Первородный. Цена магии

Глава 14

— Имя, — разлепил толстые губы профессор, подняв на меня хмурый взгляд маленьких карих глаз, скрывающихся под массивными надбровными дугами.

— Ян Ярославович Горин. Студент-химик. Группа сто вторая.

— Найди папку со своим именем, — указал он пальцем на шкаф. — Полка с надписью «Первый курс, факультет естественных наук».

Я встал, быстро нашёл нужную папку и вернул свой зад на стул. Положил находку на стол.

Профессор взял папку, неуклюже развязал тесёмки и открыл её. Пробежал глазами несколько строк и удивлённо хмыкнул.

— А вы, Горин, везучий малый. У вас открылся стартовый дар аж средней силы. Ежели будете надлежащим образом развивать его, то станете магом с уровнем выше среднего. Конечно, до высшей аристократии вам как мне пешком до Чёрного континента. Однако учитывая то, кем были ваши родители, вы, можно сказать, выиграли в лотерею.

— Да, мне повезло, — согласился я, мысленно отметив то, что профессор уже успел посмотреть на меня «взглядом мага».

— Стало быть, расскажите, как произошло это чудо, — усмехнулся Еремин и повелительно бросил марионетке: — Машка, записывай!

Марионетка загудела, задрожала и выдала металлическим голосом:

— Режим записи активирован.

Профессор махнул мне лапой, словно давал старт. Ну я и стартовал. Натянул на физиономию максимально честную мину и поведал ему всё, что уже рассказывал Шмидту.

— Интересно, интересно, — прогудел профессор, откинувшись на спинку жалобно скрипнувшего стула. — Я, безусловно, вам верю, но у меня есть инструкции насчёт таких очень удачных пробуждений дара. Потрудитесь-ка снять вашу верхнюю одежду, дабы обнажить спину и торс.

— Для чего это, сударь? — подозрительно сощурил я глаза.

— Давайте откровенно, Горин, — вздохнул Еремин, впившись в меня изучающим взглядом. — Некоторые молодые, глупые и не особо богатые дворяне, жаждущие открыть дар, могут совершить непоправимую ошибку. Догадываетесь какую?

— Вы хотите посмотреть нет ли на моей коже высыпаний от палёной «синьки»?

— Точно. Вы удивительно прозорливы, — иронично ухмыльнулся профессор.

— Да, это мой дар и моё проклятие, — в тон Еремину сказал я, слегка занервничав перед грядущей проверкой.

Вчера-то моё тело было чистым, как первоклассный бриллиант. Но что с ним на данный момент? Утром я его не осматривал. Некогда было. Может, сейчас где-нибудь между моих лопаток уже краснеет целая россыпь фурункулов в форме слова «фиаско»?

Спина тотчас зачесалась, словно решила ещё больше накрутить меня. Впрочем, я сумел удержать на лице невозмутимое выражение, понимая, что выхода у меня нет. Встал со стула. Деланно спокойно снял сюртук, рубашку и пару раз повернулся вокруг своей оси.

— Всё чисто, — улыбнулся Еремин. — Даже странно, учитывая ваш возраст. У меня прыщи так и пёрли. Машка, не записывай это!

— Есть, — по-военному чётко ответила марионетка.

— У меня тоже порой бывают прыщи. Иногда даже много, — подстраховался я, подумав, что высыпания от палёной «синьки» ещё могут появиться.

Профессор кивнул кучерявой головой и вытащил из ящика стола бутылочку газировки.

— Покажите вашу силу. Мне нужно воочию увидеть её. Такие прав…

Я улыбнулся и шустро призвал «ускорение». Всё вокруг меня сильно замедлилось. Рот профессора будто с трудом тянул букву «в». А я без проблем подвинул стул ближе к столу Еремина, уселся на него и вырубил «ускорение». Мир снова обрёл прежнюю скорость.

— … вила, — договорил Еремин, глядя туда, где я прежде стоял. — А, вы уже здесь, Горин. Полагаю, вы — физик? У вас отлично получилось активировать «ускорение», хотя прошёл всего один день с пробуждения вашего дара. Не каждый юный маг может похвастаться таким результатом.

— Благодарю за похвалу. Но у меня только «ускорение» почему-то хорошо и получается. А остальные способности я даже не сумел нащупать, — подстелил я себе соломки.

Может, у меня вообще больше не появится ни одного умения, присущего магу-физику? Пёс его знает, как будет развиваться мой странный дар.

— Ну, не расстраивайтесь, Горин. Всему своё время. Нащупаете вы и другие способности своего дара, — ободряюще усмехнулся профессор и налил шипящее содержимое бутылочки в два стеклянных стакана. Один он пододвинул ко мне, а второй взял сам, одним мощным глотком выдул его содержимое и начал писать в моей папке. — Итак, маг-физик, стартовый дар — средний.

— А какие вообще бывают уровни дара, сударь? Я просто не очень был погружен в эту тему, поскольку не сильно рассчитывал на то, что обрету дар, — проговорил я, выпив сладкий, пузырящийся напиток.

— Всего их шесть: низкий, ниже среднего, средний, выше среднего, высокий и наивысший, — ответил Еремин и следом чуть ли не по-отечески посоветовал: — Сперва, Горин, учитесь рационально использовать вашу ману. Вы были в «ускорении» всего несколько мгновений, а потратили уйму магической энергии. Мой «взгляд мага» показывает, что вы потеряли большую часть своего свечения. Опытный маг затратил бы на такое же «ускорение» в разы меньше маны. Хотя, стоит признать, что это умение одно из самых энергоёмких. Оно не только ускоряет тело мага, но и защищает его кожу от трения с воздухом, оберегает связки от растяжения и ещё много чего делает. Хотите услышать больше, Горин? Тогда не пропускайте занятия по овладению даром. Я как раз веду этот предмет, посему научу вас всему, что знаю сам. Все мои студенты уже после первого семестра значительно лучше распоряжаются маной, чем прежде. В общем-то, по большей части, именно работе с маной и посвящён весь первый курс, а уже потом маги-студенты делятся на подгруппы со схожими умениями, и их тренируют профильные специалисты.

— Спасибо за информацию, — сказал я, мрачно отметив правоту Еремина.

Я и сам подозревал, что весьма расточительно трачу ману. Видимо, у меня нет большого опыта работы с ней. Выходит, что я всё-таки новичок в магии? Но почему же тогда я открываю в себе умения так, словно уже умею ими пользоваться?

— Не за что, — сказал Еремин и повелительно бросил марионетке: — Машка, отбой!

Марионетка задрожала сильнее прежнего и почти полностью исторгла из тонкой ротовой щели лист бумаги. Он повис, слегка подрагивая на сквознячке.

— Горин, будьте добры, принесите мне записи, — попросил профессор, кивнув на марионетку.

Я снова встал со стула, взял листок и увидел на нём машинописные буквы. Машка записала ровно то, что было сказано в кабинете за время её работы. Нигде не ошиблась и не соврала.

— Вот, сударь, — протянул я записи Еремину.

Он взял их и вложил в папку с моим именем.

— Помните, Горин, если у вас что-то не будет получаться, то вы всегда можете прийти ко мне после занятий. Я отдельно позанимаюсь с вами.

— Благодарю, сударь, — с улыбкой сказал я и пошёл к двери, чувствуя спиной задумчивый взгляд профессора.

Выйдя из кабинета, я был буквально атакован брюнетом и рыжим толстяком. Морозовой в коридоре уже не оказалось.

— Сударь, сударь! Никитин до сих пор в уборной. Сейчас самое время… — горячо залопотал брюнет, лихорадочно жестикулируя.

— … Нет никакого времени! — отмахнулся я от него и с деловитой физиономией прошёл мимо.

Брюнет разочарованно цыкнул и хотел было броситься за мной. Однако, поколебавшись, огорчённо махнул рукой и исчез в логове профессора.

А я торопливо пошёл на поиски химической лаборатории номер три.

Мне довольно быстро удалось добраться до неё, но я всё равно чуть не опоздал. Вошёл в лабораторию прямо со звуком звонка. Повезло, что преподавателя внутри не оказалось. Видимо, он где-то задержался, пока группа ждала его.

К слову, группа состояла из трёх парней и аж пятнадцати девушек, делящихся на серых мышек и ярко раскрашенных «кукол». Последние энергично расспрашивали Шмидта о том, что произошло между мной и фон Брауном. У бедолаги от такого внимания аж очки запотели.

Потому он с искренней радостью уставился на меня и выпалил:

— А вот и сам Горин! Его! Расспрашивайте его! А меня оставьте в покое!

Тотчас пропитанные любопытством девичьи взгляды устремились на меня. И я почувствовал себя кроликом в окружении голодных волчиц, с чьих резиновых губ капала слюна. Даже хотел попятиться, но не успел…

Девицы набросились на меня словно голодные пираньи. Они жаждали узнать всё! Кто как стоял во время перепалки в холле, что говорил и как смотрел.

Если честно, даже мне, главному очевидцу этих событий, пришлось изрядно поднапрячь память, чтобы вспомнить кое-какие подробности.

Однако я справился со своей задачей и удостоился от одногруппниц похвалы за то, что не побоялся принять вызов Герхарда. Оказалось, что ему мало кто симпатизировал.

А ещё меня поздравили с тем, что я открыл дар. Шмидт и про это успел разболтать. Но то, что мой дар имеет среднюю силу, я уже поведал сам. И тут же поймал на себе несколько оценивающих девичьих взглядов.

Да, маг-физик с даром среднего уровня — это вам не жук лапкой потрогал, потому-то некоторые одногруппницы и заинтересовались мной. Меня такое внимание слегка покоробило. Я почувствовал себя живым товаром и с неким раздражением уселся за парту рядом со Шмидтом.

— Отмучился, — похлопал он меня по плечу, словно воина, вышедшего живым из яростной сечи. — Или ещё нет…

Взгляд друга устремился на идущую к нам симпатичную шатенку с кукольным личиком.

— Горин, вы большой молодец. Признаться, сперва мне казалось, что вы — застенчивый и робкий малый, а вы — лев! — с пленительной улыбкой проворковала девушка, подойдя ко мне.

— А я? — вопросительно заломил бровь Шмидт.

— Вы обычный, — сухо бросила она парню и наклонилась над партой, чтобы её губки были поближе к моему уху. — Горин, вы не окажете мне услугу? Я планирую послать свою фотографию в следующий номер журнала «Краса Империи». И мне нужен хороший комментарий.

— А-а-а, сделаю, — протянул я, даже не догадываясь на что соглашаюсь.

— Благодарю, — светло улыбнулась повеселевшая девчонка и уселась за свою парту.

А я услышал бурчание Шмидта, раскрывшего тетрадь:

— И зачем ей это надо? Вон одна уже плачет.

Друг явно имел в виду брюнетку, громко шмыгавшую носом. Она сидела в углу лаборатории, и перед ней на парте лежал раскрытый журнал с фотографиями.

— А чего она плачет? — тихонько спросил я.

— Она посылала свою фотографию в прошлый номер «Красы Империи». А в свежем номере редактор написал, что получил множество комментариев по поводу её внешности. И большая часть из них говорила, что у неё огромный лоб. Я, конечно, согласен с этим. Если мысленно разделить её лицо на сектора, то лоб и правда будет превалировать. Но зачем же оставлять такие комментарии? Кто вообще способен на такую бестактность? — сокрушённо покачал головой Шмидт и поправил очки, сползшие на длинный нос.

— Наверное на такое способны лишь мамочки двух ангелочков, — усмехнулся я и снова посмотрел на брюнетку.

Теперь и мне казалось, что у неё большой лоб. Кажется, некоторые комментарии действительно были правдивы. Так сказать, не в бровь, а в лоб.

— В ужасное время мы живём, — вздохнул друг и посмотрел на круглые часы, висящие над чёрной доской. Они показывали, что занятие началось уже пять минут назад. — И преподаватели позволяют себе опаздывать, и девушки уже не те, что были прежде. Вот для чего они шлют свои фотографии в «Красу Империи»?

— Чтобы похвастаться красотой, нарядами, машинами и прочими благами? — уверенно предположил я. — Ну и, наверное, ещё для того, чтобы расширить круг женихов. Мне кажется, что довольно просто разыскать контакты любой сударыни со страниц этого журнала.

— Дык контакты там и указаны, прямо под фотокарточками.

— Простите за опоздание, судари и сударыни! — громко произнёс ворвавшийся в кабинет моложавый преподаватель с подкрученными усиками и худощавым лицом.

— Доброе утро, господин Шемякин! — вразнобой поприветствовали мы мужчину.

Он кивнул и сразу же попросил, не откладывая дело в долгий ящик:

— Судари и сударыни, разбейтесь на пары и начинайте готовить зелье Макарова!

— Горин, ты со мной! — азартно выдохнул Шмидт и начал носиться по лаборатории.

Парень хватал с полок шкафчиков реагенты, колбочки, мензурки, ступки и прочие вещи, нужные для изготовления данного зелья. Он стаскивал их в рабочую зону кабинета, где можно было безопасно и с комфортом играться с химическими веществами. А я еле поспевал за ним. Благо, что такая беготня долго не продлилась.

Вскоре Шмидт занял один из рабочих столов и жарко прошептал мне:

— Мы в два счёта обставим этих неучей. Я зелье Макарова ещё в седьмом классе делал лучше, чем большинство наших преподавателей.

— Угу, — угукнул я, даже не зная для чего Макаров выдумал данное зелье: то ли мух травить, то ли зубы отбеливать. — Шмидт, ты руководи мной, а то у меня голова до сих пор плохо соображает.

— Что же за бурду вы с братом пили? — нахмурился парень.

— Видимо, какую-то весьма поганую…

Шмидт осуждающе покачал головой и вдруг в великом удивлении уставился на рыжую девчонку, ловко растирающую в ступке какие-то семена.

— Ты гляди чего… — опешил друг, словно призрака увидел. — Семенова уже к семенам сорго перешла. М-м-м… неужели достойный соперник? Наконец-то! Я ждал этого все последние годы. Ян, быстро бери настойку ядрицы. Мы не можем стать вторыми. Это будет провал!

Мой мозг даже подумать ничего не успел, а рука уже цапнула склянку с чем-то тёмным. И судя по тому, что Шмидт не стал мне ничего выговаривать, рука повела себя правильно.

Однако я всё равно приблизил склянку к глазам, чтобы получше рассмотреть мелкий, убористый текст. Да, так и есть, настойка ядрицы. Видимо, сработали навыки и рефлексы, приобретённые мной ранее. Может и дальше полагаться на них? Отключить мозг и дать свободу рукам с глазами? А то моя память такая же дырявая, что твой дуршлаг.

Я так и поступил. Постарался действовать на неких инстинктах. И они реально работали, ну в девяноста процентах случаев. А вот оставшиеся десять процентов изрядно бесили Шмидта. Он чуть ли не шипел на меня, когда я мешкал с выбором того или иного ингредиента.

— Быстрее, Ян, быстрее! Семенова со своей пухлой напарницей не отстают от нас, — подгонял меня друг, покрывшийся лихорадочными красными пятнами.

В его глазах полыхал азарт, а напряжённый взгляд то и дело обращался к рыжей Семеновой. Та отвечала ему таким же взором. Кажется, они оба были в своей стихии. Дирижировали химическими процессами, как самые высококлассные профессионалы.

Семенова тоже скрипела зубами и подгоняла свою напарницу. А та, несмотря на лишний вес, оказалась удивительно проворной.

— Ян, видишь, как шустро работают эти две ведьмы? — возмущённо протараторил Шмидт, шумно дыша. — Они будто всю жизнь готовились к соревнованию со мной.

— Да, наверняка, так и есть. Им же больше нечем было заняться, — иронично сказал я, поглядывая на взбудораженного друга.

Он открыл рот, желая что-то сказать. Но тут внезапно прорезался громкий голос преподавателя Шемякина, весело оглядевшего трудящихся в поте лица студентов:

— Та-а-ак! Вижу, что у нас есть две пары, которые вырвались далеко вперёд! Если кто-то забыл, то напоминаю, что зелье Макарова применяется в производстве марионеток. И одна из вариаций этого зелья будет на экзамене.

— Ну хоть понял, что готовлю, — тихонько пробормотал я, переливая одну жидкость в колбу с другой.

В нос сразу же ударил резкий химический запах. Я поморщился и чуть не всплакнул. А вот Шмидт с наслаждением втянул запах ноздрями, будто самый дивный аромат.

— Ещё чуть-чуть, — лихорадочно выдал он, возбуждённо сверкая глазами, скрывающимися за стёклами запотевших очков.

— Шмидт, ты пугаешь меня. Ты бы видел свою физиономию… Так и хочется перекреститься.