Переулок Мидак

15

Госпожа Сания Афифи услышала стук в дверь, и открыв её, с неописуемой радостью увидела покрытое оспинками лицо Умм Хамиды, изучающее её, и от всей души воскликнула:

— Добро пожаловать, дорогая!

Они обменялись тёплыми объятиями — или так, по крайней мере, казалось — и госпожа проводила её в гостиную, велев служанке приготовить кофе. Обе сели на диван бок о бок, госпожа вынула из портсигара две сигареты, и они принялись довольно курить. Хозяйка дома страдала в ожидании с тех пор, как Умм Хамида пообещала найти ей мужа. Удивительно, что она терпеливо сносила своё вдовство долгие годы, однако теперь не могла вытерпеть даже столь короткого периода ожидания. За этот срок она зачастила к Умм Хамиде, а та ничего не скрывала от неё и не переставая давала обещания и вселяла надежду в свою клиентку, пока сама госпожа Сания не уверилась в том, что эта женщина всё время откладывает и медлит, чтобы получить от неё побольше ожидаемой выгоды. Вместе с тем она была с Умм Хамидой щедрой и освободила её от уплаты аренды за квартиру, а также уступила ей несколько своих талонов на керосин и долю тканей, не говоря уже о целом подносе басбусы, которую она заказала у дядюшки Камила. После этого Умм Хамида сообщила ей о помолвке дочери с Аббасом Аль-Хулвом. Госпожа Сания изобразила радость, однако сама эта новость обернулась для неё тревогой и волнением: она задавалась вопросом, а не придётся ли ей вносить вклад ещё и в подготовку приданого для девушки до того, как она сама подготовится к такому событию?! Таким образом она боролась между страхом перед Умм Хамидой и дружелюбием к ней во время всего периода ожидания.

Сейчас она сидела рядом с ней и украдкой поглядывала на неё, спрашивая себя, что может породить на сей раз её визит: обещания и надежды как всегда, или радостная весть, которая воспламенит её сердце? Она прикладывала все усилия, чтобы скрыть своё волнение, отдавшись разговору, и вопреки привычке, на сей раз говорила она, а Умм Хамида выступала в роли слушателя. Она говорила о скандале учителя Кирши, отъезде из дома его сына Хусейна, критиковала мать Хусейна за её некрасивое обращение с мужем, которым она пыталась исправить его противоестественное поведение. Затем разговор зашёл про Аббаса Аль-Хулва, и госпожа Сания похвалила его:

— Какой приятный молодой человек! Да откроет Аллах перед ним все врата и наградит его доходом, чтобы он смог обеспечить счастливую жизнь для своей невесты, которая заслуживает только самого лучшего!

Тут Умм Хамида улыбнулась и сказала:

— Одно за другим: сегодня я готова посватать вас, моя невестушка!

Сердце дамы исступлённо застучало. Она вспомнила, как сердце её подсказывало ей, что сегодняшний визит будет решающим, а в груди её крылась тайна, которую она сохранит на время. Лицо её порозовело, а в увядшем теле потекли молодые соки, но она сдержалась и с притворным стыдом сказала:

— Стыдоба-то какая!… Что это вы такое говорите, госпожа Умм Хамида?!

Губы свахи с облегчением раскрылись в победоносной улыбке:

— Я же говорю, что готова вас посватать, благородная леди!

— Правда?!… До чего же серьёзное дело!… Ну да, я припоминаю, что мы договаривались о том, но меня снедает беспокойство, а также стыд. Боже, как стыдно!

Подражая ей, женщина в знак протеста сказала:

— Упаси Бог, чтобы вы стыдились того, что не есть порок или недостаток, вы ведь выйдете замуж по закону Аллаха и сунне Пророка.

Госпожа Сания вздохнула, словно человек, которого подталкивают к капитуляции против собственной воли. Последние слова — «вы выйдете замуж» — отдались к её ушах сладостной любовной мелодией.

Меж тем Умм Хамида сделала глубокую затяжку сигаретой и уверенно кивнула головой со словами:

— За государственного служащего…

Госпожа Сания была поражена и посмотрела на собеседницу, словно не веря своим ушам. Государственный служащий!… Чиновники были редким фруктом в переулке Мидак!… Она спросила:

— За чиновника?

— Ну да, за чиновника!

— Из правительства?!

— Из правительства!

Умм Хамида на миг притихла, дабы насладиться своим триумфом, затем продолжила:

— Из правительства, даже больше: из полицейского управления!

Изумление дамы лишь сильнее возросло, и она спросила:

— А кто ещё есть в полицейском управлении, кроме собственно полицейских и офицеров?!

Умм Хамида поглядела на неё взглядом знатока, прячущимся за личиной простака, и промолвила:

— Есть ещё и чиновники. Спросите меня. Я знаю всё о правительстве, чиновниках, их рангах и жалованьях. Это же моя профессия, госпожа!

С невероятной радостью, к которой примешивалось удивление, госпожа Сания сказала:

— Значит, он настоящий эфенди!

— Да, эфенди, господин в пиджаке, брюках, ботинках, а также феске!

— Да возвысит вас Аллах, госпожа Умм Хамида!

— Я подбираю хорошим людям хорошие партии, и знаю цену каждому. И если бы его ранг был ниже девятого, мой выбор на нём вовсе бы не остановился.

Госпожа Сания вопросительно пробормотала:

— Девятого ранга?

— В правительстве свои ранги, и у каждого служащего он свой. Девятый ранг — один из них. Однако это тоже ранг, и не все ранги одинаковы, моя госпожа!

Со сверкающими от радости глазами госпожа Сания сказала:

— Вы и правда моя любимая и дорогая подруга!

Голосом, выдающим собственный триумф и уверенность, Умм Хамида продолжала:

— Он сидит за большим столом, над головой его грудой лежат папки и бумаги до самого потолка, ему постоянно приносят и уносят кофе, посетители то просят его о чём-то, то спрашивают, а он то прогоняет криками одного, то бранит другого, полицейские приветствуют его, а офицеры выказывают уважение.

Госпожа Сания улыбнулась, и глазах её мелькнуло мечтательное выражение. Умм Хамида же продолжала говорить:

— Жалованье у него десять фунтов, ни миллима меньше!

Госпожа Сания с трудом верила, и набрав воздуха в лёгкие, произнесла:

— Десять фунтов!

Её собеседница изобразила простушку:

— И это всего лишь малая толика из всего: государственный чиновник получает не одно только жалованье; своей высокой квалификацией да ловкостью можно удвоить заработок, и не забывайте надбавку на дороговизну жизни, доплату на свадьбу, доплату на детей.

Госпожа Сания издала нервный смешок и воскликнула:

— Да помилует вас Аллах, Умм Хамида. Куда же мне ещё и детей-то?!

— Господь наш способен на всякое.

— И мы хвалим Его и благодарим за милость к нам в любом случае.

— А вот что касается его возраста, то ему тридцать лет.

Тут дама воскликнула так, словно не веря своим ушам:

— Господи!… Я старше его на десять лет!

От Умм Хамиды не скрылось, что она пытается скрыть свой настоящий возраст ещё на десять лет, однако тоном упрёка возразила:

— Но вы всё так же молоды, госпожа Сания!… И при том я всего-навсего откровенно рассказала ему, что вам лет сорок, и он с радостью согласился.

— Он и впрямь был доволен?!… Как его имя?!

— Ахмад Эфенди Талаба из жителей Харнафиша. Он сын Хаджи Талаба Исы, владельца бакалейной лавки на улице Умм Галам, из хорошей семьи, восходящей своими корнями аж к самому святому Хусейну, внуку Пророка.

— И правда, хорошая семья. Но и я тоже благородных кровей, как вам известно, госпожа Умм Хамида.

— Я знаю это, дорогая моя. Он придерживается норм благонравия, иначе бы давно уже женился бы. Он презирает современных девушек и упрекает их в недостаточной скромности. Но как только я рассказала ему о вас, ваших нравственных качествах и благопристойности, и сказала ему, что вы — дама благородная и обеспеченная, он обрадовался так, что и представить себе нельзя, и ответил, что только такую жену себе и желает. Однако он попросил меня об одной вещи, которая, разумеется, не выходит за рамки приличий — увидеть вашу фотографию!

Тощее лицо собеседницы покрылось румянцем и она со страхом в голосе сказала:

— Боже, я не фотографировалась уже так давно.

— А есть ли у вас какая-нибудь старая фотография?

Госпожа кивнула в сторону фотографии, стоявшей на тумбочке посреди комнаты, не проронив ни слова. Умм Хамида наклонилась к ней и взяла в руки, рассматривая изучающим взглядом. Фотография была сделана лет шесть назад, и владелица её в те времена была в полном расцвете жизненных сил. Женщина перевела взгляд с фотографии на оригинал, затем решительно произнесла:

— Точь-в-точь как подлинник, будто сделана только вчера.

Голос дамы задрожал:

— Да украсит Аллах ваш мир.

Умм Хамида положила фотографию в рамке себе в карман и зажгла ещё одну сигарету, которую ей предложила собеседница. Затем спокойным голосом сказала:

— Мы довольно долго беседовали. Вы узнали о том, на что он надеется.

Тут только госпожа Сания впервые посмотрела на неё с опаской и стала ждать, что же она скажет дальше, но когда молчание затянулось, на губах её появилась тусклая улыбка, и она спросила:

— Интересно, на что он надеется?

Она и впрямь не знает этого или полагает, что он мечтает на ней жениться только из-за её красивых глаз?

Умм Хамида рассердилась, однако неспешно и тихо произнесла:

— Полагаю, вы и сами можете обеспечить себя приданым?

Госпожа Сания поняла с первого же мига что он имела в виду: этот мужчина не желает выплачивать калым, и нет сомнений в том, что он возлагает на неё саму всё бремя подготовки приданого. Это не было скрыто от неё с самого начала — с тех пор, как её охватило желание выйти замуж. Умм Хамида изначально намекала ей на это в ходе беседы, но госпожа Сания и не думала возражать. Тоном, указывающим на капитуляцию, она сказала:

— Господь нам в помощь.

Умм Хамида улыбнулась в ответ:

— Попросим у Аллаха счастья и удачи.

Умм Хамида поднялась с места, желая удалиться, и обе женщины заключили друг друга в тёплые объятия. Госпожа Сания проводила её до входной двери, и встала, прощаясь, опираясь на перила лестницы, а Умм Хамида спустилась в свою квартиру. Прежде чем она скрылась из виду, госпожа Сания крикнула:

— До свидания и большое спасибо. Поцелуйте от меня Хамиду.

Затем она вернулась к себе с помолодевшим, как у юной девушки сердцем, воскрешённая к жизни новой надеждой, и села, вспоминая слово за словом и фразу за фразой всё, что только что говорила ей мать Хамиды. Госпожа Сания была жадной, но это не та жадность, что была камнем преткновения на пути к собственному счастью. Деньги давно уже составляли ей компанию в одиночестве, и не важно, хранились ли они в банковском сейфе, или она любовалась на новые чудесные пачки в своей шкатулке из слоновьей кости. Ни то, ни другое не могло заменить ей того важного человека, который станет, с позволения Аллаха, её супругом. Но понравится ли ему её фотография?…

Лицо её покрылось румянцем, так что она даже ощутила, как кровь прилила ко лбу и обдаёт её жаром. Она подошла к зеркалу, внимательно рассматривая своё лицо, и поворачиваясь то вправо, то влево, пока не убедилась, что нашла наилучший ракурс, и вперилась глазами в своё отражение. В глазах её появилось удовольствие, и с надеждой в голосе она пробормотала: «Да защитит нас Господь наш». Затем она вернулась на своё кресло со словами: «Деньги скрывают недостатки». Разве сваха не рассказала ему, что подобрала ему богатую партию?! Так ведь оно и есть: она богата. И пятьдесят лет — это не такой уж плохой возраст, у неё ещё есть впереди целых десять лет. Сколько женщин в свои шестьдесят могут наслаждаться счастьем, если Господь избавил их от болезней? Что ж, брак гарантирует исцеление увядшего тела и возрождение к жизни угасшей плоти. Она была погружена в свои раздумья, пока их плавный ход не прервали густо нависшие тучи, и она вдруг нахмурилась и раздражённо спросила себя: «А что завтра скажут люди?» Ох, уж кому-кому, как не ей, лучше всех это известно? Умм Хамида первая заговорит об этом. Они скажут, что госпожа Сания сбрендила, скажут, что женщина, которой уже полтинник, выходит замуж за парня тридцати лет, что годится ей в сыновья. Они будут долго чесать языками о деньгах, которые исправляют то, что испорчено временем. А возможно также, они будут говорить ещё много чего, что ей даже не приходило в голову. Разве они держали на привязи свои грязные языки всё то время, что она вдовствовала?!..

Она пренебрежительно вздёрнула плечами, затем взмолилась от всего сердца:

— О Аллах, сохрани меня от дурного глаза…

И тут в голове её молниеносно сверкнула идея, которая пришлась ей по душе, и она решила её осуществить: сходить к старухе Рабах, что жила у Зелёных Ворот, и попросить её прочесть ей судьбу по звёздам и выпросить несколько амулетов, ведь они были ей так нужны в этой ситуации — действенный амулет или полезное благовоние.