Перепутья

Кандидат (Гай Цезарь VIII)

Взломать проклятый ноутбук уже стало делом принципа.

Он мог скрывать в своих недрах что-то важное, мог быть вместилищем одной-единственной игры и кучи бесполезных хозяйственных отчетов – все это не имело никакого значения. Проклятое поле ввода пароля не шло из головы ни на мгновение – и Гай должен был попасть за него. Как угодно, лишь бы уже выкинуть эту заевшую мысль из головы.

Ноутбук шуршал на столе, вызывая ни с чем несравнимое ощущение сюрреалистичности.

Склонившаяся над ним Мария напряженно стучала по клавиатуре, а Гай нарезал круги по ее квартире. Сейчас он больше мешал, чем мог помочь, но стоять на месте было просто невозможно.

- Это даже не БИОС, Гай, я не знаю, - наконец, вынесла вердикт Мария, - Язык еще этот. Вообще почти ничего не понятно. Но пароль точно на системе, даже если я найду батарейку материнки, мы его не снимем.

- То есть только взламывать? – на всякий случай уточнил Гай.

Мария кивнула:

- Увы, похоже, что да. Я могла бы попробовать разобрать исполняемый код и воткнуть какой-нибудь эксплоит, но…

- Но? – Гай остановился у нее за спиной и заглянул в экран.

В незнакомом приложении на не менее незнакомом языке действительно было ничего не понятно, и удивительным было то, что Мария все еще продолжала тыкать кнопки, пытаясь в нем что-то найти. Но, в конце-концов и она сдалась.

- Нет, это дохлый номер, - она покачала головой и подняла ноутбук, - Сам глянь. Порты нестандартные, все нестандартное. БИОС незнакомый, операционка тоже. В одиночку тут никак не справиться. Нужна или команда, или кластер мощных ИИ.

- У меня в планшете есть ИИ, - тут же уцепился за соломинку Гай.

Мария хмыкнула:

- У меня тоже. Да у всех уже давно есть. Это не те мощности и не тот ИИ. Этот может, не знаю, фотографии тебе отредактировать. Свет в кухне включить. Пылесос запустить, пока ты на работе. На большее его не хватит.

- А если натренировать? – Гай тоже знал некоторые умные слова и не собирался так просто сдаваться.

- А мощности ты ему где возьмешь? – парировала Мария, - Франкенштейна из трех мобилок паять будешь? Удачи, но я тебе свою не дам, мне она дорога как память.

Гай глухо зарычал:

- Ну должно же быть хоть что-то!

Немного подумав, Мария выдала на гора еще одну идею:

- Можно попробовать снять SSD, найти где-нибудь другой ноутбук и подключить к нему…

Но Гаю пришлось ее разочаровать:

- Не получится, он на плату распаян, я сразу проверил.

- Тогда я не знаю, - Мария развела руками, - Гай, я связист, не хакер. Это вообще не моя сфера.

Этот спор мог продолжаться бесконечно – но оказался прерван стуком в дверь. Мария тут же засуетилась, сунула ноутбук ему в руки и накинула на кресло покрывало. Кто бы там ни пришел, наверное, ему не стоило видеть ее планшет.

- Ты кого-то ждешь? – наблюдая за ее суетой, спросил Гай.

Закончив распихивать все неуместные вещи по незаметным местам, Мария выскользнула в коридор и отозвалась:

- Ага.

Стук повторился. Щелкнул замок. Спрятав ноутбук обратно в сумку, Гай выглянул вслед за ней. В дверном проеме стоял иссиня-черный мужчина в нубийских одеждах и с табличкой в руках. За его спиной виднелись еще несколько таких же мужчин.

Интересно.

Нубиец сверился с табличкой и уточнил:

- Мария?

- Да, это я, - с готовностью кивнула Мария.

Не было похоже на то, что его визит стал для нее сюрпризом.

- Тогда это тебе, - нубиец отступил на шаг в сторону, открывая взгляду несколько больших мешков, - Не знаю, что ты с этим делать будешь, но дело твое.

Протянув Марии табличку, он терпеливо ждал, пока она проставит все отметки. Когда табличка снова оказалась у него, он довольно улыбнулся:

- Отлично. Ну все, не буду тебе больше мешать. Парни, пойдем, - он махнул своим помощникам. Те развернулись, собираясь уходить.

- Подождите! – воскликнула Мария, и мужчина обернулся, - А занести?

- У меня отмечено, что доставить нужно до двери, - нубиец пожал плечами, - Твой мужчина пусть заносит, - он кивнул в сторону Гая.

- А если я оплачу? – Гай поравнялся с Марией и достал позвякивающий мешочек с деньгами.

Нубиец жадно облизнулся. Конечно, наличные – не расписка, их можно полностью положить себе в карман.

- Двадцать сестерциев, - назвал он свою цену.

- По рукам, - Гай отсчитал нужную сумму и отдал ему деньги.

Нубиец что-то крикнул своим подручным на незнакомом языке – и спустя мгновение они подхватили мешки. Гай и Мария отступили с прохода, давая им возможность все занести.

- И что это ты такое накупила? – усмехнулся Гай, наблюдая за пыхтящими от тяжести носильщиками.

- Кофе, - ответила Мария, - Пизон одолжил мне денег, все-таки хочу попробовать. Так уже надоело сидеть без дела.

Судя по размеру мешков, она собиралась открывать сразу несколько кофеен и возможно даже организовывать перепродажу куда-то на сторону.

- Дело хорошее, - отозвался Гай, - Может выгорит. И еще…

- Что? – ни с того, ни с сего Мария напряглась.

Гай усмехнулся:

- С тебя кофе.

Лето постепенно вступало в свои права и разгоняло отцов-сенаторов подальше от душного каменного мешка Города в загородные виллы. Луций Цезарь не был исключением – и в его доме тоже шли сборы, невольно навевающие мысли о погроме. Проклятый ноутбук оттягивал плечо и занимал абсолютно все мысли, не пуская туда ни одной другой – но остальные вопросы никуда не девались и их все равно нужно было решать, хотел Гай этого или нет.

Луций Цезарь встретил его неожиданно воодушевленно.

- О, наконец-то ты вернулся! Ты столько всего пропустил! – воскликнул он с порога.

- Например? – больше из вежливости, нежели по какой другой причине, спросил Гай.

- Проходи, проходи, - Луций приветливо махнул рукой, - Сейчас перекусим, выпьем – и я тебе все расскажу.

Гай помотал головой.

- Насчет выпить я пас. Голова болит, - соврал он первое, что пришло в голову.

Удержать кота в мешке было невозможно, и про его болезнь давным-давно было известно каждой собаке в Городе, не то, что Луцию.

- Ну и ладно, - легко согласился Луций, - Тогда просто перекусим. Пойдем.

Они переместились в сад, и Луций начал говорить, даже не дождавшись рабов с едой:

- Короче, Децидий Сакса удрал от Лабиена, как-то добрался до Афин и навел там такого шухера! - Луций развел руками, - Все сидят на измене, Цензорин паникует.

- Погоди-погоди, - Гай потряс головой, пытаясь выбросить проклятый пароль из головы, - Луций Децидий Сакса? Его же убили.

- Да какой Луций! – воскликнул Луций, - Квинт, его брат. Квестор. Тебе что, ни Цензорин, ни Аттик не писали?

- Не знаю, - Гай пожал плечами, - У меня столько почты скопилось за эти несколько дней, я едва-едва начал ее разгребать.

- Ну так разгребай быстрее! Заседание надо сейчас проводить, пока все на панике. Момента лучше уже не будет.

Идея появилась неожиданно.

- А Сакса так и собирается отсиживаться в Афинах? – заискивающе спросил Гай, - Не похоже на него.

Луций задумчиво нахмурился:

- Слушай, не помню. Вроде нет. Погоди, сейчас проверю, - и махнул Гаю рукой, увлекая за собой в таблинум.

В беспорядке из свитков и табличек, он долго искал нужное письмо, придирчиво проверяя каждую бумажку, пока наконец не обнаружил искомое:

- Вот. Аттик[1] пишет, что он собирается выезжать в Рим со дня на день. Он у него остановился.

У Аттика останавливались все, кому не лень – и удивительного в этом было мало.

- Ну вот и ответ на твой вопрос, - расслабленно отозвался Гай, - Дождемся его – и сразу заседание.

- Гай! – страдальчески воскликнул Луций, - Ну пожалей ты меня, мне уже коллегам в глаза стыдно смотреть с этими дурными знамениями, высосанными из пальца!

- Ты же хочешь должность? – лукаво прищурился Гай. Луций кивнул, - Вот и я тоже хочу. И чтобы мы с тобой их получили, нам нужен Сакса, и нужен прямо здесь, прямо на заседании. Желательно – только с дороги.

Пока угроза была где-то там, далеко на востоке, отцы-сенаторы могли продолжать прятать голову в песок, устраивать увлекательную грызню между собой и считать, что их это не касается. Если позволить всему течь своим чередом, можно было просто доиграться – и потерять все.

- Ладно, - сдался Луций, - Уговорил. Но только несколько дней. Кто подготовит проект?

- У Бальба все уже готово. Я отправлю тебе копию вечером.

Луций кивнул и уточнил:

- Народное собрание?

- Как примем, назначим на следующий день, - отозвался Гай.

Все должно было быть идеально. Никто не должен был иметь возможности отозвать его в произвольный момент времени – от этого зависело куда большее, чем состояние Луция.

Разбор писем плавно перетек с вечера в утро и даже немного задел следующий обед. Пусть пока Гай читал одно сам, второе параллельно зачитывал Каллимах, а двое других рабов всегда были на подхвате чтобы записать ответ, количество писем зашкаливало за все разумные пределы – и гора, казалось, совсем не уменьшалась.

- Во, это от Секста Помпея, - вытащив очередное письмо, прокомментировал Каллимах.

- Мне? – нахмурился Гай.

В переписке с Секстом состояли только консулы. Без должности и без полномочий, Гай не мог предложить ему ничего, кроме пустых слов – а, если он вырос хоть немного похожим на своего отца, такие зыбкие договоренности его бы точно не устроили, а возможно даже оскорбили бы.

Если Секст написал ему…

- Не, Бальб переслал копию[2], - пояснил Каллимах.

От сердца отлегло. Все было в порядке.

- И что пишет? – Гай откинулся на спинку кресла и потер виски.

От напряжения голова начинала ныть, теперь уже взаправду.

- Согласен сдать свои полномочия, предлагает обсудить условия, - односложно ответил Каллимах.

- Ну хотя бы одной проблемой меньше, - выдохнул Гай.

Детали можно было обсуждать годами, главным было принципиальное согласие – и следующее из него негласное перемирие, даже если временное.

Опасность войны на два фронта миновала, просвистев в дигите от уха.

Закончив с очередным ответом, Гай запечатал свиток, передал его секретарю и подтянул к себе следующее письмо.

Кален. Аттик. Копия Аттика от Мессалы. Сакса. Складывалось ощущение, что день в Геркулануме шел за десяток – и теперь Гай отстал от жизни не меньше, чем на месяц.

Солнце уже клонилось к закату, а гора писем наконец-то подходила к концу, когда неожиданный шум в атрии прервал этот слишком затянувшийся процесс.

- Пришли, - раздался из-за двери таблинума приглушенный, но все равно смутно знакомый голос, - Заносите сюда. Эй, ты, позови хозяина.

- Не надо меня никуда звать, - крикнул Гай, - Я все слышал.

Вместе с ведомым любопытством Каллимахом, они вышли в атрий.

Несколько рабов споро заносили многочисленные сумки, привратник крутился возле них, пытаясь помочь, но на деле только путаясь под ногами. Командовавший рабами Матий сиял, словно начищенный денарий. Завидев Гая, он открыл было рот, пытаясь что-то сказать, но его тут же перебили.

- Гай! – фигура, смутно напоминающая заросшего щетиной Джузеппе метнулась в его сторону, - Гай, я так рад!

Без очков, зрение Джузеппе было еще хуже, чем разрешающая способность его импланта – и сейчас это сыграло с ним злую шутку. В порыве радости, он промахнулся мимо Гая и едва успел остановиться в шаге от Каллимаха, когда понял, что обознался:

- А ты кто? – недоуменно моргнул Джузеппе.

- Каллимах, - не менее недоуменно представился Каллимах.

Гай прыснул в кулак:

- У бегемота очень плохое зрение, но при его весе – это не его проблемы. Да, Джузеппе?

Впрочем, тощий Джузеппе на большой скорости представлял опасность разве что для самого себя.

Обернувшись на звук, Джузеппе просиял:

- Вот ты где!

- Я никуда и не уходил, - невозмутимо отозвался Гай, - А ты чего мне рабов распугиваешь? Глянь на беднягу Каллимаха, его чуть удар не хватил.

Каллимах картинно схватился за сердце, подыгрывая ему. Если бы он не очутился в рабстве, он вполне мог бы зарабатывать себе на жизнь в актерской труппе. Впрочем, неизвестно, что было хуже.

На мгновение растерявшись, Джузеппе быстро пришел в себя и обнял Гая, похлопав по спине.

- Слушай, ты не представляешь, что с нами было! – воскликнул он, но последние слова утонули в урчании его пустого желудка.

- Как минимум, вы не успели поужинать, - вырвавшись из захвата, Гай полушуточно вздернул бровь.

- И это тоже, - быстро согласился Джузеппе.

На мгновение отвлекшись от него, Гай обернулся. Возле Матия мялся еще один, незнакомый человек.

Только один.

- А где все остальные? – Гай нахмурился, перебивая воодушевленного Джузеппе на полуслове.

Улыбка сползла с лица Матия:

- Одного успели продать, двое сбежали, а одного отправили на каменоломни за организацию побега.

От веселья не осталось и следа.

- Кого? – мрачно уточнил Гай.

Матий пожал плечами. Незнакомый пожилой мужчина смерил Гая вопросительным взглядом, но быстрее, чем Гай успел спросить хоть что-то, Джузеппе потянул его за рукав и шепотом сказал на ухо:

- Он не знает латыни.

Гай кивнул и повторил свой вопрос уже на греческом. Проще было бы сразу перейти на английский, но им всем нужно было привыкать – и не было способа выучить язык лучше, чем просто говорить на нем.

- Точно сбежала Яна, - ответил мужчина на греческом с сильным акцентом, - Кого продали, Франсуа или Малкольма, не знаю. Ала отправили на каменоломни. Я его видел, когда их на корабль грузили.

- А ты?

Мужчина усмехнулся:

- Когда мы бежали, я не смог допрыгнуть до корабля. Рука соскользнула, и я свалился в воду. Думаю, они решили, что я утонул. Даже не искали. Я просто слонялся по городу, пока меня не нашел Матий.

- Нет, я имею ввиду, кто ты? По-моему, мы не знакомы, - уточнил Гай.

- А, - мужчина неловко улыбнулся, - Пауль Хоффер… Э-э-э… Я не знаю, как это по-гречески.

- Можешь говорить по-английски, - пожал плечами Гай и первым подал пример, - Здесь все свои и все в курсе.

Напряжение, едва ощущаемое в воздухе до того, тут же рассеялось.

- Начальник реакторного отдела, - с радостью перейдя на родной и знакомый язык, сказал Пауль.

Сперва, Гаю показалось, что ему послышалось.

- Погоди-погоди… Начальник…?

- Реакторного отдела, - повторил Пауль, сводя на “нет” любые сомнения.

- Обалдеть… - в ошеломлении протянул Гай.

Такого везения просто не могло было быть – но оно стояло прямо перед ним и недоверчиво щурилось.

- А что такого? – наконец, спросил Пауль.

Желудок Джузеппе снова напомнил о себе утробным урчанием – и решение было принято.

- Давайте сначала мы поужинаем, потом вы отдохнете с дороги, а потом я все объясню? Разговор будет долгий, – сказал Гай.

Предложение не вызвало протестов, разве что Пауль попросил сначала показать ему, где здесь можно помыться.

Кальпурния уже ждала в триклинии. Количество неожиданных гостей, однако, стало для нее неожиданностью.

- Матий, здравствуй. Ты уже вернулся? – удивленно спросила она.

- Вот, только что, - улыбнулся Матий, устраиваясь за столом, - И сразу к вам.

- Как все прошло?

Матий неопределенно покачал головой:

- Могло быть и лучше, но в целом неплохо.

Обычно шумный и резкий Джузеппе мялся у двери, словно не зная, что дальше делать – и Гай представил его Кальпурнии сам:

- Это Джузеппе. Помнишь, я тебе про него рассказывал?

- Помню, - Кальпурния поднялась с кресла, - Очень приятно. Кальпурния, жена Гая.

Джузеппе шумно выдохнул:

- Фух, а я-то думал. Она тоже в курсе?

- Конечно, - Гай кивнул, - Я же сказал, здесь все свои.

Джузеппе разве что не сполз на пол от облегчения, а затем рассмеялся.

- И… Извини. Это нервное, - едва отсмеявшись, пояснил он, - Наверное, я слишком долго боялся себя выдать перед Лентуллом.

- Бывает, - Гай похлопал его по плечу, - Проходи, устраивайся, еду сейчас принесут.

В отличие от них с Матием, Джузеппе предпочел кресло:

- Извини, не могу есть полулежа.

Гай пожал плечами:

- Ну не можешь и не можешь, чего извиняться-то?

Пусть и едва уловимо, но что-то изменилось даже в Джузеппе. Почти месяц нервного ожидания в заложниках у Лентула Спинтера явно не пошел ему на пользу.

Вскорости, рабы принесли первые блюда. Накинувшийся на еду и вино Джузеппе тарахтел не переставая – и уже скоро о том, что с ним случилось, знали все. Кальпурния периодически охала и заваливала его вопросами, а он, заполучив благодарного слушателя, распалялся еще сильнее.

Намного более молчаливый Пауль присоединился к ним чуть позже и так резво налег на вино, что быстро захмелел.

Дождавшись, пока повеселевший Джузеппе забудет про опустевшую тарелку и откинется на спинку кресла, Гай наконец перешел к делу.

- Публий Цестий Карр, говоришь? – спросил он. Джузеппе бросил на него недоуменный взгляд, и он пояснил, - Ты представился Публием Цестием Карром?

- Да, - Джузеппе махнул рукой, - Ляпнул что первое в голову пришло. А что?

- Да я все думаю, как вас легализовать, - Гай задумчиво почесал голову, - С Паулем все понятно, он не знает латыни и вариант только один – оформить его отпущенником Матия. А вот с тобой…

- А что со мной? – не понял Джузеппе.

- Ну смотри, - Гай принялся загибать пальцы на свободной руке, - Если ты – римлянин, о тебе должны быть данные во всех цензах за всю твою жизнь. За последние тридцать с хвостиком лет их было пять, и ни в одном тебя нет. Это раз. Два – я не смогу подделать такое количество архивных документов, не вызвав вопросов. В конце концов, ты должен был участвовать в выборах и должен был быть приписан к какой-нибудь городской, или, чего хуже, сельской трибе[3]. Подкорректировать список какой-нибудь трибы не сложно, но память людей не подделаешь – и никто из них о тебе никогда не слышал.

Джузеппе поник и по этому поводу подлил себе еще вина:

- И что же делать?

- Могу разве что предложить оформить тебя через Цизальпик.

- Это как? – Джузеппе заинтересовался, но не настолько, чтобы выпустить бокал из руки.

- Ты что, не помнишь? – Гай попытался недоуменно на него посмотреть, но только чуть не свернул себе шею, - Цизальпийцы получили гражданство от меня. Я могу подправить буквально один список – и ни у кого не возникнет к тебе никаких вопросов. Но. Тебе придется сменить имя.

- Так, подожди, это я что… - протянул Джузеппе, и Гай тут же понял, куда он клонит.

- Станешь Юлием, да.

Прибытие Саксы не имело никакого шанса остаться в Городе незамеченным – тот позаботился об этом, всю дорогу рассылая тревожные письма всем возможным адресатам. Едва переступив границу померия, он тут же попал в оборот, который невообразимо тешил его самолюбие. Выловить его и пригласить на ужин оказалось сложнее, чем Гай думал, но Каллимах все-таки справился.

- А с чего это Сакса стал такой важной шишкой? – полушепотом недоумевал Джузеппе, - Или я что-то путаю, или…

Дорвавшись наконец-то до Рима, он хотел узнать и посмотреть все – и последние несколько дней, ставший его невольным экскурсоводом Гай чувствовал себя как вымотанная белка, которая застряла в колесе без возможности выбраться.

Они шли по Марсовому, и Гай изо всех сил старался не смотреть в сторону закрытой курии[4], просто на всякий случай.

- Ты что, - хмыкнул Гай, - Он смог выжить и удрать от Лабиена после разгрома своего брата. Такие письма всем писал, что кровь в жилах стыла.

- И?

- И он мне нужен, как воздух, - просто пояснил Гай, - Мне нужно восточное командование, Карр, - на людях все-таки лучше было придерживаться легенды по максимуму, а вечером на Марсовом недостатка в людях никогда не было, - Если и есть что-то, способное заставить сенаторов прекратить блокировать голосование по назначению проконсула Сирии, то это страх. Сакса отлично его нагоняет.

Джузеппе замер на месте и уставился на него так, как не таращился даже тогда в больнице. Отблеск закатного солнца отразился от его новехоньких очков[5], чуть не ослепив Гая.

- Ты собрался на восток?! – воскликнул Джузеппе.

- Ну да, - не стал отрицать очевидное Гай.

- Я с тобой! – воодушевленный крик Джузеппе, наверное, было слышно даже на Капитолии.

Гай шикнул на него и парировал:

- Исключено.

Но Джузеппе пропустил его слова мимо ушей.

- Слушай, я может не умею обращаться с оружием, но я могу просто сидеть при штабе. Писарем. Посыльным. Просто принеси-подай, мне все равно! Гай, ты что, это же… Это же… Я историк, я не могу такое пропустить!

Гай отчаянно пытался отыскать хотя бы один внятный аргумент, чтобы отказать, но не мог найти даже самого завалящего. При штабе всегда крутилась куча народу сомнительной полезности – и военная некомпетентность Джузеппе не была, на самом деле, и близко самым страшным недостатком.

- Ладно, я подумаю, - не найдя ни одного железного аргумента “против”, Гай сдался.

Воочию рассказы Саксы производили еще большее впечатление – Гай имел счастье убедиться в этом не далее, чем этим же вечером. Завороженно слушающие его испуганные гости не оставляли никаких сомнений – дождаться его было правильным решением.

Как только Сакса закончил свой длинный эмоциональный монолог, Бальб обеспокоенно покачал головой:

- Это просто ужасно, Квинт Децидий. Они должны за это поплатиться.

Сакса отставил от себя бокал и энергично закивал:

- Я думал завтра выступить на заседании Сената. Нам срочно нужны подкрепления, еще вчера.

- Сторонники Антония в Сенате блокируют любые попытки не то, что проголосовать за назначение проконсула Сирии, даже обсудить его, - Гай вмешался в их разговор.

Сакса зарычал:

- Идиоты! Все, нет больше Антония. Я не знаю, что с ним сделал Лабиен, никто не знает, что с ним сделал Лабиен, но его больше нет. А Лабиен уже примеряется к Македонии! Что там Цензорин с двумя легионами навоюет один?!

Его даже не понадобилось мягко подталкивать к правильной мысли – он пришел к ней сам.

Ближе к полуночи от гостей остались только воспоминания, беспорядок, который шустро убирали рабы – и пьяный Пизон, который пришел на ужин без жены и теперь не хотел показываться ей на глаза, пока не протрезвеет.

Поднявшийся ветер наполнял сад приятной прохладой – и уносил дым от сигарет ввысь.

- Слушай, Джузеппе, - задрав голову, Гай наблюдал за рассеивающимися клубами дыма, - Вы еще не разбирали те сумки, которые Матий притащил?

Джузеппе затянулся и задумчиво выдохнул:

- Не, когда бы? Я же все время с тобой был.

- Я заметил, - хмыкнул Гай.

В отличие от потерянного и немного дезориентированного Пауля, Джузеппе очень быстро сориентировался в ситуации – и сегодня даже ухитрился проникнуть на ужин, когда все основательно напились. Гай был готов поклясться, что из тех пьяных разговоров, что он успел подслушать, он бы с легкостью смог сочинить целую монографию, а может быть даже не одну – но здесь и сейчас в ней не было никакой необходимости.

- Рабы отнесли все в одну из гостевых спален, - вмешалась в их разговор Кальпурния, - Я сказала им ничего не трогать. Мало ли что.

- Ну вряд ли там что-то может взорваться! – хмыкнул Пизон.

Гай усмехнулся:

- Я бы на твоем месте не был бы настолько категоричен.

До того тихий, Пауль кивнул:

- Аккумуляторы от перепадов давления рвет только так.

- Так пошли сейчас посмотрим, что там, - высказал общую мысль вслух Джузеппе.

Так они и поступили.

В сумках обнаружился настоящий клад. Среди тряпок, рюкзаков и прочей ненужной мелочевки, были несколько ноутбуков, россыпь мобильных телефонов, какие-то лекарства – и непонятная серая коробка, которая весила намного больше, чем выглядела. Маркировка на ее боку не говорила Гаю ни о чем.

- Это еще что за фигня такая? – бросив попытки вытащить коробку из сумки, Гай раздосадовано пнул ее ногой.

- Термоядерный аккумулятор, - невозмутимо отозвался Пауль.

Гай с подозрением посмотрел на него и на всякий случай отодвинул ногу подальше от сумки.

- Что? – так же невозмутимо спросил Пауль.

- А он не бахнет?

- Да с чего бы это? – Пауль посмотрел на него так, как будто он сморозил невообразимую глупость, - Обычный литий-ион больше шансов бахнуть имеет, чем термояд.

Идея пришла в голову неожиданно - и Гай вкрадчиво уточнил:

- А если не аккумулятор, а реактор?

Пауль удивленно отпрянул:

- Какой еще реактор? Откуда реактор? Почему реактор?

Полночь была отличным временем для того, чтобы выложить все карты на стол.

- Там такая история, что ты не поверишь, но слушай…

Рассказ затянулся надолго – и как результат утром на жертвоприношениях Гай и Пизон синхронно зевали, словно соревнуясь между собой. Призом в этом странном соревновании должен был быть вывих челюсти – но их обоих каким-то чудом пронесло.

Как они с Луцием Цезарем и договаривались, все прошло без эксцессов – и знамения были самыми благоприятными.

Сквозь толпу, собравшуюся у храма Диоскуров, едва можно было протолкнуться. В какой-то момент Гай понял, что потерял где-то Пизона, но развернуться и поискать его среди скопления одинаковых окаймленных тог было невозможно.

Растревоженный рассказами с Востока народ напирал сзади – и дорога была только одна. Вперед.

Окруженный ликторами Бальб выглядел как островок стабильности в этом постоянно движущемся море людей, и Гай прибился к нему при первой же возможности. Дело сразу пошло веселее – и уже скоро они вырвались из объятий толпы и прорвались вовнутрь храма.

- Все как с ума посходили, - констатировал Бальб, придирчиво оглядывая свою запачканную чем-то тогу, - Сакса, по-моему, даже немного переборщил.

- Нам это только на руку, - хмыкнул Гай.

- Да уж, - Бальб оглянулся.

У подножия храма плескалась оттесняемая ликторами беспокойная толпа народа.

- Если мы и сегодня никого не назначим, они нас отсюда не выпустят, - хохотнул подкравшийся к ним Котта.

Как и все старики, он имел привычку просыпаться в жуткую рань, и сейчас выглядел свежо и бодро, в отличие от почти всех остальных. Вчерашняя попойка не прошла даром.

- Пусть только попробуют, - хмыкнул Бальб, - Ты видел эти похмельные рожи? Они хоть Митридата снесут, если он между ними и выпивкой встанет.

Пизон нашелся уже когда храм заполнился сенаторами настолько, что и яблоку было негде упасть. В руках он сжимал подозрительно пахнущий пирожок.

- Пизон, ты где эту дрянь взял? – принюхавшись, скривился Котта, - Выкинь, траванешься еще.

- Ага, сейчас, - Пизон кое-как устроился рядом с ними и с наслаждением вгрызся в пирожок, - Отстань. Я жрать хочу.

Котта сдавленно хохотнул в кулак, но больше ничего сказать не успел. Ликторы захлопнули тяжелые двери храма, Бальб поднялся со своего курульного кресла и зычно крикнул:

- Отцы-сенаторы, прошу вашего внимания!

Как ни странно – второго приглашения не понадобилось. Все разговоры разом затихли, и все взгляды устремились на Бальба и вальяжно развалившегося в своем кресле Мессалу Руфа.

- Полагаю, ни для кого не секрет, для чего мы все сегодня собрались, - продолжал Бальб, расхаживая мимо курульных кресел, - Однако, если кто-то из вас проспал последние дней десять, позволю себе напомнить – ситуация на Востоке окончательно вышла из-под контроля…

Гай зевнул. Сон то отступал, то подбирался – и сейчас ему хотелось только одного…

- Когда уже твоя Мария откроет свою кофейню… - страдальчески простонал Пизон, роняя голову на сложенные руки, - Я сейчас вырублюсь…

Сквозь толщу ткани, его голос звучал глухо.

- Дай ей время, - еще раз смачно зевнув, сказал Гай.

- …как вы все знаете, после этого вероломного предательства и последовавшего за ним поражения, одному человеку все-таки удалось сохранить свою жизнь, если не свои отряды. Сведения, которые он принес с собой в Город вызывают у меня глубочайшее беспокойство, отцы-сенаторы, и поэтому я хочу, чтобы вы тоже все его заслушали прежде, чем принимать какие-либо решения.

Группка сенаторов сзади попыталась было возмутиться, но, неподдержанный никем, этот протест быстро сдулся.

Страх был очень хорошим мотиватором. Наверное – самым лучшим.

- Слово предоставляется квестору Квинту Децидию Саксе, - без препятствий закончил Бальб.

Сакса поднялся со своего места и вышел в самый центр храма. Немногочисленные шепотки, что начали появляться, пока Бальб говорил, снова сошли на нет – и храм накрыла тишина.

- Отцы-сенаторы! – голос Саксы отражался от стен, многократно усиливаясь, - Мне доставляет великую скорбь быть вестником, что принес новости столь ужасные и столь постыдные, но, к сожалению, мне нечем подсластить горькую правду. Никаким словам не под силу передать весь тот ужас и позор, который постиг нас на востоке, но я попытаюсь.

С каждым словом он распалялся все сильнее и сильнее, словно загоняя себя в подобие странного транса. Сенат безмолвствовал, внимая каждому его слову.

- …стрелы летели со всех сторон и им не было ни начала ни конца. Солдаты падали под их натиском, и, когда…

- А я слышал совсем другое, - шепотом сказал Пизон. Гай бросил на него вопросительный взгляд, и он пояснил, - Легионы Луция Саксы просто отказались сражаться против Лабиена. Сложили оружие и перешли на его сторону. Сакса едва ноги унес. Вот говорил я Антонию, что нельзя затыкать все дыры на Востоке бывшими “освободителями”[6], но нет, он же лучше знает.

Версия Пизона звучала куда более похоже на правду.

- Дай ему покрасоваться, - хмыкнул Гай.

Пизон поднял руки в сдающемся жесте:

- Да я так, просто говорю.

- …с каждым часом промедления, да-да, отцы-сенаторы, вы не ослышались, часом – все больше и больше городов сдаются без боя, не выдержав одного вида этой безграничной орды! – распинался Сакса, - Вы, отцы-сенаторы, хорошо знаете меня, вы, отцы-сенаторы, знаете, сколь близкая дружба связывает меня и Марка Антония. И мне доставляет величайшую скорбь быть первым, кто вам это скажет. Антония больше нет.

По храму пронесся ошеломленный вздох. Кто-то подскочил с задних рядов – и первым крикнул:

- Врешь! Что, подсидеть его решил?!

И лавину было уже не остановить. Сакса пытался перекричать поднявшийся вмиг гул и рассказать свою точку зрения, но без толку.

Отцы-сенаторы любили шум ради шума, даже если для него не было никакого повода – а с таким поводом сами боги велели перессориться друг с другом как можно скорее.

- Тишина! – закричал Бальб, чем спровоцировал волну ненависти уже в свой адрес:

- Не тебе, выскочка, указывать мне, что делать! – Гай обернулся на голос, но в лесе поднявшихся со своих мест сенаторов не успел вычислить кричавшего.

Время замедлилось. Звуки доносились словно сквозь толщу воды, видоизменяясь и преображаясь. Сердце колотилось все быстрее и быстрее. В чьей-то руке что-то блеснуло и…

Тяжелая ладонь легла на плечо.

- Цезарь? – пробилось сквозь толщу, - Цезарь, что с тобой? Ты с нами?

Он резко обернулся, готовый бить или бежать. Обеспокоенное лицо Пизона подействовало в какой-то степени отрезвляюще, и пелена на мгновение отступила:

- Да… - шумно выдохнул Гай, - Да… Кажется…

- Что случилось? – Пизон не собирался отступать, - Ты так напрягся и побледнел.

- Не знаю. Ничего. Бывает, - односложно ответил он, и поднялся со своего места.

Подальше от этой враждебной стены, пока не стало слишком поздно.

- Квириты! – оказавшись посреди храма, недалеко от курульных кресел, крикнул Гай, пытаясь заглушить барабанную дробь сердца в ушах.

Ненависть пропадала из доносящихся голосов, снова превращаясь в обычное недовольство.

- Квириты, - повторил он, - Кому-нибудь из вас в последнее время писал Антоний?

Пораженные неожиданным вопросом, многие замолкли. Отдельные воинствующие друзья Антония попытались было снова поднять шум, но их никто не поддержал, и все заглохло даже не разгоревшись.

Вставший в горле ком никак не хотел отступать – и говорить было тяжело:

- Лично я получил от Антония ровно одно письмо, - Гай достал из складок тоги свиток, - Оно было отправлено в нонны апреля. Сейчас я вам его зачитаю.

По мере того, как он читал, строку за строкой, сердце успокаивалось. Непонятная, но знакомая пелена отступила, не оставив и следа.

- И больше ничего, квириты, - закончив, прокомментировал он, - Ни единой весточки, абсолютно ничего. Словно он испарился.

Бальб подскочил со своего курульного кресла и быстро оказался рядом:

- Отцы-сенаторы, если у кого-нибудь из вас есть какая-нибудь еще информация о местонахождении Антония, прошу вас не хранить ее в тайне.

На его призыв откликнулись всего несколько человек – и с ними Антоний тоже связывался в последний раз еще в первые дни апреля.

- Тогда, - резюмировал Бальб, когда все желающие высказались, - У нас просто не остается другого выбора. Нам необходимо снарядить армию на Восток прямо сейчас, или готовиться собирать кости.

Собирать кости никому не хотелось – и предложение Бальба не встретило никакого сопротивления.

- Предлагаю предоставить командование Гаю Юлию Цезарю, - голос Бальба вновь пронесся над храмом.

Результат голосования был предопределен еще до того, как Бальб открыл рот – и не принес никаких сюрпризов.

Звезды сошлись – и вечером Гай вышел из храма Диоскуров уже с империем[7] в руках.

Все только начиналось.

[1] Тит Помпоний Аттик. Близкий друг Цицерона, достаточно влиятельный человек, который состоит в переписке с подавляющим большинством римских нобилей. Поэтому ему при любой власти хорошо. Живет в Афинах.

[2] Нормальная практика. В корпусе писем Цицерона хватает копий чужих писем кому-то третьему.

[3] Городские трибы традиционно намного более многочисленные, чем сельские. По римской избирательной/законодательной системе голоса на выборах считаются по трибам (или центуриям, если выборы высших магистратов), поэтому в сельских трибах выше вес отдельного голоса – и соответственно сельские трибы более престижные. Сенаторы и богатые всадники обычно приписаны к сельским трибам, хотя жить могут где угодно.

[4] Курия Помпея, где убили Цезаря, находится на Марсовом поле.

[5] Может, стеклянные очки и делают относительно недолго, но в принципе очки существуют давно.

[6] Брут, Кассий and co. называли сами себя “liberatores”, что, в переводе с латыни, значит освободители.

[7] Imperium. Военная власть, военные полномочия.