Перепутья

Беглец (Альберт VI)

С каждым поворотом дорога становилась все шире и шире, давая надежду на то, что они движутся в правильном направлении. Назвать их строй колонной было сложно даже в пьяном угаре, но во всяком случае никто пока не потерялся – и это само по себе было маленькой победой.

Женщины-рабыни с кухни старались держаться поближе к ним с Агросом и Галеном. Не учавствовавшие в восстании, даже не знавшие о восстании, они просто побоялись оставаться один на один с отрядами, которые неизбежно придут разбираться с его последствиями. Сальные реплики, которые отпускали в их сторону многие другие рабы напрягали даже Ала, хотя не имели к нему никакого отношения, - и их выбор был понятен.

Странно. По всему, что он знал, по всему, во что он верил, все должно было быть совсем не так.

Благородные рабы не должны были так относиться ни к кому – тем более, к тем, кто был с ними в одной лодке.

- Так ты, получается, раньше был хозяином Ликаона? – шепотом спросил Ал у бредущего рядом Галена.

- Получается так, - растерянно кивнул тот.

Они были вынуждены вести разговор на пониженных тонах. Может быть, Алу и было наплевать, кто здесь римлянин, кто грек, а кто германец, кто свободный, а кто раб – но для остальных это имело несоизмеримо большее значение.

- Ты не помнишь? – еще тише переспросил Ал.

- Не совсем, - Гален помотал головой, - Лицо помню. Помню, что он на меня работал. Все остальное как в тумане.

- Тогда почему ты так на него набросился?

Гален ответил не сразу. С самой смерти Ликаона он стал каким-то заторможенным и потерянным, и слова приходилось вытягивать из него буквально силком. Если бы не Ал с Агросом, любая относительно организованная структура развалилась бы даже не появившись – и сейчас остатки их бунта прятались бы по близлежащим лесам, ожидая, пока их поймают и развесят на крестах вдоль дороги.

- Он меня предал, - наконец, отозвался Гален, - Не спрашивай. Это все, что я помню.

На его каменном лице не читалось ровным счетом ничего. Он мог быть искренним, мог безбожно врать – понять это не представлялось возможным.

- Почему он тебя предал? Ты плохо к нему относился? – словно утопающий, Ал цеплялся за любую соломинку, что не позволила бы стройной и непротиворечивой картине мира разрушиться окончательно.

Гален крепко задумался. Глубокая морщина прочертила его лоб.

- Не знаю. Не помню. А если бы и помнил – моя память слишком дырявая, чтобы ей доверять, - сдавшись, Гален развел руками и попробовал улыбнуться. Получилось плохо.

Неловкая попытка похлопать его по плечу закончилась очередным прострелом в раненной руке. Чертова рана казалась поверхностной, но болела так, как будто дозорный пробил руку до кости. Наверное, нерв задел.

- А зовут-то тебя как на самом деле? – спросил Ал, когда, вместе с резкой болью ушло безудержное желание то ли зашипеть, то ли выматериться.

Гален снова завис. Его взгляд уперся в чистое, без единого облачка, дневное небо и, не смотря себе под ноги, он предсказуемо через несколько метров споткнулся о выступающий булыжник на дороге.

Встряска вернула его в себя:

- Альбин, - серьезно начал он, - Только никому. И под никому я имею ввиду, - он с опаской покосился на отставшего отчаянно зевающего Агроса, - Вообще никому.

- Хорошо, - кивнул Ал.

Он мог сколько угодно пытаться отрицать реальность, но реальности было на это наплевать.

- Марк, - тихо, на грани слышимости сказал Гален, - Меня зовут Марк. Номен[1] не помню.

Убивший хозяина грек-раб Гален - он был для остальных рабов своим в доску и мог даже претендовать на лидерство, чем и воспользовался. Свободный римлянин Марк, который затесался среди них по стечению неудачных обстоятельств – он в мгновение ока стал бы для них одним из тех, кого они так ненавидели и никакие прошлые заслуги не имели бы значения.

Взгляд скользнул по толпе вокруг. Целые и раненные, идущие самостоятельно и те, кого несли на носилках – все они выглядели одинаково счастливыми и довольными. Если не понимать, о чем они говорили, было легко попасть в лапы иллюзии. Легко уверовать, что вот оно, торжество справедливости.

К сожалению, Ал понимал. В этих разговорах не было ничего про возвращение домой. Ничего про семьи, про мирную жизнь. Только ненависть и предвкушение кровавой мести.

Если что-то и отделяло их от кровавых погромов – так это то, что уважение к Галену, провернувшему эту схему, зашкаливало у всех. И только он мог их остановить, когда возникнет такая необходимость.

Как ни странно, теперь множество жизней зависело от сохранности тайны Галена.

Солнце клонилось к закату. Подсчитывая время, которое им нужно для того, чтобы добраться до моря, Ал явно сел в лужу. Очень сложно было перестать мыслить на современных скоростях и подстроиться к тому, чтобы расчитывать все с учетом скорости лошади.

Гален медленно, но верно приходил в себя. По прошествии еще нескольких часов он принялся раздавать команды и с переменным успехом организовывать толпу в подобие нормального строя. Для того, чтобы следить за тем, чтобы никто не отставал и не забегал слишком далеко вперед, разрывая колонну, он выделил десяток человек, подрезавших себе испуганных коней, в подобие арьергарда – и все его действия в совокупности буквально кричали о том, что он когда-то был военным и вряд ли рядовым.

Ал бросал на него косые взгляды, но остальные, казалось, не видели в происходящем ничего подозрительного – и через какое-то время он начал сомневаться в своих выводах. Может быть, поведение Галена вписывалось в рамки местной нормы лучше, чем ему казалось.

Адреналин в крови полностью сошел на нет и он чувствовал себя выжатым лимоном.

К тому моменту, как солнце почти скрылось за горизонтом, они так и не увидели береговой линии. Короткий совет, прямо на ходу, быстро решил останавливаться на ночевку в ближайшем поселении. Алу эта идея совсем не нравилась, но идти против большинства смысла не было, и ему пришлось смириться.

На землю уже опустились сумерки, когда они вошли в небольшую деревню на несколько десятков небогато выглядящих домов. Картина, должно быть, выглядела апокалиптично – толпа заляпанных своей и чужой кровью вооруженных бородатых мужиков со зверскими рожами в лучах закатного солнца.

Неудивительно, что местные встретили их удивленными возгласами, переходящими в испуганные крики. Сразу следом раздался лязг оружия – и колонна остановилась.

Впереди, во главе колонны, Гален громко говорил с кем-то, но на латыни Ал не мог понять ни единого слова. Весь его подцепленный в Греции, в рабском лагере и на каменоломнях словарный запас начинался и заканчивался ругательствами и простыми командами.

За время перехода он постепенно отстал и оказался в конце колонны. Теперь пришлось наверстывать упущенное, пробиваясь вперед уже не через разреженное подобие походного строя, но через плотную толпу, навевающую воспоминания о музыкальных фестивалях.

Одно неаккуратное движение – и руку прострелило резкой болью. Забывшись, Ал зашипел и ругнулся на голландском. Несколько человек вокруг оглянулись на громкий звук, но быстро потеряли к нему всяческий интерес. Пронесло.

Несколько минут, - и еще пара болезненных прострелов в руке, - и Ал наконец-то выбрался из толпы. Ее перед, как оказалось, уперся в десяток вооруженных перепуганных мужиков в надетой впопыхах римской военной форме, что перегородили узкую грязноватую улицу.

Один из них стоял на шаг впереди остальных – и именно с ним и говорил Гален.

Переговоры шли на повышенных тонах. Из тех редких слов, что Ал мог так или иначе понять было невозможно составить даже обрывочную картину, поэтому приходилось догадываться по косвенным признакам. Интонациям. Мимике. Жестам.

В итоге Гален развернулся к колонне и, уже на греческом, чтобы даже такие идиоты, как Ал, поняли, объявил:

- Остаемся на ночевку здесь. В дома к местным не вламываться, женщин не трогать. Еду нам дадут, раненным по возможности помогут. Ночуем на площади. Это там, - он махнул рукой, указывая направление, - Разошлись.

Выглядело слишком радужно для того, чтобы быть правдой.

- А мы им что за это должны? – подойдя к Галену, спросил Ал, - Я не расслышал.

Гален скривился, как от зубной боли:

- Не резать их. Желательно – еще не грабить и не насиловать.

Уродливая правда, которую Ал и так знал где-то в глубине души. Вслух она звучала еще хуже, чем мысленно.

- Да уж… Не думал, что когда-нибудь окажусь по эту сторону баррикад… - Ал рассеянно почесал шею. Раздражение после бритья только начинало проявляться.

- Я тоже, - разочарованно хмыкнул Гален.

- Думаешь, послушаются?

- Сомневаюсь, - Гален с отвращением помотал головой, - Но они вымотаны боем и дорогой. Может и пронесет.

- А если нет?

- Будем действовать по ситуации. Но… А что мы реально можем сделать? – губы Галена растянулись в грустной усмешке.

Действительно. Их было всего двое - трое, если считать сонно моргающего Агроса. Втроем против толпы они могли сделать одно из двух – или умереть, пытаясь ее остановить, или развернуться и уйти в знак протеста.

Может быть, второй вариант был не так уж и плох – и Ал озвучил его Галену вслух.

- А дальше что? Зачем мы Помпею втроем? – Гален посмотрел на него так, словно он сморозил какую-то невообразимую глупость, - Он тебе не бескорыстный благодетель, защитник угнетенных. Как думаешь, зачем он принимает и освобождает всех подряд рабов?

Стоило поставить вопрос так, сразу стало понятно.

Он действительно сморозил невообразимую глупость.

- Ему просто нужно пушечное мясо, - в ошеломлении протянул Ал.

Очередной фрагмент отвалился от стройной картины мира – и теперь от нее оставалось неприлично мало.

- Какое-какое мясо? – вопрос Галена прозвучал как гром посреди и без того не очень ясного неба.

Ал замер. Ошарашенный взгляд встретился с подозрительным взглядом Галена. По спине побежал холодок.

Это же надо было так глупо спалиться…

- Пушечное, - пришлось сделать усилие над собой, чтобы повторить, - Я… Родился не в Греции, там, где я родился, так называют тех, кого отправляют на убой.

Казалось, что с каждым словом он выкапывает себе яму все глубже и глубже.

- Я так и понял, - на удивление спокойно кивнул Гален. Как ни странно, он совсем не звучал удивленным.

- Но как?! – воскликнул Ал.

- Ты не выглядишь как грек. Ругаешься на каком-то другом языке постоянно. Имя у тебя латинское, но ты не гражданин Рима.

Похоже, его легенда не была и вполовину настолько складной и убедительной, как ему казалось.

- Так откуда ты? – и все-таки Гален задал тот вопрос, которого он так боялся все это время.

Ал нервно сглотнул. Времени выдумать ложь не было, возможности слиться – тоже, поэтому пришлось сказать правду:

- Из Бельгии.[2]

- Галл[3] что ли? Ну, я в принципе так и предполагал, - облегченно выдохнул Гален, и Ал уставился на него совсем уж до неприличия пристально.

Это не ускользнуло от взгляда Галена:

- Что? – удивленно спросил он.

- Да не, ничего, - отмахнулся Ал.

И, к его очередному огромному удивлению, вопрос оказался исчерпан.

Они разместились на ночевку на площади. Самых тяжелораненых один из местных, после долгого и обстоятельного разговора с Галеном, забрал к себе, но остальным предстояло провести ночь под открытым небом.

Апрельские ночи все еще были достаточно прохладными, и идея спать на тонком настиле поверх холодной брусчатки не вызывала у Ала никакого энтузиазма, но усталость брала свое и выбора у него все равно не было.

Городок опустел. Местные закрылись в своих домах и притворялись, что их не было вовсе. Вряд ли они делали так каждый раз по заходу солнца, но и сотня головорезов посреди их рыночной площади вряд ли была для них обычным вторником.

Будь Ал на их месте, он бы тоже спрятался подальше, закрылся на все замки и молился всем возможным богам.

Первая же попытка перевернуться на бок ознаменовалась прострелом в спине. Все-таки он был уже слишком стар для такого дерьма.

Несмотря на боль и все неудобства, Ал очень быстро провалился в беспокойный, полный крови и криков сон. И так же быстро очнулся от него, подскочив на настиле и испуганно оглянувшись.

Ошеломленное лицо убитого им дозорного все стояло перед глазами, сколько бы он ни моргал.

Была безоблачная ночь. Тихая безоблачная ночь – как ему сперва показалось, но уже спустя мгновение по ушам резанул неожиданный звук – и он понял, что выдернуло его из кошмарного сна.

Не менее кошмарная действительность.

Шум. Звуки драки. Отдаленные женские и мужские крики. Еще мгновение назад мирно сопевший на телеге рядом Агрос подорвался, и осоловело осмотрелся по сторонам.

- Что происходит? – испуганно спросил он у Ала.

Ал пожал плечами и оглянулся. Другие рабы храпели как ни в чем ни бывало. То ли они давно выработали привычку спать в любых позах, ситуациях и обстоятельствах, то ли сами оглохли от своего храпа и больше ничего не слышали.

Нескольких человек не было на своих местах.

- А где Гален? – Ал встал с настила и поднялся по ступеням торговых рядов.

Никого, только спящие рабы.

Агрос удивленно покрутил головой из стороны в сторону, прежде чем отозаться:

- Понятия не имею. И пары гладиаторов нет, они вон там возле лавки кожевенника спали.

Гален был последним, кого Ал мог заподозрить в желании пограбить или поглумиться над местными, - и от этого его пропажа особенно вместе с пропажей гладиаторов, выглядела еще более зловеще.

- Не нравится мне все это, - протянул Ал.

- И не говори, - отозвался Агрос, поднимаясь со своего места.

Крики и шум даже не думали стихать, но словно бы перемещались куда-то вдаль от них.

Не сговариваясь, они вместе пошли на звук. Через площадь, в сплетение узких неровных улочек. Эхо, оглушительное в ночной тишине, сбивало с толку, но в итоге они нашли источник шума.

Дом того местного, который приютил раненных.

Сердце пропустило несколько ударов.

- Ты оружие взял? – оглянувшись, шепотом спросил Ал у Агроса.

Агрос грязно выругался перед тем, как сказать:

- Забыл.

Вояки из них, конечно, были просто великолепные.

Резная деревянная дверь дома была не заперта в самом плохом из всех возможных смыслов этого слова – она едва держалась на петлях и вся ее поверхность была испещрена следами ударов чем-то тяжелым и тупым.

Еще до того, как они переступили порог, Ал уже точно знал, что они найдут внутри.

Беспорядок. Явные следы боя и последовавшего за ним грабежа. Свежая кровь на мозайке, выброшенные из шкафов вещи, поваленная мебель. И мужчина в простых одеждах, что ничком лежал в луже крови на полу.

- Эй! – Ал подскочил к нему в два шага и потряс за плечи, - Эй, мужик, очнись! Ты живой?

Намертво вбитые на подкорку рефлексы взяли над ним верх – и уже спустя мгновение он, не нащупав пульса, начал непрямой массаж сердца.

На плечо легла рука – и он вздрогнул.

- Альбин, он мертв, - с грустью в голосе сказал Агрос, - Ему уже не помочь.

И только после этого Ал заметил огромную рану, зияющую на груди мужчины. С такими не выживают.

В смятении, Ал долго и протяжно выругался.

- Они пришли снаружи, - невпопад сказал Агрос, - Это не раненные.

- Кажется, наши гладиаторы нашлись, - слова ядом сочились с губ Ала.

Громкая ругань на латыни была уже совсем близко и, едва вернувшись в сознание, Ал бросил тело неизвестного мужчины и метнулся на звук. Спустя несколько секунд из-за спины раздались быстрые шаги. Агрос тоже принял решение.

- Ты вообще с нами или с ними?! – внезапно посреди ругани на латыни раздался возглас на греческом.

- То есть, по-твоему, если я с вами, я должен что… - отвечавший ему хриплый голос нельзя было ни с кем перепутать.

Ал снес хлипкую, держащуюся на честном слове дверь, плечом – и фраза оборвалась.

За дверью оказалась спальня. Все тот же беспорядок, все та же кровь на полу. В углу, на большой двуспальной кровати, сидела закутавшаяся в покрывало по глаза женщина – и в ее взгляде читался настолько леденящий ужас, что Ал на мгновение замер, не в силах пошевелитья.

На полу, облокотившись на стену, сидел тяжело дышащий мужчина. На его боку разливалось кроваво-красное пятно, а в руках он сжимал окровавленную ножку валявшегося неподалеку столика. Напротив него стоял амбал-раб.

Другой раб, - один из гнилозубых дружков Карикса, - держал Галена за грудки, вдавив в стену.

Их появление не осталось незамеченным.

- Чего приперлись? – раб, держащий Галена, злобно зыркнул в их сторону, - Здесь уже занято, даже не надейтесь, идите найдите себе другую бабу, - с явной угрозой в голосе сказал он.

Его подельник гоготнул и, обернувшись, добавил:

- Или может вы с этим праведником, который никак не определится?

- Да вы вообще ох… - взвился было Гален, но его быстро заткнули коротким ударом коленом в пах. Застонав, он сложился напополам.

Ал инстинктивно вздрогнул.

- Мы? А может это ты, а? – рожа гнилозубого дружка Карикса исказилась яростью. Он уже даже не кричал – выплевывал слова вместе со слюнями, что летели в сторону согнувшегося, насколько позволяло его положение, Галена, - Вот какого ты их вообще защищаешь, а? После всего того, что они с нами сделали?!

Второй раб энергично закивал.

- Приперлись на нашу землю, обесчестили наших женщин, забрали нас в рабство, - дружок Карикса распалялся все больше и больше и Ал сглотнул тяжелый ком. В его словах явно была доля правды – ее просто не могло не быть, таким тоном люди не врут, - А мы что, должны все проглотить и быть им благодарны за то, что они, видите ли, дали нам переночевать? Сжалились хозяева над сирыми и убогими! Ну уж нет. Повеселились? Теперь наша очередь.

В его логике был огромный изъян, который Ал чувствовал, но никак не мог даже не объяснить – сформулировать.

Нужно было сделать что-то. Сказать что-то. Правду, не правду – сейчас вообще не имело никакого значения, главное – остановить это безумие. Он переглянулся с Агросом, и, собрав волю в кулак, начал:

- Ты что же, думаешь, что все это с вами сделали именно эти двое? – так себе аргумент, но в голову не шло ничего лучше.

- А какая разница, а? А? – дружок Карикса обернулся к нему. На его губах плясала недобрая улыбка, - Может и эти. А может и не эти. А может эти, но не с нами, а с кем-то другим. Все они одинаковые. Все до единого. Относились к нам как к мебели? Так пусть теперь сами посмотрят на мир глазами ме…

Все произошло в одно мгновение. Еще секунду назад распаленный раб плевался на Ала в порыве ярости – а уже в следующую со сдавленным кашлем отступил на несколько шагов назад. Заехавший ему под дых Гален сполз по стене и теперь уже совсем сложился напополам, грязно ругаясь.

Ал аккуратно подхватил с пола какую-то железяку, - на всякий случай, - и поравнялся с ним:

- Эй, ты как?

- Сильный ублюдок, чуть яйца не отбил, - сквозь сцепленные зубы процедил Гален, - Но сойдет. Нормально. Жить буду.

Ал похлопал его по спине в знак поддержки – и только спустя мгновение сообразил, что это была плохая идея. Гален взвыл:

- Альбин, а тебе-то я что сделал?! – и привычно сорвался на тяжелый кашель.

- Извини, - Ал отдернул руки и поднял их в сдающемся жесте, - Я забыл.

- Забыл он… - беззлобно отозвался Гален, кое-как разогнувшись.

- Э, вы что, совсем жить расхотели, а? – второму рабу не понравился такое наглое игнорирование его присутствия и теперь, потеряв всякий интерес к хозяевам дома, он надвигался на них с Галеном.

Двое на одного? Обычно в такой ситуации Ал бы сказал, что у раба нет ни единого шанса – но, в отличие от Галена, на нем не было ни единой царапины, а в отличие от самого Ала – у него явно был боевой опыт.

Это прилично уравнивало шансы.

- Любители целовать хозяйские сандалии, чего вы тогда вообще восстание-то подняли, а? А? Чего заткнулся, Гален, нечего сказать?

Стонущий на полу друг раба мало волновал.

- Эти люди согласились нас приютить. Накормить. Предоставили нам ночлег, а нашим раненным – лечение, - Гален не кричал, но наоборот – говорил угрожающим шепотом, от которого тут же становилось не по себе, - А вы что? Вот так решили им отплатить, да?

Если его целью было довести раба до белого каления – он прекрасно с ней справился. В едва сдерживаемой ярости, раб покраснел, на лбу его вздулась жилка, а тяжелое дыхание на грани рыка намекало на то, что каждое следующее слово может стать последним.

Галену было наплевать:

- Возомнили себя отрядами Спартака, да? Грабь здесь, насилуй тут, твори чего хочешь, ведь ты такая несчастная жертва и поэтому тебе все можно? Забыли, как он закончил? Я вас обнадежу. На нас Красса искать не понадобиться, двух когорт – за глаза. Так торопитесь на встречу со своими богами?

На лице раба промелькнуло удивление, и он опустил занесенную для удара руку.

- Бери своего дружка и выметайтесь отсюда оба. Еще один раз – и вам кранты, усекли? – зловеще процедил Гален.

И… Это сработало. Раб еще несколько секунд помялся на месте, а затем, бросив долгий взгляд на приходящего в себя хозяина дома, подхватил своего напарника и, постоянно оглядываясь, вышел.

Ал поравнялся с перепуганной женщиной. Та зажмурилась, словно ожидая удара – и, хоть Ал даже не думал ни о чем подобном, на мгновение он почувствовал дикое отвращение к себе.

- Ты в порядке? Они не успели тебе ничего сделать?

Люди не менялись. Ни сейчас, ни тогда.

Женщина резко распахнула глаза. Ее голос сорвался на истеричный крик:

- Убирайтесь! Убирайтесь, убийцы!

- Но… - Ал ошеломленно отпрянул.

- Вон! – завизжала женщина и Ал почувствовал, что его похлопали по плечу.

Гален.

- Уходим, - безапелляционно сказал он, - Сколько сейчас? Четыре утра?

- Не знаю, - Ал пожал плечами. Понимать время по местным солнечным часам до сих пор оставалось для него особым сортом уличной магии.

- Ладно, не важно.

Слова рабов продолжали крутиться в голове. Слова рабов накладывались на слова вольноотпущенника Ликаона – и картина, которая складывалась из обеъединения двух была совсем уж безрадостной.

Рабы не хотели стать свободными. Рабы не хотели сбросить оковы – и отправиться домой, обнять своих жен и детей, забыть все случившееся как страшный сон.

Рабы хотели стать хозяевами. Какими бы предлогами не маскировалось это желание, в основе стояло именно оно.

Агрос был тысячи раз прав.

Реальность, какой Ал знал ее, разлетелась на мельчайшие осколки, без шанса когда-либо быть собранной воедино снова.

[1] Структура имени римлян выглядит следующим образом, на примере Квинта Цецилия Метелла Пия: преномен (личное имя, Квинт) + номен (родовое имя, Цецилий) + когномен (родовая кличка? Не важно, передается по наследству. Если отец Метелл, то и сын – Метелл. Соответсвенно, Метелл) + агномен (личная кличка, Пий, не передается по наследству). Обязательных частей всего две, преномен и номен, когномен и агномен опциональные, у кого-то есть, у кого-то нет. Преноменов всего с десяток, активно использующихся на текущий момент – и того меньше. Марк – один из самых распространенных.

[2] Вообще, та область, где сейчас Бельгия, называлась тогда Белгика, но догадаться вполне можно.

[3] …и населена она была галльскими племенами.