Перепутья

Великий понтифик (Гай Цезарь IIII)

Бальб мельтешил перед глазами так, словно хотел вызвать у него приступ головокружения.

- Народ проголосует так, как нам нужно, здесь проблем быть не может. Хочешь верь, хочешь нет, но пока ты играл в мертвеца, у тебя образовался огромный кредит доверия, они поддержат любое твое предложение.

- Угум, - кивнул Гай. Слова влетали в одно ухо и вылетали из другого, не достигая сознания.

Беспокойный и полный крови сон совсем не помог прочистить мозги. Проклятое изображение в зеркале все еще стояло перед глазами. Кальпурния могла говорить все, что угодно, но записи не могли врать.

Гулкие шаги Бальба отражались от стен пустующей курии. Заседание закончилось час назад, вместе с последними лучами солнца, и только они вдвоем не торопились домой.

- Нужно будет что-то придумать с трибунами Антония, правда, иначе они нам своим вето все мозги отоб… Цезарь, ты меня слушаешь вообще? – Бальб остановился и осуждающе посмотрел на него.

- А? – Гай вздрогнул. Прямой вопрос вернул его в реальность.

- Это значит “нет”, - резюмировал Бальб, - Да что с тобой такое сегодня?

- Ничего, не выспался просто, - пожал плечами Гай. Пока он не разобрался, что здесь происходит, никто не должен был ничего знать, - И вообще, зачем такие сложности? Провести указом через Сенат – и дело с концом. Пока мы будем договариваться и голосовать, парфяне Малой Азией закусят и к Македонии приступят.

- “Провести через Сенат”? – Бальб скептично хмыкнул, - Ты совсем из жизни выпал. Там половина обязана Антонию если не жизнью, то состоянием. Они не дадут отобрать у него одну из провинций.

Гай вздернул бровь:

- Какую? Его никто не назначал проконсулом. Не то, что Сирии – вообще ничего. Он договаривался напрямую с Октавием. Октавий мертв. Триумвирата больше не существует. Он – частный человек с личной армией, не более.

От удивления Бальб аж сел. Хорошо, что на свое курульное кресло, а не мимо:

- Ты чего так на Антония взъелся?

- Педий пропал, - жестко отрезал Гай, - Я навел справки, его последний раз видели на островах и в те дни, когда он отплыл, море было абсолютно спокойным. Штормы здесь ни при чем. Антоний дал свой ответ.

- Но… - начал было Бальб, но тут же осекся.

Ситуация была слишком однозначной. Антоний был по уши замешан во всем дерьме, в котором только мог быть, с самого начала. Иначе у него не было бы причин отказываться от переговоров, тем более в такой жестокой форме.

Гай сложил руки в замок перед лицом. Закрытая повязкой раненная кисть отозвалась слабой болью.

- Если он все-таки образумится – я все улажу. Если нет – тоже разберемся. В любом случае, нельзя оставлять ему Малую Азию. Там, где не справился Красс, ему точно ничего не светит, ты же сам понимаешь. Лучше разбираться с негодующим Антонием, чем с парфянами, разоряющими наши провинции. Так ты вынесешь вопрос на обсуждение? Или мне идти к Мессале? – резкая смена темы вынудила Бальба измениться в лице.

Но конкретного ответа он все равно не дал:

- Да дался тебе этот Сенат? Проведем через собрание…

- Когда? Через месяц? Чтобы я потом угробил армию, пытаясь отогнать парфян в самую жару?

- Можно быстрее.

- Ага, то, что надо, - скептически хмыкнул Гай, - А через месяц любой идиот играючи отзовет меня назад, размахивая нарушением процедуры.

К огромному сожалению, следующее же заседание показало, что правда на стороне Бальба. Само предложение назначить проконсула Сирии, еще до обсуждения конкретных кандидатур, наткнулось на яростное сопротивление в том числе и тех, кого Гай никак не мог заподозрить в договоренностях с Антонием – и даже очередные посланники из Малой Азии, которых он, как краплёные кубики, вынул из рукава, не смогли приблизить их к соглашению ни на йоту.

Зато у Бальба появился прекрасный повод после заседания с довольной рожей сказать: “А я тебе говорил”. Сомнительное достижение, но все-таки.

Вариант с Сенатом отпадал – и оставался только один шанс заполучить необходимое, как воздух, командование, но при одной мысли об этом шрамы пронзало фантомной болью.

Задумчивый Пизон нарисовался на пороге их с Кальпурнией спальни в неприлично раннее время.

- Гай… - имя едва проникло в сознание и не смогло заставить Гая открыть хотя бы один глаз, утонув в дурацком предрассветном сне, - Гай, да проснись ты! – голос Пизона сорвался на крик, и игнорировать его больше не вышло.

- Ты на часы смотрел? – подсветка экрана наручных часов заставила прищурится. “6:25”, - Дай поспать… - Гай закрыл глаза и перевернулся на другой бок. Спящая рядом Кальпурния потревожено пошевелилась.

- Нет, слушай, если тебе не интересно, я пойду скажу этому типу, что никакого Публия Цестия Карра я знать не знаю, - обиженно отозвался Пизон.

И сон как рукой сняло. Резко встрепенувшись, Гай подскочил с кровати:

- В смысле “Публия Цестия Карра”?

- В прямом. Ты что, меня совсем не слышишь?! Говорю же, ко мне, вместе с утренней почтой, пришел какой-то тип и вот, принес, - Пизон протянул ему свиток с сорванной незнакомой печатью, - Требуют выкуп за Публия Цестия Карра, якобы моего клиента. Это…

- Да-да-да, это Джузеппе, про которого я тебе говорил, - взгляд скользил по строкам кривоватого текста, выхватывая только самое необходимое, - Где этот тип? – Гай оторвался от свитка и требовательно посмотрел на Пизона.

- В атрии сидит, ждет, - Пизон пожал плечами.

- Надо его задержать.

Сзади раздался скрип кровати, и Кальпурния сонно спросила:

- Гай, что происходит?

- Ничего, спи, - отмахнулся Гай, натягивая первую попавшуюся под руку тунику.

Пизон, наконец, вошел в комнату и закрыл за собой дверь:

- Да зачем задерживать? Заплачу я выкуп, там не так-то много.

- Затем, что Джузеппе там не один, - проклятый шнурок проклятого сандалия никак не получалось нормально завязать спросонья, - Вместе с ним пираты поймали кучу людей. Таких же как он. Других пассажиров. Нужно выяснить, где их держат и купить, пока не стало слишком поздно.

Пизон покачал головой:

- Проблемы у тебя конечно…

- Уж какие есть.

Гай был готов к тому, что посланника придется долго и обстоятельно “уговаривать” при помощи кулаков, но тот оказался куда более готовым к сотрудничеству.

- Ну зачем сразу так жестко? – едва завидев их с Пизоном с двумя крепкими рабами за спиной, спросил посланник. Несмотря на напускную расслабленность, было заметно, что он напрягся, - Может, для начала поговорим? Уверен, у нас получится прийти к взаимовыгодному соглашению.

- Ну давай попробуем, - отодвинув Пизона, Гай вышел вперед, - Нам нужна информация.

- Это я понял, - кивнул посланник, - Цена вопроса зависит от того, какая.

- Кто тебя отправил и откуда? – Гай не стал тянуть кота за яйца.

- Половина от суммы выкупа, - быстро сориентировался посланник.

Пизон скривился и отрицательно помотал головой, хотя Гай и не собирался соглашаться на такие грабительские условия.

- Десять процентов, или ты нам все равно все скажешь, но уже по-плохому, - на мгновение забывшись, он угрожающе похрустел костяшками пальцев. Скрытая под повязкой кисть отозвалась прострелом.

- Грабеж среди бела дня! – воскликнул посланник, - Сорок процентов.

- Нет, так мы с тобой не договоримся, - цокнул Гай.

Пизон кивнул своим рабам и те сделали несколько шагов в сторону посланника.

- Ладно! Ладно! Тридцать, - быстро поменял свое мнение тот.

Рабы сделали еще несколько шагов в его сторону – и от былой расслабленности не осталось и следа. Быстро прикинув сумму имевшихся на руках денег, Гай вынес свой вердикт:

- Двадцать и ни ассом больше.

- Ладно, ладно, Аид с тобой, скупердяй! Двадцать. Но деньги вперед!

- Ладно, признаю, Пизон, я проиграл, - Гай отступил назад и развел руки, - С этой наглой пиратской мордой и правда бесполезно говорить.

Пизон деловито кивнул, быстро схватив суть представления и свою роль в нем.

И этого оказалось достаточно. Последние остатки самообладания покинули посланника, и он истерично воскликнул:

- Да чего ты хочешь-то?!

Гай именно этого и добивался.

- Информацию вперед, деньги потом. Или ты мне не доверяешь? – вкрадчиво спросил он.

- Аид с тобой… - сцепив зубы, процедил посланник, - Спинтер. С Кефалинии.

- Лентул Спинтер? – недоверчиво переспросил Гай. Посланник кивнул, и он обернулся к Пизону, - Он же, вроде, погиб, нет?

- Говорили, что еще при Филиппах, но тела не нашли, - Пизон пожал плечами.

Дерьмо.

- Карр на Кефалинии? – с нажимом спросил Гай. Посланник кивнул, - Отлично, - быстро набросав расписку, Гай протянул ее ему. Посланник ухватился за свиток, но Гай не отпустил свой край, - Cперва одно условие, - посланник закатил глаза так, словно пытался рассмотреть свой мозг. За спиной сдавленно хохотнул Пизон, на мгновение выпав из роли, - Я не отпущу тебя одного, поэтому с тобой отправится мой человек. Поможешь ему со всем, с чем он попросит – накину еще половину от этой суммы.

Глаза посланника загорелись алчностью, он с готовностью кивнул – и только после этого Гай отпустил расписку, позволяя ему спрятать ее за пазухой.

- Ну что, где твой человек? – посланник облизнулся.

- Погоди ты, - хмыкнул Гай, - Я не собираюсь будить хороших людей в такую рань. Располагайся пока, - на последней фразе Пизон картинно закашлялся, но Гай предпочел сделать вид, что ничего не заметил.

Заседание коллегии понтификов должно было состояться уже совсем скоро – а это значило, что Пизону недолго оставалось мириться с неудобствами.

Сервилия всегда имела обыкновение приходить в самый неподходящий момент. Эта привычка в свое время стоила Гаю не одного фута нервных волокон, и чуть было не разрушившегося еще раньше второго брака – но сейчас с их отношениями было давно покончено, и ее визита он совсем не ожидал.

Она ворвалась к нему домой прямо посреди разговора с Матием. Возбужденная и опечаленная одновременно, в неизменной траурной столле, которую она, со слов Пизона, носила вот уже два года, с самого поражения ее сына.

- Гай, нам нужно серьезно поговорить, - с порога начала она. Раб-привратник за ее спиной только развел руками. Остановить Сервилию, если она хотела куда-то попасть, было непосильной задачей.

Гай покосился на Матия, и тот пожал плечами:

- Да я все понял. Сопроводить этого типа из атрия обратно на Кефалинию и отдать выкуп за Карра. Я пойду? Мне еще рабов захватить надо.

- Давай, - кивнул Гай, про себя радуясь сообразительности Матия.

Не хватало еще, чтобы Сервилия узнала больше, чем ей положено.

Вместе с привратником, Матий скрылся в глубине дома, оставляя их с Сервилией наедине.

- Полагаю, “серьезно поговорить” не значит, что ты случайно забыла зайти поздравить меня с внезапным возвращением в мир живых, а теперь опомнилась, - Гай сел за стол, - Выкладывай, что у тебя.

Причина столь неожиданного визита была ясна еще до того, как Сервилия открыла рот, и, конечно же, она тут же подтвердилась:

- Я по поводу Марка.

Гай понимающе кивнул и одним жестом пригласил ее садиться. Она проигнорировала предложение.

- Гай, я понимаю, то, что он с тобой сделал, невозможно простить, но и ты меня пойми. Он мой единственный сын. Он гниет в этом подвале уже несколько лет в ожидании неизбежной казни. Он… Ты же его знаешь. Он хороший мальчик, но у него никогда не хватало характера отстоять свое мнение. Пойти против толпы.

Пытаясь подавить острое жжение в одном из шрамов, Гай сжал ладони в кулаки под столом. Ногти впились в кожу, заглушая фантомные ощущения реальными.

- Это все Кассий! Задурил ему голову, убедил, что ты тиран и покончить с тобой – его долг.

Обессиленная, Сервилия все-таки упала в кресло:

- Гай, я не переживу его смерти. Не ради него, ради меня, ради всего, что нас когда-то связывало. Не дай ему погибнуть. Прошу тебя.

В горле неожиданно пересохло. Шрам внизу живота отозвался на ее слова пронзительным прострелом – и голос Гая дрогнул:

- Составы судебной комиссии уже утвердили. Меня в ней нет. Я буду на суде только в качестве свидетеля обвинения.

Сервилия осеклась и перевела на него потерянный взгляд:

- Но…

- Я сделаю все, что в моих силах для того, чтобы закон не был нарушен[1], но кто знает, как поведет себя народ.

Любой суд мог закончиться массовыми погромами, если народу не придется по душе его решение. Вердикт мягче казни в отношении Децима и Марка Брутов имел слишком мало шансов заслужить одобрение.

И именно поэтому любая попытка повлиять на решение комиссии была заранее обречена на провал.

К счастью, это был не единственный план, но ни Сервилии, ни кому бы то ни было другому об этом лучше было не знать.

Руки продолжало потряхивать от накативших воспоминаний, когда Гай, разжав кулаки, положил свои ладони на ее.

- Я сделаю все, что в моих силах. Обещаю, - повторил он.

Сервилия натянуто улыбнулась и выдавила:

- Спасибо, - хотя весь ее вид кричал о том, что его ответ не оправдал ее ожиданий.

С очередным походом в храм Весты пришлось повременить до утра. Фабия встретила его удивлением:

- Что-то ты зачастил к нам.

- А не ты ли жаловалась, что я слишком редко к вам захожу? – хитро прищурившись, переспросил Гай, - Теперь, оказывается, что слишком часто. Тебе прямо не угодишь.

- Ты просто так, или опять по делу? – Фабия быстро подхватила его настрой, и хитро усмехнулась.

- У меня для тебя есть одна новость и одна просьба. С чего начать?

Взгляд Фабии скользнул по девочкам, хлопотавшим по делам храма. Они выглядели полностью поглощенными своим занятием, но наверняка не пропускали ни одного слова, что достигало их ушей.

- Давай начнем с того, что пройдем ко мне? – вынесла вердикт Фабия.

- Давай, - легко согласился Гай. Для обсуждения настолько деликатных вопросов вокруг действительно было слишком много людей.

Фабия расслабилась только тогда, когда дверь ее кабинета закрылась за его спиной.

- Ну, так с чего начать? – переспросил Гай, устраиваясь в кресле поудобнее.

Немного подумав, Фабия выбрала:

- Давай с новости.

- Хорошо, - пожал плечами Гай, - Помнишь я тебе рассказывал про Лепида? – Фабия кивнула. От ее легкого и веселого настроения вмиг не осталось и следа, - Мы с Филлипом начали распутывать этот клубок. Пока еще толком ничего не понятно, но мы нашли раба, который видел его последним.

- Он жив? – спросила Фабия.

- Раб? Нет. Лепид – на тот момент был жив, - лицо Фабии просветлело, но Гай быстро осадил ее, - Погоди радоваться. Это было три месяца назад, за это время с ним могло случиться все, что угодно, но тогда он был жив.

- Где? Как? Что произошло? – вопросы посыпались из Фабии как из рога изобилия.

Тяжело вздохнув, Гай вкратце пересказал ей все, что удалось выбить из Аймара до его дурацкой смерти.

- Н-да… - протянула Фабия, когда он закончил, - Даже не знаю, хорошая это новость или нет.

Гай пожал плечами:

- Зависит от того, чем все закончится, не находишь?

- Если он утонул в Тибре, не закончится. Ты никогда не найдешь тело, если его унесло в море.

Взвесив все “за” и “против”, Гай отвел взгляд и тихо сказал:

- Не утонул.

- Что?! – удивленно воскликнула Фабия.

- Он не утонул, говорю тебе, - громче повторил Гай, - Мы навели справки. Примерно в это же время в Остии объявились какие-то торговцы из Кампании. С ними был мужчина, по описаниям до ужаса похожий на Лепида. У него была сильная лихорадка, он бредил и не шел на контакт. Они оставили врачам Остии кучу денег в попытке его вылечить, но без толку. Они отплыли в Кампанию в начале марта – и теперь это действительно все, что я знаю.

- Вы их не нашли… - то ли спросила, то ли констатировала очевидное Фабия.

Гай отрицательно помотал головой:

- Каллимах, мой секретарь, опросил почти всю Остию. Без толку. Никто их не знает. Наверное, они обычно ездят по другому маршруту.

Фабия тяжело вздохнула:

- Все равно, спасибо, Цезарь.

- Пока еще совсем не за что, - скептически хмыкнул Гай, - А по поводу дела… - он закусил губу, пытаясь придумать, как бы помягче выложить свои соображения. Все зависело от согласия Фабии, и каждое слово было на вес золота, - На днях начнутся повторные рассмотрения дел тех, кто был лишен огня и воды по закону Педия. Расписание заседания судебных комиссий еще не утверждено, но ты и сама понимаешь, чьи дела пойдут под пересмотр первыми.

Фабия молчала, никак не выдавая своего отношения к его словам.

- Я… Не хочу, чтобы их казнили, - Гай резко оторвал взгляд от сандалий и посмотрел ей прямо в глаза, - Иначе моргнуть не успеешь, как их поднимут на знамя, как в свое время Катона, и это безумие пойдет на третий круг. Я попробую убедить народ, но вряд ли меня услышат. Люди хотят справедливости и крови, члены комиссии – не убить свою политическую репутацию на корню. Это изначально дохлый номер.

- И ты предлагаешь… - Фабия отстранилась, ее глаза расширились в удивлении.

- …одну случайную встречу, которая избавит от рисков и с которой никто не посмеет поспорить, - закончил за нее Гай.

В задумчивости, Фабия поджала губы:

- Ты же понимаешь, чем это грозит всем нам, если все раскроется.

Гай кивнул:

- Понимаю и постараюсь сделать так, чтобы ваше вмешательство не понадобилось, но шансов у меня мало. В крайнем случае – пойдем на плаху вместе.

Взгляд Фабии метался по комнате так, словно она искала какое-то знамение, что могло бы помочь ей принять решение, а затем остановился на его лице:

- Хорошо. По старой дружбе, я тебе помогу. Есть у меня одна девочка на примете, никто и носа не подточит, она никак не связана ни с одним из Брутов.

Лицо Гая просветлело:

- Я тебя люблю. Как сестру, разумеется.

Фабия хохотнула и помотала головой:

- Нет, ты, все-таки, неисправим.

- За это ты меня и любишь, - усмехнулся Гай.

- Конечно, - лукаво улыбнулась Фабия.

Заседание коллегии понтификов переносили несколько раз. То священные куры не так клевали зерно, то птицы летали слишком низко, то молния ударила недалеко от Регии – и с каждым днем задержки Гай закипал все сильнее и сильнее. Складывалось такое ощущение, словно авгуры хотели свою долю, но на прямое-непрямое предложение, Луций Цезарь[2] только развел руками:

- Гай, я не знаю, что за хрень, но знамения действительно дерьмовые, и мы не можем просто закрыть на них глаза, - толпа на форуме галдела, заглушая даже его зычный голос, - С заседанием сената проще, заседание коллегии…

- Луций, ты авгур, ты не хуже меня знаешь, какая чушь эти знамения, - Гай скривился.

Луций криво усмехнулся:

- Чушь-не чушь, а процедура есть процедура, я не могу ее изменить.

- Ну, интерпретируйте их как-нибудь по-другому, - предложил Гай, - В конце-концов, у нас сейчас нет великого понтифика, чем не повод для дурных знамений.

- Да при чем тут… - начал было Луций с таким выражением лица, что Гай тут же понял, куда он клонит.

- Цена? – он мысленно пересчитал оставшиеся деньги и нашел сумму совершенно неудовлетворительной.

Впрочем, вряд ли Луцию были нужны деньги.

Луций крепко задумался. Они прошли мимо ростр, на которых юркие рабы устанавливали временные конструкции, превращая их в подобие зала суда, завернули в тихий переулок возле базилики Эмилия, и только после этого Луций ожил:

- Мне тут одна птичка напела, что ты хочешь сирийское командование себе.

- Птичка, говоришь? Дай угадаю, такая длинная и носатая? – лукаво прищурился Гай.

Луций не ответил, но его молчание было красноречивее любых слов. Ну Бальб…

- Ну да, хочу, - Гай не стал отнекиваться, - А тебе-то что?

- Не тебе одному нужно поправить финансовое положение. Отмена проскрипций — это, конечно, хорошо, но отобранные деньги мне никто не вернет.

Гай автоматически почесал правую руку. Пусть повязку и сняли вчера, пусть кисть больше и не беспокоила, эта привычка оказалась устойчивой.

- Легатом ко мне хочешь?

Воровато оглянувшись, Луций кивнул.

- Ладно. Организуем, - легко согласился Гай.

У него уже были военный трибун и легат – а командование все еще махало рукой откуда-то из-за горной гряды близ Зевгмы. Было в этом что-то ироничное.

Как Луций провернул свою часть сделки, так и осталось загадкой, но знамения пришли в полный порядок на следующий же день – и заседание коллегии понтификов не заставило себя ждать.

Под палящим весенним солнцем, Гай мерил шагами брусчатку возле Регии. Вовнутрь, за закрытые двери, ему хода не было. Подпиравшие колонны и сидящие на ступенях ликторы не сводили с него глаз, не оставляя ни единого шанса даже подобраться поближе, чтобы погреть уши.

Толпа, сопровождавшая его при выходе из дому, давно рассеялась, и никто не мешал напряженному ожиданию очередными разговорами, просьбами и письмами.

Тяжелые двери Регии распахнулись, когда солнце уже перевалило за зенит, и тихая до того улица заполнилась шумом и возбужденными голосами.

Отыскав глазами Публия Сульпиция Руфа, сжимавшего в руках какой-то свиток, Гай в два шага поравнялся с ним.

- Ну? – стало единственным вопросом.

- Ну… - загадочно протянул Руф, - Мне пришлось очень сильно попотеть, чтобы всех убедить, но все хорошо. Твое завещание аннулировано. Держи, счастливчик.

Свиток перекочевал из рук Руфа к Гаю. Одного быстрого взгляда на ровные буквы хватило для того, чтобы убедиться в его словах.

- Спасибо! – губы сами растянулись в широкой улыбке, - Сочтемся.

- О, я очень на это надеюсь.

[1] В Риме закон позволял, в случае приговора гражданина к смертной казни, заменить казнь на изгнание.

[2] Несмотря на то, что и Гай и Луций – Юлии Цезари, они из разных ветвей и по факту настолько дальние родственники, что можно сказать и не родственники вообще.