты.

— Мизери, — я отрываю взгляд от своих ног. Лоу выглядит растрёпанным. Немного потрясённым. Смущённым. Очевидно, возбуждённым. Он один раз проводит рукой по выпуклости под тканью брюк, не сводя с моего лица заворожённого взгляда. — Ты в порядке?

— Не знаю, — я облизываю губы, снова ощущая его вкус. — Не думаю.

И тут я слышу шаги и вспоминаю, почему буквально пару секунд назад пила его кровь.

— Они идут, — шиплю я, торопясь к компьютеру, чтобы отключить устройства. К первому счастливому стечению обстоятельств за вечер, код завершён. Я отключаю всё, убедившись, что ничего не осталось. Лоу всё ещё стоит неподвижно, следя за каждым моим движением, как волк, готовый наброситься на кролика. Когда мои пальцы исчезают в вырезе, чтобы спрятать флешку, его дыхание сбивается.

— Лоу? Ты же понимаешь, что кто-то идёт, верно?

— Ага, — просто отвечает он, и на мгновение мне кажется, что он сломан. Потом до меня доходит: что нам вообще делать? Бежать? Нас уже поймали. Теперь главное — доиграть спектакль.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, потому что раньше не подумала.

Он бормочет: «Вернись», протягивая руку в мою сторону. Не думаю, что он в норме, но и я тоже, так что пересекаю комнату.

Он обнимает меня, обеими руками обхватывая мои плечи, моя голова утыкается ему в подбородок. Это совсем не то, что было раньше: не тот лихорадочный, сексуальный вихрь, где всё сводилось к жару, соприкосновению тел и безудержной близости. В этом объятии главное близость. Лоу зарывается носом мне в волосы, а моё сердцебиение вторит его. Нам, наверное, стоило бы обсудить, что делать, когда кто-нибудь ворвётся, придумать план действий. Но всё, чего я хочу это остаться здесь. Прижавшись к нему.

— Прямо сейчас я мог бы очень хорошо тебя трахнуть, — говорит он мне на ухо. В его голосе слышится честность и лёгкая обречённость. — Я почти сделал это.

— Прости. Я никогда не думала, что это приведёт к…

— Знаю. Просто я правда… — его губы нежно касаются моего лба. — Я никогда не чувствовал себя так.

— Как?

— Возбуждённым. Одурманенным. И… и многое другое.

Я чувствую то же самое. — Прости, — повторяю я. — Должно быть, это… Я поговорю с братом. Возможно, я что-то сделала. — Это не так. Просто всё правильно.

Щетина Лоу царапает мне висок. — Ты насытилась?

— Насытилась?

— Кровью.

— О, да.

Но, мне хочется ещё.

Но, можно мне ещё?

Я хочу. Так сильно. Я уже собираюсь плюнуть на всё и напористо попросить, как взрослая, когда дверь снова распахивается. На этот раз нам с Лоу удаётся разорвать объятие. Он встаёт передо мной, защищая, и нежность между нами мгновенно исчезает.

— Я думала, моей охране померещилось, — говорит Эмери, с подозрением осматривая нас. — Должно быть, я забыла запереть эту комнату, — её взгляд задерживается на шее Лоу, без ран, но с лёгким синевато-зелёным оттенком. Как будто кто-то долгое время вцепился в неё и не отпускал. — Когда вы упомянули о кормлении, Лоу, я предполагала… — губы искривились в подобии отвращения.

— Вам никогда не следует делать предположений, — отрезает Лоу.

И тут за Эмери появляется Коэн, облокотившись на дверной косяк с ехидной ухмылкой.

— Я, например, рад, что детишки веселятся.

— Да, ладно. Когда закончите, пожалуйста, возвращайтесь к столу. Мы ждём вас на десерт.

— Тётя Эмери, у них уже был десерт.

Эмери скорчила лицо в отвращении и протиснулась мимо Коэна. Даже после её ухода Лоу не расслабляется: его широкие плечи остаются напряжёнными, взгляд неотрывно следит за Коэном, словно тот угроза, от которой нужно меня защитить, а не самый доверенный и ценный союзник Лоу.

Впрочем, судя по его насмешливой улыбке, Коэн это прекрасно понимает.

— И подумать только, я считал тебя самый здравомыслящим оборотнем, которого я встречал. Посмотри, каким ты стал, найдя её, — загадочно произнёс он, одаривая Лоу тёплым взглядом, а затем его лицо резко становится серьёзным. — Мне звонили. Кэл пытался связаться с тобой по какому-то важному делу, но не смог. Это срочно.

— Я оставил телефон в своей комнате.

Коэн приподнял бровь. — Ага. Не уверен, что это имело бы значение, даже если бы он был у тебя в кармане.

Лоу закатывает глаза, но немного расслабляется. — В чём дело?

— Он упомянул о возможности твоего возвращения домой сегодня ночью, а не завтра утром. Кажется, это связано с Аной.