— Да это даже свинья жрать не будут, — говорит Анрей и передает коробку Эрвину.
Сидим в библиотеке у низенького столика, который завален книгами.
— Это обидно, — отвечаю я.
Плакать готова. Мог же быть повежливее, а он сразу о свиньях.
— У нас нет свиней, — отвечает Эрвин, заглянув в коробку.
Медленно моргает, вздыхает и поднимает разочарованный взор на меня:
— Это мало похоже на пирожные, Тина.
Я больше не Сладкая Ягодка, и в братьях нет игривой заинтересованности во мне. Они мрачные и злые. И я их раздражаю своим присутствием.
— Я старалась.
— Серьезно? — Эрвин наклоняет раскрытую коробку, а там просто каша из крема, джема и бисквита. — Старалась? Ты издеваешься?
— Нет, — сердито забираю коробку.
В библиотеку заходит испуганная служанка с подносом в руках. На нем — фарфоровый чайник и чашечки. Мнется у столика, и Анрей одним движением сбрасывает книги со столика.
Служанка ставит поднос, и Анрей вздыхает:
— Можешь идти.
Я невозмутимо разливаю чай, расставляю чашечки и подхватываю ложку. Я сама съем свои пирожные. Побуду свиньей.
— Мы тебя не звали, Тина, — Анрей щурится, когда я погружаю ложку в сладкое месиво. — Почему ты здесь?
— Как интересно, — подношу ложку ко рту, — не звали?
— Нет, — глухо отвечает Эрвин.
— Это все ваша мама, — пожимаю плечами и отправляю в рот пропитанные кремом и джемом кусочки бисквита.
А на вкус реально неплохо. Сладенько, нежно и немного кисленько. Откладываю коробку на колени и тянусь к чашке с чаем под цепкими взглядами братьев. Чувствую себя очень неловко. Во-первых, меня не звали, во-вторых, меня обидели нелестными отзывами о моем “прекрасном” десерте, но они не дождутся от меня слез.
— Мама, значит, влезла? — Эрвин недобро щурится. — Отлично.
— Переживает о своих волчатах, — мило улыбаюсь я и делаю глоток травяного чая.
— Дерзишь? — Анрей усмехается.
— Разве я могу? — отправляю очередную порцию малинового десерта.
Эрвин и Анрей переглядываются, откидываются назад и вытягивают ноги, наблюдая за мной.
— Если вы меня не ждали, то я могу уйти? — облизываю ложку и перевожу взгляд с одного брата на другого.
— Нет.
— Это совершенно нелогично.
— Мы должны были найти смерть в Лесу, Тина, — Анрей постукивает пальцами по подлокотнику.
— Значит, мне не ждать благодарностей?
— Ты ведь совершенно не понимаешь, что натворила, — Эрвин разминает шею с тихим хрустом позвонков.
— Я лишь не хотела, чтобы вы умерли, — цежу я сквозь зубы.
— Лучше бы мы тебя сожрали, — Анрей усмехается. — Толку было бы больше.
— А это уже к вам вопрос, почему вы этого не сделали, — тоже щурюсь в ответ. — Это вы пошли против Зверя, который хотел мяса и крови. Почему?
— Опять дерзишь, — усмехается Эрвин, и его глаза темнеют.
— Желание порезвиться с Ягодкой перевесило голод и кровавый раж, — Анрей задумчиво поглаживает кадык. — Песенки пела, телом голым дразнила… На это ведь был расчет? И он сработал.
Опускают взгляд на мою грудь, которую сдавил узкий корсет. Нервно сую ложку с малиновой кашицей в рот.
— Раздевайся, Ягодка, — Анрей поднимает взгляд. — Мы же все знаем, зачем ты тут.
— Из-за пирожных…
— Пирожных мы так и не увидели, — Эрвин со лживой печалью вздыхает. — Ты можешь сама раздеться, либо мы тебе поможем. Второй вариант мне больше по душе, но разве можно лишать гостью права выбора?
— С другой стороны, гостья должна принять во внимание желание хозяев, — Анрей высокомерно улыбается.
— А у меня тут… вопрос… — откладываю ложку.
— Какой?
Я знаю, что мне сейчас не стоит выеживаться и хамить, но обида берет вверх.
— Вы все еще Альфы Северных Лесов? — отставляю коробку на столик. — Без Зверя в крови?
— Какова мерзавка, — в гневе шипит Эрвин.
— Если нет, — тихо продолжаю я, — то мы можем ожидать нового Альфу?
Гранатовая подвеска нагревается, и я чувствую теплую вибрацию, которая вплетается в мои слова жестокой издевкой и надменными провокациями. Гранат зачарован не для обольщения.
И я чувствую в нем что-то нечеловеческое. Своими словами я заигрываю с Эрвином и Анреем, не как милая девушка, которая хочет очаровать собеседников, а как волчица, которая проверяет границы дозволенного на чужой территории. В подвеске — кровь мамы. Кровь ее волчицы.
— И как скоро появится новый Альфа? — вытираю пальцами уголки рта. — Может, мне для него готовит пирожные?
Я не могу заткнуться. Из меня прет агрессия. Никакого стыда, смущения, лишь желание подергать Эрвина и Анрея за их волчьи усы.
— Для нового Альфы я, может, лучше постараюсь с пирожными?
Хочу сорвать с себя подвеску, но вместо этого ехидно улыбаюсь побледневшим братьям. Зубы сцепили, на висках венки гнева пульсируют и кулаки сжали на подлокотниках.
— Вот же дрянь, — рычит Анрей.
На мгновение в их глазах проскальзывает желтая искра. На долю секунды, но я ее замечаю, пусть и мои собеседники сейчас поглощены яростью. Их волки живы.
И я этим мохнатым мерзавцам не нравлюсь. Я же не их Истинная булочка, которую они так ждали.
Принимаю безрассудное решение. Я предпочту, чтобы меня сейчас сожрали, чем сорвали платье под истошные крики.
— Вы не Альфы, — ухмыляюсь. — И Северные Леса больше вам не принадлежат. Вы их потеряли. Ваша семья их потеряла.