Первородный. Цена магии

Глава 9

В крошечной, как моё сострадание, душевой комнате на полу лежал потрескавшийся кафель, а из стены одиноко торчала ржавая труба с раструбом и бронзовым краном. Вода из неё пошла жёлтая и холодная. Но вскоре она стала более-менее прозрачной, а вот температура её не изменилась. Пришлось мыться под холодной, щиплющей кожу почище крутого кипятка.

Впрочем, я мужественно вытерпел это издевательство и попутно с облегчением подметил, что на моём теле нет фурункулов, подобных тем, что гнойными буграми росли на коже «грязного мага» Геннадия. Правда, данный факт совсем не гарантировал того, что во мне нет палёной «синьки».

— Печально, — удручённо вздохнул я и покинул душевую комнатку.

Владимира на кухне уже не оказалось, а вот пустая бутылка красовалась на столе. Сам же братец обнаружился на кровати. Он даже не разделся. Завалился в одежде, да так и заснул. Причём крепко заснул. Ему даже не мешала горящая в комнате лампочка, чей тусклый свет дотягивался до небольшой медной таблички, приклепанной к телефонному аппарату. Буквы на табличке уверяли всех, что это изделие вышло из мастерской Яблокова, и называлось оно «Звук 15».

— Может, телефонировать Маргарите? — вспомнил я красавицу из ресторации. — Нет, поздно уже. Завтра наберу её. Да и спать охота.

Выключив свет, я разделся, улёгся на скрипнувшую софу и укрылся покрывалом.

Исстрадавшееся за день тело уснуло практически мгновенно. И мне приснился удивительно яркий сон…

Меня будто бы угораздило очутиться в напрочь затянутом едким дымом помещение, охваченном огнём. Пламя бушевало так, что аж завывало, словно стая демонов, дерущихся с кошками. А я бежал куда-то наугад, слыша, как от жара трещат волосы на голове. Дышать становилось всё тяжелее и тяжелее. Сердце оглушительно бухало в груди, а раскаленный воздух обжигал губы.

Внезапно передо мной прямо из огня вынырнуло бледное, костистое лицо с тяжёлым взглядом, насупленными бровями, орлиным носом и чёрной бородой с проседью. Рот неизвестного раскрылся, и из него полилась целая река пламени. Она накрыла меня и заставила в страхе проснуться.

Прерывисто дыша, я резко раскрыл веки и рефлекторно приподнялся с мокрой от пота софы.

— Ну и ну, приснится же такое, — хрипло выдавил я из пересохшего горла и тотчас понял, чем был вызван мой удивительно живой сон.

В комнатушке царила ужасная духота. Да ещё и пахло перегаром. Хоть топор вешай. Неудивительно, что мне приснился пожар. Даже вон Владимир из-за жары умудрился прямо во сне стянуть с себя рубаху.

Пришлось встать и открыть форточку. В комнату проник живительный свежий воздух. Он прогнал духоту и помог мне уже без всяких проблем проспать до самого утра.

Вот только утро началось с ужасно мерзкого звона будильника, которым можно было грешников в Аду пытать. Этот звук мигом вырвал меня из сновидений, заставив сердце застучать сильнее, а кожу покрыться пупырышками.

— А-а-а! — страдальчески простонал средний, зажимая уши ладонями. — Выключите кто-нибудь это дьявольское изобретение!

— Сейчас! — выдохнул я, вскочил с софы и повернул рычажок, торчащий из будильника, злорадно поблескивающего на небольшом письменном столе.

Мучитель сразу же успокоился, как вампир, напившийся крови.

— Господи, а чем это так воняет? — сморщился брат, шумно принюхиваясь. — А-а-а… это мной. Ну, не так уж и сильно пахнет. Ян, но ты всё равно открой окно. А я пока пойду на кухню и попробую завтрак приготовить. У меня, кажется, яйца есть.

— Может, у тебя и кофе найдётся? — с надеждой спросил я, кое-как открыв разбухшую створку деревянного окна.

Форточка, оказывается, ночью закрылась. Но мы всё же не задохнулись, поскольку под утро стало прохладнее. Даже лёгкий туман появился. Сейчас он ворвался в комнату вместе с запахами города.

— Найдётся, — усмехнулся брат, кое-как встал с кровати и вихляющей походкой покинул комнату, сонно потирая физиономию.

Я остался один и сразу же проверил запас своей маны. Её оказалось совсем немного. Хватит лишь часа на три. А время сейчас шесть утра, если, конечно, будильник не врёт.

— Хм, а это что? — заинтересовался я парой лежащих на столе толстых тетрадей и автоматической ручкой со встроенным пером и резервуаром для чернил. — Соблазнительно, учитывая, что мне нужно идти в университет.

Подойдя к столу, я взял тетрадки, дабы проверить — чистые ли они. И обнаружил на одной из них имя Ян Горин. Внутри оказался убористый текст. С одной стороны тетради шли записи об истории Империи, а с другой — красовались химические формулы.

— Отлично, — пробормотал я. — Думаю, ручку мне Владимир одолжит, если она принадлежит ему, а не мне.

— Ты чего опять под нос себе бормочешь? — заглянул в комнату брат, поблёскивая капельками воды, стекающими по волосам. — Снова вслух рассуждаешь? Сам с собой разговариваешь? Мало тебя батька ругал. Люди же на тебя косятся, как на полоумного. Ты это прекращай. Пойдём лучше завтракать. И это… вон в том шкафу лежит твоя книга. Забери её, а то я опять забуду тебе напомнить.

О, как! Оказывается, я и прежде разговаривал сам с собой. Вот и подтверждение моей теории о том, что мои привычки не сильно-то и изменились.

— А как мне с самим собой не разговаривать, когда я такой интересный человек? Шучу-шучу. Больше не буду, — фальшиво пообещал я и сунул ручку в карман.

Брат ничего не сказал на то, что я прихватизировал писчий прибор. Он молча скрылся с глаз долой. А я извлёк из шкафа толстенную, потрёпанную книгу, посвящённую всем существующим разновидностям магии.

Книга весила пару килограммов. Такой и убить можно, но не нужно. Я положил между её листами тетрадки и отправился на кухню. А там на примусе в закопчённой чугунной сковороде уже весело шкворчала яичница. Брат снял её с огня и водрузил на деревянную подставку, обосновавшуюся на столе. Следом он протянул мне одну из двух вилок, а вторую взял себе.

— А вот и кофе, — ухмыляясь, вручил мне средний помятую алюминиевую кружку.

— Так это пиво, — заглянул я в неё и увидел пенящуюся жёлтую жидкость с характерным хмельным запахом.

— Ну, вот такое у меня кофе, — улыбнулся Владимир и принялся с жадностью наворачивать яичницу.

Вдвоём мы быстро съели её и выпили по кружке пива. После этого наступил весьма щекотливый момент. У меня ведь не было денег. Совсем. Пришлось просить взаймы у среднего. Тот пошарил по закромам и вручил мне два замызганных червонца с профилем Владимира Первого.

— Отдашь когда сможешь, — благодушно сказал брат, зевнул и добавил: — Мне на днях наконец-то удалось привлечь внимание Космоса. Он послал мне хороший выигрыш. Я делал ставки на подпольных боях магов. Там можно за вечер сорвать приличный куш.

— Мда-а? — заинтересованно сощурил я глаза.

— Ага. Но тебе там делать нечего. Все ставки проиграешь. У тебя аура не подготовлена. Каналы с Космосом не настроены, — с апломбом произнёс Владимир и поторопил меня: — Всё, ступай. А я ещё полежу, а то после вчерашнего удара по голове меня до сих пор слегка мутит. Сегодня точно никуда не пойду. Буду отлёживаться.

— До встречи.

— Постой. Возьми ещё мусор, да выбрось его в бак. Только когда будешь выкидывать его, обязательно скажи 'меняю отходы на доходы. Понял?

— Как бы не перепутать, — усмехнулся я, взял из-под раковины узел с мусором и покинул съёмную квартирку.

На улице я покрутил головой и нашёл взглядом мусорный бак. Молча швырнул в него свою попахивающую ношу и двинулся за хмурыми позёвывающими людьми, уныло бредущими в одном направлении, как коровы на бойню.

Они, как и планировалось, привели меня к трамваю. Я уточнил у азиата-кондуктора маршрут и выяснил, что трамвай идёт мимо той самой площади, где стоит «Заводной Иван».

Отлично, в эти-то края мне и нужно попасть, чтобы реализовать план, придуманный накануне.

Я отдал за проезд грабительские двадцать копеек и уселся около мутного, как моё будущее, окна.

Трамвай с металлическим грохотом помчался по рельсам, протянувшимся вдоль трёхэтажных бревенчатых домов, чьи первые этажи занимали различные заведения с крупными, яркими вывесками.

Меня они не заинтересовали, а вот висящая на стене схема трамвайных путей привлекла мой взор. Я тщательно изучил её, а затем раскрыл книгу, взятую из квартирки Владимира, нашёл раздел о магах-физиках и углубился в чтение. И вынырнул я из него лишь тогда, когда кондуктор с акцентом сообщил, что трамвай подъезжает к Театральной площади.

Выйдя из транспорта, я нашёл взглядом «Заводного Ивана», взял его за ориентир и побрёл по укрытым туманом улицам, восстанавливая свой вчерашний маршрут. Попутно мой внимательный взгляд скользил по сторонам. Не покажутся ли давешние бандиты?

Пока в поле моего зрения попал лишь пьяный мужик в грязной, потрёпанной одежде. Он счастливо и неуклюже танцевал под весёлую музыку, вылетающую из киоска, продающего пластинки для граммофонов.

Я засмотрелся на «танцора». А идущая мне навстречу стервозного вида лощёная мадам с картонным стаканчиком в руке придирчиво рассматривала своё отражение, скользящее по панорамному окну кофейни. И она так была поглощена собой, что непременно врезалась бы в меня, ежели бы я не проявил чудеса ловкости и не сумел ускользнуть в сторону.

Правда, эта ворона в юбке от неожиданности резко отшатнулась и расплескала кофе по приталенному пиджаку. Её физиономия сразу же злобно исказилась, как у черта, увидевшего ладан или святую воду.

Она выпучила глаза с длиннющими, неестественными ресницами и гневно завизжала:

— Что вы наделали⁈ Да вы знаете, сколько стоит этот пиджак⁈

— Ну, ежели бы вы не смотрели на своё отражение, а больше глядели вперёд, то вы бы и не облились. Моей вины в этом нет, — спокойно объяснил я.

— Да это полностью ваша вина! — топнула ножкой грымза, пронзив меня бешеным взглядом. — Это вы на меня налетели! Куда вы вообще смотрели, а? Какие мысли витали в вашей пустой голове?

— Если вам так интересно, то я думал о боге, — смиренно ответил я и возвёл очи к серо-стальному небу, будто бы жаждущему раздавить Светлоград.

— Ах о боге… — рассерженно начала женщина и тут же со стуком захлопнула рот, словно побоялась ляпнуть что-то эдакое, могущее послужить поводом для доноса.

Мало того, она ещё испуганно покосилась на прохожих, обтекающих нас словно река два валуна.

— По большому счёту, вы должны мне сто рублей за причинённый ущерб, иначе я заявлю на вас в полицию. Как ваше имя⁈

Зараза воткнула в меня требовательный взор, пыхтя, как паровоз. Её чем-то накаченная, бурно вздымающаяся, как два мячика, грудь едва не рвала блузку. А широкие, словно нарисованные углем брови сдвинулись к переносице.

— Иван Григорьевич Сперцанский, — с тяжёлым, виноватым вздохом произнёс я, скрывая ехидную усмешку.

Это имя мне довелось прочитать на встреченном по пути медном памятнике, изображающем мудрого бородатого старца с колбой в руке. Именно он несколько сотен лет назад и изобрёл «синьку».

— Сперцанский? — сузила полыхающие гневом глазки дурёха и задумчиво покусала губу-вареник. — Хм. Где-то я уже слышала эту фамилию. Небось, среди нового списка тех, кого лишили дворянского статуса.

Она прошлась по мне ядовитым взглядом, оценив мою небогатую одежду.

— О, вы где-то слышали фамилии из этого списка? Или прям сами сумели прочесть его? Вам никто не помогал читать? — ехидно сострил я, почувствовав искреннюю неприязнь к этой высокомерной пустышке.

— На что вы намекаете? — сморщилась гадина и откинула корпус назад, чтобы смотреть на меня как бы сверху вниз. — Что я не обучена чтению?

— Не думайте об этом, а то у вас от непривычной работы головка разболится, — съязвил я и продолжил свой путь.

— Стойте! Я ещё с вами не закончила! А ну стоять! Иначе вас вызовут в полицию, Иван Григорьевич Сперцанский! Я хорошо запомнила ваше имя!

— Обращайтесь к служивым! — бросил я через плечо, внутренне посмеиваясь.

Представляю, какие у полицейских будут физиономии, когда они услышат её слова. А какая у нее-то будет рожа! Ха-ха!

— Вот и обращусь! И тогда вам мало не покажется! Вы даже не представляете, какие у меня покровители! Я вас в порошок сотру! — ярилась стерва, будто обычная базарная хабалка, что выдавало в ней максимум любовницу какого-нибудь не особо разборчивого престарелого аристократа.

— Ей явно не хватает хорошего жизненного урока, — пробормотал я, искренне разгневавшись на дурынду, продолжающую яростно жужжать за моей спиной. — Может, хоть голубь её обгадит? Божья же птица.

Мой хмурый взор с надеждой скользнул по голубям, важно расхаживающим по карнизу кофейни. А потом я прошёлся взглядом по воробьям, облепившим коническую крышу готического костёла с каменными святыми на фасаде.

И тут вдруг в моих воспоминаниях что-то колыхнулось, будто бы пробуждённое ото сна мощным пинком под зад. Опять появилось нечто похожее на наитие и зашептало мне инструкцию по применению нового магического умения.

Правда, итог этой способности оказался скрыт от меня. Но я всё равно решил, что если упущу такой шанс, то искусаю локти до самых пяток! Потому я с азартом отдался наитию, несмотря на не самую подходящую ситуацию.

Я сделал всё, что нашептало мне наитие. И это привело к тому, что моя мана метнулась к голове, чуть не спалив мозг. Череп будто в огонь сунули. Аж в глазах потемнело, и ноги подкосились. Пришлось резко остановиться и опереться одной рукой о стену кофейни. Оперся бы обеими, но в другой я держал книгу с тетрадками.

— Кхе, — сдавленно просипел я, понимая, что потратил всю ману без остатка, хотя и не желал этого. — И чего я добился? Чуть не сжёг свой мозг? Это умение для самоубийц?

— Что, остолоп, передумал⁈ Беги сюда и умоляй меня не ломать твою ничтожную жизнь! — победно взвыла позади меня гадина.

— Да чтоб тебя черти взяли, — не поворачивая головы, зло прорычал я, очень живо представив, как эту стерву треплют рогатые существа.

— Ой… Ой! — внезапно тревожно выдала дурёха, прекратив поливать меня грязью.

— Ого! Люди, смотрите! Смотрите, что творится! Боже мой! Глядите, чего делается-то! — раздались за моей спиной удивлённые вопли прохожих.

Я обернулся и изумлённо вскинул брови. Горожане возбуждённо тыкали пальцами в сторону круглого окна левой башни костёла, откуда с громким писком вылетали чем-то потревоженные летучие мыши.

Они быстро собрались в стаю и с яростными щелчками стремительно спикировали на завизжавших прохожих, бросившихся в разные стороны. Кто-то в панике даже выбежал на проезжую часть, едва не угодив под копыта лошадей. Благо, кучер в зелёном котелке успел натянуть поводья. Кони встали на дыбы и следом опустили копыта на брусчатку, выбив из неё злые искры.

Мыши же всей бригадой накинулись на ту самую дуру в испачканном кофе пиджаке и принялись хватать её за одежду и волосы, словно пытались оторвать от земли.

Стерва начала с дикими воплями отбиваться от них, бросившись бежать по тротуару. Она падала, разбивая колени, и снова вставала. А по её щекам текли слёзы, вперемешку с кровью из тонких порезов, нанесённых коготками крыланов. Последние из-за слабых лапок так и не сумели поднять дурёху в воздух. И тогда они начали с азартом гадить на неё. Одежда дурынды быстро становилась коричневой от их дерьма. Впрочем, как и волосы. Они тоже познали вонючий гнев крылатых существ.

Летучие мыши гнали дурочку по тротуару пару десятков метров, а потом с чувством выполненного долга исчезли в башне костёла.

Гадина же на корячках заползла в индийский магазин, который расхваливала стоящая около входа марионетка в чалме.