Перепутья

Якорь реальности (Гай Цезарь VII)

Тишина леса резко контрастировала с шумом пусть небольшого, но оживленного в дневное время городка. Любой звук, будь то треснувшая под ногами ветка или взлетевшая с дерева ворона, казался оглушительным. Пустой рюкзак, в котором не было ничего, кроме ноутбука, неприятно бил по спине. Давно нужно было починить эту проклятую пряжку, - или купить новый, пока еще была такая возможность.

Там и тогда такая мысль даже не приходила в голову.

Солнце давно скрылось за кронами и, судя по красноватому оттенку, в скорости должно было опуститься за горизонт. Между впавшей в ступор от состояния мужа женой Филона и сыпавшим вопросами Ноннием Бальбом, Гай потратил слишком много времени неизвестно на что.

Жутковатый холодок надвигающихся сумерек ощущался на коже снаружи – и только усилился внутри холодных стен комплекса. Эхо от собственных шагов сбивало с толку и заставляло постоянно вздрагивать, хватаясь за меч в ожидании нападения.

В последних красных лучах закатного солнца, заброшенное здание словно излучало враждебность. Не более, чем иллюзия, но от нее становилось еще больше не по себе.

Даже придирчиво и детально осмотрев все верхние этажи, Гай так и не смог понять их назначения. Брошенные в кабинетах документы, все, как один, были составлены на незнакомом германском языке – и не имели никакого смысла. Почти вся техника наверху вышла из строя, а несколько розеток, при попытке воткнуть в них штекер, выплюнули сноп искр – и больше он не рисковал.

Обшивка на стенах выглядела так, словно ей достаточно и небольшого огонька для того, чтобы вспыхнуть как спичка.

Ни один из лифтов не работал. Многие проходы, пропущенные утром, на которые Гай возлагал столько надежд, оказались обрушенными – и когда на втором часу бесплодных поисков на третьем подземном уровне нашелся указатель на кабинет директора, он сперва даже не поверил своим глазам.

Неожиданное везение посреди череды сплошных неудач. Если уж и там не было никаких ответов – то он больше не знал, где искать.

Черная изоляция падала с найденного кабеля на паркетный пол. Проклятый ноутбук лежал рядом, на покрытом вековым слоем пыли столе. В его внутренностях притаилось очередное разочарование – распаянный на плату SSD не оставлял шансов по-тихому снять его вместе со всей информацией, а ноутбук вернуть Марку-младшему с комментарием, что починить его не удалось.

Если Гай хотел узнать, что пряталось внутри, проклятый всеми богами ноутбук все-таки нужно было зарядить.

Оставалось надеяться на то, что он поймет, как подключить эту импровизированную зарядку к аккумулятору напрямую – и не долбанет себя током в процессе. Глупая вышла бы смерть.

Пожилой мужчина, который наверняка был директором Мюнцером, хозяином этого кабинета, с осуждением наблюдал за его действиями с группового фото, что стояло на столе возле массивного монитора допотопного компьютера.

В горле заскребло – и Гай зашелся в приступе удушающего кашля. Пыли вокруг было слишком много.

Слезы выступили на глазах, размывая зрение. Что-то заскрипело где-то совсем рядом и, перехватив меч, он тут же подскочил на ноги и протер глаза. Ничего. Все те же высокие деревянные шкафы у стен, та же моргающая лампами люстра под потолком, тот же компьютер, не подающий признаков жизни.

Помотав головой, он вернулся к проводам – и своему делу.

Очередной кусок изоляции упал из-под лезвия меча на пол, и Гай придирчиво осмотрел зачищенные контакты. Сойдет. Лучше все равно не получится – еще немного, и он что-нибудь повредит.

Аккумулятор получилось отсоединить и достать из ноутбука без особых усилий.

Так, это вроде сюда. Это – сюда. Это – сюда.

Глубоко вдохнув, Гай вставил штекер в розетку. Искр не появилось, наоборот – диод на аккумуляторе загорелся зеленым. Пусть маленькая, но победа.

Стараясь на него не дышать, Гай аккуратно положил аккумулятор на стол. Ближайшие пару часов трогать его не имело смысла.

А теперь…

Он нащупал на системном блоке большую и круглую кнопку, больше всего похожую на кнопку питания и зажал ее. Что-то угрожающе застучало, но спустя пару секунд на черном экране появились белые буквы незнакомого логотипа производителя.

Машина грузилась очень долго. Не зная, чем себя занять, Гай бездумно разглядывал кабинет, пока его взгляд не остановился на поблескивающей картонной пачке. Очень знакомой картонной пачке.

Гай облизнул губы. Приставучая привычка, может быть, и отступила, когда около месяца назад у него закончились сигареты, но не пропала навсегда. Несколько минут сомнений – и, вытряхнув одну из пачки, он откинулся на спинку скрипучего кресла и затянулся.

Как солома. Кто-его-знает-сколько-лет в кто-его-знает-каких-условиях явно не пошли табаку на пользу.

Пальцы отбивали ритм по столешнице. Проклятый древний компьютер все еще размышлял, грузиться ему или нет – и с каждой секундой промедления сердце все сильнее колотилось в ушах.

Одна из трех все еще работающих ламп в люстре моргнула – и погасла. Еще немного, и больше нечему будет разгонять подступающую темноту. На телефон никакой надежды не было – после дороги и без зарядки, сейчас его аккумулятор был на последнем издыхании.

Компьютер соизволил загрузиться только тогда, когда он потерял уже всякую надежду – и плотное кольцо, сдавившее грудь, наконец-то исчезло. Ничего не было безвозвратно сломано.

Ответы должны были быть где-то здесь, прямо перед носом.

Операционная система загрузилась – и одного беглого взгляда хватило на то, чтобы понять, что он не знает ни ее, ни ее языка. Последний был похож на германский – как и на тех документах с верхнего уровня.

Как и везде.

Кроме указателей ничто в этом комплексе не было продублировано на английский.

База данных. Рабочее подключение.

Окно ввода реквизитов не появилось, вместо этого отобразился значок загрузки, а спустя мгновение – сообщение на красном фоне. Может быть, Гай и не мог понять его текст, но значок отпечатка пальца был универсальным.

- Да чтоб тебя! – в сердцах ругнулся он.

Дополнительный слой защиты. Даже если бы то, что осталось от Мюнцера все еще было где-то в этом кабинете, снять его все равно бы не вышло. Если загадочный протокол 12-Фобос, о котором сообщали все терминалы службы безопасности, перестали выполнять потому, что все в комплексе погибли – это произошло не менее трехсот лет назад.

Тело Мюнцера давно должно было истлеть до костей.

Сильный удар кулаком по столу выпустил накопившуюся злость, но поднял облако вязкой пыли. Поток ругательств утонул в очередном приступе кашля.

На поднятый шум не отозвался никто и ничто. Пусть утром, глядя на Марка-младшего, его нет-нет, да и посещали мысли, что здесь есть кто-то еще - сейчас никаких сомнений больше быть не могло.

Гай был здесь совершенно один. Остальное или причудилось напуганным детям, или было как-то деактивированно. С Фондом, и похожими на него организациями, никогда нельзя было быть ни в чем уверенным.

Должно было быть что-то еще. Что-то кроме этой проклятой недоступной без отпечатка Мюнцера базы данных.

Пальцы плясали по старой механической клавиатуре, постоянно залипавшие клавиши которой реагировали на нажатие в лучшем случае через раз. Тяжелая допотопная мышь ползала по экрану со скоростью раненной черепахи.

Где-то должна была быть почта. Рабочие чаты. Социальные сети. Все, что угодно, что не требовало бы биометрии. Не могло же все ее требовать?

Или…?

Или он снова зашел в такой родной и привычный тупик. Можно было уже в нем обустраиваться – так часто он там оказывался за последний год.

К счастью, на клиенте почты не оказалось никаких дополнительных слоев защиты, и Гай без проблем попал вовнутрь, едва нажав на кнопку входа.

Первое попавшееся письмо датировалось 1990-ым годом и было написано на том же едва понятном германском языке. Немного пошарив по экрану, он нашел кнопку перевода – и спустя несколько минут задумчивости, допотопный компьютер выплюнул в него тот же самый текст, только на английском.

Снова этот Тадизский техноаномальный. Там и тогда такого университета просто не могло было быть – Гаю даже не нужен был Джузеппе, чтобы это подтвердить, - и проклятый Тадизский техноаномальный вызывал только один вопрос.

Да что за хрень здесь происходит?!

Палец внезапно дрогнул, когда Гай нажал на кнопку, пытаясь открыть следующее письмо.

“Ошибка. Данные повреждены.”

Следующее.

“Ошибка. Данные повреждены.”

И так еще несколько десятков раз. Похоже, диск древнего компьютера сыпался буквально на глазах – и истинным чудом было то, что хоть что-то еще открывалось.

Следующее открывшееся письмо было отправлено спустя два месяца:

Гай облизнул губы. А это уже выглядело многообещающе.

Судя по количеству писем в ящике, это место успешно работало не один год – а это значило только одно. Они смогли решить проблему с исчезновениями тогда. Значит, ее можно было решить и сейчас. Оставался только один вопрос – как?

Ответ – вместе со спасением Нонния Бальба – был где-то здесь.

Еще несколько десятков писем отобразили ошибку, прежде чем открылось следующее.

Реактор.

Все-таки реактор.

Только этого не хватало.

Обратный отсчет уже был запущен, и “когда придется отселять Неаполь и забыть про виллы в Байях” оставалось только вопросом времени.

Или…

Осененный неожиданной догадкой, Гай чуть было не свалился с шаткого кресла от неожиданности.

На корабле тоже был реактор. Если на корабле был реактор, должны были быть и специалисты, которые знали, как его обслуживать.

Дело оставалось за малым – найти их. Желательно, живыми. Проще было сказать, чем сделать – но ситуация все равно уже не выглядела такой безнадежной, как минуту назад.

Несколько следующих писем имели мало смысла без контекста.

Кто-то жаловался хозяину почтового ящика, что ничего не помогает и придется подключать ритуалистов.

Кто-то другой ругался и утверждал, что для успеха разработанного им ритуала непременно нужны тотемы из лесов Амазонии, созданные руками членов племени пирахан из некоего АО-620, которое пирахан считали древом жизни. Члены племени упорствовали в своем нежелании сотрудничать, и он угрожал расправиться с ними, если они не согласятся.

Похоже, он выполнил свои угрозы в полной мере – потому что уже в следующем письме автор самого первого жаловался Мюнцеру на то, что ему едва-едва удалось убедить общественность, что племя погибло во время разборок наркокартелей, неудачно подвернувшись под руку.

Ни одно из упомянутых в письмах названий не выглядело знакомо – и пространства для маневров оставалось все меньше и меньше, пока оно не закончилось полностью и не пришлось признать и без того очевидное.

Эта переписка не могла быть из будущего их мира, значит – она была из какого-то другого.

Философы могли сколько угодно упражняться в представлении множества параллельных миров, но вряд ли они ожидали чего-то подобного[1].

Взгляд зацепился за адрес почтового ящика отправителя – и по спине побежал холодок. Нервно сглотнув, Гай достал из поясной сумки свернутый листок.

Гаспар Дюбуа.

g . dubois

Таких совпадений просто не могло было быть. Это должен был быть один человек.

- Реальность ML-1123, - в задумчивости, прочитал с листа Гай, - Так вот вы кто такие…

Несмотря на то, что Гай сидел, земля резко, словно ее кто-то выдернул одним движением, ушла из-под ног. Пришлось ухватиться за хлипкую столешницу, чтобы сохранить хотя бы какое-то подобие равновесия. Стук сердца отдавался в ушах. Часы на запястье сигнализировали, что что-то не так, но он даже не перевел на них взгляд.

Равнодушные буквы письма от одного мертвого человека другому давали все необходимые подтверждения – и даже немного больше.

Гай осторожно разжал пальцы и, только убедившись, что отсутствие равновесия существовало только в его голове, трясущимися руками вытряхнул еще одну сигарету из пачки и закурил.

Нет, не сходится. Не все. Не совсем. Не может быть.

Нет, все-таки не сходится.

Если бы с ними произошло то же самое – корабль вернулся бы на точно такую же Землю, в том же времени, но с небольшими отличиями.

Так ведь?

Глухое, но громкое “бух” заглушило все мысли и заставило подорваться с кресла, ухватившись за эфес меча. Звук определенно шел сверху, и Гай задрал голову, разглядывая сокрытый в темноте потолок.

Ничего.

Звук исчез так же резко, как и появился. Сглотнув нервный ком, он подошел к мониторам системы безопасности, что занимали почти всю стену напротив.

Ничего.

На тех из них, что все еще не вышли из строя, не было ничего, кроме пустынных кабинетов и коридоров.

Наверное, снова штукатурка обвалилась.

Думать так было спокойнее, чем как-то иначе.

Прежде, чем вернуться к чтению, Гай вытащил меч из ножен и положил на стол рядом с собой. Металлическая зубочистка, бесполезная против любого современного этому месту оружия – но так все равно было спокойнее.

АО-1001-1-8С, АО-1001-1-12A… Похоже на условные обозначения разных реальностей.

Затушенная об столешницу сигарета улетела на пол, присоединившись к нескольким своим собратьям.

Правая рука намертво прилипла к мыши. Он не хотел читать дальше.

Он не мог заставить себя перестать читать дальше.

Хотел ответов? Теперь поздно было жаловаться.

У них не получилось.

То, что он сейчас читал было ничем иным, как хрониками гибели их мира.

Яркая боль вспыхнула в мозгу неожиданно, как взрыв. Гай рефлекторно схватился за голову и зашипел.

Приступ? Так быстро? Так резко?

Свет резал по глазам, только усиливая и без того дикую боль – и он непроизвольно зажмурился.

Боль, еще мгновение назад едва выносимая, пропала без следа.

Не приступ. Если бы его можно было так легко остановить, болезнь вообще не мешала бы ему жить.

С опаской, Гай приоткрыл один глаз и увидел собственные ноги и паркетный пол. Боли не последовало. Но стоило перевести взгляд на монитор – очередной взрыв в голове не заставил себя ждать. Какого…?!

Дрожащий в такт руке курсор дернулся к крестику – и как только проклятый клиент почты закрылся – все вернулось в норму.

- Что за…? – пробормотал Гай себе под нос.

Тишина стала ему ответом.

В голове не было ни одной мысли. В голове было настолько много мыслей, что сконцентрироваться на какой-то одной из них просто не представлялось возможным.

Обхватив голову руками, он сидел за столом уставившись в пол. Хотел получить ответы? Ну вот, пожалуйста. Никто не обещал, что от них станет легче.

Какую-то вечность назад, - вечность, отстоящую от “здесь и сейчас” на один год для него, и на четыре – для всех остальных, - все, о чем он читал, все, о чем рассказывал Нонний Бальб, было бы немыслимым. В той, даже не прошлой – позапрошлой жизни, не было ничего, выходящего за рамки нормального. Если он еще не окончательно сошел с ума, он мог поклясться в этом.

Сейчас же…

Сейчас он был в шаге от того, чтобы уверовать, что его действительно убили, а весь последний год был не более чем затянувшейся агонией угасающего сознания.

Губы растянулись в горькой усмешке, и Гай мотнул головой, прогоняя удивительно настойчивое ощущение, что сейчас он откроет глаза – и обнаружит себя захлебывающимся собственной кровью под ногами толпы заговорщиков.

Уведомление о новом сообщении в чате застало его врасплох посреди бездумного разглядывания собственных ладоней. Боль ушла, словно ее и не было, но мелкая дрожь никак не хотела отступать.

Услышав неожиданный звук, Гай на мгновение замер и с опаской перевел взгляд на экран. Сообщение светилось прямо по самому центру, резко контрастируя со всеми остальными мессенджерами, которыми он когда-либо пользовался. Яркий белый фон слепил слепил в окружающем полумраке.

Een levende?? [2]

Ни имени. Ни фамилии. Ни ника. Ничего. Просто сообщение на незнакомом языке прямо по центру экрана.

Vreemd, dit zo lank geleden dat ek nog iemand in leven zag.[3]

Гай сглотнул и оглянулся. Никого. Здесь не было и не могло никого быть никого. Просто заброшенное здание.

- Здесь кто-то есть? – спросил он в воздух. Можно было не бояться выставить себя идиотом.

Тишина стала ему ответом.

Просто заброшенное здание, компьютер директора которого вдруг решил с ним поговорить.

Чтобы остановить дрожь в руках, Гай обхватил левой запястье правой. Помогло. Но стоило разомкнуть замок – дрожь возвращалась.

Последствия недоприступа, или…?

Два клика по уведомлению привели его в мессенджер, до которого он так и не добрался, в чат Мюнцера с неким Виллемсом, который последний раз был онлайн “давно”.

Я не понимаю. Это что за язык? – набрал он на английском, решив не пугать невидимого собеседника латынью. Сообщение ушло от имени c.munzer и ответ пришел оттуда же спустя какое-то мгновение.

Ah, levend. Ek begon te twyfelen[4] . Но английский? Как старомодно… - отозвался невидимый собеседник, - Ну ладно, пусть будет по-вашему. Вы кто такой и как вы оказались в моем кабинете?

“В моем кабинете?”?!

Повинуясь минутному озарению, он наклонился и, подсвечивая себе фонариком осмотрел заднюю панель системного блока. То, что должно было быть сетевым кабелем вроде бы было на месте.

Паззл начинал складываться. Кто-то просто играл с ним. Кто-то, кто знал какой-то неизвестный германский язык – но и владел английским.

Здесь и сейчас на эту роль были всего два кандидата.

Ну что же. Игра – так игра.

Чезаре, - написал Гай, и едва его руки оторвались от клавиатуры, на экране тут же появился ответ.

Без задержки. Без привычного “печатает…”.

Чезаре? Мы… Мы все-таки попали в Италию? Я так хотел снова увидеть Италию, а оно вот как получилось… - от сообщения веяло какой-то неимоверной грустью.

Как? – спросил он быстрее, чем придет еще одно сообщение.

Я даже не знаю, как и объяснить… Все как в тумане. Как будто и было, и не было. И со мной, и не со мной.

Мурашки побежали по коже. Невидимый собеседник словно залез к нему в голову и описывал его собственные ощущения.

Как к тебе обращаться? – набрал Гай.

Кем бы ни был этот шутник, его беглый английский совсем не оставлял пространства для маневра, и сейчас Гай жалел только об одном – что не нашел оружейную комнату охраны раньше.

Похоже, Фонд было рано окончательно сбрасывать со счетов.

А я что не представился? Я же недавно... Или это были не вы? Или это было… Извините, время имеет настолько мало смысла сейчас… Все плывет… Директор Корнелс Мюнцер. Я – это он. Был им. Буду им. Так странно…

Конечно, кем же еще ему прикидываться?

В голове появилась идея. Нащупав рукой кабель на задней стороне системного блока, Гай зажал зажим и вытащил его.

Значок сети отобразил крестик.

Директор Мюнцер? Вы живы? – набрал Гай. Один маленький тест. Левая ладонь легла на эфес меча, - Странно. Я думал, авария здесь случилась лет триста назад.

И…

Ответ все равно пришел, разрушая такое складное и непротиворечивое объяснение.

Жив? Нет, не думаю. Я… Уже не помню каково это. Я просто есть. Я здесь. Я нигде. Я везде. Я… Я ужасно объясняю, да?

Гай потряс головой и перечитал сообщение еще раз. Потом еще раз. Потом еще раз.

Как назло, оно даже не думало исчезать.

Это такое странное состояние. Ты как будто барахтаешься в плотной вязкой жиже. Видишь. Слышишь. Ничего не можешь сделать. Только наблюдать. Привязанный к этому проклятому месту. Мы просто хотели спастись. Разве это плохо – хотеть спастись?

Руки замерли над клавиатурой и дрогнули. Взгляд уперся в дверь за проклятым компьютером, но слова уже были выжжены на сетчатке глаза и избавиться от них было не так просто.

Краем глаза он видел, как на мониторе появилось новое сообщение. Потом еще одно. Потом еще. После третьего он вздохнул и с опаской перевел взгляд вниз:

Чезаре?

Чезаре, Вы здесь?

Вы мне не верите?

Гай потряс головой. Пальцы снова легли на клавиатуру.

Корнелс, или как Вас там зовут на самом деле, Вам не кажется, что это все выглядит подозрительно, если не совсем невероятно? – ответил он вопросом на вопрос, - Извините, но нет. Я Вам не верю.

Индикатор сети, в конечном счете, не значил ничего. Соединение, через которое этот загадочный шутник дурил ему голову, могло быть и беспроводным.

Как я могу убедить Вас в обратном? – прилетело тут же, как только Гай нажал на энтер.

Он ввел сообщение. Перечитал его. Стер. Ввел еще раз. Цикл повторился несколько раз, перед тем как он все-таки решился – и сообщение отобразилось на экране.

Покажите мне, где здесь оружейка.

Если это ловушка – то так этому и быть. Если нет – он хотя бы разживется стволом.

Я бы с радостью, но как? – отозвался тот, кто выдавал себя за Мюнцера, - Я могу общаться с Вами только через этот мессенджер. Хотя, подождите. Посмотрите, на столе где-то должен лежать телефон.

Гай оглянулся. На столешнице не было ничего, что хоть отдаленно бы напоминало телефон, о чем он тут же сообщил Мюнцеру.

Как нет? – из простых букв на экране буквально сочилось удивление, - А где же я его тогда…

Под чутким руководством неизвестно кого, Гаю пришлось перевернуть почти весь кабинет вверх дном прежде, чем тяжелая черная трубка с черно-белым допотопным экраном все-таки оказалась в руках.

Так работает? – очередное сообщение вылезло уже на экране телефона.

Работает, - дрожащими пальцами набрал ответ Гай.

Тогда смотрите…

Гай ожидал подвоха за каждым углом. Видел призраки несуществующих нападающих в каждой тени, но все равно шел по указаниям буков с экрана то ли в оружейку, то ли в расставленную и подготовленную ловушку.

Повернете направо, там будет глухая черная дверь, а рядом – панель для ввода кода. Это оружейка. Код… 5796, если я помню правильно. – очередное сообщение всплыло на экране допотопного телефона.

Гай выполнил инструкцию в точности – и тяжелая бронированная дверь открылась, являя ему большую полутемную комнату. На всех ее стенах висело самое разнообразное оружие, по углам стояли ящики с боеприпасами, а около двери притулился стол с еще одним допотопным компьютером.

Несмотря на все опасения, внутри не было никакой засады. Засунув тяжелый телефон за пояс, он принялся придирчиво, - так, словно понимал в этом хоть что-то, - перебирать местное оружие и быстро пришел к неутешительным выводам.

Утащить что-то больше пистолета незаметно было невозможно.

Пока он искал кобуру и распихивал коробки с патронами в рюкзак, Мюнцер успел его потерять – и впасть в панику.

Корнелс, успокойтесь, все хорошо. Я все нашел. Я Вам верю, - быстро набрал Гай на допотопном телефоне.

Для игры все зашло слишком далеко.

Собеседник, пусть он и был всего лишь буквами на экране, тут же обрадовался:

Лаура, я же тебе говорил! Это наш шанс!

Казалось, что еще страннее было некуда – но похоже у этого директора Мюнцера были еще козыри в рукаве.

Не зная, хочет ли он на самом деле знать ответ на этот вопрос, Гай набрал:

Лаура? Вы здесь не одни?

Мюнцер отреагировал мгновенно:

Мы теперь никогда не одни. И всегда в одиночестве. Все смешалось. Запуталось. Сложно отделить мысли от слов, если ты не помнишь разницы. А была ли она когда-то?

Гай не успел не то, что написать – даже придумать ответ, как на экране появилось следующее сообщение:

Заслон. От чего? Почему? Почему именно мы? Мы этого не выбирали. Мы ничего не выбирали. Нас даже не поставили перед фактом. Просто подопытные крысы. Слепые котята. Кирпич в стене. Помните, как в той песне?

Из всех возможных вопросов в голове почему-то всплыл самый бессмысленный и дурацкий – и он же улетел Мюнцеру спустя мгновение:

Какой песне?

Мюнцер не заставил себя ждать:

Ну… А, вы, наверное, не знаете, извините. Не важно. Мы должны были попробовать, вы понимаете? Хотя, кого я обманываю. Нам было страшно. Страшно исчезать. Страшно умирать. Плевать на всех остальных, мы просто испугались. Да и были ли они еще, эти остальные?

Я видел, собственными глазами видел, как пропадали со связи наши отделы, города, страны, даже континенты. Как лампочки. Сначала горели все, потом…

Потом начали гаснуть, одна за другой.

Пуф. Пуф. Пуф. Пуф.

Пока не остались только мы.

Только мы, посреди плотной вязкой темноты.

Если от уверенности, что это – или прикол, или ловушка еще что-то оставалось, то оно растаяло, когда взгляд скользнул по последнему сообщению.

Мюнцер не мог его видеть или читать его мысли, и продолжал:

Скажите мне, Чезаре, можно нас за это винить?

За что? – Гай поежился. В оружейке сразу стало прохладнее, как будто где-то включился кондиционер.

За все, - стало ему ответом.

Это ничего не объясняет, Корнелс. Как ваш комплекс здесь оказался? – Гай закинул рюкзак на плечо и, держа в одной руке тяжелый телефон, вышел из оружейки.

Больше здесь делать было нечего.

Перепутье. Концепция. Манифестация идеи. Понятийный движок. Наш последний шанс. Мы не думали, что так получится.

Как получится? – информацию из Мюнцера приходилось выдавливать по капле.

По нашим подсчетам, наш комплекс должен был перенестись в ближайшую доступную параллельную реальность с достаточно высоким уровнем глобальной целостности. У нас не было другого выхода. Или так – или исчезнуть. Исчезать очень страшно, Чезаре. Я… Знаю это. Знаю, но не помню.

Все так странно.

Не важно. Лучше бы у нас вообще ничего не получилось.

Мы привязаны к этому месту, понимаете? Связаны с ним. Мы с ним – единое целое. Мы растворились, перемешались – и нас выплюнуло сюда. Или не только сюда. Не знаю. Так тяжело мыслить. Не могу видеть. Не могу слышать. Как-будто что-то мешает. Жижа стала слишком плотной. Реальность – слишком реальной.

Когда здесь были дети, такого не было.

Гай замер посреди едва освещенного коридора и дрожащими руками набрал:

Дети?!

Он ведь не мог говорить про сыновей Лепида и их друзей.

Четыре мальчика и одна девочка. Они были… Странными. Говорили странно. Думаю, те кто растворился полностью, их напугали. Мы не можем с ними ничего сделать. Они не слышат. Не видят. Они могут только кричать.

Или мог…

Ладонь сжалась в кулак вокруг кобуры пистолета. Никто не мог знать, что они здесь были.

Никто.

Если только…

Этот Мюнцер не говорил правду.

Корнелс, я могу как-нибудь Вам отправить фото? – набрал Гай.

Фото? – удивился Мюнцер.

Я читал Вашу переписку. Там был некий Гаспар Дюбуа. Он не тот, кем кажется – и у меня есть доказательства, - повинуясь странному предчувствию, написал Гай.

Гаспар… Гаспар… Да, помню его. Он пропал за несколько дней до того, как ничего не стало. Думаю, не выдержал груза вины и ушел в Пустоту,

Мне так не кажется, - позабыв, что Мюнцер его не видит, Гай скривился и помотал головой, - Так я могу отправить Вам фото?

Да, конечно, - оживился Мюнцер, - Смотрите…

Пока он рассказывал, Гай успел вернуться в его кабинет. Камера на его телефоне была ни к черту, и нормальное хотя бы относительно читабельное изображение получилось далеко не с первого раза и после долгой ритуальной пляски вокруг освещения.

Как только файл улетел, Мюнцер замолк.

Мюнцер молчал настолько долго, что по спине побежал странный холодок – и Гай вынул пистолет из кобуры.

На всякий случай.

Новое сообщение появилось уже на экране компьютера.

Гаспар… Этого… Этого не может быть, Чезаре. Вы не понимаете. Он… Он так горел нашим делом… Так боролся за нашу жизнь… Не мог же он…

От сообщения веяло такой обескураженностью, что это ощущение словно просачивалось сквозь монитор, обволакивая плотной пеленой:

Мне нечем Вас обрадовать, Корнелс. Извините, - написал Гай.

Реальности основной линии. Естественные реальности. Атерос… Так это была не шутка… - Мюнцер словно бы и не получал его сообщений вовсе.

Но Гай не собирался сдаваться:

Мюнцер, Вы о чем?

Мы никогда не были настоящими. Никто из нас. Все так называемые реальности основной линии, кроме одной. Той, в которую мы так и не смогли пробиться. Заслон. Искусственный. Созданный с одной-единственной целью – умереть, чтобы смог жить кто-то другой. Я понял. Лаура, слышишь, я понял, что было нужно Гаспару…

Вдалеке раздался крик. Едва слышный, но оглушающий в этой тяжелой тишине.

Стоило сконцентрировать на нем внимание – как он тут же исчез, и больше не возвращался. Гай потряс головой, пытаясь отогнать наваждение. Просто показалось.

Но ледяные мурашки почему-то продолжали строем маршировать по спине. Мюнцер замолчал и пришлось самым грубым и бесцеремонным образом вытащить его из мрачных размышлений:

Мюнцер, - набрал Гай, - Мюнцер, я все понимаю, но послушайте меня. В паре километров от места, где вы сейчас оказались, находится город. Там уже полтора месяца пропадают люди и у меня есть все основания предполагать, что это напрямую связано с вашим Перепутьем. Как его отключить?

Следующий ответ не приходил долго. Непозволительно долго.

Но когда пришел, он содержал всего два слова:

Протокол 12-Фобос.

Все ощущалось как сквозь вату. Кобура с пистолетом висела на поясе. В рюкзаке лежали несколько десятков магазинов к нему. Проверять, не отсырел ли порох, внутри комплекса казалось неуместным. Как устраивать вечеринку посреди кладбища.

Пыльная бутылка стояла на сгнившем остове машины.

Мюнцер знал об этом комплексе все. Единственный и бессменный директор, он знал об этом комплексе все – и охотно делился информацией, не опуская даже самые ненужные подробности.

Одним движением большого пальца Гай снял пистолет с предохранителя.

Без Мюнцера он в жизни бы не сообразил, как отключить эту проклятую сигнализацию.

Он прикрыл левый глаз и прицелился.

Мюнцер просил только одного в обмен, но как вернуть этот долг – Гай не мог даже представить.

Щелчок спускового крючка.

Возобновить выполнение протокола 12-Фобос было невозможно. Остановить появление проходов было невозможно.

Звук выстрела разрезал вечернюю тишину – и спустя мгновение к нему добавился треск разбитого стекла.

Оставалось только надеяться, что Нонний Бальб не станет задавать лишних вопросов. Почти так же бессмысленно, как полагаться на благоразумие Катона.

Еще один выстрел – еще одна разбитая бутылка.

Ноутбук Марка-младшего оказался защищен паролем. Дети его не выключали – и повторный ввод не требовался, но стоило ему разрядиться…

Выстрел. Звук разбитого стекла.

Ноутбук Марка-младшего лежал в рюкзаке мертвым грузом.

Выстрел. Щелчок. Патронов в магазине больше не было.

Он поставил пистолет на предохранитель и спрятал обратно в кобуру. Может быть, ему и нужно было выпустить пар, но не ценой бесценных сейчас патронов.

То, что отбрасывало тени на стене еще никогда не было настолько реальным.[5]

[1] Идея мультивселенной вообще не новая, встречается в греческой философии с 5 века до н.э.

[2] Живой? (?)

[3] Так странно… Я так давно не видел живых. (?)

[4] Все-таки живой. А я уж было начал сомневаться. (?)

[5] Отсылка на пещеру Платона. Это важно, поэтому сноской.