На Город медленно опускались сумерки. Актеры на сцене театра завершали свое представление. Люди вокруг негромко шумели – постановка вышла недостаточно интересной для того, чтобы все следили за действом затаив дыхание, но и этого оказалось достаточно для того, чтобы отвлечься.
Луций был прав. Ей действительно давно стоило куда-нибудь сходить. Предложение Кальпурнии составить ей компанию подвернулось очень кстати.
Настолько кстати, что даже подозрительно. Словно Луций специально ее подговорил. Зная мужа, Атия бы не удивилась, если бы так и оказалось – но разве это имело какое-то значение?
Жизнь продолжалась. Она в полной мере прочувствовала это только сейчас, оказавшись среди немного скучающей, но такой живой толпы зрителей – и уже одно это стоило того, чтобы простить всех заочно.
Единственным, что напоминало о случившемся, была надетая на ней черная столла.
Несмотря на скучающую атмосферу вокруг, когда актеры сняли маски и вышли на поклон, зрители разразились овациями. В Городе давно, слишком давно не было повода для каких-то зрелищ, и люди просто радовались тому, что, хотя бы на время, тучи рассеялись и все снова вернулось в норму.
Если не задумываться о том, какую роль в этом сыграл сын, порадоваться вместе с ними было нетрудно.
Овации затихали. Актеры покинули сцену, и люди постепенно начинали расходиться.
- Ну как вам? – поднимаясь с сидения, спросила Кальпурния.
- Отлично! Я так устала сидеть дома, так хорошо было куда-то выбраться! – первой, с энтузиазмом ответила Мария.
Ее странноватый акцент вызывал больше вопросов, чем давал ответов и то, что Кальпурния никак на него не реагировала, только множило подозрения.
- А само представление-то как? – Кальпурния хмыкнула.
Мария задумалась.
Они вышли с ряда в широкий, но уже забитый людьми проход. Все зрители с нижних рядов спешили покинуть театр, пока сверху не начнет спускаться плебс.
Пауза затягивалась, становясь неловкой, и Атия пришла Марии на помощь:
- Как по мне – средне получилось. По-моему, Киприан просто исписался.
Выбравшись из столпотворения в проходе, они тут же попали в новое на выходе. Мальчишки и девчонки – разносчики еды, специально собрались рядом, с полупустыми корзинами наперевес. Они заливисто хохотали над чем-то, но не забывали продавать уходящим остатки.
Рабы уже ждали их снаружи. Они приподняли паланкин так, чтобы удобнее было в него войти и только после того, как они вчетвером устроились внутри, подхватили его на плечи и понесли.
- Нет, ну не такси, конечно, но все равно лучше, чем идти пешком, - хмыкнула Мария, выглядывая из паланкина на улицу.
При чем тут тисы[1]?
Никто, кроме нее не обратил внимание на эту странную оговорку.
- Тебя возле дома высадить? – спросила Кальпурния.
- Ага, - кивнула Мария.
Кальпурния высунулась из паланкина и сказала что-то рабам. Из-за шума вокруг сложно было разобрать, что именно.
- Спасибо, что позвали, - продолжила Мария, - Все было замечательно, правда, просто я не привыкла ходить по театрам.
Атия смерила ее подозрительным взглядом. Дочь вольноотпущенника Гая Мария, она просто не могла быть варваркой, и ее слова резко контрастировали со всем, что знала о ней Атия.
- Ехать далеко, везде пробки, пока домой доберешься – уже спать пора, а утром на работу, - продолжала Мария, - Или чего хуже – в рейс.
- Ты о чем? – не выдержав, с подозрением спросила Атия.
Но ответила ей не Мария:
- Погоди, - Кальпурния одернула открывшую было рот Марию, - Гай тебе что, ничего не рассказывал?
- О чем? – не поняла Атия.
Охнув, Мария прикрыла рот рукой и отвела взгляд в сторону.
- Да так, ничего, - махнула рукой Кальпурния.
И подозрений сразу стало намного больше, чем было до этого. Похоже, весь Город был более информирован, чем она. Вопрос был только в том, хорошо это или плохо.
Так и не определившись, Атия тоже отвернулась к окну.
Совсем скоро паланкин остановился у подозрительно похожей на одну из принадлежавших Цезарю инсулы на Квиринале.
Интересно, откуда у Марии такие деньги на аренду?
- Увидимся, - кивнула им Мария, после чего выбралась из паланкина и мигом скрылась из поля зрения во дворике.
Рабы снова закинули паланкин на плечи – и они поехали дальше.
Неловкая тишина постепенно сменилась бессмысленным разговором, и подбиравшееся было к горлу тяжелое беспокойство снова отступило. Что бы там за секрет не хранили Кальпурния с Марией, нужно было отдать им должное – весь вечер они вели себя так, словно ничего не случилось, и это действительно помогло отвлечься от мрачных мыслей.
За беседой Атия даже не заметила, как паланкин добрался до их с Луцием дома.
- Спасибо, что позвала, - улыбнулась Кальпурнии она. Рабы опустили паланкин и один из них отдернул шторку, - Так хорошо отдохнули, надо будет как-нибудь повторить.
- Обязательно, - улыбнулась в ответ Кальпурния, - До встречи.
- До встречи.
Они обменялись поцелуями в щеку, и Атия выбралась из паланкина. Тяжелые шаги рабов раздались сзади, когда их собственный привратник распахнул перед ней дверь.
Приятный вечер в хорошей компании закончился. Теперь окончательно.
Как ни странно, несмотря на довольно ранний для мужа час, он уже был дома. Что еще страннее – он даже не был пьян. Наоборот, трезвый как стеклышко, он сидел в атрии и громко разговаривал с каким-то незнакомым мужчиной явно не из нобилей.
Опять какие-то секреты.
Она затаилась в прихожей и навострила уши. Привратник смерил ее странным взглядом – и она приложила указательный палец к губам.
- Ну так вот, короче. За два дня до февральских нонн мы доплыли до Неаполя , - рассказывал мужчина, сильно жестикулируя руками. Ладони его были настолько большими и мозолистыми, что невольно привлекали к себе внимание, - У нас там были два заказчика. Мы отгрузили их груз, и пошли дальше, на Александрию. На перешейке нас…
- Можно поближе к делу? – раздраженно спросил Луций, - Ваши пассажиры из Остии сошли в Александрии?
- Да нет же! – воскликнул мужчина, взмахнув руками, - Говорю же, мы остановились в Неаполе. Отгрузили товар…
- Ты это уже говорил, - перебил Луций.
- А ты дослушай, - настаивал мужчина, - Отгрузили товар. Высадили этих твоих торгашей с больным. И поплыли в Александрию. На пере…
- Да плевать мне на твой перешеек! – зарычал Луций.
- Ну и ладно, - насупился мужчина, - Ну и сиди тогда, гадай, чего я еще знаю.
- А чего ты еще знаешь? – Луций удивленно отпрянул.
Мужчина легко сменил гнев на милость, и расслабленно откинулся на спинку кресла:
- Дались тебе вообще эти торгаши? Вот плыли мы один раз в Коринф…
Лицо Луция налилось кровью и, казалось, он был готов взорваться на месте.
Атия нарочито громко кашлянула. Луций и мужчина вздрогнули и синхронно обернулись к ней, разом прервав свой разговор.
- Привет, - губы Луция растянулись в натянутой улыбке, - Ну, как постановка?
- Так себе, - Атия неопределенно махнула рукой и отдала подбежавшей рабыне накидку, - По-моему у Киприана с каждым разом выходит все слабее и слабее. Но все равно, было приятно куда-то выбраться.
Она внимательно разглядывала Луция, пытаясь понять по его выражению лица, замешан ли он в том, что ее вообще позвали, но он ухитрялся выглядеть так невинно, что любые подозрения в его сторону прозвучали бы почти как оскорбление.
И уже это, само по себе, было подозрительно.
- Кто это с тобой? – она села на кресло, которое так кстати принес один из рабов и внимательно посмотрела на гостя мужа. Мозоли на его руках намекали на то, что он занимался тяжелым трудом, а едва уловимый солоноватый запах навевал мысли о море.
Море…
- А… - Луций видимо растерялся, и спустя мгновение судорожно выпалил, - А он уже уходит. Правда ведь? – он перевел требовательный взгляд на своего собеседника.
- Кто? Я? – мужчина подозрительно оглянулся.
- Ты, ты, - с нажимом добавил Луций.
- Погоди, а как же…
- Потом! – с едва скрываемым раздражением, выпалил Луций.
И мужчина сдался. Пожав плечами, он поднялся с кресла и, кивнув Атии, пошел к выходу.
Конечно. Это было не просто совпадение. Либо муж сам все так подстроил, чтобы сегодня вечером ее точно не было дома, либо просто воспользовался так удачно подвернувшимся случаем.
Атия подозрительно прищурилась. За спиной хлопнула входная дверь.
- Луций, что это было? – с нажимом спросила она
- А? – Луций выглядел настолько невинно, что, не знай она, что с ним был мужчина, она бы решила, что он точно ей изменяет.
- Кто этот человек?
- А… Это просто…
Атия застала его врасплох. На его лице читался напряженный мыслительный процесс, но и он не мог помочь ему придумать хоть какую-нибудь внятную отмазку.
- Луций… - в голос Атии прозвучала угроза.
И Луций шумно выдохнул.
- Слушай, это не мой секрет, хорошо? Я не могу его никому рассказывать.
Стало еще непонятнее, и от того еще более подозрительно.
- Даже мне? – глаза Атии превратились в щелочки.
Скрипнули петли. Где-то на границе поля зрения рабыни выглянули из кухни, навострив уши. Если целью Луция было, чтобы завтра о его загадочном секрете узнал весь Город – он вполне ее достиг.
- Даже тебе. Не сейчас. В этой истории с Лепидом слишком… - Луций осекся и ошеломленно посмотрел на нее. Рабыни, выглядывающие из кухни, затихли настолько, что ни одного шороха не долетало до ушей Атии.
- С Лепидом? – Атия вопросительно вздернула бровь.
- Ладно-ладно! – неожиданно, вскрикнул Луций, - Я все расскажу, только пообещай мне, что ты - никому.
- Обещаю, - легко согласилась она.
Но Луций не спешил начинать. Наоборот, он с намеком покосился в сторону кухни. Проследив за его взглядом, Атия шикнула на рабынь. Этого оказалось достаточно, чтобы они тут же закрыли дверь. Наверняка они сами не сдвинулись и с места, но толща дерева должна была обеспечить им с Луцием достаточную конфиденциальность.
Поводов оттягивать начало разговора еще дальше у Луция не осталось, и он, с тяжелым вздохом, сказал:
- В общем… Атия, Лепид жив.
Сперва, она подумала, что ей послышалось, и переспросила:
- Что?
Но Луций не оправдал ее робких надежд.
- Лепид жив, - повторил он.
Атия помотала головой, пытаясь отогнать воображаемый морок:
- Подожди, но ты же был со мной, ты же сам видел…
- Видел, - не стал отрицать Луций, - Но это ничего не значит. Он жив. Был жив состоянием на нонны февраля.
- Но… Как? – растерянно переспросила Атия.
Еще раз тяжело вздохнув, Луций принялся рассказывать. К концу его рассказа голова у Атии стала словно бронзовой – тяжелой и отзывающейся гулом на каждый звук.
- А этот человек? – она не нашла ничего лучше, чем спросить, указав взглядом на дверь, за которой уже довольно давно скрылся собеседник Луция.
- Моряк, - отозвался муж, - Тот больной, что был на борту с торговцами, про которых он рассказывал – это Лепид. Видимо, он чем-то заболел пока плавал в холодной воде.
- То есть… Октавий его не…
Луций отрицательно помотал головой:
- Не убил.
Одним именем в длинном “послужном” списке сына стало меньше – и гора свалилась с плеч.
- А где он сейчас? – спросила Атия.
- Кто? Лепид? – не понял Луций. Она утвердительно кивнула, - В том-то и проблема, что мы не знаем. Ближе всего к Неаполю его Геркуланумская вилла, но, если бы он там объявился, мы бы уже об этом знали – твой дядя переписывается с Юнией. На других виллах он, вроде бы, тоже не показывался, но это со слов рабов. Можно ли им доверять – отдельный вопрос.
В голове Атии роилось множество вопросов, но пока она решала, какой из них достоин того, чтобы задать его первым, со стороны дверей раздался шум, и уже знакомый голос моряка прокричал:
- Нет, ты пустишь меня, гаденыш! Твой хозяин меня…
Фраза оборвалась, послышались звуки борьбы – и моряк ворвался в атрий, и ткнул пальцем в Луция. За его спиной маячил привратник с самым виноватым видом. Рукав его туники был порван.
- Ты! – закричал моряк, - Ты меня обсчитал! – он протянул вперед руку, в которой сжимал позвякивающий мешочек, - Так дела не делаются! Я тебе что, адвокатишка какой? Полречи бесплатно, а за вторую половину ты мне еще и денег зажилил[2]?!
- Угомонись и перестань мельтешить, - Луций поднялся с кресла и поравнялся с моряком, - Что тут у тебя?
- Вот! – моряк демонстративно вытряхнул монеты из мешочка на ладонь, - Здесь даже меньше, чем половина того, что ты мне обещал!
Сначала Луций нахмурился, а затем хмыкнул и пошел в наступление:
- Ой ли? Тебя не было почти два часа. Думаешь, я поверю, что ты так долго деньги пересчитывал? Что, спустил уже половину – и теперь решил с меня еще стрясти? Я что, похож на портового трактирщика? – в его голосе появилась угроза.
И моряк сразу сдулся.
- Но… Но… - попытался возразить он.
Луций махнул рукой, подзывая рабов.
- Уведите, - скомандовал он, и рабы, обступив растерянного моряка, выпроводили его из дому.
Под пристальным взглядом Атии, Луций упал обратно на кресло:
- Нет, ты посмотри на него! – возмущенно воскликнул он, - Думает, меня, Луция Марция Филиппа, цензория! Так просто развести.
- А ты ему точно всю сумму отдал? – вкрадчиво переспросила Атия.
- Ты что, мне не веришь?! – возмущенно взвился Луций.
- А ты перепроверь, - парировала она.
Задетый за живое, Луций подхватил со стола мешочек, и принялся пересчитывать деньги в нем. Чем больше монет перекочевывало из первой кучки во вторую, тем сильнее вытягивалось его лицо.
Когда первая кучка подошла к концу, Луций протяжно выругался.
Губы Атии растянулись в мягкой улыбке. Вся напряженность атмосферы развеялась, словно ее и не было вовсе.
Все-таки он действительно ее любил - и его ложь была еще одним тому доказательством. Если бы ему не было до нее никакого дела, он бы рассказал ей все как есть тотчас же, как узнал бы все сам.
Пусть какая-то частичка ее души сгорела на том же погребальном костре, который унес тело сына, сейчас на ее месте больше не зияла открытая рана, и то, что еще недавно принесло бы боль, теперь вызывало только тихую грусть.
Луций мялся и сомневался, как какой-то подросток. Солнце уже скрылось за горизонтом, они перебрались в триклиний на ужин, а ощущение, что не сказал ей всего, что хотел, едва появившись, быстро превратилось в твердую уверенность.
И наконец, к первой смене блюд, он все-таки созрел.
- Помнишь ты мне обещала подумать? – неопределенно спросил он.
- О чем? – Атия оторвалась от еды и внимательно посмотрела на него.
Луций закинул руку назад и неловко почесал шею. Его сходство с неуверенным подростком стало окончательным – и Атия улыбнулась. Она всегда находила это очень милым.
- Ну насчет поездки в Байи.
- Помню, - неопределенно отозвалась она.
За переживаниями и событиями последних недель просьба Луция отошла не то, что на второй – на десятый план.
- Так что? Ты как относишься к тому, чтобы развеяться?
- А как же твое расследование? – пытаясь выиграть немного времени на размышления, ответила Атия вопросом на вопрос.
- А что расследование? Для него так даже лучше, - отозвался Луций, - От Бай до Неаполя рукой подать, не придется гонять рабов по два дня туда – два обратно только для того, чтобы задать кому-нибудь несколько вопросов.
Железная логика. С ней сложно было поспорить.
- Послушай, Атия, если тебе нужно еще время на “подумать”… - правильно интерпретировав ее молчание, Луций накрыл ее ладонь своей.
Но она отрицательно помахала головой:
- Нет, не надо. Мне действительно стоит изменить обстановку. Тебе будет удобнее в Байях. Не вижу ни одного повода откладывать. Поехали.
Луций расцвел – и одно это того стоило.
- Отлично! Тогда я отдам рабам приказ, чтобы начинали собирать вещи. Выезжаем послезавтра.
Атия удивленно вздернула бровь. Муж никогда не любил спонтанных решений, и если он так быстро выбрал дату отправления, это значило только одно – он давно все согласовал и ждал только одного.
Ее согласия.
На лице Луция было написано такое облегчение, что Атия, не удержавшись, кокетливо хохотнула и поцеловала его. Облегчение сменилось удивлением столь резко, что ей едва удалось сдержать рвущийся наружу смех и подменить его загадочной, но многообещающей улыбкой
Может быть, покинуть Город и сменить обстановку действительно было тем, что сейчас ей было необходимо.
Как знать.
[1] Taxus (мн. число - taxi), лат. – тисы. Автор пытается в языковой барьер и забавную фигню с ним связанную, не обращайте внимания.
[2] Адвокатам того времени было официально запрещено брать деньги с подзащитных, поэтому они пользовались хитрым приемом и, одновременно с тем, что произносили первую часть речи бесплатно, за вторую, в которой обычно и содержались сведения, способные отмазать подзащитного, уже требовали неплохих денег.