Отдай туфлю, Золушка! (СИ)

Глава 5 Сделка

Но это же невозможно! Это не…

— Не выпади, — посоветовали мне саркастично.

Я выдохнула, зажмурилась. А потом вдруг испугалась, что карета завалится набок, дверца откроется и… И очень захотелось вернуться в тесную «безопасную» глубину, забиться под лавку и тихонечко завыть.

Ну нет уж!

Снова открыв глаза, я заставила себя внимательно оглядеться.

А что-то в этом есть! Мы летим на высоте птичьего полёта, и кажется, что облака можно потрогать руками. Бояться? Да ни за что! Я с парашютом прыгала и то не боялась. А здесь, в магической повозке… Не дождётесь!

— То парень мчится то к лесу, то к ручью, — громко завопила я навстречу ветру, — всё поймать стремится мол-ни-ю-у-у!

Йу-ху!

Правда из-за ветра слов особо не было слышно. И тогда я засвистела. Свист с трудом вырывался из горла и тут же забивался обратно. Адреналин хлынул в кровь, и мне захотелось сделать что-то невероятно сумасшедшее. Что-то такое… такое… В конце концов, когда ещё мне приснится настолько же безумный и прекрасный сон?

И тут наши кони вдруг резко понеслись вниз, и у меня перехватило дыхание.

Это, подождите, с какой скоростью они скачут?

Да тут же…

Нет, не сто километров в час, и даже не сто пятьдесят… Точно больше двухсот! Но не триста же?

Земля летела на нас с сумасшедшей скоростью. Очень скоро я увидела угрюмый замок, нависший над пропастью. Его построили прямо на каменном столпе, словно отколотом от горы. Острые крыши башен ощетинились в небо.

Скорость лошадиного бега стремительно падала. Вскоре коняшки перешли на мягкую рысь, а спустились на ровную террасу перед замком и вовсе шагом. Я отчаянно пыталась вспомнить какую вообще скорость способна развить нормальная лошадь, но… Никогда не занималась конным спортом. Одно было ясно: эти вороные — не нормальные. Хотя бы потому, что приличные лошади по небесам не скачут.

— Вы прям — Санта, — заметила я, вернув голову в карету.

Он не удостоил меня ответом. Дверцы распахнулись. Я шагнула на стальную подножку, затем на ровные каменные плиты, пошатнулась и села попой прямо на них. Голова отчаянно кружилась, воздуха не хватало. Меня снова замутило. В глазах заплясали зелёные круги.

— Поднимайся, — приказали мне властно.

Я задрала голову, посмотрела на волевой подбородок, покрытый тёмной щетиной. И кончик горбатого носа. Всё равно снизу ничего другого больше не было видно, там как чёрное одеяние словно растворялось в темноте ночи.

— Не могу. Меня основательно приложило головой. И лучше отойдите, пока меня не вырвало на ваши сапоги.

Чертополох вздохнул. Клянусь, я услышала этот глубокий вздох, исполненный немного раздражённого терпения. Колдун простёр надо мной длань. Из белых пальцев (на нём были перчатки) вырвался тонкий светлый лучик, рассыпался искорками, которые окружили на миг мою голову. И всё прошло. Головокружение, тошнота, боль и… искорки тоже исчезли.

— Здорово! — честно восхитилась я. — А меня можете научить?

— Идём, — не смягчился он.

И пошёл вперёд, в серую каменную аркаду. Я вскочила и поспешила за ним, придерживая сползающие штаны. Оглянулась на экипаж. Присмиревшие вороные увозили его куда-то вниз по ровному съезду.

За каменными арками оказалась дверь, ведущая внутрь замка. А за ней — столь же угрюмый коридор, при нашем появлении вспыхнувший бездымными чуть синеватыми факелами. Мы пересекли его, поднялись по узкой лестнице и оказались перед высокими чёрными дверями. Чертополох вскинул руку, и они бесшумно раскрылись.

Он прошёл. Я — за ним.

Сводчатый готический потолок, тонкие, беззащитные белые колонны, торчащие из пола точно рыбьи кости, узкие окна, перехваченные копьями решёток. И шкафы — высокие, ломящиеся от тяжёлых фолиантов. Библиотека? Нет, кабинет. Огромный, я таких не видела, но всё же кабинет, судя по столу. На чёрной каменной столешнице — письменные принадлежности: перья, чернильницы и всякое разное, что мне неизвестно. И много свёрнутых листов бумаги. И не свёрнутых. И ещё несколько книг, одна из которых раскрыта. И — какая-то странная металлическая (серебро или сталь?) модель: два диска, меньший над большим, и тонкие штырёк между ними. Да нет, не диски — расширяющиеся спирали, проходящие сквозь друг друга… Похоже на какую-то астролябию или что-то астрономическое. Но, может, магический артефакт?

Чертополох прошёл, опустился в кресло с высокой узкой спинкой, обитой чёрной кожей, облокотился о стол, сложил пальцы домиком, коснулся их губами и задумчиво посмотрел на меня. Я переступила с ноги на ногу. Меня убьют прямо здесь? А что, удобно: даже труп прятать не надо. Сбросил его в пропасть на радость птичкам и…

— И что мне с тобой делать, Дрэз? — словно прочитав мои мысли, спросил колдун.

— Отпустить домой? — наивно предложила я.

Он хмыкнул.

Почему растительность на его лице — тёмная, а волосы — ослепительной белизны, какая бывает лишь у альбиносов и полностью седых людей? Дурацкий вопрос, но… Всё же?

— Признайся: ты нарочно подкарауливала принца в парке.

— Нет, я подслушал ваш разговор случайно.

— Положим. Но сомнительно. Почему вы убежали с бала?

«Потому что я — совершенно случайно, клянусь! — услышала ещё один тайный разговор». Я набрала побольше воздуха. Здесь и сейчас опасность нависла надо мной, а не над Синди. И нужно было как-то выпутываться.

— Откуда мне знать? Я — всего лишь слуга.

— Служанка.

— Слуга, — заартачилась я.

Потому что я не служанка Золушки, а её сестра. Чертополох опустил руки на стол, побарабанил пальцами по столешнице.

— Марион знает, что ты — девица?

— Нет.

— Хорошо. Пусть продолжает не знать. Я предлагаю тебе заключить со мной соглашение. Мне нужен свой человек в окружении принца.

— А у вас нет? — с невинным видом подколола его я. — Вот ведь промах какой! Как же так?

— Был.

— Мне нужно будет доносить на принца?

— Нет, — он усмехнулся. — Не нужно.

— И что тогда понадобится?

— Быть рядом.

— И всё?

— И всё.

Что-то тут не так! Что-то явно не так, но я не могла понять — что. Покусала губу.

— Так-то я слуга Синдереллы, — напомнила похитителю. — Я сутками торчать с принцем не смогу.

— Сутками и не надо, — хмыкнул тот.

— А как надо?

— По возможности. По мере необходимости.

Такое меня устраивает. Если речь идёт о моей возможности и о моей необходимости. У меня-то их вообще не имеется. Но, словно угадав мои мысли, колдун заметил:

— Будь рядом с принцем тогда, когда он этого хочет, а у тебя — есть возможность.

Я рассмеялась:

— А если он не захочет?

Бледные губы исказила усмешка.

— Это — не твоя забота.

— Ладно. Согласен. А что я получу взамен?

Чёрные, почти прямые, с небольшим изломом, брови приподнялись.

— Жизнь? — намекнул Чертополох.

Отделённая от него барьером широкого стола, я чувствовала себя намного более уверенно, чем тогда, в карете. К тому же адреналин, отравивший мою кровь во время полёта, ещё не был выработан до конца. Ну, других объяснений собственной наглости я просто не нахожу. Но мысль о штанах, которые могли сползти в любой момент, несколько раздражала.

— Вы же понимаете, Ваше Ужаснейшество, это так не работает. Страх — не лучший мотиватор.

— Да неужели?

Насмешка в его голосе меня скорее подбодрила, чем напугала. Когда смеются, вроде не убивают. Или нет?

— Конечно! Награда способна простимулировать куда как лучше.

— И что же ты хочешь в награду?

Чертополох всё ещё проявлял чудеса выдержки и лояльности. А действительно, чего я хочу-то? На самом деле он, конечно, прав: больше всего на свете я хотела жить. Но… Может, приталенные штаны?

— Летающие кони! — резко выдохнула я. — Хочу таких же.

— Губа не дура. Услуга не стоит оплаты.

— Один конь?

Его левая бровь оказалась очень выразительной. Кто бы мог подумать!

— Хорошо, — я вздохнула. — Тогда просто полетать на одном из них верхом. Самой. Свободно.

— Самой, — довольно отметил мой промах Чертополох.

Я пожала плечами, сделав вид, что не поняла намёка.

— Вам сложно что ли? Не такая уж и большая награда.

Мне показалось, или фиолетовый левый глаз полыхнул сиреневым огнём?

— Хорошо.

Ну и чудненько. Я всё равно не собираюсь больше встречаться с принцем. А он, уверена, давно забыл об убогом мальчишке. У него там шикарных девчонок полно. Я сама видела.

— Сделка заключена, — мягко сообщил колдун. — Я отпускаю тебя. Но помни: каждый раз, когда принц захочет, чтобы ты была рядом, а у тебя будет для этого возможность, ты не сможешь нарушить сделку. Нарушение соглашения повлечёт за собой тяжёлые последствия. И каждый следующий раз наказание будет становиться ужаснее.

Я вздрогнула.

— Нет, подождите!

Но он лишь усмехнулся. Щёлкнул пальцами.

— Поздно. Тебе пора.

— Меня отвезут… — начало было я, но тут увидела зеркало.

Обычное зеркало в полный рост. Оно висело между столом и окном справа и до этой минуты вовсе не бросалось в глаза, но сейчас его поверхность серебристо замерцала.

— Тебе туда, — кивнул в его сторону Чертополох и взял в руки перо.

— До свидания! — вежливо попрощалась я, как и многие, произносящие эту фразу, от всей души желая, чтобы это самое свидание не состоялось.

И шагнула в зеркало. Тоже мне, удивил! Как будто я фильмов не смотрела. Вот лошади, скачущие по воздуху — это да. А зеркальный портал… п-фе.

Ну и, конечно, вышла из зеркала собственной комнаты. Вернее, выпала, больно ударившись коленками. То есть, я правильно понимаю, что колдун может тоже самое сделать в любой миг? Бр-р. А нужно ли мне вообще зеркало в комнате? В конце концов, одеться без помощи второго человека я всё равно не смогу, а, значит, заметить складку, волосинку или что-то в этом роде может помощник. Ну а тогда мне достаточно и карманного зеркальца. Пусть Чертополох попытается выйти из портала размером с ладонь.

Я хихикнула.

Хотя, как знать, может он и это может? Ужасно неприятно чувствовать свою комнату настолько доступной для всяких.

Занавесив зеркало первой попавшейся тряпкой, я стянула одежду, зевая, убрала её под кровать, забралась на тысячу и одну перину, натянула одеяло. Окно всё ещё оставалось открытым, и неприятный слежавшийся запах начал потихоньку выветриваться.

Всё. Спать. Надеюсь, когда я проснусь, это уже будет мой, нормальный мир.

Но — увы.

Когда я открыла глаза, то увидела всё ту же постылую, яркую комнату. Ненавижу!

Я села на постели. Что же это получается? Нет, невозможно, чтобы сон, во-первых, длился так долго. Во-вторых: во сне не спят. Есть, конечно, кошмары, в которых ты просыпаешься раз за разом и не можешь проснуться, но… но не спишь! Вот так, чтобы всё привычно продолжалось, как в реальной жизни.

— Дрэз, — прошептала я, вставая, — давай не врать самим себе? Договорились? Никогда себя не обманывала и не надо начинать.

Я подошла к окну, рванула тяжёлую гардину, едва не вырвав её с мясом. Залезла на подоконник, сняла аккуратно с карниза и бросила на пол, подняв целую тучу пыли. Расчихалась.

— Если это не сон, то — что? Будем рассуждать логически. По сути, у нас лишь два варианта. Третий — перерождение — отпадает. Перерождаются в начало жизни. А мне тут… Хм. А, кстати, сколько мне лет?

Спрыгнув на пол, я подошла к зеркалу, сняла с него ткань. Всмотрелась придирчиво. Думаю, лет семнадцать-восемнадцать. Старовата для перерождения. Высунула язык на всякий случай (вдруг Чертополох наблюдает за мной из своего страшного-ужасного замка?), снова завесила.

— Либо я — попаданка, и фентези не врёт. Либо… Ну либо я сошла с ума. Кажется, есть такое заболевание психики, при котором у тебя устойчивое ощущение, что ты — не ты, мир — не твой мир, и жизнь — не твоя жизнь. Забыла, как называется.

Мои мысли вслух прервали вопли маменьки.

— Как это пропала⁈ Куда пропала⁈ Вы вдвоём оставались ночью! Говори, стерва, куда дела мою дочь⁈

Так. Про Золушку-то я и забыла совсем. А она, конечно, не знает, что я вернулась благополучно.

Я выбежала на лестничную площадку.

— Эй, маменька! Я тут!

Дородная женщина (неужели она реально моя мать⁈) подняла на меня побагровевшее от гнева лицо. Ещё никогда я не видела её в такой ярости (или видела, но не помню?). Золушка в привычном залатанном платьице перед ней казалась побитой собачонкой. Обе посмотрели на меня снизу-вверх. И меня неприятно кольнуло заплаканное лицо сестрёнки.

— Но ты же… но Черто…

— … чертовски забавно получилось, да! — весело выкрикнула я. — Маменька, прости. Я вчера просто пошутила над сеструхой, а та, глупышка, и поверила. Ты ж знаешь, какой она наивняк.

Маменька поджала пухлые, несколько расплывшиеся губы.

— Ты раздета, Дризелла. Вернись в свою комнату. После поговорим.

— Ага, — я лихо встряхнула головой. — Золушка, пошли. Поможешь.

— Что у тебя с волосами⁈

Ёжики зелёные! Совсем забыла. Я снова обернулась к потрясённой матери.

— Да отросли малость. Заодно и постригусь.

— Дризелла!

— Дрэз.

— Волосы — это красота женщины, — раздалось слева от меня ехидное. — Дризелле они не нужны. Всё равно не помогут.

Я обернулась. Ноэми! Та тощая дылда, которая никак не хотела танцевать с Элис под дождём. Всё-таки я оказалась права: это — моя родная сестра. Старшая. М-да. Не повезло с родственниками. Если всё же я не псих, то, может быть, у меня есть шанс вернуться в родной мир?

— Не ной, Ной, — фыркнула я. — Твои крысиные хвостики, знаешь ли, тоже не эталон красоты.

— Мама! — взвизгнула Ноэми.

— Дрэз!

— Ладно-ладно, — я примиряюще подняла обе ладони. — Брейк. Хочешь, сделаю тебе каре средней длины? Перекинуть волосы налево, и будет супер. Ну, лучше, чем сейчас.

Сестра поджала узкие губы:

— Мама, она издевается надо мной!

— Дрэз, — маменька устало выдохнула. — Девочки, перестаньте. Ещё только утро, а я уже устала от ваших бесконечных ссор. Дризелла, иди, приведи себя в надлежащий вид. Золушка, помоги ей. Ноэми, займись чем-нибудь. Дайте мне поработать в тишине.

— Я поеду к шляпному мастеру, — заявила Ноэми.

— У тебя достаточно шляпок, — возразила мать. — Твоя комната ими уже завалена.

— У Белоснежки была совсем другого фасона, — заныла любительница головных уборов. — С пером! Я почувствовала себя старомодной.

— Мы разоримся на твоих шляпах!

— Ну маменька!

Мне вдруг стало жаль мачеху Золушки. Она вовсе не выглядела счастливой. Я фыркнула:

— Уймись, Ной. Тебе ни одна шляпа не поможет с твоими-то волосишками и лошадиным лицом.

— Маменька!

— Дрэз!

Я рассмеялась, и мы с Золушкой убрались в комнату от греха подальше.

— Помоги мне всё вот это убрать, — попросила я сестрёнку. — А из гардин давай сделаем платье. И из полога — тоже. Ну и куда-то надо деть все эти перины. Ненавижу комнаты, забитые барахлом так, что в них не продохнуть.

— А раньше тебе нравилось, — заметила Синди.

— Я была молода и глупа. Довольно болтовни. Начнём с гардин. Их нужно отправить в чистку…

Ближе к обеду моя спальня приняла более-менее терпимый вид. Она перестала походить на жилище цыганского барона, охваченное пламенем. Маменька на обед не вышла, крикнув из-за двери кабинета, что занята. Ноэми тоже пропадала где-то в городе (понятно, где), поэтому мы с Золушкой уютно устроились на кухне и принялись поглощать бараний суп.

— Я боялась, что он тебя не отпустит, — призналась Синди, внимательно посмотрев на меня.

Пожав плечами, я проглотила ложку бульона и поморщилась, обнаружив во рту варёный лук. Терпеть не могу его!

— Ну, он просто просил передать тебе очередные угрозы.

Признаваться в том, что мы с монстром заключили сделку, мне не хотелось. Я решила, что сначала сама со всем разберусь. Чего впутывать в это невинную боязливую девчонку? Вон как она побледнела, лишь заслышав слово «угрозы».

— Зачем я ему? — захныкала жалобно. — Я же ничего не сделала!

— Ну… просто он — Чертополох. Кстати, а ты раньше знала, что дядя нашего принца — колдун?

— Нет, — Синди отвела взгляд.

— Врёшь, — догадалась я.

Золушка покраснела.

— Наверняка не знала, честно. Но слухи ходили… всякие. Говорят, что он может обернуться драконом. Что у него заколдованный замок, и что на ужин он съедает по девственнице или малышу.

— Страсти-то какие!

— А ещё, что он умеет всё на свете превращать в золото. Хоть железо, хоть камень, хоть солому или дерево. Я не знаю, что из этого правда.

— А что ещё о нём рассказывают? — мило улыбнулась я, отодвинув миску с похлёбкой.

Есть разом расхотелось.

— Всякое. Что он проклят. Что его убить нельзя, но и сам он умереть не может. Но это только сплетни. Никто не знает наверняка ничего. Кроме того, что принц Фаэрт — самый страшный человек в Трёх королевствах.

— Трёх?

— Ну, в Эрталии, в Монфории и у нас.

— Понятно.

Не станешь же спрашивать, как называется твоё собственное королевство. Я налила эль в деревянную кружку. Эль здесь пили как воду. Правда вкус алкоголя в нём не чувствовался, видимо, был совершенно слабым.

Синди посмотрела на меня, помялась. Потискала пальцы, краснея и бледнея.

— Говори, — вздохнула я.

— Дрэз…

— Вот только не ной, пожалуйста! Говори прямо, что хочешь сказать. Я не мужик, чтобы меня очаровывать, притворяясь беспомощным мотыльком. Ну?

— Понимаешь… Я не могу, а… ты…

— Так, ты либо говори, либо нет.

Она помолчала, колеблясь, но затем всё же решилась:

— Можешь узнать, как там Его высочество? Он… он вспоминает обо мне? И… и скучает? Хоть немного, — тише прибавила Золушка.