Отвергнутая. Игрушка для Альф

Глава 57. Я вам устрою!

Зачарованный хрусталь осыпается под ласковым рыком Анрея и Эрвина, и меня волной уносит в их мысли.

Они не отпустят меня, а решу сбежать, то кинутся по следу. И в шкуре зверя, и в облике человека, ведь без меня ждут их одинокие холодные ночи. И преследовать меня они готовы до и после смерти. Если не в этой жизни будем вместе, то в следующей.

В молчании наши мысли переплетаются в один поток, в который ныряет крохотная искорка. Она разгорается, и на мгновение вспыхивает призрачным волчонком. Я отшатываюсь и вжимаюсь в угол.

Лица у Анрея и Эрвина недоуменные и растерянные. Переглядываются, а затем смотрят на меня в ожидании ответа.

— Ягодка, — хрипло шепчет Анрей. — Ты…

— Ты…

— Я иногда забываю, насколько тупыми могут быть мужики, — бурчи мама, подхватывает ящик и шагает прочь. — Пока они поймут, ты уже родишь, Тина.

— Мам… — шепчу я и закусываю губы, когда близнецы опять переглядываются.

И да. В их головах рассосались все мысли. Спроси их сейчас, кто они и как их зовут, не ответят.

— Родишь? — шепотом спрашивает Эрвин.

Я киваю, а мама в глубине дома громко и разочарованно вздыхает:

— Зря мы боялись, что они что-то прочухают.

— Это после пирожных… — шепчу я. — После той последней ночи…

Мне кажется, что я аж чувствую, как напрягаются их извилины в черепной коробке, пытаясь осознать происходящее. Они выпали из реальности.

Медленно выдыхаю и хватаю их за руки. Прижимаю их руки к своему животу, и закрываю глаза, нырнув под тень волчицы.

Мокрый волчий язык, слепой недовольный волчонок, солнечные лучи и ароматы хвои и влажного мха.

— Я беременна, — едва слышно отвечаю я, — от Эрвина…

Затем я вздрагиваю от громких и диких возгласов. Приоткрываю один глаз. Анрей с хохотом толкает Эрвина в плечо:

— У нас пацан будет! Пацан! Охренеть! Мы папками будем!

Затем они кидаются друг на друга, со смехом взъерошивают друг другу волосы, обмениваются ударами по груди и плечам.

— Сами еще дети, — из-за косяка выглядывает недовольная мама.

Затем они вскидывают лица к потолку и с восторгом воют. Через секунду я и сам им подвываю.

— Иди сюда, — Анрей рывком привлекает меня к себе, и я через секунду задыхаюсь от поцелуев и объятий.

— На это я смотреть не буду, — фыркает мама и исчезаем в коридоре. — Самое время вспомнить о смирении, принятии и о том, что мудрая и хорошая мама, а мудрая и хорошая мама счастлива, если счастлива ее дочурка. Что ж поделать. Будет два зятя. Переживу.

— У нас мальчик будет, — Эрвин обхватывает мое лицо и хрипло повторяет. — Мальчик.

— А, может, девочка? — сипло отзываюсь.

— Мальчик, — Анрей рывком разворачивает меня к себе и вглядывается в мое раскрасневшееся лицо. — И девочка тоже будет. обязательно будет. Как же без дочки. Дочка от меня будет.

Поскрипывает дверь, и заходит папа:

— Все! Девочки, можно вещи грузить!

А потом он замечает меня, Эрвина и Анрея. Замирает, хмурит рыжие брови и недобро щурится:

— Ах вы, поганцы.

Эрвин первым получает кулаком в челюсть. Я взвизгиваю, и папа разворачивается к Анрею, чтобы и его одарить приветственным ударом в нос, который хрустит и брызгает кровью.

— Папа! — я кидаюсь к нему. — Не надо!

Эрвин с хрустом вправляет челюсть, сплевывает кровавую слюну и выдыхает:

— Хороший удар.

— Отойди! — папа отталкивает меня в сторону и опять с рыком бросается на Эрвина.

— Пошли, — за моей спиной появляется мама и тащит в коридор. — Дай им поболтать.

— Они не болтают!

В этот раз Эрвин уворачивается от удара папы, и сам отвечает ему кулаком в глаз.

— Ах ты сучонок! — ревет папа, и от его баса трясутся стены.

— Эт болтовня по-мужски, — мама заволакивает меня в коридор и тянет на кухню, сдвигая ногой ящики и мешки. — А мы чай попьем, милая.

— Получил, урод?! — гаркает папа и раздается грохот, а затем новый глухой удар. Голос становится глухим и сдавленным. — Вот же…сучий потрох…

— Я твой Альфа! — рычит Анрей. — Ты моей крови!

— Хренальфа! Меня твоей кровью обманом напоили!

— Тогда бы ты, рыжий дурак, помер бы!

— Да лучше бы помер!

— Можем устроить!

— Это я вам, гаденыши, устрою!

Рык грохот, удары и ругань, а мама захлопывает дверь кухни, приглаживает волосы и медленно выдыхает:

— Это было ожидаемо.

— Они поубивают друг друга! — рвусь к двери, и мама отталкивает меня к столу.

— Делим роли, Тина. Они друг друга убивают, а мы пьем чай с булочками и вареньем! — зло шипит на меня. — И болтаем о женских глупостях!

— О каких?!

— О том, какую ткань купить для пеленочек! — мама повышает голос, чтобы заглушить рев папы и рык Анрея. — А какие ленточки к ним закажем! Раз мальчик, то голубые! Но какие оттенки голубых? М? Об этом уже сейчас надо подумать! А еще о платьях, — плывет мимо к печи, — тебе будут нужны новые платья. Корсеты уже не поносишь, дорогуша, а красивой и изящной надо быть и с животиком, а то некоторые как пузатые коровы ходят.

Оглядывается и ласково улыбается:

— Твоему папе надо выпустить пар. Даже твои мальчики это поняли.