Первородный. Цена магии

Глава 26

Воронов первым увидел меня и тотчас выдал, столкнув брови над переносицей:

— Сударь Горин! Вы заставляете нас ждать!

— Вот-вот, — расслабленно поддакнул его разрумянившийся компаньон, закинув ногу на ногу. — А вы совсем не прелестная особа, дабы мы ожидали вас.

— Но все же вы ожидали меня, судари, — пожал я плечами и услышал поражённый вздох своего проводника.

У него чуть ус не отклеился. Он-то, наверное, привык чуть ли не к преклонению перед высшими аристократами.

— Степан, ты можешь быть свободен! — махнул ему рукой Воронов, пронзив меня крайне недружелюбным взглядом.

— Постой, постой, Степашка, через четверть часика принеси нам ещё бутылочку шампанского, непременно охлаждённого! — попросил усача брюнет, бросив на меня задумчивый взгляд.

Простолюдин поклонился и покинул подвал.

— Горин, вы своей смертью точно не умрёте, — сокрушённо покачал головой барон, подняв со стула свой благородный зад.

— Благодарю за столь высокую оценку.

— А он и вправду остер на язык, как ты и говорил, Николай, — усмехнулся брюнет и отсалютовал мне бокалом. — Безумству храбрых поём мы славу. Или вы всего лишь играете на публику, Горин?

— Время покажет, сударь…

— … Гранецкий Михаил Львович, — представился тот и сделал глоток, скривился от отвращения и швырнул бокал об стену. Он с жалобным звоном разбился на десятки мелких кусочков, рассыпавшихся по полу. — Не люблю пить тёплое шампанское.

— Так пил бы вино, — хмуро бросил ему Воронов.

— К сожалению, я вынужден следовать местной традиции и довольствоваться шампанским, — тяжело вздохнул Гранецкий и мечтательно добавил: — Эх, сейчас бы в кабак на Мясницкой. Вот там веселье, так веселье. Пиво льётся рекой, а водочку кушают так, словно не надеются дожить до завтра.

— У нас есть дела поважнее, чем лакать пиво, — оборвал его барон и сказал мне, кивнув на брюнета: — Михаил может управлять костями, поэтому он в качестве одного из секундантов будет присутствовать на вашей дуэли. Именно от его навыков будет зависеть жить вам или умереть, ежели фон Браун сломает вам пару важных костей.

Я другими глазами посмотрел на Гранецкого. А тот ответил мне задорным подмигиванием и широкой пьяной ухмылкой.

— Полно вам, Горин. Не глядите на меня так скептически. Моими услугами пользовался сам князь Соболев. И как вы видите, он жив.

— Вот я как раз давненько не видал его на публике…

Гранецкий захохотал, широко разевая рот с ослепительно-белыми зубами.

— А он мне нравится! — бросил отсмеявшийся брюнет сосредоточенному Воронову.

— Рад за тебя, — едко ответил тот и приглашающе махнул мне рукой. — Начнём с сабель. Фехтование — самое слабое место фон Брауна. Горин, обрадуйте меня и скажите, что вы имеете хоть какой-то навык обращения с подобным оружием. И-и-и? Чего вы молчите?

— Нечем порадовать, вот и молчу, — проронил я, двинувшись за бароном. Тот направился к стене, увешанной разнообразным оружием.

— Та-а-к… вероятно, этот пункт мы пропустим? — мрачно спросил он, поправив стянутые в хвост белокурые волосы.

— Нет, давайте попробуем, — поколебавшись, сказал я, хотя внутри меня горела уверенность в том, что прежний Ян вряд ли занимался фехтованием.

И я не ошибся…

Буквально через пять минут учебного боя с бароном, он в очередной раз выбил из моей руки саблю и грустно подвёл итог, опустив оружие:

— Горин, вам только кочергой орудовать, ей-богу! Вас мальчишка с прутиком порубит, как крапиву.

— Но-но-но, не так уж я и плох, — чуть хрипловато выдал я, разгорячённый боем. Да ещё и разозлённый правотой Воронова.

Сабля действительно совсем не слушалась меня, а мышцы ныли из-за непривычной работы. Даже запястье начало похрустывать.

— Если так дальше пойдёт, — подал голос лыбящийся Гранецкий, — придётся в качестве оружия выбрать язык. Уж им-то сударь Горин может хорошо уколоть. Ха-ха…

Хотелось огрызнуться, но я не стал этого делать, поскольку понимал частичную правоту насмешки Михаила. Мне и вправду впору брать в качестве дуэльного оружия какую-нибудь дубину. Хотя я и тут имею все шансы проиграть. Фон Браун выше меня, сильнее и руки у него длиннее.

— Надеюсь, револьвером вы владеете лучше? — спросил барон, мрачнеющий с каждой минутой.

— Лучше, — выдохнул я, памятуя, как застрелил василиска, правда, практически в упор.

— Отлично, — приободрено проговорил Воронов, повесив сабли обратно на стену. — Во время дуэли с применением огнестрельного оружия вы с Герхардом будете защищены «синей кожей» — умением магии воздуха. Оно не позволит пулям прикоснуться к вашим телам, но инерцию эта способность не гасит. Она как податливая плёнка. Имейте это в виду, ежели будете стреляться с фон Брауном. Вы пойдёте друг другу навстречу с шестизарядными револьверами. Первоначальная дистанция, скорее всего, будет равняться двадцати шагам. Можете стрелять с любого расстояния. Однако учтите, что дуэль будет продолжаться до тех пор, пока один из вас не упадёт или не признает поражение.

— А кто наложит «синюю кожу»? — спросил я, смахнув со лба капельки пота.

— Я естественно.

— И Герхард так легко согласился на это?

— Вы считаете, что я не человек чести? — облил меня холодным взглядом барон, сняв со стены пару блестящих револьверов. — Думаете, я могу смошенничать, наложив на него плохую защиту?

— Я так не считаю. Просто удивлён, что фон Браун всё-таки доверился вам, учитывая ваш поступок в холле университета.

— Николай — образец чести, это все знают, — снова подал голос Гранецкий, облизав губы и нетерпеливо глянув в сторону лестницы. — Гнилые кости! Где там Степана черти носят? Я начинаю трезветь!

— Барон, а кто ещё будет присутствовать на дуэли? — спросил я. — Кажется, намечается целая делегация. Если можно, то я бы позвал летописца.

— Будут ещё двое: маг-лекарь и маг-физик. Оба со стороны фон Брауна. Один в случае чего не допустит смерти дуэлянтов. А задача второго — следить за тем, чтобы вы оба не применяли магию, ежели дуэль будет проводиться обычным оружием, — сказал блондин и протянул мне заряженный револьвер.

— Вероятно, фон Браун считает, что я всё-таки выберу огнестрел или саблю, раз он позвал мага-физика.

— Наверняка. И он явно опасается того, что вы будете жульничать, используя свой дар. У вас, Горин, пока нет никакой репутации в кругах дуэлянтов. Но есть шанс заявить о себе.

Я смолчал, поскольку не очень жаждал заявлять о себе.

— Начинайте с двадцати шагов, — указал Воронов на ближайшую дорожку, ведущую к манекену. На ней красовались отсечки, как на геометрической линейке.

Встав на нужную отметку, я вытянул руку и двинулся к манекену, смирно ждущему расправы.

Револьвер принялся с щелчками плеваться свинцом, послушный воле моего указательного пальца. И мне буквально за три шага удалось опустошить весь барабан. Четыре пули прошли мимо моего бездушного противника, одна угодила в низ деревянного живота, а последняя вошла точно между вырезанных глаз, выбив ворох щепок.

— Ого! — привстал со стула Гранецкий, выгнув брови дугой.

— Горин, скажите мне, что вы целились именно в голову куклы! — взволнованно проговорил Воронов, чьи голубые глаза полыхнули отчаянной надеждой.

— Сказать-то могу, но это будет ложь. Я целился в туловище, — признался я, чувствуя щекочущий ноздри запах пороха.

— Пиши пропало, — рухнул обратно на стул брюнет.

— Ваше шампанское, судари! — раздался угодливый голос Степана, появившегося на лестнице.

Он сошёл с последней ступени и направился к столу, держа перед собой поднос с тремя фужерами и тёмной бутылкой в ведёрке со льдом.

— О-о! Степашка, ты как раз вовремя. Самое время помянуть все надежды Николая. Только вот поминают ли шампанским? Ну, если надежды были грандиозными, то, наверное, можно, — решил брюнет, радостно потирая ладони.

— Не болтай лишнего, — бросил ему мрачный барон и с толикой подозрения глянул на Степана, будто тот мог передать фон Брауну, что его ждёт не дуэль, а лёгкая прогулка.

Простолюдин с услужливой физиономией поставил на стол свой груз и спросил у Гранецкого:

— Угодно ли вам будет, ежели я открою шампанское, сударь?

— Нет, я сам. Ступай, — спровадил его маг.

Усач торопливо ушёл, оставив нас втроём.

— Что ж, — вздохнул барон так тяжело, словно давеча схоронил свою любимую собачку. — Кажется, вся надежда на удачу, Горин. Авось она вам и на дуэли поможет попасть точно в лоб Герхарду. Такой выстрел может лишить его сознания. Думаю, мне удастся назначить дуэль на воскресенье. Дольше Герхард тянуть не захочет. Посему у нас будет несколько дней, дабы потренировать вашу меткость.

— А мою магию проверять не будем? У меня вроде неплохо получается «ускорение», — проговорил я, не очень-то желая полагаться на удачу.

— А что-то помимо «ускорения» вы умеете? — поинтересовался расстроенный Воронов.

— «Взгляд мага».

— Вообще-то, неплохо для новичка, даже очень неплохо, — заметил Гранецкий, нетерпеливо цапнув бутылку. — Но этого маловато. Герхард — опытный маг с даром намного сильнее вашего, Горин.

— В жизни всякое бывает, — философски сказал я.

— Что ж, Горин, давайте проверим вашу магию для полноты эксперимента. Но чутьё мне подсказывает, что это пустая трата времени, — хмуро проговорил блондин, двинувшись к манекену. — Вставайте на цифру пятнадцать, Горин, и нападайте на меня, используя магию.

— Постойте-постойте! — азартно привстал со стула Гранецкий, схватившись пальцами за пробку, торчащую из бутылки. — Я подам вам сигнал! Будет почти как выстрел!

Барон снисходительно кивнул ему. А я встал на нужную отметку на дорожке и замер, ощущая, как от волнения сильно забарабанило сердце о рёбра.

Воронов тоже приготовился, глядя на лыбящегося брюнета. А тот ударил ладонью по дну бутылки и пробка с хлопком выскочила из неё, словно пуля. Она ударилась в потолок, а из бутылки вырвалась белая пенящаяся струя, окатившая стол.

Я же ухнул в «ускорение» и через замерший мир со всех ног ринулся к сильно замедлившемуся барону, раскрывающему ладонь. По ней побежала насыщенная, практически синяя плёнка, перекинувшаяся сперва на предплечье блондина, а потом захватившая его руку целиком.

Наверняка это и есть «синяя кожа». В «Большом перечне задекларированных магических способностей» она описывалась именно так. И уж если она способна затормозить пулю, то мой кулак точно остановит. Ну, если успеет покрыть всё тело барона…

Я стиснул зубы и прибавил скорости, чувствуя, как жалобно заныли связки на ногах. Никогда прежде мне не доводилось двигаться так быстро. Я выжимал из себя все что можно. Кожа будто огнём загорелась. Перед глазами появился кроваво-красный туман. Нутро сдавила неведомая сила.

В это же время левую часть тела Воронова уже скрыла магическая синева. Ещё чуть-чуть — и она полностью покроет его.

Благо, я уже был на расстоянии удара от барона и в качестве цели выбрал его правую голень. Кончик моего ботинка несильно ударил по ней, после чего я выпал из «ускорения», ощущая изрядно уменьшившийся огонёк маны в груди и боль во всём теле.

Мир снова обрёл прежнюю скорость. Пробка покатилась по полу. Воронов же грохнулся на дорожку, где его полностью покрыла «синяя кожа».

Ошеломлённая тишина на пару секунд захватила подвал, а потом Гранецкий вскочил со стула и заорал:

— Ого! А вот это, клянусь всеми костями, уже было очень хорошо, сударь Горин! Здорово!

— Согласен! — радостно выпалил отошедший от потрясения блондин и вскочил на ноги будто пружина. — Горин, умоляю вас, скажите, что вы все так и задумывали!

Мне сперва вздумалось сострить, но в глазах Воронова горела такая надежда, что у меня язык не повернулся. Пришлось сказать правду.

— Угу. Так и задумывал. Я даже успевал отправить кулак на сближение с правой частью вашего благородного лица, — просипел я, косясь на свои покрасневшие руки.

Казалось, что их окатили горячей водой. А связки на ногах так и вовсе болезненно ныли. Наверное, если бы я ещё больше ускорился, то непременно порвал бы какие-нибудь жилы.

— Отлично, Горин! Отлично! — возбуждённо похлопал меня по плечу аристократ, сверкая улыбкой.

— Вот теперь я вижу, что за вашей ершистостью что-то есть, Горин! — лихо вскричал Гранецкий, наливая шампанское в три фужера. — Признаться, я давненько не видел, чтобы юные маги так ловко орудовали «ускорением». Вы же действовали так, будто у вас годы опыта за плечами. Сдаётся мне, что вы, Горин, немножко гений. Кажется, все ресурсы вашего тела ушли в магический талант, оттого-то и сабля у вас в руках, как кочерга, и револьвер живёт своей жизнью.

На моих губах против воли расползлась довольная улыбка. Похвала она и кошке приятна. А эти ребята, что ни говори, были серьёзными магами, уже кое-чего повидавшими на своём веку.

— Но вы не зазнавайтесь, — погрозил мне пальцем Воронов, снова сделавшись серьёзным. — Теперь надо как-то убедить Герхарда, что магическую дуэль нужно провести на расстоянии в пятнадцать шагов. Вы ведь не успели бы коснуться меня, стой я на пять шагов дальше?

— Не успел бы.

— Жаль. Фон Браун может настоять на расстоянии в двадцать шагов. Он же знает, что вы маг-физик, обладающий «ускорением». Что ж, я подумаю, как его уговорить на пятнадцать шагов. В этом случае у вас будет хороший шанс на победу. А пока, прошу меня простить, мне нужно кое-куда заглянуть. Вернусь через несколько минут.

Барон с задумчивой миной на лице энергично двинулся в угол подвала к неприметной двери. За ней, видимо, пряталась уборная.

— Горин, идите сюда. Давайте выпьем, а потом ещё раз выпьем, когда Николай вернётся, — весело проговорил Гранецкий, держа в руках два фужера.

Я подошёл к брюнету и взял фужер.

— Ну, за победу! — азартно выдал маг. — Чем чёрт не шутит⁈

Мы со звоном столкнули наши фужеры и выпили. Пузырьки приятно пощекотали моё небо, а само шампанское ухнуло в пищевод, оставив приятное послевкусие.

— Даже если я сумею победить, это будет мелкий укол для Герхарда, учитывая, как он насолил барону, — наигранно грустно сказал я, глянув в сторону двери, хлопнувшей за блондином.

Мне жутко хотелось выяснить, почему Воронов зол на фон Брауна. Возможно, от этих сведений будет зависеть моё будущие. И сейчас, кажется, был хороший шанс вывести друга барона на разговор.

— Николай рассказал вам, что между ними произошло? — удивился Гранецкий, хлопая мутноватыми от алкоголя глазами.

— Мы с ним говорили об этом, — сказал я и не покривил душой.

Мы и правда говорили об этом. Только блондин мне ничего не рассказал.

— А вы очень быстро заслужили доверие Николая, — изумился маг и долил шампанское в фужеры. — Даже мне он не особо-то хотел рассказывать об этом. Всё-таки причина весьма деликатная, пусть и старая, как сам мир. Кто же знал, что наш правильный Николай влюбится в девушку, обещанную в жены Герхарду? Да и девушка, между прочим, пусть и красавица, но дар-то у неё не ахти и кости, на мой взгляд, тонковаты. Да и проблемы с финансами у её папеньки вроде как имеются. Нет, старый барон Воронов никогда не дозволит своему единственному сыну жениться на ней. Так что я не совсем понимаю почему Николай воспылал такой ненавистью к Герхарду. Он как собака на сене: ни себе ни людям. О, вот и Николай вернулся.

Выскользнувший из-за двери Воронов чему-то улыбнулся и энергично направился к нам, будто хотел поделиться какой-то идеей, пришедшей ему в голову.

— Шустрее, шустрее! Шампанское греется! — задорно выкрикнул Гранецкий. — А нам ещё нужно поднять фужеры за то, чтобы красавица Морозова всё-таки стала твоей!

Барон резко остановился, будто врезался в невидимую стену. Да и я почувствовал нечто подобное… только на меня стена упала. Аж сердце сбилось со своего бега, а воздух застрял где-то в горле.