Одна

Глава 22

Семью месяцами ранее.

Они будут жаждать моей крови.

Знаю это. Это то, что делают люди вроде них. Они в этом профи.

Руки дрожат. Я трусиха. Что я должна по-настоящему сделать, так это отправиться в полицию. Они убили бабулю за то, что она увидела то, чего не должна была видеть. Не думаю, что полиция сможет меня защитить. Коррупция – друг для всех, даже для тех, кто в форме. Кажется, для тех, кто в форме, особенно.

Боюсь доверять кому-нибудь, даже Брейдену. Он не знает, что я собираюсь уехать. Он никогда не помог бы мне, если бы знал. Бабушка всегда предупреждала меня, что от мужчин ничего хорошего, они всегда хотят что-нибудь взамен, если что-то для тебя делают. Всегда. Она любила повторять, что, когда Господь создал Еву из ребра Адама, он взял еще кое-что. Он взял также сердце Адама.

Мужчины бессердечны.

После всего, что я видела, знаю, что это правда.

Крепче вцепляюсь в ведро.

Я также больна, как Брейден.

Он может быть одержимым, озабоченным собственником, но, по крайней мере, он не делает незаконных вещей.

Делаю глубокий вдох. Хочу ранить Хуана Гонзалеса так же, как он ранил меня. Забрать у него то, что он любит больше всего, также как он забрал у меня то, что я любила больше всего. Я хочу, чтобы он страдал. Иногда моя ярость пугает меня. Она приходит и уходит быстрыми маленькими всплесками, которые оставляют меня дрожать на полу.

Жидкость внутри банки темная и вонючая. Я несла ее с заправки в семи милях⁸ отсюда. Иду и постоянно прячусь в тени. Мне следует бояться быть одной в таком пустынном месте. Ведь я уязвима и мала. Единственная вещь, действительно меня пугающая – это то, что я не переживаю из-за этого. Мой самый большой страх – позволить убийцам свободно ходить по земле, чтобы они сделали это снова в другой семье, с другой маленькой девочкой.

И этот момент, наконец, приходит. Я не ликую так, как думала. Не злюсь. Истерика грозится вырваться наружу. В эту ночь большинство моих эмоций придают меня. Чувствую себя опустошенной, как сломанное дерево.

Я уверена, даже не смотря на дрожь. То, что делаю – безрассудно. Это опасно. Если бы у кого-то был такой выбор как у меня, он бы поменял решение? У меня нет денег, чтобы дать взятку или связей, чтобы договориться. Как бы мало не казалось, на сегодня этого достаточно.

Вспоминаю все причины, по которым то, что делаю правильно:

1) Он убил мою бабушку;

2) Он убивал других;

3) Он будет убивать снова;

4) Никто не будет противостоять ему.

«Есть причина, по которой никто не осмеливается ему противостоять», — шепчет перепуганная часть меня. Это часть, которая стремится выжить, та часть, что бабушка пестовала всю свою жизнь.

Я подавляю инстинкт.

Может, сегодня этому придет конец. Может, никто больше не пострадает.

Делаю решительный шаг вперед. Рядом слышна сова, звучит близко. Краем глаза вижу ее. Она золотая и величественная, не будь я так взволнована, может быть попробовала бы подойти ближе. Вместо этого продолжаю идти вперед, наклоняя ведро на бок и выливая жидкость. Слышу порхание крыльев и снова останавливаюсь. Сова преследует меня? Нужно поскорее убираться отсюда. Это не безопасно.

— Кыш, — шепчу я. — Кыш, сова!

Она, очевидно, не понимает, потому что продолжает таращиться на меня своими странными желтыми глазами, вглядываясь, словно может узнать мои секреты.

— Так будет лучше, — говорю я. — Я должна.

Она продолжает смотреть на меня. Считаю ее присутствие прикрытием, когда иду по периметру, убедившись, что оставила довольно толстый слой жидкости на земле. Мы в тихом месте, здесь не должно быть другой живой души. Останавливаюсь, когда дохожу до места, с которого начала.

— Тебе нужно уходить, — шепчу я, глядя на сову. — Улетай.

Она смотрит на меня, будто я должна следовать за ней. И на секунду мне захотелось этого. Хочу взлететь в небо и исчезнуть за облаками. Танцевать на звездах и больше никогда не опускаться к зеленым полям.

Из-за нее мне становится грустно, а затем она поднимает свои мощные крылья. И смотрю, как она улетает. Смотрю, как сова исчезает в том направлении, в котором хотела исчезнуть и я.

Остаюсь одна в темноте.

Вдруг она стала настолько густая и подавляющая, что на мгновение я чувствую, будто меня затягивает в яму. Это уже не новое чувство. Чувствовала себя так же, когда узнала, что бабушку убили. Интересно, эта дыра внутри меня когда-нибудь заполнится? Может быть я проклята быть опустошенной, пока живу на земле? Может быть почва сможет сделать что-то получше для меня. Может быть, она, наконец, исцелит меня.

Лицо Брейдена промелькнуло у меня в мыслях. Он был бы здесь со мной сегодня вечером, если бы я попросила.

Он пошел бы со мной в ад и обратно. Самое ужасное, я не думаю, что он бы что-нибудь почувствовал. Он сгорел бы вместе со мной, и ни черта бы не почувствовал.

Достаю спичечную коробку из заднего кармана джинсов. Мои руки трясутся, и коробок падает на землю тихо, как ветер. Быстро опускаюсь на колени, и судорожно ощупываю пальцами землю, пытаясь найти его. Дура! Почему я его уронила? Касаюсь руками чего-то гладкого и мокрого. Мое первое желание – поскорее отдернуть руку, но я чувствую что-то твердое. Спичка. Я выпускаю вздох облегчения. Встаю и дотрагиваюсь спичкой до коробка. Смотрю на нее в своей руке. Ведь эта маленькая вещь может принести так много зла. Со щелчком зажигаю ее. Мои пальцы начинают дрожать, когда я чувствую тепло.

Четыре недели я планировала эту ночь. Завоевала их доверие как маленькая сиротка, которая за деньги готова много работать. Одинокая. Потерянная. Совершенно уязвимая для таких хищников, как они. Возможно, они использовали бы меня для других вещей, чем просто работа на ферме, если бы дядя Брейдена не сказал им о Брейдене и обо мне. Он по-своему заботился обо мне и защищал. Если бы я была другой, и он был бы другим парнем, то, возможно, наши отношения были бы реальны. Но я и Брейден – это неправильно, мы оба слишком сломаны, чтобы вдвоем составить что-то целое.

Я позволяю спичке упасть.

Мгновенное шипение. Странно, что жизнь и смерть настолько мгновенны, но жизнь – это нечто другое. Даже рождение ребенка может занимать несколько часов, но смерть окружает. Это может занять годы, если она пожелает, а может одно маленькое мгновенье.

Сегодня это займет пять минут.

Пламя охватывает масло быстрее, чем считала возможным. Оно было настолько ярким, что я опасаюсь, как бы оно не поглотило ночь.

Смотрю, как горит ферма. Так долго представляла себе этот момент. Смотрю, как мой план воплощается, и все что могу делать – трепетать. Все охватывает пламя. Корпорация Гонзалеса не самая большая в Америке. Это будет огромным ударом для него. То, что я делаю сегодня будет стоить ему миллионов. Могу представить себе лицо Гонзалеса, когда он осознает, что произошло. Могу представить его гнев.

Представляю людей, которых могла спасти с помощью своего восстания. Стараюсь зацепиться за это, но пустота еще там, огромная и безбрежная.

Ветер поднимается, и пламя дрожит, развиваясь в разные стороны. Кто-то увидит свет и вызовет копов. Кто-то будет знать, что я сделала этой ночью.

Я не двигаюсь. Мой взгляд направлен на оранжевое пламя. Языки пламени касаются всего вокруг, извиваясь так, как может только огонь, покачиваясь и погружаясь. Пламя завораживает, и земля не сражается с огнем. Она приветствует тепло. Приветствует тление. Приветствует ожоги.

И на мгновение я тоже.